Раздел III. Псевдонаука вчера и сегодня

ной познавательной деятельности, т. е. деятельности, протекаю­щей под критико-рефлексивным контролем. Это не значит, что все элементы добытого научного знания получены исключительно под контролем рефлексии или даже просто сознания. Это значит, что практикующий ученый имеет представление о совокупности допустимых методов научно-познавательной деятельности, что он настойчиво и упорно стремится прилагать их во всех познава­тельных ситуациях и обладает способностью контролировать их приложение (т. е. оценивать их эффективность, корректность, уместность, последовательность и пр.) с целью приращения зна­ния. Вот здесь как раз, в течение профессиональной познаватель­ной работы, и входит эпистемология, входит в процесс научной деятельности профессиональная философско-методологическая рефлексия. Опираясь на опыт познания (научного и не только), соотнося профессиональное самосознание ученого с экзистен­циальными и рациональными параметрами культуры, философ­ская рефлексия переводит культурно-исторический смысл и цели научно-познавательной деятельности в нормы, ориентиры и идеа­лы научного познания. Тем самым методология сама включается в познавательный процесс.

При этом практикующий ученый может, конечно, и не подозревать о том, что его самосознание является предметом пристального внима­ния философов, проецирующих его на культурно-исторические кон­тексты, и профессионалов-методологов, эксплицирующих, анали­зирующих, а иногда и конструирующих логико-методологический инструментарий науки. Тем не менее ученые так или иначе поль­зуются соответствующими разработками и, в частности, имен­но на результаты усилий профессиональных методологов и философов науки в значительной мере опирается научная кри­тика псевдонауки. Она опирается на разрабатываемый в рамках философско-методологической рефлексии над наукой единый стандарт научно-познавательной деятельности, на некую единую логико-методологическую норму научности. Но вот этот-то стан­дарт, складывавшийся усилиями методологов и философов науки с Нового времени, и стал объектом разрушительной критики со стороны так называемой постпозитивистской философии науки в 60-х годах XX столетия. Сегодня эта критика стала еще более ра­дикальной. Во всяком случае, критическая направленность в от­ношении нормативной методологии является ныне господствую­щей позицией в философии и методологии науки. Очевидно, что такая направленность современной методологии создает благо­приятные условия для псевдонауки. Вопрос в том, что означает это

337

господствующее положение «антинормативистских» взглядов в философско-методологической рефлексии над наукой для науки.

Я уже замечал, что, когда я готовил свои первые публикации о по­знавательной активности, развертывающейся на грани (или за гранью) науки — астрология, психоанализ, различные варианты ведомствен­ной науки и пр., — вся эта тематика казалась многим (и мне самому) скорее любопытной, чем теоретически важной, а тем более актуаль­ной. Изменения произошли сравнительно недавно, в последние деся­тилетия. Причем в нашей стране эти изменения достигли таких мас­штабов, что сегодня мы уже, пожалуй, просто вынуждены говорить о злободневности эпистемологической тематики нестандартного, деви­антного, вненаучного, ненаучного, паранаучного, псевдонаучного и даже лженаучного знания и в философском, и в историко-научном, и в практическом планах. В чем же, однако, состоит смысл этой самой злободневности, во всяком случае для философии?

Если угодно, тема псевдознания — это своего рода эмпирико­практический уровень философско-методологического самосо­знания науки. Проблема псевдонауки возникает, когда ученые, опираясь на действующий методологический инструментарий, практически, т. е. в реальной познавательной практике, не мо­гут отличить знание от псевдознания, когда критика псевдонауки становится неэффективной. Очевидно, что возникновение такого рода ситуаций характерно для более или менее кризисных этапов в развитии науки. Так, в свое время поиск критериев демаркации науки и метафизики был стимулирован трудностями, возникшими в процессе перехода теоретического естествознания от классики к неклассическим формам научного познания. Возникшая тогда проблема псевдознания («псевдознания» в виде не соотносимых с опытом «метафизических» элементов теоретических конструкций), с одной стороны, отражала смену определенных внутринаучных представлений ученых, в частности о статусе теоретического зна­ния, а с другой — ориентировала философско-методологическую рефлексию на поиск соответствующих критериев. И хотя в ходе этих поисков универсальный критерий демаркации мето­дологией найден не был, все же не без помощи философско- методологической рефлексии ученые в конце концов разобрались с соответствующими конструкциями и определили их научный статус. К тому времени, однако, проблематика псевдознания сме­стилась уже в иную область.

И сегодня, я думаю, уместным будет поставить вопрос следующим образом: что, собственно, так уж волнует философов науки в теме лже­научного знания? Вряд ли тог ущерб, который псевдонаука каким-то