23 Билет

1. «Руслан и Людмила» как переходное произведение от классицизма к романтизму. Мифологическая и фольклорная основа произведения.

Сюжет поэмы не имеет прямой основы в русских сказках и былинах. Приключения богатыря ради освобождения красавицы и разработка любовных эпизодов более свойственны западному рыцарскому роману, чем русскому народному эпосу. Однако ряд эпизодов взят из русских сказок: встреча с богатырской головой, шапка-невидимка, живая и мертвая вода и др. Скандинавские микологические сюжеты проникают и в русскую литературу, известна лубочная сказка "Еруслан Лазаревич", в которой действует царь Огненный Шит Пламенное Копье, разъезжающий на восьминогом коне по небу, в данном персонаже легко угадать скандинавского Одина. Любопытно, что эту сказку А.С. Пушкин положил в основу "Руслана и Людмилы". Правда, Огненный царь не перешел в поэму, его заменил Черномор, но зато в ней сохранена говорящая голова великана, имевшая прообразом мертвую голову исполина Мимира, с которой Один любил держать совет. Вообще же стиль обработки народных сказочных мотивов в поэме близок к тому, что наблюдается в литературных переделках русских сказок в литературе XVIII века и периода сентиментализма. Поэма-сказка Пушкина основана на свободной поэтике. В этом мире поэтической свободы Пушкин чувствует себя, как никто другой из его предшественников и современников, «власть имеющим». «„Руслан и Людмила”,— писал Кюхельбекер,— поэма, в которой, при всех ее недостатках, более творческого воображения, нежели всей остальной современной русской словесности». Сюжет поэмы — типично сказочный. Похищение невесты, поиски ее, мотив соперничества, пребывание героини в заколдованном царстве, совершение подвигов для ее спасения, счастливый конец — все это похоже на сказку. Повествование в поэме движется характерно сказочными приемами, но по ходу его, внутри сюжета, происходит постоянное столкновение сказочного и самого обыденного, фантастического и бытового. Колдунья оказывается не только злой, но и жалкой старухой, чародей Черномор — немощным стариком, волшебницы — более чем легкомысленными девицами, сказочная ужасная голова морщится, зевает и чихает. Авторская ирония, которая, как мы уже, но только разрушает строгие жанровые каноны.

2. Публицистическое начало в «Выбранных местах из переписки с друзьями» и «Авторской исповеди». В письмах Гоголя начала сороковых годов можно встретить намеки на событие, которое, как он потом скажет, «произвело значительный переворот в деле творчества» его. Летом 1840 года он пережил болезнь, но скорее не телесную, а душевную. Испытывая тяжелые приступы «нервического расстройства» и «болезненной тоски» и не надеясь на выздоровление, он даже написал духовное завещание. По словам С. Т. Аксакова, Гоголю были «видения», о которых он рассказывал ухаживавшему за ним в ту пору Н. П. Боткину (брату критика В. П. Боткина). Затем последовало «воскресение», «чудное исцеление», и Гоголь уверовал, что жизнь его «нужна и не будет бесполезна». Ему открылся новый путь. «Отсюда, — пишет Аксаков, — начинается постоянное стремление Гоголя к улучшению в себе духовного человека и преобладание религиозного направления, достигшего впоследствии, по моему мнению, такого высокого настроения, которое уже не совместимо с телесною оболочкою человека»

Содержание «Выбранных мест из переписки с друзьями» некоторыми исследователями излагается сбивчиво и неопределенно. Предпочтение оказывается тем здравым идеям («Четыре письма к разным лицам по поводу „Мертвых душ“»), о которых мы уже говорили, но они - увы! - не составляют главного пафоса книги. А идеи ошибочные и реакционные некоторыми исследователями преподносятся релятивно, без должных оценок и выводов, с явным нажимом на их «искренность».

Что же является главным в «Выбранных местах...»? Какие спасительные идеи Гоголь предлагает? В каком тоне все это высказывается?

Статьи, о которых идет речь, следующие: «Нужно любить Россию», «Нужно проездиться по России», «Что такое губернаторша», «Страхи и ужасы России» и «Занимающему важное место». Несмотря на заманчивость названий некоторых из глав, они насквозь реакционны и были неугодны даже цензуре по отдельным словесным выходкам Гоголя и явно курьезным поучениям, адресованным властям. А власть учить себя не разрешает.

Обратим внимание, какими средствами пытается Гоголь исправлять зло. По его мнению, надо решительно покончить с оглядкой на западные примеры, на так называемых русских прогрессивных передовых людей, на журналистику, эту выдумку французов, без которой Русь вполне может обойтись

Специально в письме к А.О. Смирновой (Россет), калужской губернаторше, Гоголь разъясняет, как много она может совершить добрых подвигов во славу России, если только вспомнит, что она губернаторша и не будет проживать свою жизнь в пустых светских удовольствиях.

Особенно несостоятельной выглядела у Гоголя статья «Русский помещик» в форме письма к Б.Н. Б...му (адресат неизвестен). Эту статью Белинский читал. Тут утопизм Гоголя, идущий об руку с реакционностью, проявился с наибольшей полнотой. После «губернаторши» главной опорой отечеству оказывался «русский помещик» - блюститель нравственности народа. К нему обращены все рецепты Гоголя. На эту статью особенно обрушился Белинский как в рецензии, так и в знаменитом «Письме...». Многие советы Гоголя, обращенные к «русскому помещику», не могли не вызвать возмущения критика.

Гоголь идеализировал крепостнические отношения и призывал помещиков перейти к патриархальной жизни, блюсти ее обычаи, вследствие чего, по его мнению, будут преодолены антагонистические отношения между помещиками и крестьянами.

В «Выбранных местах...» множество курьезных пассажей и рецептов. Опасно к ним относиться с легковерием. Так, например, Гоголь считал, что взяточничество среди чиновников процветает потому, что жены чиновников слишком падки на наряды, драгоценности, и потому толкают мужей на лихоимство, казнокрадство. Гоголь всерьез призывает жен поумерить свои аппетиты.

Никакие доводы, что Гоголь был искренен в изъявлении своего смиренномудрия, не избавляют от осудительного к ним отношения. С этой стороны книга Гоголя вызвала поистине единодушное осуждение и демократов, и либералов, и «западников», и «славянофилов».

. Долгое время Гоголь был для читателей (к ним я причисляю и себя) лишь автором «Ревизора» и «Мертвых душ». Пусть величайшим мастером слова, гениальным, а по моему мнению, самым гениальным художником в русской литературе, тем не менее, книга, которой он придавал особое значение, книга, которую он считал лучшим и самым важным творением своим, оставалась неизвестной широкому кругу читателей. Я говорю о «Выбранных местах из переписки с друзьями».

«Мне хотелось хотя сим искупить бесполезность всего, доселе мною написанного, потому что в письмах моих... находится более нужного для человека, нежели в моих сочинениях», — писал он в «Предисловии

Кто Гоголь в этой книге? Критик? Публицист? Несомненно. Но многое в ней носит научный характер, исследуется не только литература, но и история, география, искусство, быт. «Что же это за жанр?» — спросите вы. Я бы сказала, что под эпистолярный жанр здесь стилизована публицистическая страстность в сочетании с высокой художественностью. А лучшими назвала бы, в первую очередь, те письма, которые были изъяты из книги Гоголя и которые до Белинского, как выяснилось, и не дошли: «Нужно любить Россию», «Нужно проездиться по России», «Что такое губернаторша», «Страхи и ужасы России», «Занимающему важное место». Исправления, искажения, вымарывания в других главах привели к тому, что авторская воля настолько была искажена, что, по выражению самого Гоголя, «на место всей книги был выпущен лишь один ее клочок». Так было в XIX веке, а в XX, в нашем оптимистическом мираже, такие книги были не нужны совсем.

Книга построена Гоголем в виде небольших главок, каждая из которых имеет название и представляет собой письмо или фрагмент письма к одному из друзей Гоголя. Темы писем — самые разные. Он пишет о литературе и об искусстве, о государственном укладе России, о христианстве на Руси и о месте России среди других государств. Все вопросы решаются им в религиозно-нравственном контексте.

: «...не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам».

Книга, писанная полтора века назад, как нельзя более современна и своевременна сейчас. «Велико незнанье России посреди России...» — пишет Гоголь. Как он прав! Достаточно оглянуться — и предстанут перед взором твоим такие ужасы, которые, если бы хотел изобразить нарочно, — не вообразил бы. Темы, что затрагивает Гоголь, — вечные темы, а потому не могут они быть неактуальными. Ибо независимо от того, идет ли XIX или XX в., главным делом жизни человека должна быть его душа