Метод чтения Ильи Франка12

Преподаватель нужен ученику только для одного — для активизации материала, в качестве собеседника. А все остальное ученик может делать сам: вникать в грамматику, читать тексты, заниматься лексикой. Для этого нет необходимости в присутствии преподавателя.

Я хочу рассказать вам о специальном способе адаптации текста, который способствует пассивному освоению языка и который можно использовать либо в качестве поддержки, дополнения к разговорной практике, либо просто для пассивного освоения языка (если цель, например, научиться читать книги на том или ином языке). Как построены такие тексты? Вот, например, книга «Путешествия Гулливера». Если открыть любую страницу этой книги, то можно увидеть, что текст повести разбит на небольшие отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок — текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Например:

I must have slept for more than nine hours (я, вероятно, проспал более девяти часов; to sleep) because when I woke up (потому что, когда я проснулся; to wake up) it was daylight (было совсем светло; daylight — дневной свет; день, светлое время суток). I tried to get up (я попробовал встать), but I couldn't move (но не мог двигаться = пошевелиться). I was lying on my back (я лежал на спине). My arms and legs were tightly fastened to the ground on each side (мои руки и ноги были крепко прикреплены/привязаны с каждой стороны = с обеих сторон к земле). My long, thick hair was tied down in the same way (мои длинные и густые волосы были точно так же: «таким же образом/способом» привязаны /к земле/; thick — толстый; густой, частый; way — дорога; путь; метод, способ). I also felt several fine threads across my body from my arms to my legs (также я почувствовал несколько тонких нитей /протянутых/ поперек моего тела от рук до ног; to feel). I heard noises around me (я слышал вокруг себя /какие-то/ звуки; to hear; noise — шум, гам; звук /обычно неприятный/), but from where I lay I could see nothing but sky (но с /места/ где я лежал, я не мог видеть ничего, кроме неба).

daylight ['deIlaIt], fastened ['fRs(q)nd], threads [Tredz]

I must have slept for more than nine hours because when I woke up it was daylight. I tried to get up, but I couldn't move. I was lying on my back. My arms and legs were tightly fastened to the ground on each side. My long, thick hair was tied down in the same way. I also felt several fine threads across my body from my arms to my legs. I heard noises around me, but from where I lay I could see nothing but sky.

Те, кто только начал осваивать, например, английский язык, сначала может читать текст с подсказками, затем — тот же текст без подсказок. Если при этом он забыл значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно еще встретится, и не раз. Смысл неадаптированного текста в том, что какое-то время (пусть короткое) читающий на чужом языке «плывет без доски»¹³. После того, как он прочитает неадаптированный текст, нужно читать следующий адаптированный. И так далее. Возвращаться назад (с целью повторения) не нужно. Следует просто продолжать читать дальше.

Конечно, сначала на читателя хлынет поток неизвестных слов и форм. Он не должен этого бояться: никто никого по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все „утрясется“, и читатель будет, пожалуй, удивляться: ‘Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!’ Когда наступает такой момент, когда «и так понятно», ему стоит уже читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не с нуля.)

Язык по своей природе — средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются — либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он осваивается сам собой, подспудно.

Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений.

Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при чтении по моему методу запоминается без зубрежки, естественно — за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» — этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее человек будет читать, чем быстрее бежать вперед — тем лучше. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала делает свое дело, количество переходит в качество. Таким образом, все, что требуется от читателя, это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.

Кто-то, возможно, скажет: «Для меня это не подходит. Я так ничего не запомню». Поверьте, что если вы действительно будете читать эту книгу интенсивно, то метод сработает. Если же вы будете читать ее несколько месяцев, то тогда действительно ничего не выйдет. Ведь вы в этом случае будете использовать вещь, нарушая инструкцию.

Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык — не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение, например, по-английски — вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку — на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежишь — будешь скатываться. Если достигается такой момент, что человек свободно читает, то он уже не потеряет этот навык и не забудет лексику, даже если возобновит чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучил — тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно — и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам, и грамматика усваивается тоже подспудно. Это похоже на то, как осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто попали в соответствующую языковую среду. Я говорю это не к тому, чтобы читатели держались подальше от грамматики (грамматика — очень интересная и полезная вещь), а к тому, что приступать к чтению подобной книги можно и без особых грамматических познаний, достаточно самых элементарных. Данное чтение можно рекомендовать уже на самом начальном этапе.

Такая книга помогает осваивающим чужой язык преодолеть важный барьер: набрать лексику и привыкнуть к логике языка, сэкономив много времени и сил.

Для английского языка отдельно нужно сказать о транскрипции. В книгах, оформленных по данному методу, после каждого адаптированного отрывка переводчиком обычно транскрибируются три слова на выбор. При этом выбираются в основном слова, произношение которых отклоняется от общих правил произношения английского (которые есть — это неправда, что в английском нужно запоминать произношение каждого слова!). Постепенно, по мере чтения, перебираются таким образом все основные слова, произношение которых не очевидно.

Может возникнуть вопрос: почему бы не транскрибировать весь текст? Ответ: дело не в том, что это очень трудоемко. Дело в том, что это бессмысленно, поскольку читатель не будет читать транскрипцию — и правильно сделает, она не нужна. Наличие полной транскрипции английского текста будет означать уже такую степень комментирования, когда за деревьями не видно леса, когда чтение перестает быть чтением. (Ведь можно еще прокомментировать все слова и все грамматические формы! Будет строчка текста и страница комментария. И никакого погружения в чтение, никакого удовольствия от него.) Вообще говоря, разве кто-то освоил английский язык по транскрипции? Разве она вообще важна? Осваивают английское произношение, слушая его и повторяя, участвуя в общении.

Может быть, тогда такие тексты должны быть снабжены аудиозаписью? Да, это неплохо — для несложных и недлинных текстов. Их можно снабдить медленной учебной записью. Другое дело аудиокниги, где очень важно актерское чтение. Возьмем, например, роман Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ» — если это просто чтение романа носителем языка, не художественное, записанное в учебных целях, то слушать его невозможно более нескольких страниц, — оно приедается. Всю же книгу можно слушать лишь в прекрасном актерском чтении. Но за таким чтением невозможно уже поспеть, следя по тексту. Такое прослушивание хорошо для тех, кто свободно воспринимает английский на слух (а им вообще не нужен данный метод чтения).

Тогда возникает опасение: «Но если я буду читать английский текст, не зная точного произношения каждого английского слова, я буду запоминать слова неправильно, и потом будет трудно переучиваться». Интересно, что лично у меня был такой опыт: я научился читать по-английски самостоятельно (книга + словарь), не зная произношения. В словаре, конечно, произношение указывается, но я уже знал французский, а в английском языке — 60 % слов имеют французское происхождение (и чаще всего именно их произношение вызывает трудности), — и эти слова я не смотрел в словаре. То есть научился читать глазами. Но это не помешало мне, несколько позже, послушать английскую речь и привыкнуть к правильному произношению. Я уже свободно читал, а для понимания на слух и речи мне хватило месяца общения на английском в семье носителей языка. В настоящее время очень много возможностей услышать английский и пообщаться на нем. Вы же не только будете читать книги по моему методу чтения, но и слушать песни, смотреть фильмы, разговаривать …

Поэтому выборочная транскрипция в таких пособиях играет скорее психологическую роль — успокаивающую читателя (что все в порядке — произношением он тоже занимается).

Должен еще раз заметить специально для преподавателей, во избежание недоразумений, что речь идет не о задании к очередному занятию и не о текстах, которые будут, так или иначе, использоваться на занятиях, а о подкрепляющем, совершенно дополнительном чтении. То есть не об активизации и даже не о задании на пассивное усвоение какого-либо тематического материала, а о чем-то третьем. Но это третье оказалось очень важной и полезной вещью.

Новые слова и выражения в учебниках повторяются довольно редко: ведь автор стремится дать как можно больше лексики в каждом небольшом уроке. В учебнике слова повторяются гораздо реже, чем в живой жизни или в книге, по сути, повторяются лишь тогда, когда автор не может этого избежать. Так, например, есть старинный учебник китайских иероглифов, где в тексте на тысячу иероглифов нет ни одного повторения, что придает ему необходимую компактность. Этот текст заучивали наизусть. Это, конечно, крайний пример, но принцип большинства учебников такой же (возьмите, например, известный учебник французского языка Г. Може, в котором в каждом небольшом (на полстраницы) уроке дается материал целой очередной темы (женская одежда, животные фермы, посуда и столовые приборы — и т. п.) Принцип используемого мной чтения прямо противоположен. Чем чаще повторяются слова, тем лучше.

Такие книжки, кстати сказать, не требуют того, чтобы человек сел за стол и приступил к занятиям. Их можно читать в метро или лежа на диване. А это очень важно в нашей непростой и суетной жизни. Тому, например, кто приходит домой после работы, трудно сесть заниматься за письменный стол. Но он может сесть в кресло или прилечь на диван и почитать такую книжку. Это не совсем «расслабуха», потому что на самом деле поток нового материала гораздо больше, чем при занятии по учебнику. Мозгам работы гораздо больше. Но эта работа происходит без стресса и без скуки, поэтому не чувствуется усталость. И вообще, усталость и головная боль возникают обычно не от того, что человек переработал (наша голова способна воспринимать во много раз больше информации, чем мы обычно в нее помещаем), а от стрессовой ситуации, от бессмысленных и скучных заданий.

Для того, чтобы так осваивать язык, не нужно иметь какую-то особую память или логические способности, нужно просто сесть и читать, как гоголевский Петрушка, нужно просто уделить этому время. Ну уж если человек и этого не сделает, так то его вина. Осваивать язык — это, конечно, не так, как в известном фильме: «упал — очнулся — гипс». Нужно время и погружение, нужно отдать этому часть души.

Мой метод чтения, разумеется, не панацея, я не утверждаю, что он пригоден для всех.

Он не рассчитан, например, на детей до 12 лет, которые едва ли способны самостоятельно и продолжительно копаться в иностранном тексте.

Кроме того, вряд ли данным методом будут пользоваться люди, не имеющие привычки к чтению. Если они по-русски не читают, с чего бы они вдруг зачитали по-английски?

И, наконец, этот метод сработает лишь в том случае, если книга действительно интересна читателю. А потому нужно, чтобы по каждому языку были представлены книги разных жанров, в том числе и тривиальная литература.

Тут, однако, мне хочется подчеркнуть важность чтения классики для настоящего, глубокого освоения языка. Английский язык, например, — это не только тот язык, которым разговаривают между собой русский и турок в Анталье, это и язык Диккенса, и язык Шекспира. Старый язык не уходит целиком в прошлое, он продолжает жить в современном языке. Если вы не можете читать старую английскую литературу, вы и в современной литературе все время будете наталкиваться на непонятные вам места — потому что старая лексика или цитата нет-нет да и всплывет! — или не сможете, например, понять исторический фильм на английском. Так и англичанину, который осваивает русский, нужно знать не только слово «глаза», но и слово «очи». А если кто-то из современных русских скажет (с иронией, например) «милостивый государь», то как это понять, если не читать старую литературу? Так и читая современный английский журнал со словарем, вы то и дело будете находить в словаре слова с пометкой «устаревшее».

А еще хочу подчеркнуть и значение чтения вообще для освоения чужого языка. Можно научиться неплохо говорить, например, по-английски (для этого достаточно 2-3 тысяч слов), но поскольку слов вообще в языке гораздо больше (в языке Пушкина их, например, 10 тысяч), ваш английский будет ущербным — вы то и дело будете ощущать недостаток лексики, ее пассивного запаса, так сказать, подводной части айсберга. Даже телевизионную передачу вы будете понимать лишь частично. А чтение — самый удобный способ набрать эту дополнительную, пассивную лексику.

В любом случае, мой метод чтения дает лишь пассивное освоение языка, то есть является вспомогательным по отношению к активирующим язык разговорным занятиям или к общению на чужом языке, но в своих пределах применимости он уже принес пользу многим (судя по отзывам), научившимся благодаря нему читать на чужом языке, значительно расширившим свой словарный запас, привыкшим к восприятию письменной речи и к строению языка¹⁴.

Когда и как начинать учить детей иностранному языку

Не надо с этим спешить. Дело в том, что, в среднем, до семи лет психика ребенка не приспособлена для логического усвоения какого-либо предмета. Поэтому, во-первых, для детей дошкольного возраста сразу отпадает вариант именно изучения языка — то есть вариант, по которому язык учат взрослые (грамматические конструкции и тому подобное) Если кто-то из учителей пытается учить именно так, то он просто непрофессионал и наносит вред ребенку.

Во-вторых, ребенок, в среднем, до девяти лет, способен освоить язык естественным образом — то есть так же, как он осваивает родной. Для этого он должен быть помещен в соответствующую языковую среду — и после примерно трехмесячного стресса этот язык станет для него родным (и акцента у него тоже не будет — независимо от специального языкового слуха). При этом ребенок может быть двуязычным, то есть иметь два родных языка. Например, он дома с родителями говорит по-русски, но ходит в английский детский сад (не в сад, где учат английский, а где все говорят исключительно по-английски!) Или: у ребенка есть няня или гувернантка из Великобритании или США. Или: один из родителей (в двухнациональной семье) говорит с ребенком только на русском, а другой — только на английском (но это трудно организовать, потому что ребенок не должен услышать, как между собой родители говорят по-русски или по-английски! Ведь он должен думать, что, например, с мамой можно только по-английски, а тут вдруг слышит, что и по-русски тоже можно). Важно, чтобы ребенок понимал: с этими людьми можно говорить только по-английски, чтобы что-нибудь от них добиться, а с этими — только по-русски. У него не должно быть выбора! Тогда он будет двуязычным.

Попутно хочу заметить, что богатые русские, посылая своих детей в английские и американские школы, по сути лишают их владения русским языком. У этих детей очень примитивный русский язык — и вряд ли особо улучшится когда-либо.

И еще одно замечание: дурная идея — разговаривать с вашим русским ребенком исключительно по-английски, если вы не носитель английского языка, даже если вы очень хорошо им владеете. Дело в том, что есть особый, очень богатый детский язык, на котором родители всех национальностей говорят со своими детьми. А ваш благоприобретенный английский будет слишком сухим и литературным для ребенка. Не обедняйте мир вашего ребенка и не лишайте себя полноценного общения с ним!

Помимо двух намеченных вариантов, как дать ребенку иностранный язык (один из них приемлем, а другой нет) есть еще два. Первый довольно широко практикуется в детских садах — разучивание с детьми песенок, считалок, стишков на иностранном языке. Самый худший, непрофессиональный вариант такого заучивания — выучивание с ребенком просто иностранных слов (с показыванием детям соответствующих предметов или картинок). Например: «Дерево по-английски будет tree. Ну-ка, скажи мне, как будет дерево? Молодец!» Этот нехитрый вариант обучения часто практикуют родители — он доступен всем, даже тем, кто сам не в состоянии сказать, например: «Я посадил это дерево десять лет назад». Он бессмыслен, поскольку язык предназначен для передачи смысла, для осмысленной речи, а не для такого вот тупого называния вещей. Не отупляйте Вашего ребенка! Не нужно ему знать, как будет «дерево» на разных языках, лучше расскажите ему, почему оно растет, какие бывают деревья и тому подобное! Помогите ему узнавать суть явления, а не название явления. В любом случае, ребенок при таком подходе обычно запоминает несколько слов, но не может, конечно, ни говорить, ни понимать на иностранном языке.

Есть еще вариант — игрового общения, или театральный. Выбираются куклы, детям ставится условие, что куклы понимают и отвечают, например, только по-английски, поэтому говорить с ними и говорить за них можно только на этом языке. А далее разыгрывается сюжет, заданный только очень примерно, в общих чертах, способный меняться по ходу действия. Это вариант, над которым я сейчас работаю.

Итак, два приемлемых варианта, как дать детям иностранный язык — во-первых, поместить в ситуацию двуязычия, во-вторых, давать язык через игровое общение.

Поймите вот что: человек может получать пользу от иностранного языка только в том случае, если он его неплохо знает. Если ваш ребенок читает, например, английские книжки, смотрит на английском мультфильмы и фильмы, может общаться на этом языке во время поездок — тогда он получает пользу от языка. А если он в школе немного поучил английский, немного поучил французский, еще немного — немецкий, но ни с одного из иностранных языков не способен получать пользу — то жаль затраченного времени! Если ребенок немного узнал о жизни деревьев, например, это полезно, а если он немного узнал английский язык, это неполезно! Английский язык — это не содержание, это инструмент! Это лопата, но еще не клад! И для того, чтобы выкопать клад, лопата должна быть целой.

Я не хочу сказать, что в школе дают язык плохо. Нет, школы бывают разные, учителя тоже бывают разные. Но довольно частая беда школы в том, что учитель в конце урока задает ученикам выучить к следующему разу какой-нибудь текст, на следующем уроке почти целое занятие этот текст опрашивает, затем дает на выучивание следующий текст — и так далее. И не думайте, пожалуйста, уважаемые родители, что такой подход развивает память. Он развивает лишь привычку к послушному выполнению бессмысленных заданий. А еще он решает вопрос о подготовке учителя к занятию — вернее, упраздняет необходимость какой бы то ни было подготовки. Я как-то побывал на одном занятии в школе — по-моему, довольно типичном, рассказ об этом (он называется «Бодался родитель со школой») вы можете прочитать в этой книге. В этой же книге учителя смогут найти структуру урока по разговорному методу (и она очень проста, легко применима!), а также конкретные методические рекомендации по проведению такого занятия.

Детские сады соревнуются в том, кто с более раннего возраста предложит иностранный язык, школы соревнуются в том, с какого класса в них иностранный язык и сколько дополнительно иностранных языков они могут предложить. Уважаемые родители, не давайте себя втянуть в эту глупость! Пусть ваши дети приходят домой румяные и веселые, нагулявшись на улице, а не зеленые и грустные из школы!

Илья Франк, 13 октября 2008 года

Приложение 1

Бодался родитель со школой, или о том как я сходил на родительское собрание, а потом и на урок грузинского языка в начальной школе (условно говоря грузинского — на самом деле, это был один из европейских языков, я просто не хочу, чтобы школу узнали).

Мой сын пошел в первый класс, в школе же его поджидал иностранный язык. Я, конечно, больше всего боюсь, как бы у него не отбили охоту и не внушили бы отвращение к освоению языков. Пусть он лучше ничего там (в школе) не освоит, лишь бы отвращения не внушили! Потому посетил родительское собрание, а затем и урок. После чего написал разбор того и другого для нашего родительского комитета.

Думаю, что и Вам, уважаемые читатели, будет интересно узнать, как обстоит дело, потому что оно обстоит так, видимо, не только в этой школе.

Итак, мое послание к родителям, чьи дети учат язык в школе (имена и названия я выпустил):

Уважаемые родители учеников 1… класса школы …!

Я папа /такого-то — имя ребенка/, Франк Илья Михайлович. Я побывал на родительском собрании, которое проводила преподавательница грузинского языка … 7 декабря (2005 года), а также на уроке грузинского языка в группе этой преподавательницы 12 декабря.

А поделиться с Вами впечатлениями я решил потому, что преподавание языка — моя профессия, и Вам может быть интересно мнение специалиста. Я преподаватель немецкого языка (20 лет преподавательского стажа), закончил романо-германское отделение филфака МГУ, 7 лет работал в средней школе (будучи, конечно, и классным руководителем), затем на языковых курсах при МГУ и в институте лингвистики РГГУ (Российского государственного гуманитарного университета) — старшим преподавателем кафедры германских и романских языков. В настоящее время — директор курсов иностранных языков, а также автор ряда учебных пособий по ряду языков).

Начну с собрания.

Оно продолжалось 30 минут и состояло из двух частей.

В первой части преподаватель сказал родителям, что дети к концу четверти должны знать наизусть первые двенадцать уроков учебника. Родители же должны это проконтролировать. Кроме того, было сказано, что правила, которые в учебнике на русском языке, — для того, чтобы родители могли прочитать их, а затем объяснить детям. (Все, что я здесь пишу, я пишу по своему конспекту родительского собрания, я записал почти все реплики). И еще очень важно проследить, чтобы дети слушали кассету. А также нужно делать вместе с детьми домашние задания, заниматься с ними дома грузинским.

Тут я вижу две недопустимые вещи. Во-первых, что это за методика преподавания иностранного языка, при которой дети (или взрослые — в данном случае неважно) выучивают тексты учебника наизусть? Я не буду сейчас объяснять, почему это плохо и чем это вредно для освоения языка. Вы можете прочитать об этом подробнее на сайте моей школы. Но, допустим, Вы не поверите мне. Хорошо, спросите людей, которые занимаются где-нибудь по современным аутентичным пособиям типа Headway в английском (а такие есть по всем языкам, в том числе и для детей, и имеют одинаковую структуру и единую общеевропейскую программу). Разве они учат эти учебники наизусть? Там есть целый ряд видов работы и разные задания, но чего там нет нигде, так это требования знать текст или диалог наизусть и уметь воспроизводить его в классе.

Требование «выучить наизусть» говорит лишь об одном — о незнании других способов преподавания и о неумении их применять. Кроме того, конечно, такая форма работы не требует подготовки от преподавателя. Задал — и потом опрашивай. А вот к аудированию (например, через рассказ преподавателя — с введением новой лексики) или к проведению разговорных ситуаций (чтобы дети смогли активно употреблять введенную лексику) нужно готовиться часами. Зато и результат бывает другой, потому что детям интересно услышать что-то новое или поиграть-поразговаривать, и совершенно не интересно многократно повторять текст про прилежного ученика Вахтанга, содержание которого всем известно и никому не интересно.

Мне говорили, что учителя грузинского языка этой школы периодически проходят стажировку в (грузинском) институте Шота Руставели в Москве. Я уверен, что сотрудники института были бы очень удивлены, если бы узнали о том, как применяют учителя полученные на стажировках знания.

Во-вторых (вторая недопустимая вещь), родители не должны учить грузинский язык! И не должны учить своих детей грузинскому языку! Это должен делать учитель грузинского языка в школе. Это его работа, и не надо перекладывать ее на родителей, пользуясь тем, что они кровно заинтересованы в успехах своего чада. (Более того, учитель должен оставаться с учеником на дополнительные занятия, если в этом есть необходимость. Я напоминаю Вам, что сам долгое время работал в школе и потому знаю требования).

Это неправильно не только потому, что недобросовестно со стороны преподавателя. Дело в том, что родители, даже если и знают грузинский, не умеют преподавать. Они могут «наломать дров». Их непрофессиональный подход может помешать делу. Скорее всего, эти занятия дома будут проходить по схеме: «учи грузинский, а то накажу, слушай кассету в течение часа, а то не посмотришь мультфильмы…» После чего ребенок не будет чувствовать особой любви к грузинскому. А значит, и не выучит его, несмотря на принуждение.

Если ребенок не выполняет домашнее задание, нужно связаться с родителями и попросить их проверять факт выполнения заданий (а не сами задания!). А чтобы это было возможно, преподаватель должен проследить, чтобы ребенок после каждого занятия записывал задание в дневник.

Теперь о второй части собрания. Преподаватель называл фамилию и имя ученика, спрашивал, кто его родители, а затем говорил, как он учится и как ведет себя в классе. Вот ряд записанных мною реплик (привожу через косую черту, так как они относятся к разным детям): он ничего не делает, отвлекается, не хочет идти к доске — Вам нужно принимать меры / мало активен, все время молчит / немножко нервная девочка / он совсем молчит — не знаю, что делать / рассадила, но он все равно весь в себе, отвлекается / очень я недовольна, очень она отвлекается / я ее не понимаю: рассеянная или зажатая / очень замкнутая, очень стеснительная / очень рассеянная, очень отвлекается / видно, что Вы подгоняете, но он на уроках играет: то уляжется, то ноги вытянет / проблема с поведением — вертится / этот отвлекает того, придется рассадить / мальчик занимается рисованием, шахматами, ходит в бассейн, а когда же он будет слушать кассету? …

Я не все реплики записал, поскольку они были довольно однообразны. (Справедливости ради нужно сказать, что было примерно пять положительных отзывов).

И тут две недопустимые вещи. Во-первых, так нельзя делать на собрании. Это педагогически неграмотно. Если преподаватель заметил, например, что девочка нервная, не нужно публично об этом заявлять, а нужно поговорить с родителями либо после собрания, либо вообще (и это лучше) вызвать их отдельно. Не пожалеть своего времени для этого. И в приватном разговоре сначала постараться узнать у родителей побольше об их ребенке, скорректировать в соответствии с полученной информацией свое поведение по отношению к данному ребенку, а также проконсультировать родителей как педагог-специалист. А не просто брякнуть на собрании: «Она нервная, не знаю, что с ней делать». Если жалко своего времени на профессиональную педагогическую работу, так уж лучше просто промолчать.

Во-вторых, судя по приведенным выше репликам, преподаватель не понимает доверенных ему детей и не знает, что с ними делать. «Он совсем молчит — не знаю, что делать». Почему не знаете? Разве нет соответствующих педагогических приемов, разве Вам не известна технология, как активизировать ребенка? Ведь это-то как раз самое главное в учительских навыках, это Ваша работа! «Этот отвлекает того, придется рассадить». Так рассадите! Это ведь учитель решает, кому где сидеть. «Он ничего не делает, отвлекается, не хочет идти к доске — Вам нужно принимать меры». Какие меры? Выпороть, что ли? Что могут сделать родители со своим ребенком, который отвлекается на уроке? Родители-то в момент урока находятся далеко, у себя на работе! Зачем же им все это говорить? Разве не существует педагогоических приемов фиксирования внимания учеников? Говорю Вам как преподаватель: они существуют, и их целый набор. Преподаватель должен их знать и уметь ими пользоваться. Чтобы была хорошая дисциплина на уроке, нужны две вещи: во-первых, эти специальные фиксирующие внимание детей и активизирующие их приемы, во-вторых, интересный по содержанию урок (а не тупое воспроизведение заученного наизусть).

Завершая разговор о собрании, хочу сказать о том, чтó должно быть вообще на собрании и какая к нему должна быть подготовка (чтобы Вы, родители, смогли оценивать качество собрания). Во-первых, каждое собрание имеет свою тему, которую раскрывает перед родителями преподаватель. То есть, часть собрания — это доклад преподавателя по определенной педагогической теме и ответы на вопросы родителей. Например: «Психика ребенка до 9 лет и восприятие им иностранного языка». Или: «Программа грузинского языка на 2-ую четверть и наша методика». Или: «Внеклассное чтение книг грузинских авторов (на русском языке — подобрать по возрасту и охарактеризовать произведения)». И т. п. Во-вторых, на собрании происходит обсуждение общеклассных дел. Например, программа празднования грузинского Рождества (если есть такое мероприятие), и так далее. В-третьих, нужно сказать о знаниях и навыках, достигнутых учениками, например, за четверть (в соответствии с программой).

Как видите, такое собрание требует добросовестной, многочасовой подготовки. А собрание, на котором говорится, что родители должны заставлять детей дома учить грузинский и учить язык вместе с ними, а потом рассказывается, как кто крутится и вытягивает ноги, не нужно готовить и минуты.

Что делать, если Вы, родители, находите проводимые каким-либо преподавателем собрания неудовлетворительными? Тут выход один: нужно (через заявление родительского комитета) на очередное собрание пригласить директора школы. Директор школы вообще периодически выборочно посещает собрания и смотрит, насколько добросовестно и профессионально они проводятся.

Меня данное собрание удивило, и я напросился на урок, чтобы посмотреть, почему же там дети крутятся и отвлекаются, почему они «в себе» и нервные, что же там, собственно, делает преподаватель.

(А попал я на урок следующим образом. Учительница: «/такой-то/ — есть родители?» Я: «Да, это мой». Учительница: «Мальчик весь в себе, как будто его нет на уроке». Я: (театральным голосом) «Что же я могу сделать?» (смех в зале) Учительница: «Ох, не знаю…» Я: «Можно я на урок приду, посмотрю, что можно сделать?» Учительница: «…Да, можно».)

Урок грузинского языка в 1… классе школы ….

Посещать и анализировать занятия для меня дело привычное, в своей школе я смотрю (и затем разбираю с преподавателями) не менее одно-два занятия каждую неделю.

У меня сильное подозрение, что к моменту моего посещения преподаватели уже знали, что я методист. Во-первых, как оказалось, об этом уже знали почти все родители. Во-вторых, занятие было построено по обычной схеме показных открытых уроков: ученики показывали все, что знают, а нового материала не было.

Занятие продолжалось 40 минут. В группе было 14 учеников. Это хороший состав для детской группы: с одной стороны, не настолько много, чтобы сделать невозможным общение, с другой стороны, достаточно, чтобы общение было нескучным (такое число удобно для того, чтобы устраивать игры и формировать-комбинировать подгруппы для различных заданий).

Теперь ход занятия по частям (свои замечания и наблюдения даю курсивом):

1) Ученик, вызванный к доске, рассказывает выученное наизусть правило чтения букв ... и .... Учитель еще раз пишет эти буквы и их сочетания с гласными на доске. Затем говорит какое-либо слово с этой буквой, ученики хором его повторяют, а затем один из них говорит, через какую букву написано это слово (... или ...).

Нет никакого смысла в рассказывании правила у доски наизусть. Это трата времени: ученик у доски воспроизводит его не сознательно, а механически, а другие и вовсе не слушают (им неинтересно — они отвлекаются — удерживают лишь замечания преподавателя да страх быть вызванным тоже для рассказывания того же правила). Иными словами, пустая трата времени и с самого начала урока — отсутствие эмоционального активирования детей, настраивание их на пассивный лад. Нет такого вида работы в современной методике.

Что касается букв, есть и другие формы работы. Дети могут сделать карточки с буквами, и при назывании слова преподавателям показывать их. Так они будут работать все одновременно. Можно и соревнование устроить (разбив их на две-три подгруппы). Тогда и не нужны будут окрики типа: «Куда ты повернулся? Сейчас к доске пойдешь!»

На данном начальном этапе важно также приучать детей к пассивному восприятию написанных букв (раз уж ввели буквы). Можно поэтому дать задание: рассортировать карточки с написанными на них словами или (что лучше): какие фразы/какой рассказ вы можете составить из слов (и раздать конвертики). Работать над таким заданием лучше в парах-тройках.

2) Ученик, вызванный к доске, воспроизводит выученный дома рассказ о Вахтанге-прилежном ученике. («Он мой друг, он высокий и худой, старательный ученик, умный и т. п.»). Затем другие ученики должны задать вопросы к этому тексту. «Вахтанг высокий?» и т. п. Отвечает на них все тот же ученик у доски (который рассказывал). (Если кто еще не придумал вопрос, преподаватель говорит: «Ты еще не придумал вопрос? Очень плохо!»)

О недопустимости воспроизведения зазубренного, да еще перед скучающим классом, я уже говорил. Нет такой формы работы, есть лишь такая форма отдыха преподавателя на работе.

Педагогической ошибкой является также замечание, что кто-то слишком долго думает, не может сразу придумать вопрос на грузинском. В этом возрасте особенно важно, чтобы не образовался психологичекий барьер, который потом будет мешать освоению языка и может сказываться еще очень долго, и даже во взрослом возрасте. Нужно, наоборот, подсказать такому затрудняющемуся ребенку правильный вопрос, а затем еще и похвалить его. Тогда он следующий раз будет активней, быстрее найдется.

Совершенно непрофессионально сделано то, что тот же ученик, который рассказывал, отвечает на вопросы и таким образом повторно воспроизводит текст. Нужно было, конечно, чтобы на вопросы отвечал другой или другие. Ведь они в это время скучают, пребывают «в себе», вытягивают ноги и вертятся!

3) Ученик, вызванный к доске, воспроизводит выученный дома рассказ о волке (при этом на доске стоит картинка с изображением волка). «Это волк…» и т. п. Затем другие ученики должны задать вопросы к этому тексту. (Один из них при этом задает вопрос «Каков он?» — и ученик у доски описывает его еще раз).

Тот же комментарий.

4) Точно такой же рассказ о лисе у доски. «Это лиса, она хитрая…»

Тот же комментарий. Должен сказать, что негоже давать три однотипные задания подряд, да еще на пересказ.

5) Гимнастика с элементом счета и еще нескольких слов («раз-два-три…»)

А вот это удачно прошло. Такая зарядка должна быть, конечно, на каждом занятии.

(На этом прошла половина урока — первые 20 минут).

6) Два ученика, вызванные к доске, воспроизводят выученный дома диалог (в руках у них мягкие игрушки): «Как тебя зовут? Откуда ты?...» Затем то же самое делает у доски вторая пара.

Диалог был выученный дома, другим детям явно скучно, они не слушают и вертятся. Преподаватель при этом допускает грубейшую педагогическую ошибку, он делает замечание одному из учеников в классе: «Что ты вертишься? Сейчас ты пойдешь диалог рассказывать!» Разве диалог на грузинском языке — это форма наказания?

Другому ученику: «Сейчас выгоню тебя просто на лестницу!». Это тоже нехорошо и бессмысленно. Угроза эта ведь не может быть приведена в исполнение: преподаватель не имеет права выгнать ученика за дверь. По той простой причине, что он в течение занятия несет ответственность за жизнь и здоровье учеников. Не говоря уж о том, что он должен его учить, а не удалять из класса.

Во время диалогов преподаватель стоял возле говоривших пар (разговор, кстати, происходил очень вяло, нужно было все время подсказывать). Почему было не применить простой прием на фиксацию внимания учеников: стать в другом конце классной комнаты? Тогда бы все отвлекались гораздо меньше.

Но, на самом деле, неправильной является демонстрация диалога сама по себе (даже незаученного заранее). Во-первых, потому, что весь класс слушает отнюдь не образцовый грузинский язык. (А если преподаватель при этом перебивает говорящих и исправляет ошибки, то он нарушает разговор, диалога не получается вообще). Во-вторых, очень неловко чувствуют себя сами говорящие, когда их все слушают. Они боятся ошибиться и говорят как можно меньше. Зачем вообще создавать столь неестественную ситуацию, что двое разговаривают, а все остальные их слушают? Как бы Вы сами себя чувствовали в таком положении? А ведь задача преподавателя — создать такие психологически теплые условия, чтобы дети смогли, не испытывая страха и дискомфорта, начать говорить по-грузински. Поэтому, если диалог, то нужно сначала вместе повторить слова и выражения, которые могут пригодиться для данного конкретного диалога, затем преподаватель может сам провести такой диалог с одним учеником или сразу с группой (или спросить учеников: «какие вопросы можно задать в данной ситуации?»), а затем ученики разбиваются на пары-тройки, пересаживаются — и разговаривают одновременно между собой. Затем преподаватель останавливает их и спрашивает по итогам разговора (что они узнали, как зовут эту девочку, откуда она — и т. п.). Иными словами, разговорная практика может состоять из следующих частей: повторение необходимой лексики, вопросы преподавателя, разговор между учениками, контрольные вопросы преподавателя. Таким образом, ничто не мешает разговорам, цель которых — создать психологические предпосылки для перехода на грузинскую речь. А повторение, контроль и правка осуществляются до и после разговора. На самом деле, правильная организация разговорной практики — самая важный момент в преподавании языка. Люди хорошо запоминают слова и выражения и научаются говорить только в том случае, если этот элемент занятия организован правильно. А не так, как было сказано на родительском собрании: «Мы обрастаем комом невыученных слов! Родители, найдите время, чтобы учить с детьми грузинские слова!»

7) Игра: ученик встановится спиной к доске, преподаватель пишет на доску слово: «кошка», затем ученик спрашивает класс: «Это волк?» Класс отвечает: «Нет, это не волк». Ученик имеет возможность назвать пять вариантов.

Это хорошо. Плохо было лишь то, что преподаватель портил игру, говоря: «Ну при чем здесь отгадать, нужно правильно произносить слова», — и при этом даже подсказывал отгадывающему неправильные варианты (так как ему важно было произношение слов). А ведь смысл игры на уроке как раз в том, чтобы дети не думали о языке, а думали об игре — и подспудно, незаметно для себя осваивали при этом, например, произношение, или запоминали лексику.

8) Прописывание в классе букв ... и ... (это не новые буквы, ими уже занимались раньше). Учитель ходит вдоль рядов и смотрит, поправляет.

Я не понял смысл этого задания. Оно никак не связано с уроком, на котором отрабатывались другие буквы.

9) Учитель дает домашнее задание на прописывание букв, говорит также: «Слушайте кассету».

Задание на прописывание букв — скучное задание. Нужно давать творческое задание, чтобы детям было интересно. А для этого нужно подумать над ним, подготовить его.

Задание же на прослушивание кассеты было неконкретно: что значит: «Слушайте кассету?» Что именно там слушать? Какой урок? Все подряд слушать?

О кассете возникал вопрос и на собрании. Родители сказали, что только треть кассеты соответствует содержанию учебника, остальное же непонятно ни детям, ни родителям. Преподаватель, который рекомендовал и рекомендует ежедневное прослушивание этой кассеты и повторение вслед за диктором слов и фраз, отреагировал на это так: «Да? В самом деле?» Что это, аудирование или молитва на латыни или арабском, которую верующий должен затвердить, не понимая? Что это, грузинский язык или религия такая? Если же говорить серьезно, то методически недопустимым является прослушивание или повторение материала, смысл которого непонятен (даже просто для тренировки произношения нужно выбирать уже известные слова и понятные тексты).

Это были конкретные замечания по элементам урока, а теперь общие замечания:

1) Из 14 человек на занятии было опрошено 5. Было 3 рассказа и 2 диалога — то есть можно было опросить 7 учеников. Но некоторые вызывались повторно.

Вызывались только сильные ученики + мой сын (поскольку я там присутствовал как родитель). Остальным доставались лишь замечания. Кто-то просто тихо сидел, таким даже замечаний не досталось.

Во-первых, нельзя вызывать только сильных учеников, как бы это ни было приятно преподавателю. Это непрофессиональный подход, это самообман.

Во-вторых, в такой небольшой группе нужно все время задействовать всех (так и получится, если применять современную методику и разнообразные формы работы).

2) Занятие должно состоять из повторения, речевой практики и нового материала. На посещенном мною занятии не было повторения, была неправильно организованная речевая практика (рассказы и диалоги — почему неправильная, я объяснил выше), не было нового материала (а потому не было и домашнего задания на новый материал).

3) Чтобы подготовить такое занятие, нужно затратить не более 10 минут времени. Чтобы подготовить хорошее, интересное, эффективное занятие, нужно затратить времени гораздо больше (нужно расписать повторение, наметить вопросы и круг лексики перед речевой практикой, продумать ситуации и кого с кем в каждую конкретную ситуацию поставить, продумать вводный рассказ по новой теме и объяснения, записать примеры, придумать творческое домашнее задание — и т. п.)

Общие замечания по программе:

1) Прошла уже первая четверть, а дети не могут сказать по-грузински самых элементарных вещей, кроме нескольких фраз типа: «меня зовут Гога», «мячик — круглый». И эти фразы говорят с трудом и ошибками, с подсказками те сильные ученики, которых я слышал. При правильном же подходе к делу дети должны были бы уже немного говорить по-грузински на простые бытовые темы. А если так дальше пойдет, они не смогут летом сказать: «Гога, а у нас в Москве нет такого моря! Пойдем опять купаться!»

Так что, дорогие родители, не думайте, пожалуйста, что я все это пишу только потому, что мой сын не в числе успевающих. Цели — освоения грузинского языка — одинаково не достигают и не достигнут и двоечники, и отличники. Если же школа нужна лишь для того, чтобы было где держать детей, пока родители на работе, то эта цель достигается, тут можно не волноваться.

2) Крайне неудачно пособие, по которому занимаются наши дети. Не вдаваясь в подробности, отмечу главный, принципиальный, совершенно убийственный недостаток и педагогический просчет: материал (тексты и диалоги) пособия не соответствует интеллектуальному и эмоциональному уровню развития семилетнего ребенка. Пособие — на более низком уровне. «Вахтанг высокий, мяч круглый» — из этого уровня получения информации наши дети давно вышли, им это неинтересно.

Вторым важным недостатком учебника является его некоммуникативность (он не дает достаточного материала для разговоров и обсуждений).

Почему при его составлении не был использован опыт аутентичных грузинских пособий для иностранных детей?

Что делать?

Что делать, дорогие родители? Что мы можем изменить? Радикально, видимо, ничего. Мы же не можем сменить преподавателей в этой школе? Но:

А) Подтянуть родительские собрания мы можем, обратившись к директору и пропросив его поприсутствовать.

Б) Подтянуть уроки грузинского мы можем, обратившись в институт Шота Руставели и попросив прислать методиста для посещения нескольких занятий и оказания методологической помощи. Потому что меня они не послушают, а этот институт — единственное учреждение, которое может оказать влияние.

В) (Самое разумное, по-моему, тогда предыдущими двумя шагами можно пренебречь). Мы можем организовать платный кружок грузинского — для нашего класса, для желающих — и пригласить туда профессионального преподавателя, умеющего работать именно с детьми такого возраста. Тут я мог бы помочь: занялся бы подбором преподавателя, проконтролировал бы разработку программы, затем представил бы Вам. (И платил бы, конечно, наравне со всеми). Занятия в таком кружке должны проходить два раза в неделю (без домашних заданий). Занятия кружка я бы периодически посещал и отчитывался бы перед родителями. Результатом же было бы то, что дети, посещающие кружок, заговорили бы на грузинском, и на собственно школьных уроках у них не было бы трудностей и проблем, кроме, разумеется, скуки.

Илья Франк, 13 декабря 2005 года

Приложение 2

Интервью с Ильей Франком

Вопросы задает независимый журналист Константин Ильин

Илья Михайлович, благодарю Вас за согласие дать мне интервью!

Вы широко известны в лингвистических кругах, и не только, прежде всего как полиглот, автор разработанного Вами метода чтения, не секрет, что книги по Вашему методу пользуются широкой популярностью у изучающих иностранные языки. Известны Вы и как основатель Школы иностранных языков, в которой, как известно, контроль за качеством преподавания Вы осуществляете лично.

Все это мы постараемся затронуть в нашем разговоре.

Но начнем с самого начала.

Расскажите, пожалуйста, в каком возрасте у Вас появился интерес к изучению иностранных языков, с чего все началось, и какой иностранный язык был первым.

Началось все с двоек. Я начал учить немецкий язык в школе, в пятом классе (это был 1975 год). Однако сентябрь проболел, а когда пришел в школу, в первые же три дня получил свои первые три двойки. Потом учитель сказал, что я не способен к языкам вообще, а к немецкому в особенности, и меня перевели к другому учителю, видимо, в более слабую группу. Помню, как я стоял в коридоре и слушал раздраженный спор двух учительниц — никто из них не хотел лишнего слабого ученика. (Сейчас я понимаю, что и двойки с самого начала нового предмета, тем более проболевшему ученику, и слова о его неспособности к предмету, и такой спор о нем учительниц — грубые педагогические ошибки, за которые учителей вообще надо дисквалифицировать. Но тогда меня это просто неприятно удивило). Однако немецкий меня очень заинтересовал и, несмотря на всю скуку программы (как я сейчас это понимаю, а тогда, конечно, мог лишь чувствовать), я с радостью им занимался. Раздобыл тоненькие адаптированные книжки (со словариками в конце), стал их читать. Под конец пятого класса я получал уже только пятерки. А в восьмом классе начал читать немецкую литературу в оригинале. Мне попалась книга «Немецкая романтическая повесть» (изданная известным германистом Альбертом Викторовичем Карельским, который семь лет спустя, когда я учился в МГУ, стал моим научным руководителем), и я ее прочел (со словарем), не каждое предложение, правда, понимая, немного как в тумане, но в целом понимал, конечно (иначе было бы неинтересно читать). В этой книге были повести Тика, Шамиссо, Эйхендорфа, Гоффмана… Потом, когда я преподавал (в 1999 году) немецкий язык в РГГУ (в Институте лингвистики), то с удивлением обнаружил, что студентам 5-го курса, у которых немецкий был основной язык, чтение повести Шамиссо «Странная история Петера Шлемиля» было не по силам — они с трудом продирались через нее со словарем.

Должен тут заметить, что я не был каким-то странным худосочным ребенком, а был совершенно нормальным мальчишкой. Я занимался классической борьбой (в «Динамо»), стрельбой, бегал на лыжах, хорошо плавал… И мне очень повезло, что родители работали и приходили домой вечером довольно поздно, и что я был один дома, таким образом. Приходил из школы с ключиком на шее, нагревал еду, читал, потом шел гулять с приятелями во двор. Это то, чего так не хватает многим детям сейчас — как чувства независимости, так и гуляния во дворе. Их стараются максимально взять под контроль и оградить от дурных влияний (а также, надо признать, и от прямой, криминальной опасности, которая значительно возросла по сравнению с советским временем). Для формирования характера и жизненной позиции это очень плохо. В общем, если Вы, родители, выбираете, куда записать Вашего ребенка — на иностранный язык или в спортивный кружок, запишите лучше на спорт — язык он еще сто раз успеет выучить.

Когда я был в восьмом классе, случилось знаменательное событие в жизни нашей семьи — нас отыскали (через Красный Крест) наши французские родственники. Дело в том, что четверо братьев моей матери, кадеты, были после революции 1917 года вывезены из России и попали в конечном счете в Париж. Старшему из них было шестнадцать, а младшему семь лет. Отец и мать, а также их сестры остались в России, и в какой-то момент, при Сталине, переписку запретили. (Подробно обо всем этом можно прочитать в «Истории одной семьи», которая есть на главной странице проекта Франкланг www.franklang.ru ). Братья женились на француженках, родили французских детей. И вот один из братьев, с семьей, приехал в Россию и нашел сестер. Появился, одним словом, повод учить французский, чем я с радостью и занялся. Я взял некоторое количество частных уроков (около 20) у хорошего преподавателя (из Института иностранных языков), а заодно начал читать тоненькие французские книжки. Мне очень нравилось заниматься французским — в самом преподавателе было что-то французское, необычное. Как-то она съездила в Париж и вернулась с чемоданом дешевых французских книг (по три франка штука), купленных у букинистов на набережной Сены. И такие вещи приносили с собой атмосферу Франции, Парижа. Надо сказать, что и сами французские книги пахнут как-то особенно, не знаю отчего. Но по запаху, думаю, я и сейчас всегда определю французскую книгу с закрытыми глазами. Помню, кстати сказать, поразивший тогда меня рассказ моего преподавателя французского, как она выступала в Институте повышения квалификации учителей перед учителями французского языка, и как ее там не понимали (она говорила на французском), пока одна из учительниц не поднялась и на ломаном французском не попросила говорить помедленнее. Впрочем, ничего удивительного в том нет, ведь тогда практически не было контактов со страной изучаемого языка, за границу почти никого не выпускали, и даже подходить к иностранцам на улице было запрещено и каралось. Перед тем, как я перешел в старшую школу (в девятый класс — тогда была десятилетка), мы переехали в другой район, и рядом была школа с английским и французским (то есть немецкого не было). И я пошел на французский. Французский в школе мне ничего не дал. Помню лишь два момента: как учительница оставила меня после урока и попросила больше не употреблять в сочинениях слов, которые они не проходили (тогда я не понял, зачем такое ограничение, но сейчас думаю, что просто ей не хотелось лишний раз залезать в словарь), и как учительница весь урок ругала академика Сахарова, ставшего тогда диссидентом (правда, по-русски). А в десятом классе у меня был триумф — я занял первое место по французскому языку на московской городской олимпиаде. И на той же олимпиаде, уже под самый конец, я успел зайти и в немецкий язык (комиссия уже собиралась уходить), и занял второе место. Потом мне передали, что просто посчитали, что дать мне два первых места было бы «слишком жирно». В десятом классе я заинтересовался и английским — и научился читать несложные книжки, самостоятельно, не зная произношения, просто «глазами». И без всякой грамматики — какая там особенная грамматика. Дело в том, что английский язык, относящийся к германской группе, был образован в результате слияния англо-саксонского языка с языком нормандских завоевателей (французским). В современном английском, таким образом, 60% французских слов (а 40%, соответственно, германских). Поэтому, кстати сказать, очень правильно осваивать английский уже после французского. Ведь во французском все читается по правилам, а в английском написание французского слова обычно остается как было, а произношение меняется. Поэтому если вы знаете французский, вы не будете испытывать трудностей в том, что как пишется в английском. В общем, открыв английскую книгу, я с радостью увидел, что текст в целом понятен, оставалось только время от времени смотреть в словаре некоторые слова. Так что вот такая история. Мораль сей басни такова: если у ребенка или подростка есть интерес к чему-либо, то все получится, и школа не сможет помешать. Очень важно поэтому пробудить и поддержать этот интерес.

Илья Михайлович, Вы рассказали о том, что уже к концу первого года изучения немецкого языка в школе Вы, несмотря на проблемы с языком в начале, достигли впечатляющих результатов и оценок. При этом в течение учебного года Вы самостоятельно находили и читали адаптированные книжки на немецком, что, естественно, не входило в школьную программу. Какую роль сыграло такое чтение тогда и позже при изучении Вами французского языка? И какова, по Вашему, вообще роль чтения в освоении языков?

Большой и больной вопрос в том, что такое школьная программа и насколько она соответствует возможностям учеников. Да, за двадцать занятий с хорошим преподавателем (по два раза в неделю) я не только освоил, но и «переплюнул» школьную программу по французскому языку, рассчитанную на пять лет. Вы можете мне не поверить, если я скажу, что это может сделать каждый нормальный ученик (делаю оговорку «нормальный», поскольку не секрет, что детей с задержкой умственного развития в обычных школах около одной трети — так, во всяком случае, было в 1985-1992 годах, когда я работал школьным учителем). Но судите сами: в пятилетней школьной программе по языку было около 800 слов. Так вот, на наших курсах мы даем почти столько же лексики за первые 12 занятий начального цикла (по 3 академических часа). А еще даем практически всю грамматику (в немецком, например, включая склонение существительных, прилагательных и местоимений, все глагольные времена, конъюнктив и пассивную форму, основные сложные предложения). К тому же все это активно — ученики не только знают эти слова и формы, они ими разговаривают! Скажут: это просто реклама курсов! Да, это реклама курсов! Но это и правда!

Нельзя растягивать на пять лет то, что можно освоить за месяц-другой занятий. Но тут я опять должен сам себя спросить голосом родителей: «Детям и без того задают невпроворот заданий, а Вы предлагаете все немыслимо ускорить и увеличить!» И отвечу: Все дело, насколько рационально построен процесс. Например, если Вы пилите дерево (скажем, на дрова), очень важно, что у Вас в руках: бензопила, просто пила, перочинный ножик, напильник… А также: пилите Вы в одном месте, или то там, то тут… Или: пилите поперек или вдоль… Так вот: школьный процесс освоения языка нерационален. Глупые, совершенно не рассчитанные на реальный уровень развития и интересов детей пособия (например, десятилетним предлагаются сказки, диалоги, игры на уровне детского сада), зубрежка жалких по своему содержанию и литературным достоинствам текстов (уроки, построенные как опрос домашнего задания, в конце которых опять задается учить дома тексты), отсутствие на уроках осмысленного общения на иностранном языке. Если все делать правильно, времени на домашние задания будет, во-первых, уходить меньше, а во-вторых, дети будут делать эти задания с большей охотой. Даже если Вам трудно поверить, что школьную программу по языку можно освоить за один-два месяца, Вы согласитесь, наверное, что эта программа, несмотря на свою малость, обычно не осваивается и в самой школе. Кто после окончании школы знает всю школьную программу? Зубрят небольшой набор тем (топиков) и потом воспроизводят их — вот и все. А общаться на языке не могут. Если бы это было не так, то полстраны у нас неплохо (на бытовом уровне) говорило бы сейчас по-английски, и полстраны — по-немецки.

Теперь что касается роли чтения при освоении иностранного языка. Во-первых, чтение — это осмысленная вещь. Вы начинаете читать (важно лишь подобрать интересную Вам книгу) — и Вас затягивает содержание, Вы читаете, поглядывая в словарь (при этом лучше смотреть не каждое незнакомое слово, а, скажем, 1-3 слова на странице — те, которые, как Вы чувствуете, ключевые, без которых будет непонятно, что именно происходит) — и даже не замечаете, как осваиваете язык. Вы увидите, насколько легче пойдет чтение после первых же нескольких десятков страниц! Даже если в начале придется смотреть в словарь чаще, то после страницы номер 50 точно можно будет перейти на 1-3 слова! То есть: у чтения есть то, чего нет у учебника или у традиционного методического подхода — естественный живой интерес. Читая, Вы пользуетесь языком как средством, а не просто изучаете его (относясь к нему как к цели). Именно тогда-то он и осваивается — быстро и безболезненно. Конечно, это не единственный способ — есть еще и разговорный способ освоения языка, при котором Вы тоже пользуетесь языком как средством. Но он не всегда возможен. Например, Вы не находитесь в иноязычной среде, или учитесь у преподавателя, который не владеет разговорным методом (а таких, к сожалению, большинство). Тогда можно самому освоить язык, пассивно, чтобы все понимать хотя бы. Что я и делал, когда учился в школе, а потом и в МГУ. Например, помню один разговор со студенткой МГУ, у которой основной язык был французский (у меня основным языком был немецкий, а вторым — норвежский). Она сказала, что им на каждой неделе задают читать по 50 страниц оригинального французского текста — какой садизм! Меня это очень удивило, я тогда как раз запоем читал французскую литературу в оригинале, классику всю подряд, полными собраниями сочинений: Бальзака, Стендаля, Мопассана, Расина, Мольера… И уж никак не меньше 100 страниц в день. И вперемешку с этим я также читал немецкие, английские, итальянские, испанские, норвежские и датские книги.

Еще один (второй) аспект, почему чтение важно для освоения иностранного языка — в книге много слов! В несколько раз больше, чем Вам понадобится в бытовом общении! Зачем они тогда нужны? Но ведь владение языком — это не только бытовое общение. Вы можете бойко разговаривать, но включите телевизор или радио — и не поймете какую-нибудь тематическую передачу, например. Не поймете лекцию или доклад. Не поймете текст. Не поймете исторический фильм. Да и речь у каждого своя: один употребляет столько-то слов и именно такие, а другой — большее количество и другие. То есть: Вы все время будете чувствовать себя неуверенно, выпадать из понимания. Не говоря уж о том, что подлинное знание языка включает и знание культуры, а значит, и литературы, а значит, и языка классики. Это, пожалуй, уже третий аспект важности чтения. Итак, три аспекта: во-первых, чтение позволяет быстро войти в иностранный язык, во-вторых, чтение дает возможность узнать разные пласты лексики, в-третьих, вводит в соответствующую культуру.

Оптимально было бы, конечно, при освоении языка сочетать чтение и разговорную практику.

Илья Михайлович, расскажите, пожалуйста, поподробнее, о Вашем обучении в вузе, какие языки Вы осваивали следуя учебной программе, а какие самостоятельно. Также было бы интересно узнать, как сейчас Вы оцениваете уровень подготовки преподавателей-выпускников в тот период и в нынешний.

Я поступил в МГУ, на романо-германское отделение филологического факультета, в 1980 году. Вообще это было очень трудно тогда, особенно трудно было сдать главный экзамен — сочинение, но у меня была отличная подготовка, чем я обязан занятиям у замечательного преподавателя по литературе и русскому языку — у Льва Иосифовича Соболева (которого многие знают — это не только один из лучших преподавателей Москвы, но и крупный специалист по Льву Толстому). Благодаря занятиям у Льва Иосифовича, кстати сказать, у меня появился интерес к поэзии, к серьезной литературе, а также к литературоведению. И сочинения мне очень понравилось писать — до сих пор не могу остановиться (в том смысле, что пишу статьи). Лев Иосифович был очень строг и справедлив при разборе сочинения: вооружившись красной ручкой, читал сочинение вслух и то и дело говорил: «это предложение не несет смысла» (и вычеркивал его). Так вот, Лев Иосифович, напутствуя на учебу в университете, сказал: «Ну, первые полгода будете учиться, а потом водку пить». Но вышло иначе: я продержался целых два семестра.

Если же говорить серьезно, то университет произвел на меня удручающее впечатление. А я ведь очень хотел там учиться, я уже в пятом классе решил, что буду филологом-германистом! (Родители, правда, попытались было отговаривать, что это, мол, «хлеб без масла», но потом махнули рукой). В университете две вещи были плохие, которые я заметил, и одна хорошая, которую я не заметил. Плохо было, во-первых, поставлено преподавание немецкого языка. Первые полгода мы занимались фонетикой: сидели в лингафонном кабинете, произнося отдельные звуки и слова, заглядывая себе в рот через зеркальце. При этом нам не разрешалось разговаривать по-немецки, говорить цельные фразы! Такое изучение фонетики, на самом деле, не дает (и не дало) никаких результатов, все остались при своих акцентах. Фонетику в вузе нужно, конечно, изучать, но практический тренинг должен строиться совершенно по-другому. Тогда я не понимал, что происходит не то, что нужно, но чувствовал скуку (а не для скуки я пришел учиться в университет). А когда через полгода перешли к фразам, скука не развеялась: нам давали фразу и заставляли повторять ее по очереди (в группе было десять человек). Повторим один за другим — следовала команда: «А теперь в обратном порядке!» И та же фраза катилась в другое крыло аудитории. Думаю, этот пример достаточно красноречиво рассказывает о том, что это была за методика. Еще хуже, кстати сказать, дело обстояло на английском отделении. Там вообще смешно (это теперь смешно, а тогда очень многим было грустно): заведующая кафедрой Ахманова написала на английском языке брошюру о том, что такое филология (или лингвистика — точно не помню), написала скучно, топорным, псевдонаучным языком. И вот этот текст учили наизусть, начиная с первых же занятий, все, кто учил в университете английский. Даже те, кто учил английский вторым языком, с нуля!

Но я все это терпел и хорошо учился вплоть до третьего курса. На третьем курсе нам задали написать сочинение на немецком языке по одному роману писателя ГДР. И я в своем сочинении предложил снести берлинскую стену и объединить Германию. Что тут было! В итоге я уже не получал все оставшееся время в университете ни одной оценки выше тройки. Кроме того, не был потом допущен к поездке по Германии (в которую поехали обе немецкие группы), а при распределении после окончания университета для меня была закрыта работа в «Интуристе» — и я был распределен в школу (хотя с романо-германского отделения в школы никого не распределяли). Сейчас я думаю, что получилось все хорошо — если бы меня не распределили тогда в школу, вряд ли я был бы сейчас директором школы иностранных языков.

Второе, что было плохо в университете — это сумбурность программы. Я уж не говорю про курс истории КПСС и тому подобные вещи. Но мы, например, одновременно проходили античную литературу, историю нового времени, русскую литературу. Это неразумно. Если уж античная литература, то пусть будет античная история! И при чем тут русская литература? Да и не лучше ли начать не сразу с литературы, а с каких-то более общих вещей, с философии, с мифологии, с психологии? Или, например, первый год был латинский язык. Только прошел этот первый год, только я почувствовал, что могу переходить к чтению латинской литературы — как закончилась и латынь, и античная литература. А греческого языка у нас не было, хотя мне очень хотелось (он был только на русском отделении). Как же можно не давать греческого филологам! И такая непродуманность программы, очевидная случайность курсов продолжалась всю дорогу, все пять лет.

Теперь о хорошем, о том, что я не понял тогда, и о чем сожалею. В университете было, конечно, очень много псевдоученых. Помню, например, как заведующий кафедрой теории литературы профессор Николаев сокрушался о том, что есть студенты, которые интересуются поэзией Блока и вообще серебряным веком (то есть всяким декадансом). А после перестройки я услышал с удивлением, как он говорит о своей поездке в Швецию, о том, что он рассказывал шведским студентам о судьбе Мандельштама, и что у них в глазах стояли слезы. Но было и немало настоящих ученых, конечно. Нужно было примкнуть к ним или хотя бы к одному из них, настойчиво ходить за ними, приставать с вопросами, учиться. Этого я не сделал, не хватило на это ума. Сразу решил: все тут плохо, бессмысленно и скучно. В общем, был настроен как скептический подросток. Поэтому с середины третьего курса практически перестал посещать занятия в университете и окончил его еле-еле (до самой защиты диплома надо мной постоянно висела угроза отчисления). Даже у своего научного руководителя, Альберта Викторовича Карельского, замечательного германиста, я почти совсем не учился. Альберту Викторовичу я обязан тем, что меня не выгнали из университета. Например, когда решался вопрос обо мне на кафедре теории литературы (я никак не мог сдать экзамен), Альберт Викторович пришел на заседание кафедры и защищал меня там (а потом, выйдя с заседания, весь красный, сказал: «Илья, я жалею, что с вами связался!»). Теорию литературы я не мог сдать вот почему. Я не ходил на лекции по теории литературы, которые читал декан филологического факультета Волков. На одной из лекций (в поточной аудитории) он сказал, чтобы передали, что если Франк не придет на его лекцию, то никогда не сдаст экзамен. Я пришел посмотреть, что же это за лекция такая, на которую меня так зазывают. Лекция оказалась бессмысленной до смешного, и я не смог удержаться от смеха. Больше на лекции Волкова я не ходил. После этого я в течение двух лет пытался сдать экзамен по теории литературы. Потом все же кто-то его у меня принял, почти перед самым дипломом, но не Волков. Я это рассказываю, чтобы дать представление о той атмосфере (и о своем безобразном поведении, конечно).

По-хорошему я вспоминаю лекции Тахо-Годи по античной литературе, лекции Широкова по общему языкознанию (а также его санскрит), лекции Косикова по зарубежной литературе, курс грамматики русского языка (не помню, кто вел, к сожалению). Еще я ходил к профессору Рождественскому на риторику и китайский язык. Он очень хорошо говорил, был обаятелен. Но сейчас я думаю, что лучше бы я ходил к кому-нибудь другому. Это не был увлеченный ученый, на самом деле, это был довольно равнодушный человек, но умевший привлекать. Занятия наши китайским были, во всяком случае, малоэффективны. А на второй год, после того, как я начал у него заниматься, ему дали новую группу китайского. Он не пошел на первое занятие, попросил меня его заменить. Я рассказываю об этом, потому что это мой первый опыт преподавания, это первый урок языка, который я дал. Я тщательно подготовился и на первом же занятии поделился с новыми учениками почти всем, что сам прошел за год. Помню, во всяком случае, что все они у меня читали небольшой иероглифический текст. И я помню то чувство вдохновения, восторга, которое я испытывал от самого процесса преподавания. Группа, правда, после этого первого занятия почти вся разбежалась.

Чем я занимался, пока учился в университете? Тремя вещами, по сути. Во-первых, учил языки (самостоятельно) и читал зарубежную литературу в оригинале. Во-вторых, на третьем курсе начал писать стихи. В-третьих, на третьем же курсе начал писал свою культурологическую книгу о чередовании эпох, которую (с перерывами) продолжал потом писать до 1995 года (то есть в течение 12 лет). Книжка эта тонкая, но было много промежуточных вариантов и набросков, окончательное название — «Портрет слова» (вышла в свет в ноябре 2008 года). Ее можно также скачать с главной страницы сайта www.franklang.ru . И, надо сказать, это занятие (книга) настолько меня захватило, что мне жалко было времени на собственно учебу в университете. А. В. Карельскому я показывал наброски книги, и он мне сказал: «У вас дар от Бога, это совершенно ясно». Это меня очень ободрило, ведь моя ситуация в университете была очень грустной. И диплом мой (по Рильке) понравился и Альберту Викторовичу, и оппоненту (профессору Малиновской). Оппонент даже заговорила о том, не остаться ли мне в университете и не заняться ли наукой — просто не знала мою ситуацию. Я-то хотел как можно скорее покинуть это заведение, и больше сюда ни ногой, лишь бы сдать гос. экзамен.

Теперь ко второму Вашему попросу. Как я оцениваю уровень выпускников-преподавателей тогда и сейчас? Надо сразу сказать, что если школьник выходит из школы, не зная иностранный язык, то это вина школы. А вот если выпускник языкового вуза выходит из него, плохо зная или не зная язык, то это его личная вина! Он же не маленький уже. Ну и что, что плохо преподают, — учи сам, это же твоя будущая профессия! Раньше было сложнее освоить язык: не было ни возможности поездок, ни стажировок, ни обучения за рубежом, ни интернета… Радио глушили. Было очень мало книг и пособий. Я помню, например, как трудно было раздобыть испанско-русский словарь. Сейчас очень многие научились довольно бегло говорить на иностранном языке. Думаю, что в целом уровень языковой подготовки стал выше. Но сейчас я раскрою один секрет. Мало кто знает, что большинство выпускников языковых вузов (и чуть ли не половина преподавателей языковых вузов, которые из этих же выпускников вербуются) не в состоянии прочесть книгу (без словаря) на языке, который является основой их профессии. Не верите? Сделайте такой экзамен (только не внутренний, через кафедру, а с помощью внешней комиссии) на пятом курсе любого языкового вуза. Дайте, скажем, 10 страниц литературного текста средней сложности на перевод без словаря. И будете удивлены результатом.

Почему я это знаю? Потому, что я тестирую кандидатов в переводчики для перевода книг по моему методу чтения и кандидатов в преподаватели для своей языковой школы. Все с дипломами, многие преподают в вузах. Но адекватно понять (несложный, правда не сложный!) литературный текст может примерно лишь каждый десятый. Поверьте мне, это так. Это моя большая претензия к вузам, я ведь потенциальный работодатель, а их выпускники часто оказываются неподходящими. Особенно плохо поставлено дело с восточными языками, особенно в Москве (несколько лучше в Петербурге и некоторых других городах). У меня было несколько случаев, когда я хотел взять на работу преподавателя, окончившего ИСАА (Институт стран Азии и Африки — то есть, по сути, востоковедческий факультет МГУ). Но это оказалось невозможно — ну совсем еле-еле разговаривают, со многими ошибками, а текстов вообще не понимают.

Когда-то, кстати сказать, я сам мечтал поступить в ИСАА, на китайский язык. Но туда брали только своих, детей номенклатуры, из которых потом получались дипломаты. Я узнал об этом и не стал пытаться. Потом, студентом второго курса, пришел в здание ИСАА на Моховой, на кафедру китайского языка, и попросил разрешения, наряду с учебой на романо-германском отделении, посещать также занятия по китайскому языку и китаистике. Мне ответили один словом: «Нет». (И потом пристально посмотрели, транслируя взглядом еще одно слово: «Уходи!»).

Вообще же мне бы хотелось, чтобы на филологические факультеты поступали люди, действительно интересующиеся предметом, причем чтобы среди них было больше мужчин. Или хотя бы больше серьезных девушек. Беда в том, что многие девушки идут на филологию только потому, что не хотят идти учиться на инженера или врача — мол, сложно и малоприятно. А так можно и язык выучить, и книжки почитать, и общение светское, и родители финансируют — в общем, можно продлить детство (да еще и без его минусов — ведь слушаться уже не надо, делай что хочешь), пока замуж не выйду. Или я неправ?

Да, в таком случае ситуация с выпускниками-преподавателями языковых вузов выглядит действительно удручающе. Надеюсь, несколько позже Вы расскажете, как решаете проблему подбора квалифицированных преподавателей для работы в Вашей Школе иностранных языков. Но прежде было бы интересно узнать, как у Вас складывались дела в школе, где Вы стали работать после окончания МГУ. И что это была за школа, обычная или с языковым уклоном?

Это была самая обычная школа, в Бескудниково. Я попал туда, совершенно не подготовленный к учительской профессии. У нас в университете были лекции по педагогике, но пожилой профессор, который их читал по своим конспектам, видимо, никогда не работал учителем. Во всяком случае, на его лекции все занимались своими делами, никто его не слушал. Получалось смешно: учит учить, а сам учить не умеет.

Я не знал, что делать на уроке. Да, у меня были учебник и книга для учителя, где были расписаны все уроки. Но все это было невозможно скучно и плохо. Удержать внимание детей на подобной белиберде можно было лишь насилием, лишь железной дисциплиной. Но я не умел держать дисциплину, и не умел сделать занятие интересным. Поэтому первые два года в школе были для меня мучительны, а для моих учеников были бесполезны мои уроки.

Нельзя так забрасывать молодого специалиста в класс, нужно помогать. И недостаточно перед тем, как он войдет в класс, показывать ему кулак: «Вот так их, мол, надо зажать, тогда все будет хорошо» (как подчас делают опытные учителя, напутствуя новичков). Вот сейчас, например, я мог бы дать консультацию молодому специалисту, как первый раз зайти в класс, какие приемы применить, чтобы правильно сконцентрировать внимание детей и предотвратить срыв дисциплины еще до начала занятия, и т. п. А еще за несколько консультаций я бы рассказал ему, как строить уроки и как их вести. Жаль, что я не могу отправиться в прошлое, в 1985 год — и дать такую консультацию самому себе!

Ведь если учитель в каком-либо классе не держит дисциплину с самого первого занятия, то он уже никогда не будет держать ее в этом классе. Это плохо и для детей, и для него самого. А если он не знает, как хорошо вести занятия, он будет вести их кое-как, наскучит этим и уйдет из школы при первой же возможности. Поэтому обязательно надо помогать. А не злорадствовать, как иногда опять же делают опытные учителя, — пускай, мол, хлебнет новичок!

Я проработал в школе семь лет. Постепенно (спустя два года) дело с дисциплиной у меня наладилось. Но учить немецкому по школьной методике и программе все же было очень скучно, а своей программы и методики у меня не было, и разработать их тогда я не умел. Поэтому последующие пять лет я учил детей русскому языку и литературе. Что же касается поддержания дисциплины — мне даже дали классное руководство в классе «коррекции» — так сказать, в исправительном классе. Назывался он, правда, по-другому. Директор разделил в какой-то момент учеников пятых классов по уровню успеваемости. Отличников отправили в математический класс, хорошистов — в гуманитарный, троечников — в эстетический (хоть нарисовать-то они что-нибудь смогут!), двоечников — в физкультурный. Так что у меня был физкультурный класс (я имею в виду классное руководство, при этом я вел русский и литературу, конечно, во всей параллели). И я очень хорошо вспоминаю это время, у меня с моим классом были прекрасные отношения. Например, мы довольно часто куда-нибудь ездили, а подчас ходили и в настоящие походы. Например, на надувных лодках, с ночевкой. (Потом я как-то узнал, что один из моих учеников стал мастером спорта по академической гребле). Бывали даже смешные случаи: дети, скажем, из математического класса просились, чтобы их перевели к нам.

Потом (в 1992 году) я ушел из школы и стал преподавать немецкий на курсах. Ушел, с одной стороны, из-за низкой зарплаты в школе (на курсах я за день зарабатывал столько, сколько в школе за месяц), с другой стороны, я прошел обучение и стажировку по преподаванию языка эмоционально-смысловым методом у Игоря Юрьевича Шехтера. Методика была рассчитана на циклы во взрослых группах, и мне хотелось это попробовать. Из школы было уходить довольно болезненно. Директор уговаривал остаться, сказав, что если будут уходить творческие учителя, то школа будет серой. А главное, мы с детьми мы друг к другу привыкли. Но, как писал Набоков, «жизнь идет излучинами», и иногда просто чувствуешь, что надо попробовать что-то новое.

А вот сейчас опять думаю о школе (отчасти вспоминая упрек школьного директора и избывая, таким образом, чувство вины): наша школа иностранных языков разрабатывает программу методического сотрудничества со школами. Мы готовы (безвозмездно) прийти в любую школу и, дав ряд консультаций (не просто принося наши принципы, но выслушивая школьных учителей и вникая в конкретную ситуацию) и посмотрев ряд занятий, вывести в ней дело преподавания иностранного языка на совершенно другой уровень. Детям будет интереснее и полезнее учиться, но и учителям будет легче работать! Мы ищем сейчас такое сотрудничество (и принимаем заявки!), поскольку это нам методически интересно. И ведь это прекрасно — влиять на образование в положительном смысле, выполняя роль государства. Помогать, а не просто критиковать. Собственно, отчасти мы помогаем уже тем, что размещаем методические разработки нашей школы в интернете, размещаем даже видеоуроки. И я знаю, что целый ряд преподавателей как школ, так и вузов уже применяет наш опыт на практике (я получаю периодически письма об этом, причем из разных уголков страны).

Вообще же говоря, хорошо бы и государству обратить внимание на школы и на детей. Нужно сделать две вещи одновременно: а) значительно увеличить учительские зарплаты и снизить нагрузку (ставку), б) изменить методику. Это реальные вещи, это можно и нужно делать. Но чиновники хотят лишь проектов, которые ничего по сути не меняют (а чаще вообще делают все хуже, чем было, как, например, ЕГЭ). Потому что под проект выделяются деньги, которые приятно осваивать.

Знаете ли Вы, что зарплата учителя школы (по России) в среднем составляет три тысячи рублей в месяц? Это полное равнодушие государства к образованию, а, может быть, и намеренный развал образования (чтобы иметь потому тупых и послушных избирателей). И равнодушие общества, ведь государственная власть назначается обществом!

Зато, кстати сказать, в Москве есть одна бесплатная государственная школа (возле станции метро «Улица 1905 года»), где учителя получают значительно больше, получают зарплату, сопоставимую со средней менеджерской. В классах там всего лишь по несколько детей, множество специально оборудованных помещений для разных видов деятельности, множество соответственных специалистов, ведущих эти различные курсы. При входе вы попадаете в зал ожидания для родителей, с креслами и телевизорами, со стойкой, за который стоит специальный секретарь, всегда готовый дать вам нужную информацию. Там же рядом находится несколько вооруженных охранников. И т. д. и т. п. Нет, это не экспериментальная школа для детей вообще. Эта школа для детей чиновников различных министерств. Я там был, меня пригласили прочесть лекцию для одного класса (в котором было шесть человек учеников). Еще раз повторяю, школа бесплатная, то есть существующая на средства налогоплательщиков, на наши с Вами деньги.

Что же касается школьных учебников, то знаете ли Вы, как принимается решение о том, какому учебнику быть школьным учебником? Не знаете, и я не знаю. Говорят (за что купил, за то и продаю), что издательство платит чиновникам министерства до 70% отката от полученного дохода за издание. И все равно это безумно выгодно. Так что вопрос о качестве здесь вообще никому не важен, тут нет свободной конкуренции учебных пособий.

Что же касается подбора преподавателей нашей школы, то тут нет ничего особенного: размещаем объявления о вакансиях, проводим тестирование, собеседование, стажировку. Особенностью, возможно, является то, что мы не требуем наличия педагогического опыта. Нам важно, чтобы преподаватель хорошо владел языком, был талантлив как преподаватель, хотел работать именно преподавателем. А что делать на занятии, мы научим: проведем консультации, покажем видеоуроки, живые уроки, посетим его уроки с последующим обсуждением и т. п. К преподавателям мы относимся по-доброму, так же, как и к ученикам. Да и зарплата преподавательская у нас в среднем в два раза выше, чем на других курсах. Это из уважения к преподавательскому труду. А причина такого уважения проста — школу-то основал преподаватель, а не бизнесмен.

Знаете, что меня особенно радует? То, что я не лучший преподаватель в моей школе! Пусть это не столько проявление скромности, сколько косвенный комплимент самому себе как директору и методисту, но это опять же правда. На сайте нашей школы www.school.franklang.ru мы постепенно размещаем видеозаписи уроков различных преподавателей, так что смотрите и судите сами.

Илья Михайлович, известно, что преподавание иностранных языков в Вашей Школе ведется по так называемой коммуникативной методике, что отличает Вашу Школу от других школ и курсов иностранных языков. Расскажите, пожалуйста, почему Вы сделали выбор в пользу этой методики и в чем ее особенность.

Мне нравится название «коммуникативная» (от слова «коммуникация», что значит «общение»). Проблема в том, что коммуникативную методику декларируют сейчас почти все курсы. Некоторые даже умудряются предлагать одновременно и коммуникативную, и традиционную — клиенту на выбор, демонстрируя тем самым свою беспринципность. Дело, на самом деле, не в беспринципности даже, а в том, что из такого предложения ясно, что они не владеют коммуникативной методикой, да и вообще методика их не интересует. Логика их проста: приходите к нам и приносите ваши деньги, а уж потом разберемся как-нибудь, что вам, собственно, нужно.

Я написал подробно, с примерами, про псевдокоммуникативную методику в книге «Чужой язык — как сделать его своим» (которую можно скачать с главной страницы сайта www.franklang.ru ). Сейчас же только скажу, что для коммуникативной методики недостаточно пользоваться современными красочными учебниками. Если преподаватель не строит на занятии общение, а просто движется по учебнику от задания к заданию, а потом занятие кончается, а Вы и часу не проговорили (я имею в виду свободно, а не просто отвечая на вопросы задания), то какая же это коммуникативность? Это традиционность под новым соусом.

Тут хочу обратить Ваше внимание на то, что под красивыми, по сути, словами: «традиционная» методика, «классическая» методика обычно кроется халтура, кроется нежелание преподавателя учиться своей преподавательской профессии. Он предпочитает просто гонять ученика по учебнику, сам не готовясь к занятиям. Кто против классики? Кто против традиции? Красивые слова, но я против, если, например, классика — это семерка «Жигули».

Метод, который использует наша школа, основывается на суггестивном методе болгарского психотерапевта Георгия Лозанова, который в шестидесятых годах побывал в Москве и продемонстрировал, какие чудеса можно творить при правильном, смысловом подходе к освоению языков. Основной принцип при этом: язык осваивается быстро и безболезненно, если не изучать его как предмет, как цель, а сразу пользоваться им как средством (чем он и является по своей сути). Поэтому на занятиях преподаватель вводит участников в различные ситуации общения (которые Лозанов назвал этюдами).

Это метод, то есть общий принцип, установка. От метода следует отличать методику — то есть воплощение метода в конкретную технологию, в приемы, в особенности построения занятия. Я назвал свою методику, разработанную на основе метода Георгия Лозанова, структурно-разговорной, поскольку разработал особое построение занятия, при котором языковая практика (ситуативность) сочетается с особым грамматическим тренингом (делающим ненужными обычные упражнения на отдельные грамматические правила). При этом, в отличие от обычной коммуникативной методики, грамматика никак не связана с определенным лексическим материалом, она идет отдельной линией. Таким образом, она не нарушает коммуникации. Ведь нелепо, например, делать вид, что происходит общение, когда, на самом деле, текст или разговор посвящен какой-либо грамматической теме, а содержание играет лишь вспомогательную роль. Так и получается использование языка как цели изучения, а не как средства общения, слегка лишь замаскированное и приукрашенное. Такое ненастоящее общение скучно.

Илья Михайлович, не секрет, что многие языковые курсы стремятся привлекать для работы в качестве преподавателей оказавшихся в России носителей иностранного языка. Как Вы относитесь к этому?

Носитель языка в качестве преподавателя — это, конечно, очень хорошо. Однако, если он ведет язык для начинающих, он должен знать и русский тоже. Методика, которая предполагает с самого начала использование только иностранного языка, неудачна. Помимо ненужного стресса, она оказывается еще и очень медленной (сужу на основании очень большого опыта тестирования людей, учившихся в разных местах и по разным методикам, в том числе и на курсах за рубежом). Собственно говоря, методика эта возникла не от хорошей жизни, это порождение необходимости: так приходится учить на различных зарубежных курсах, где собирается международная публика. А нам-то зачем страдать? Не понимая этого, ряд российских курсов тоже ввел у себя исключительное использование иностранного языка с самого начала.

Кроме того, носитель языка должен быть еще и подготовленным преподавателем. Тут возникает трудность не методическая, а экономическая. Дело в том, что профессиональный преподаватель в странах Западной Европы получает хорошую зарплату, которая значительно выше той, что могут предложить российские курсы. Он хорошо обеспеченный государственный служащий. Поэтому они к нам не приезжают.

И вот курсы иностранных языков договариваются с теми иностранцами, которые по разным причинам оказались в России (но, в любом случае, вовсе не для того, чтобы преподавать язык). Часто это студенты на стажировках. Для них это способ что-то заработать дополнительно. В этом нет ничего плохого, нужно лишь понимать, что, во-первых, не любой иностранец годится для преподавания своего родного языка, во-вторых, их нужно хорошо подготовить. Часто же происходит следующее: курсы договариваются с иностранцем, дают ему в руки учебник — и вперед! А учащимся заявляют, что это преподаватель, прошедший обучение преподаванию по коммуникативной методике. И потом никто уже не интересуется, что происходит у него на занятиях (его занятия не посещаются ни директором курсов, ни методистом, ни другими преподавателями).

А потом этот иностранец уезжает, поскольку закончил свои дела в России, и курсы договариваются со следующим.

В общем, для успешных занятий вполне достаточно хорошего русского преподавателя, прекрасно владеющего языком. Это еще хорошо и тем, что для него-то преподавание — основная профессия, дело жизни.

Конечно, интересно и полезно общаться с носителями языка. Наша школа, например, устраивает с этой целью еженедельные клубы, где можно общаться на иностранном языке в неформальной атмосфере. То есть люди получают возможность, помимо занятий, еще прийти в выходные и поговорить час-другой на английском, например. Как с носителями языка, так и между собой (постоянно знакомясь с новыми людьми — и с участниками других групп, и с гостями клуба, которые все время меняются и число которых на клубе превышает число наших учеников).

Илья Михайлович, многие уже начавшие изучать иностранный язык стремятся побывать в стране изучаемого языка. Почувствовать реальную языковую и культурную атмосферу. Это, конечно же, правильно. Что Вы можете рассказать о таком «погружении» на основании собственного опыта? На каком этапе изучения языка имеет смысл отправляться в страну изучаемого языка, или это полезно даже тем, кто только-только собирается приступить к изучению? Существует множество предложений так называемых языковых лагерей для изучения языков за границей. Как Вы к этому относитесь?

За границей очень хорошо осваивать язык. Вообще говоря, для освоения языка нужен не преподаватель, а нужна практика. Хороший преподаватель и устраивает ученику на своих занятиях практику. Но практику, конечно, можно получить и общаясь с носителем языка. Важно лишь до этого вывести пассивное владение языком на определенный уровень, иначе общение может просто не состояться: Вы не будете, например, понимать ответов на Ваши вопросы. А произношение и грамматику можно освоить самостоятельно, на это есть учебная литература и аудиозаписи. Зачем тут преподаватель? И лексику можно набрать до такой степени, что читать книги без словаря. Для этого есть книги и словари — пользуйтесь, и все получится.

Так вот, если ехать осваивать язык за границу, то нужно постараться попасть именно в иноязычную среду. Ведь сколько случаев, что люди оказывались и даже продолжительно жили за границей, но пребывали при этом в русскоязычной среде! (Про Брайтон Бич, например, рассказывают всякие забавные истории. Как, например, наш эмигрант обращается по-русски к американцу, тот, конечно, не понимает, а другой эмигрант говорит ему: «Да отстань от него, Йося, ты что, не видишь, что это иностранец!»)

А если выбирать курсы за рубежом, то вот два практических совета: во-первых, удостоверьтесь, что группа, которую Вам предлагают, скажем, в Германии, не будет состоять из русских (иначе у Вас не получится погружение в иноязычную среду), а во-вторых, что это курс, который Вы пройдете целиком. Он может быть хоть на две недели, хоть на три года, но он должен быть цельным. Ведь часто получается следующее: желающего поучиться, скажем, в Германии, посылают туда, и он посещает, например, две недели занятий группы, которая проходит там годичное обучение. Проходит за это время один урок (Unit, Lektion). Все происходит неспешно, даже вяло. К концу первой недели он понимает, что ходить на курсы — значит терять драгоценную возможность что-нибудь посмотреть. Но то же самое можно было сделать за гораздо меньшие деньги, просто в виде туризма! И в значительно лучших условиях. Условия проживания обычно оставляют желать лучшего. Даже телевизора в комнате у Вас, скорее всего, не будет, хотя это было бы логично, ведь Вам нужно погрузиться в стихию иностранного языка. Я это знаю по многим отзывам, сам посылал на такие курсы жену в Мюнхен — на две недели, подучиться немецкому.

У меня самого дважды был очень хороший опыт быстро поднять язык на разговорный уровень. Первый раз это было пребывание в Париже, у моих двоюродных братьев и сестер (которые не знают русского). Это было уже после окончания университета. Я свободно читал по-французски, но говорил еле-еле. За месяц общения стал говорить бегло, свободно. То же самое произошло и во время моего пребывания в Лондоне с английским, чуть позже, у других родственников. Опять же, я свободно читал, но не говорил вообще, и не знал к тому же правильного произношения многих слов, потому что читал исключительно «глазами». Конечно, я не достиг бы этих результатов, если бы у меня уже не было к тому времени пассивного владения языком.

Илья Михайлович, расскажите, пожалуйста, как и когда у Вас появилась идея создания собственной Школы иностранных языков и как эта идея воплощалась, через какие трудности пришлось пройти.

Я преподавал немецкий, и в ходе преподавания придумал две вещи. Во-первых, это более простое и рациональное объяснение основных правил немецкой грамматики, чем предлагалось в обычных пособиях по практической грамматике. Там, например, где в обычных пособиях шли таблицы склонений на несколько страниц, у меня было три-четыре правила, которые все покрывали. И я написал постепенно книгу «Немецкая грамматика с человеческим лицом». Сначала, собственно говоря, без цели ее издать, просто для своих учеников. Потом об этой книге узнал один издатель, ему понравилось название — и книга была издана. Я вообще-то ожидал гневной реакции на книгу со стороны моих коллег — ведь она была совершенно хулиганская по сути, игнорировавшая названия всяких там склонений и т. п. Да и времена некоторые я там по-своему назвал, и наклонения. Но ничего такого не произошло. Книга имела успех, ежегодно переиздавалась, а в ней был указан мой телефон и дана реклама моих частных уроков немецкого. Я к тому времени ушел с курсов и жил «на вольных хлебах». Затем я придумал пособие, опять же для своих учеников, которое позволяло им быстро и безболезненно расширить лексику и войти в чтение немецких книг. Это и была первая книжка по моему методу чтения. Издательство выпустило две таких книги, опять же с моим телефоном. Через некоторое время я открыл страничку в интернете, где сначала разместил фрагменты этих книг, а потом и сами книги. И свой телефон, и рекламу занятий. Вы, конечно, уже ждете, по тому американскому анекдоту с яблоком, которое будущий миллионер делил на дольки и продавал, что я скажу: «А потом скончалась моя троюродная бабушка и завещала мне миллион». Но нет, ничего такого не было. Просто ко мне на уроки стало записываться столько учеников, что я решил снять помещение и вести группу. Потом я вел две группы. Три группы я уже вести не мог. Сначала просто отказывал желающим, а потом подключил все же коллегу. Так получились курсы. Сначала это было несколько групп немецкого, затем добавился китайский (из-за моего интереса и любви к этому языку), затем (через два года только) — английский. Затем турецкий, арабский, персидский, другие языки. И тут передо мной стал вопрос о методике, а также вопрос подбора и подготовки преподавателей. И много других вопросов, не имеющих никакого отношения к собственно преподаванию и к преподавателям, которые так называемая жизнь ставит перед директором малого предприятия (лучше бы их не было!) Курсы — это и очень хлопотно, и очень интересно. Я смотрю на курсы (на свою школу) не как на бизнес, а как на произведение искусства. У нас удивительная команда преподавателей. Судите сами — видеоуроки мы будем продолжать размещать на сайте.

Илья Михайлович, для изучающих иностранные языки, и среди любителей иностранной литературы уже давно стало привычным сочетание слов «Метод чтения Ильи Франка». Вышла большая серия книг, адаптированных по Вашему методу. Известно, что серия включает самые различные иностранные языки — от английского до японского, т.е. в буквальном смысле от «А» до «Я». Расскажите поподробнее о Вашем методе, в чем его суть, в чем польза для изучающих.

Это метод, позволяющий быстро и немучительно войти в чтение на иностранном языке — и быстро набрать лексику. В книгах по моему методу чтения прямо в сам текст на иностранном языке вставляется перевод на русский язык, в скобках, и тут же приводится небольшой лексический комментарий по отдельным словам. Весь текст книги разбит на отрывки: сначала идет отрывок с таким переводом, а потом — он же, но без перевода. Самое важное, прочтя отрывок с подсказками, прочесть отрывок без подсказок, потому что так читатель — пусть и короткое расстояние — плывет без доски, действительно читает в подлиннике. И тут-то и происходит настоящее запоминание, даже если для него самого это неочевидно. А потом нужно не возвращаться к уже прочитанному, а просто читать книгу дальше. Запоминание слов происходит не зубрежкой, а оттого, что они повторяются в книге многократно. А главное — читатель не учит язык, он следит за смыслом, за сюжетом. Он не учит язык, он пользуется им, живет в нем. А это самое главное для запоминания слов и привыкания к структуре языка.

Подробнее о моем методе чтения можно посмотреть на сайте www.franklang.ru . Там же можно скачать около 200 книг по моему методу чтения, на 20 языках. Некоторые книги я подготовил сам, большую часть заказал переводчикам, которые выполнили работу по той технологии, которую я им дал. Пользуясь случаем, хочу сказать, что я очень благодарен переводчикам, взявшим на себя этот труд и вложивших в него часть своей души. Ведь технология изготовления книг по моему методу очень трудоемка. Для того чтобы было легко читателю, нужно как следует потрудиться переводчику.

Каждую книгу я проверил, дорабатывая перевод (и стилистически, и в смысле добавления лексического комментария). После моей доработки книга обычно увеличивалась на несколько десятков страниц. Этим я занимался с 2000 года по 2008 год, практически ежедневно, переводя, проверяя и дорабатывая книги. Если книга была на языке, который я знаю плохо, я прочитывал ее и посылал переводчику длинный список вопросов (по местам, где был недостаточный комментарий) и указаний на подозрительные места (где плохо вязался смысл). На это время мне пришлось отложить все то, чем мне нравится заниматься (например, освоение языков и чтение литературы). Очень устал, конечно, буду «сбавлять обороты». Я начал — пусть продолжает, кто хочет.

Этот метод чтения многим помог, я это знаю по отзывам (некоторые из них я разместил на сайте www.franklang.ru ). Не всем помог, вероятно. Но если метод помогает кому-то, пускай не всем, если мне говорят, что освоили язык или даже несколько языков благодаря моему методу, то это значит, что метод работает.

Да, методов — как собак нерезаных. Я много тестировал людей (приходящих в нашу школу), они учили язык в разных местах и по-разному, но я не встречал ни одного, кто освоил бы язык, скажем, при помощи 25-го кадра, методом запоминания слов Гарибяна или методом Илоны Давыдовой. А среди Ваших знакомых есть такие люди?

Что касается этих методов, раз уж зашла речь. Метод 25-го кадра не работает, независимо от того, существует такое явление, как восприятие через 25-ый кадр, или нет. Дело в том, что неважно, сколько Вам предъявят новых слов и даже выражений. Вы их запомните, освоите, сделаете своими только через практику. А какая тут практика, если Вы просто пялитесь в экран? Поймите, что это не метод, это бизнес-проект. То есть, грубо говоря, лохотрон. Неужели Вы думаете, что его создатели что-нибудь смыслят в иностранных языках? Таким же бизнес-проектом был и метод Илоны Давыдовой. Невероятная реклама, в том числе и по телевидению — и продажа продукта в закрытой коробке. Мне как-то в девяностые годы предложили написать обзор разных методик для одного очень неплохого, интеллигентного журнала. Но при этом предупредили: метод Илоны Давыдовой не затрагивать. Потому что такой опыт у них уже был — они затронули как-то. И к ним приехали разбираться бандиты. Из солнцевской группировки, говорят. Это был, оказывается, их образовательный проект. Вот, за что купил, за то и продаю. А потом, после получения хорошей прибыли, они этот проект закрыли. Лохотрон долго не живет.

Что касается запоминания слов по Гарибяну, то это забавно. Например, чтобы запомнить английское слово government (правительство, произносится как «гавмент»), нужно представить себе говно, охраняемое ментом. С этим трудно не согласиться, конечно. В смысле с характеристикой нашего правительства. Но для освоения английского языка неполезно привязывать английские слова к русским путем ассоциации, путем мнемонического приема. Это будет не помогать, а наоборот затруднять вхождение в английский язык. Никакого труда не будет запомнить английское слово government, после того, как Вы его пару раз услышите в разговоре, а затем употребите сами. В основе же такого метода лежит шутка Маяковского, который услышал в английской фразе “Thank you very much” русскую фразу «Сенька, бери мяч!» Однако, если Вы, благодаря за что-либо англичанина или американца, назовете его Сенькой и предложите взять мяч, вряд ли он поймет Вас правильно.

Нечто подобное проделывает и в своих объяснениях английского языка Драгункин. Нет никакой трудности в том, чтобы запомнить, что “to” означает «чтобы». Не нужно для этого проделывать следующее: “to” — это «чtoбы». Это только запутывает и затемняет. Это просто глупо, по-моему.

Ну вот, скажете Вы, «всех убью — один останусь», всех раскритиковал, ликвидировал конкурентов. Что ж — судите сами, заходите на сайт, скачивайте книги по моему методу. Это, во всяком случае, не «кот в мешке», это открытый метод. По любому языку можно скачать бесплатную книгу, по некоторым даже несколько книг. А прочтя одну книгу, довольно легко перейти к чтению книг со словарем. Так что можете даже и не платить ничего. А дареному коню в зубы не смотрят.

И еще: мой метод никак и нигде не рекламировался. Просто размещались на сайте и выходили книги — и все.

Илья Михайлович, обычный, неискушенный в лингвистике человек, при встрече с полиглотом, не может не спросить, сколькими же языками тот владеет. Расскажите, пожалуйста, про себя. Ощущаете ли Вы у себя, в связи с этим, какие-то особые способности?

Я читаю на 20 языках (понимая, конечно, то, что читаю), на некоторых из них говорю. Занимаюсь я этим потому, что когда я начинаю осваивать новый язык, я испытываю острое чувство счастья. И то же чувство испытываю, когда начинаю понимать текст, речь. И еще при переключении с языка на язык: например, до этого читал некоторое время по-испански, а сейчас читаю датскую книгу — и первые десятки страниц просто, как говорится, «ловлю кайф» от обновленного чувства языка, датского, скажем. Потом это чувство стирается, и уже забываешь о языке, думаешь только о содержании — так же, как мы не ощущаем особо русский язык, когда читаем. А мне и переключение на русский дает такое радостное, обостренное чувство языка.

Вообще же я вижу, насколько прекрасен и чудесен каждый язык, по-своему. И в каждый влюбляюсь. Есть же люди, которые совершенно балдеют от машин или от женщин, например (или от платьев, или от мужчин, или от кошек…). А я больше всего балдею от языков.

Если Вы осваиваете какой-то язык, постарайтесь почувствовать его красоту. (И я очень радуюсь, когда мои ученики говорят, что им вдруг открылась красота немецкого и о том, насколько «в кайф» им заниматься этим языком). Язык не может быть некрасив — он обкатан до удивительной красоты тысячелетиями общения, тысячелетиями мыслей и чувств, на нем выражавшихся. Это как стихотворение, точнее, как народная песня, которая пелась и совершенствовалась веками.

Я обычно осваиваю язык сначала пассивно. Например, привыкаю читать турецкие книги в оригинале. И не стремлюсь при этом освоить бытовую речь. Ну зачем мне в Москве тренировать и поддерживать в боевом состоянии фразы вроде «Скажите, пожалуйста, где здесь туалет?» Разговорный навык ведь надо поддерживать, иначе он уходит (правда, потом довольно легко восстанавливается). А вот пассивное владение никуда не денется. Если, конечно, Вы его действительно достигли (читаете без словаря, как по-русски). Зато когда я еду в страну, где говорят на этом языке (например, в Турцию), я за месяц (иногда за неделю) начинаю готовиться, подбирать нужные фразы. Приехав в страну, стараюсь говорить только на языке этой страны (не переходя на английский или какой-нибудь еще язык). И обычно довольно быстро начинаю разговаривать на достаточном для несложного общения уровне (потому что я знаю лексику и понимаю то, что говорят мне!) Этим я тоже очень люблю заниматься — путешествовать (причем не по туризму, а самостоятельно) и, попадая в различные ситуации, разговаривать на языке туземцев.

Должен сказать, что у меня нет спортивного интереса, я не стремлюсь побить какие-то рекорды по количеству выученных языков, попасть, скажем, в книгу рекордов Гиннеса. Мне безразлично число. Я занимаюсь языками, на которых есть что почитать. А полиглоты-спортсмены зачастую поступают по-другому. Они учат языки группами. Ведь очень легко учить язык одной группы — там, в основном, общая лексика. Легко учить украинский, если знаешь русский, легко учить нидерландский, если знаешь немецкий, легко учить испанский, если знаешь французский, и т. д. Так в одной только славянской группе легко можно набрать языков двадцать. Полиглоты-спортсмены — это, по-моему, чудаки.

Меня, кстати сказать, тоже представляют таким чудаком, когда приглашают на телевидение. Там ни слова нельзя сказать о том, чем я занимаюсь — о преподавании и о книгах по моему методу. Потому что тогда это будет бесплатная реклама, немыслимая на телевидении. Вот и представляют меня как человека, который зачем-то учит много языков. А моменты, когда я говорю о чем-то общественно-полезном, просто вырезают.

Есть и другая группа полиглотов — это ученые, лингвисты. Им интересен сам язык, даже без литературы и даже без письменности, даже если на нем говорит пол-аула. Их я очень уважаю, но к ним не отношусь.

Думаю, у меня есть способность к языкам. Но Вы даже представить себе не можете, в чем она заключается. Память у меня хуже средней (честно говорю). Я очень люблю, например, читать книги по истории. Но к концу книги я все забываю! И века, и царей, и битвы, и что после чего было. Я не смог бы поэтому преподавать историю, например. К счастью, для языка особая память и не нужна. Слова-то все время в тексте повторяются! В отличие от событий в исторической книге. Так что я просто читаю и читаю дальше, и одно и то же слово смотрю в словаре по несколько раз. Смотрю — и вижу: тьфу ты, я же его уже смотрел только что! А потом привыкаю к нему, смотрю другие. И т. д.

Моя способность к языкам состоит из трех вещей. Во-первых, это интерес и любовь к языкам, что порождает усидчивость. Во-вторых, опыт, конечно: я знаю, как браться за язык, я знаю, когда почувствую тот или иной результат, я знаю, что я обязательно овладею этим языком, то есть, что все получится. В-третьих… — и тут начинается мистика. Я думаю, что я легко вхожу в чужой язык, потому что у меня есть особое чувство на сочетание в слове звука и смысла. Я поэтому и стихи пишу. А об этом чувстве я написал в книге «Портрет слова», в третьей ее части. Чувство это, я думаю, есть в той или иной степени у всех. И его можно развить, если обращать внимание на звучание различных слов и соотносить его со смыслом. Например, слово «легко» и слово «тяжело». Люди не просто условились, что слово №1 будет означать легкость, а слово №2 — тяжесть. То есть звучание слова — не просто условный знак для его содержания. Вы чувствуете, Вы слышите, что эти слова нельзя поменять местами, невозможно условиться наоборот: чтобы слово «легко» выражало тяжесть, а слово «тяжело» — легкость. Я привел эти два слова, поскольку здесь это почти все могут почувствовать. Но такое есть во всех словах, я это чувствую, и так во всех языках. Поэтому мне легко входить в чужой язык и делать его своим.

Илья Михайлович, что бы Вы посоветовали читателям, желающим приступить к изучению иностранного языка? На что нужно обратить особое внимание в самом начале изучения? Как не погрязнуть в грамматике? Сразу ли нужно учиться читать на незнакомом пока еще языке, как тренировать разговорную речь?

Представим себе, что Вы осваиваете язык самостоятельно (потому что если с преподавателем, то он Вам сам скажет, что делать).

Сначала нужно разобраться, как читаются буквы и какие звуки есть в вашем новом языке. Для этого надо прочесть правила произношения, а также найти и послушать какой-нибудь аудиокурс. Много таких курсов есть в интернете, например. Это занимает пару дней, не больше недели во всяком случае.

Затем нужно посмотреть основные грамматические вещи: какие артикли, как склоняются имена и спрягаются глаголы, а также времена глаголов. Эту информацию можно взять и из краткого грамматического справочника. Таких грамматических обзоров довольно много в интернете, но лучше всего прочесть такой обзор в конце соответствующего словаря. Или купить краткую грамматику в виде отдельной книги. Можно и учебник использовать, но не надо его изучать полностью (это может вообще сорвать ваш план освоить язык — вы просто застрянете), нужно лишь вычитать из него грамматику. На грамматику тоже уходит обычно не больше недели. При этом вовсе не обязательно, скажем, уметь проспрягать любой глагол. Нужно лишь познакомиться с системой, получить общее представление. Не выучить грамматику, а прочитать ее основы.

Затем можно переходить к чтению. Например, к чтению книг по моему методу. Но и просто книг со словарем. Если вы читаете книги по моему методу, то словарь, конечно, не нужен, там уже все переведено. Если же читаете с нуля со словарем, Вам придется сначала смотреть в словаре почти каждое слово. Но уже примерно с десятой страницы количество слов, которые вам нужно смотреть, начнет редеть, после пятидесятой страницы вы почувствуете сильное облегчение и можете вообще уже не смотреть все слова подряд, а, скажем, установите себе норму: смотреть не больше трех слов на странице. При этом старайтесь смотреть только ключевые слова, то есть те, без которых данный текст непонятен. Например, если в тексте сказано, что в саду росло такое-то дерево, а вы не знаете слово «развесистое», то и Бог с ним, можно не смотреть. А вот если, например, герой отправился искать что-то, и вы не знаете слово «клад», то надо его посмотреть в словаре. Ограничить же количество слов, которые Вы смотрите в словаре, нужно для того, чтобы это не мешало Вам читать, следить за интригой, чтобы не перебивало Вашего интереса. Если Вы втянетесь в чтение, увлечетесь, Вы быстро освоите лексику. А слова все время повторяются. И совершенно неважно, посмотрите Вы это слово на пятидесятой странице, или на сотой, или на трехсотой, или вообще в другой книге. Начиная с сотой страницы можно вообще смотреть по одному слову на страницу. Все это, конечно, примерно, зависит еще и от книги.

Когда Вы научитесь свободно читать, можно перейти и к тому, чтобы научиться свободно понимать на слух. Ведь лексику Вы уже знаете, остается лишь привыкнуть к скорости звучащей речи. Это не так просто, на это может уйти месяца три (скажем, ежедневного двухчасового слушания радио, смотрения телевидения, фильмов и передач). Хорошо, конечно, брать для начала передачи с текстами (найти такие в интернете), а фильмы с субтитрами.

Что же касается разговорной практики, то ей можно заниматься на любом этапе: можно и с самого начала, можно и после того, как Вы научитесь свободно читать и понимать на слух. Важно лишь, чтобы у Вас было с кем разговаривать: чтобы был либо преподаватель, владеющий разговорной методикой, либо носитель языка (только чтобы он при этом не строил из себя преподавателя, а просто разговаривал с Вами). Если же у Вас нет в данный момент возможности разговорной практики, то и нет смысла мучиться, стараясь зазубрить фразы вроде: «Здравствуйте, меня зовут Иван», «Очень рад с Вами познакомиться», «Скажите, пожалуйста, как пройти в библиотеку» и т. п. Лучше просто посмотрите произношение и грамматику, а потом приступайте к чтению, то есть набирайте лексику и привыкайте к языку. Вот это очень важный совет, поверьте. Не тратьте времени и сил на учебники, обещающие Вам, что после них вы заговорите. После учебника невозможно заговорить, заговорить можно только после разговорной практики.

А грамматикой стоит продолжать заниматься параллельно с языковой практикой. Смотрите постепенно те разделы, которые вызывают трудности, и так Вы откорректируете свою речь. Это если Вы разговариваете просто с носителями. Если же с Вами преподаватель, он сам откорректирует Вашу речь.

Главное же, что надо понимать, когда Вы осваиваете язык: язык нужно осваивать интенсивно. Это как крутая горка, на которую нужно быстро взбежать. Это как спорт, который требует режима тренировок. Нужно пребывать в новом для вас языке хотя бы по часу в день. Это минимум, а вообще-то чем больше, тем лучше. Иначе забывать будете с такой же скоростью, как и осваивать новое, будете буксовать на месте.

Илья Михайлович, а как быть, если вдруг возникает необходимость освоения нескольких иностранных языков одновременно? Вообще, насколько успешно такое возможно?

Можно осваивать сразу два языка, но только в том случае, если Вы располагаете достаточным временем для обоих. При этом лучше не начинать сразу два языка. Пусть один Вы продолжаете, а другой начинаете. А потом оба продолжаете. Когда Вы освоите эти языки хотя бы до степени пассивного владения (читаете как по-русски), можно подключать третий язык. Потому что эти два уже можно отложить на достаточно продолжительное время — они уже не забудутся. Если же Вы их не доучите до степени владения и отложите — они «выветрятся». Представьте себе всю ту же горку, на которую надо забежать. А на вершине можно и постоять.

Лучше не осваивать одновременно два близкородственных языка, например, испанский и итальянский, или: датский и шведский. Это будет путать и сбивать с толку.

Учтите также, что есть более или менее рациональная последовательность, в какой стоит осваивать языки. Лучше, например, сначала заниматься французским, а потом английским (а не наоборот), поскольку в английском 60% французских слов, и пишутся они по правилам французского языка. Очень полезно знать латынь, причем не только для романских языков, но и для германских, особенно же для английского (латинских слов и корней в нем также очень много).

Для тех, кто изучает иностранные языки, Ваш сайт www.franklang.ru оказывает поистине бесценную помощь. На нем в свободном доступе содержатся материалы по огромному количеству языков. Много интересного и полезного для себя на нем найдет как абсолютный новичок, так и уже продвинувшийся в изучении языка. Расскажите, пожалуйста, как появился сайт, как он развивался и каковы перспективы его дальнейшего развития.

Сайт Франкланг (www.franklang.ru ) появился в 2002 году, сначала просто чтобы разместить в интернете мою грамматику немецкого языка и первые три книги по моему методу чтения. Сейчас это мультиязыковой проект, на котором представлено более 60 языков. В структуру языкового раздела входят следующие подразделы: книги и тексты по моему методу чтения, грамматики и учебники, словари, литературные произведения по эпохам, история и культура страны, литературоведение (статьи и книги о писателях), а также ссылки на словари online, на библиотеки, на радио и телевидение, которые можно слушать и смотреть в интернете, на сайты фильмов. Задача проекта в том, чтобы дать возможность войти в язык и культуру соответствующих стран. Чтобы в разделе определенного языка было все необходимое для его освоения.

Ведь когда я брался за освоение языка, в советское время, я ощущал острую нехватку материалов. Это было просто ужасно. Трудно было достать словари, учебники, книги. Про аудио и фильмы я уж и не говорю. Теперь же это просто рай, благодаря интернету. И такой рай для любителей языков я постепенно строю у себя на сайте.

Я занимаюсь этим почти каждый день. Я вожусь с сайтом, как возился бы в своей личной библиотеке, то есть постоянно и с удовольствием. И если на сайте какое-то время не происходит обновления, это значит, что я просто подбираю материал для большого раздела, чтобы потом разместить его сразу.

Илья Михайлович, расскажите, пожалуйста о своем отношении к современной российской жизни, к проводимой нашим государством политике. Видимо, неслучайно Вы поместили на сайте ссылку на проект В. Шендеровича. Есть на сайте и Ваши собственные «Современные древнегреческие стихотворения».

Тут я могу лишь сказать то, что многим и так известно. Что нынешняя команда (команда Путина) была приведена к власти только для того, чтобы не сел Ельцин и его наворовавшая миллиарды семья. По соглашению: мы тебя делаем президентом, а ты нас не тронешь. Была развернута невероятно дорогостоящая кампания по созданию культа личности Путина (в СМИ, портреты всюду и т. п.). А о том, как при этом не гнушались никакими средствами, можно посмотреть в фильме «ФСБ взрывает Россию» (он есть в интернете). И чеченская война была лишь составной частью этой кампании.

Потом началось проведение на все ключевые посты «своих», захват и «распил» собственности. При этом (и для этого) подмяли под себя средства массовой информации, лишили возможности другие партии (кроме подголосков и соглашателей, в которые попала даже КПРФ) участвовать в выборах, в ряде мест принуждали голосовать за себя (то есть за «Единую Россию»), да еще и результаты выборов фальсифицировали при этом на всякий случай (вбросом в урны фальшивых бюллетеней). При этом в средствах массовой информации продолжали восхваление «Единой России» и лично Путина, без которого якобы Россия не проживет.

Я не смог участвовать в последних президентских выборах. На которых, как это говорят в народе, Путин демократически выбрал Медведева. У меня отняли право голоса, и я возмущен этим. Не было на выборах партии, критиковавшей путинский курс. Я специально внимательно смотрел предвыборные материалы КПРФ — думал, может, хоть за них голосовать, хотя и дико. Но они ни словом против Путина и компании не обмолвились, только общие слова недовольства — но без конкретного адреса! Ситуация ясна — с одной стороны, куплены на корню, с другой — не хотят терять своих традиционных избирателей.

Ничего не делалось путинской командой, по сути, ни для поднятия экономики, ни в социальном плане, уровень жизни понемногу поднимался лишь за счет того, что очень подорожала нефть. На этом и держалась «Единая Россия», и цвела махровым цветом. В 2008 году в зарубежные средства массовой информации (а значит, и в интернет) попали сведения о личном богатстве Путина и о путях и средствах, которыми он эти богатства получил (в сумме от 40 миллиардов долларов). Это стало знаком того, что ребята не могут поделить награбленное душевно, по-семейному, начали ссориться — и выпускать информацию.

Сейчас, в период кризиса, когда цена нефти упала более чем в два раза, режим Путина, думаю, доживает последние месяцы. Говорят, что они это время используют, чтобы как можно быстрее перебросить капиталы в надежные места. Есть у них, правда, одна палочка-выручалочка, которую они потихоньку строгали все то время, что находились у власти. Это националистическая идеология. Посмотрите, мы Великая Россия, окруженная внешними врагами, разъедаемая внутренними врагами. Поддержите президента и правительство, когда отечество в опасности! Все, кто против партии «Единая Россия», против России вообще! Они куплены! (А в это время преспокойно переводили награбленные деньги в надежные зарубежные банки, посылали своих детей учиться в Америку, покупали собственность в Западной Европе…) И вот теперь, когда «Единая Россия» лишилась основного источника дохода, когда растет недовольство властью и скоро начнет проявляться, у власти есть возможность разыграть националистическую карту, превратив ее уже прямо в нацистскую. Это не мы виноваты, это Америка снаружи и евреи (с азербайджанцами, узбеками и т. д.) внутри.

Нужно сейчас всеми силами бороться с командой, что стоит у власти, а также ничего не спускать русским нацистам. Как сказал Пушкин: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

Очень жаль, что и русская православная церковь, видимо, оказалась по другую сторону баррикад. Не с обиженными, а с обидчиками. Тут и свои экономические интересы, и спайка с уже существующей властью, а также всегда присутствовавшие в рядах православных священников нетерпимость к чужой культуре и антисемитизм. Я знаю, что не все священники таковы. Но многие. И, что еще хуже, таково их руководство. Я сам православный, и очень хотел бы, чтобы был хорошо слышен увещевающий, взывающий к разуму и к добрым чувствам голос церкви, особенно в трудные времена.

В общем, каждый должен осознавать себя гражданином и не бояться конфликта с властью. Как только мы перестанем быть баранами, справимся с волками.

А еще хочу привести слова одного православного священника, которого спросили, как нужно относиться к другим культурам и религиям. Как Вы думаете, что он ответил? «С любовью». Вот в чем правда и спасение.

Надеюсь, и то, что я делаю для облегчения вхождения в чужие языки, а значит, и культуры, послужит, как говорили в советское время, «делу мира».

Илья Михайлович, каково Ваше отношение к США как к государству, проводящему определенную внешнюю политику, в том числе в информационной сфере и в сфере массовой культуры? В чем, по-Вашему, причина в целом негативного отношения россиян к США — при том, что интерес к изучению английского языка остается все-таки стабильным?

Я бы назвал это «синдромом моськи». Вы помните, конечно, басню Крылова со словами, ставшими пословицей: «Ай, Моська, знать она сильна, Что лает на слона!» Маленький чувствует обиду на большого по той только причине, что тот его больше — да еще и не обращает на него особого внимания. И вот маленький пытается сам себе доказать свою значимость — тем, что ругает большого.

Любите Россию — так сделайте что-нибудь для нее, а не лениво поругивайте Америку за банкой пива. Не Америка виновата в наших бедах, а мы сами. Были бы мы другими, имели бы мы силу проводить свою политику и распространять свое влияние в мире, сейчас бы американцы болели этим синдромом, не любили бы русских. А так мы им совершенно «по барабану»!

Я как-то по телевизору видел православного священника, который сказал: «Америка — отстойник западноевропейской цивилизации». Услышишь такое — и в памяти сразу встают американские фильмы («Гражданин Кейн», например, да и многие другие), американская музыка, американская проза XX века, «Листья травы», Торо, Марк Твен…

Иисус Христос в нагорной проповеди говорит, что недопустимо, чтобы один человек сказал другому: «ты — пустой человек (‘ракá’)». Вот, видимо, откуда идет в христианской цивилизации уважение к человеческой личности. А тут священник говорит так целому большому народу, перечеркивая несколько веков его существования, целый ряд поколений. Неуважение к человеческой личности, или, иными словами, хамство — наша национальная болезнь, которую мы встречаем на каждом шагу и в самых разнообразных формах. Это не я сказал, это один из русских философов, Бердяев, кажется. Еще до революции! А ведь вот она, формула всех наших бед.

О том, что в Америке нет культуры, могут говорить только те, кто не знает американской культуры. Странно даже обсуждать такое — есть культура в Америке или нет. Да уж никак не меньше, чем в России. Нью-Йорк, например, стал тем, чем когда-то был Париж — мировым центром искусства, городом художников (в широком смысле слова). А если говорить не только о культуре в смысле искусства и литературы, а о культуре в смысле науки (в Америке есть целые города ученых!), или, еще шире, в смысле цивилизации, в смысле социально-экономических достижений, то сравнение явно не в пользу России. Зачем стараться не видеть очевидные вещи?

Задача интеллигенции — не поддакивать большинству, а выпрямлять кривое.

Илья Михайлович, Вы многое рассказали нашим читателям о себе, о том, чем Вы занимаетесь. И все-таки, кто же такой Илья Франк — лингвист, полиглот, литературовед, преподаватель? Какое определение Вы бы дали себе?

Я не ученый, я не занимаюсь наукой и не пишу научных работ. Поэтому я не лингвист и не литературовед. Я не уверен, что методику можно назвать наукой, но в любом случае я не занимаюсь ей научно, а лишь практически и творчески. То есть для меня это скорее искусство, чем наука.

В общем, я преподаватель немецкого языка, методист по преподаванию иностранных языков, переводчик и редактор текстов по своему методу чтения, а также пишу эссе и стихи. Я написал культурологическую книгу «Портрет слова», сборник стихотворений «Крест и круг», книгу «Немецкая грамматика с человеческим лицом», придумал метод чтения, который облегчает вхождение в иностранный язык, подготовил довольно много пособий по этому методу чтения (и в качестве переводчика, и в качестве редактора), разработал структорно-разговорную методику проведения занятий по иностранному языку (и внедрил ее в языковой школе, которую организовал). Это пока все. Что будет дальше, не знаю, вполне возможно, что еще чем-нибудь займусь, чем-нибудь другим. «Жизнь идет излучинами».

Спасибо за интервью. От имени всех наших читателей благодарю за интересную беседу!

Спасибо Вам за вопросы, а читателям — за внимание.

1 декабря 2008 года

Приложение 3

Технология адаптации текстов по методу чтения Ильи Франка¹⁵

Предлагаемая технология вырабатывалась постепенно, поэтому не смущайтесь тем, что в книгах вы встречали отклонения от нее.

Тут есть вещи существенные, имеющие отношения именно к методу, а есть и просто некоторые установленные произвольно мелочи, связанные с оформлением, единообразное соблюдение которых облегчает как редактуру, так и восприятие текста читателем.

1) Этот способ перевода позволяет перевести текст (художественный, даже стихотворный), с одной стороны, дословно, с другой стороны, без потери различных оттенков смысла (благодаря дополнительному литературному переводу, который даже можно дать в разных вариантах, а также благодаря лексическому комментарию). Из этого вытекают два требования (совершенно, впрочем, обычные) для переводчика — понимание текста и владение пером. Только тот, кто обладает этими (редчайшими!) свойствами, может браться за перевод.

2) Сначала должен идти адаптированный текст (небольшой отрывок текста — 1-2, максимум 3 абзаца /если абзацы маленькие/), с подсказками, а затем неадаптированный текст, без подсказок. Если в тексте диалог, то абзацев в отрывке может быть и больше (5-7).

3) Если абзац авторского текста большой, то для адаптации его нужно разбить на два или более абзацев (естественно, и в адаптированном, и в неадаптированном отрывке).

4) Дословный русский перевод дается в скобках, с маленькой буквы, внутри предложения, до знаков препинания.

Пример:

A spoon was attached to the neck of the bottle (ложка была прикреплена к горлышку бутылки), and into this Mary Poppins poured a dark crimson fluid (и в нее Мэри Поппинс налила темную малиновую жидкость; crimson — малиновый, темно-красный, кармазинный).

“Is that your medicine (это Ваше лекарство)? enquired Michael, looking very interested (спросил Майкл, выглядя очень заинтересованным/любопытствующим).

“No, yours (нет, твое),” said Mary Poppins (произнесла Мэри Поппинс), holding out the spoon to him (протягивая ему ложку). Michael stared (Майкл пристально /на нее/ посмотрел/уставился). He wrinkled up his nose (он сморщил нос). He began to protest (он начал возражать).

“I don’t want it (я не хочу это). I don’t need it (мне это не нужно). I won’t (я не буду)!”

A spoon was attached to the neck of the bottle, and into this Mary Poppins poured a dark crimson fluid.

“Is that your medicine?” enquired Michael, looking very interested.

“No, yours,” said Mary Poppins, holding out the spoon to him. Michael stared. He wrinkled up his nose. He began to protest.

“I don’t want it. I don’t need it. I won’t!”

5) Небольшое предложение не стоит переводить кусками, если оно и так хорошо соотносится с русским переводом. Это будет лишь мешать чтению, тормозить его. Кроме того, нужно дать возможность читателю понять предложение самому, еще до прочтения перевода-подсказки:

He began to protest (он начал возражать).

Неверно было бы:

He began (он начал) to protest (возражать).

Или, еще хуже:

He (он) began (начал) to protest (возражать).

6) Если предложение длинное, то нужно его расчленить:

And as he said that (и как только он произнес это), Mr Banks popped his head out of the window (мистер Бэнкс высунул голову из окна) and looked down the Lane to Admiral Boom’s house at the corner (и посмотрел вдоль улицы на дом адмирала Бума на углу).

Неправильно было бы:

And as he said that, Mr Banks popped his head out of the window and looked down the Lane to Admiral Boom’s house at the corner (и, как только он произнес это, мистер Бэнкс высунул голову из окна и посмотрел вдоль улицы на дом адмирала Бума на углу).

Особенно тяжело соотносить оригинальный текст с подсказками, если идет перечисление (поэтому каждый пункт перечисления лучше переводить отдельно). Сравните верный и неверный варианты:

Правильно:

From the carpet-bag she took out seven flannel nightgowns (из ковровой сумки она достала семь фланелевых ночных рубашек; to take out), four cotton ones (четыре хлопчатобумажных), a pair of boots (пару ботинок), a set of dominoes (набор домино), two bathing-caps (две шапочки для купания; to bathe — купаться), and a postcard album (и альбом с почтовыми открытками).

Неправильно:

From the carpet-bag she took out seven flannel nightgowns, four cotton ones, a pair of boots, a set of dominoes, two bathing-caps, and a postcard album (из ковровой сумки она достала семь фланелевых ночных рубашек, четыре хлопчатобумажных, пару ботинок, набор домино, две шапочки для купания и альбом с почтовыми открытками).

7) Если русский дословный перевод звучит уж совсем коряво, тогда нужно дать более литературный перевод, а дословный привести в кавычках, после двоеточия:

They gazed curiously at the strange new visitor (они с любопытством уставились на незнакомку: «незнакомую новую посетительницу»).

Jane, too, remained silent (Джейн тоже молчала: «оставалась молчаливой»).

8) Иногда удобно сначала дать дословный перевод, а затем, через знак равенства, привести литературный перевод.

Mary Poppins sat up with a little start (Мэри Поппинс села, выпрямившись, с небольшим вздрагиванием = слегка вздрогнув).

То же самое можно передать и так (смотрите предыдущий пункт):

Mary Poppins sat up with a little start (Мэри Поппинс села, выпрямившись, слегка вздрогнув: «с небольшим вздрагиванием»).

9) При этом привести литературный перевод после знака равенства можно курсивом, если после него скобка не закрывается, а продолжается текст перевода:

They knew (они знали), you see (вы понимаете: «видите»), what lay behind the trees (что лежало = находилось за деревьями)…

10) Приводя дословный перевод, было бы неправильно, стремясь к краткости комментария, нарушить синтаксическую связь между словами:

Put not your trust in that priest (не доверяйтесь: «не вкладывайте свое доверие» тому священнику).

Или:

surrounded by workmen (окруженные = в окружении рабочих)

Нужно все же полностью расписать:

Put not your trust in that priest (не доверяйтесь тому священнику: «не вкладывайте свое доверие в того священника»).

surrounded by workmen (окруженные рабочими = в окружении рабочих)

Возможен, однако, и такой вариант (сокращается дословный перевод — ставится многоточие):

Then came the animals (потом появились животные; to come — подходить, приходить)—all that had not before lived in his land (все, которых до этого не было на его земле; to live — жить)—and the birds of the air and the fish of the sea (и птицы в воздухе и рыбы в море: «и птицы воздуха…»)

11) Когда дословный перевод невозможен и лишь затемнил бы смысл, нужно перевести литературно, а потом (после точки с запятой, курсивом) указать точное значение отдельного слова или слов:

The best rooms (самые лучшие комнаты) were all on the left-hand side (были все по левую руку; side — сторона).

Неудачно было бы:

The best rooms (самые лучшие комнаты) were all on the left-hand side (были все на левой руки стороне).

12) Точное значение какого-либо слова имеет смысл указать также, когда в тексте слово употреблено не в главном, исконном своем значении:

You’ll find that they are very nice children (вот увидите — они очень милые дети; to find — находить, обнаруживать; убеждаться)

Mrs Banks stared (миссис Бэнкс пристально /на нее/ посмотрела: to stare — уставиться).

13) Уточняя значение слова, приводя его точный перевод, нужно сначала давать исконное значение слова, а затем — то значение, в котором оно употреблено в данном тексте (через точку с запятой). И не нужно при этом давать еще другие, дополнительные значения, которые к данному контексту отношения не имеют. При этом синонимы нужно писать через запятую, а разные значения — через точку с запятой.

You’ll find that they are very nice children (вы убедитесь, что они — очень милые дети; to find — находить, обнаруживать; убеждаться)

Было бы неверно:

You’ll find that they are very nice children (вы убедитесь, что они — очень милые дети; to find — находить, обнаруживать; убеждаться; обретать, добиваться, получать; достигать; попадать в цель, доставать; доходить (о корреспонденции); снабжать, обеспечивать; выделять, выставлять (резервы, солдат, другие ресурсы); поднимать зверя, находить зверя).

14) При уточнении значения слова иногда стоит привести то же слово в качестве другой части речи (а именно в том случае, когда, например, глагол произошел от существительного — и значение существительного позволяет лучше понять смысл слова — а значит, и лучше это слово запомнить).

Jane and Michael edged towards Mary Poppins (Джейн и Майкл начали осторожно подходить к Мэри Поппинс; to edge — незаметно продвигаться; edge — кромка, край; грань, граница), who stood, still as a post, with her hands folded in front of her (которая стояла как вкопанная: «как столб неподвижно», сложив руки на груди: «с руками, сложенными впереди нее»).

As if I could have a great hulking mongrel like that inside my gate (как если бы я могла иметь /такую/ огромную неповоротливую дворнягу, как эту внутри моих ворот = впустить такую вот дворнягу в ворота; hulk — большое неповоротливое судно; to hulk — выглядеть огромным, массивным; принимать громоздкие очертания).”

15) Значение слова можно уточнить и через косую черту (но этим не стоит злоупотреблять: нельзя приводить так более двух синонимов — и, разумеется, лишь те, которые уместны в данном контексте). Это стоит делать, когда оба слова одинаково важны и никакое из них не притязает на то, чтобы быть основным, исконным значением.

Michael, don’t be naughty (Майкл, прекрати шалить: «не будь непослушным/озорным»).

16) Для слов, изменивших свою словарную, исходную форму (например, сильные глаголы в прошедшем времени в германских и романских языках), можно указать эту форму в конце перевода, курсивом, через точку с запятой — но указать лишь при первой встрече, один-два раза, а не указывать постоянно на протяжении всего текста:

She blew out her candle and got into bed (она задула свою свечу и легла в кровать; to blow out).

17) В языках, где важно знать род слова, и где род слова не виден в самом тексте (например, по артиклю), можно указать род, приведя еще раз это слово через точку с запятой, курсивом — но указать лишь при первой встрече, один-два раза, а не указывать постоянно на протяжении всего текста:

Wandle (бреду, брожу: wandeln) zwischen Freud und Schmerz (между радостью и болью: die Freude; der Schmerz) In der Einsamkeit (в одиночестве).

L'horloge de marbre marquait trois heures et quelques minutes (мраморные часы показывали три часа с минутами; horloge f — /стенные/ часы; marquer — отмечать; показывать).

18) Некоторые слова можно пояснить однокоренным словом (например, составные слова или слова, которые образованы из этого исходного слова).

“And that they give no trouble at all (и что они не причинят никаких неприятностей)” continued Mrs Banks uncertainly (продолжала миссис Бэнкс неуверенно; certain — точный, определенный; уверенный, убежденный).

“Oh, just going round the world (о, просто путешествуем вокруг света), you know (знаешь ли),” Mary Poppins said airily (сказала беспечно Мэри Поппинс; air — воздух)

“You must be very old (вы, должно быть, очень старая: «должны быть очень старой»)!” said Jane (сказала Джейн), sighing enviously (вздыхая завистливо; envy — зависть)

19) Иногда русский язык требует вставить дополнительные русские слова (которым нет соответствия в оригинале). Их лучше взять при этом в прямые скобки):

Jane and Michael stared (Джейн и Майкл уставились /на нее/).

20) Слова, которые уже были переведены в данном отрывке текста (т. е. в данных двух-трех адаптированных абзацах), второй раз можно не переводить.

Но если при этом подряд стоят два слова, связанные по смыслу, из которых первое вы переводите, а второе вроде бы и так понятно читателю и переводить его не нужно, то лучше все-таки их не разбивать переводом, а перевести все (чтобы не нарушать течение речи, не сбивать читателя):

Неправильно:

She took off her old leather (она сняла свои старые кожаные) shoes.

Правильно:

She took off her old leather shoes (она сняла свои старые кожаные кожаные башмаки; to take off).

21) Можно не переводить некоторые обороты, которые повторяются в тексте бесчисленное количество раз, а также не приводить по-русски личные имена:

He is bald (он лысый),” said Mary Poppins.

Но и личные имена в большинстве случаев нужно писать по-русски, чтобы не разрывать общий поток речи:

Mr Wigg began to chuckle at that (мистер Вигг начал хихикать над этим), but he caught sight of Mary Poppins’ face (но он уловил/поймал взгляд на лице Мэри Поппинс; to catch) and stopped the chuckle (и остановил хихиканье).

22) Не нужно переводить отдельно слова, представляющие собой, на самом деле, одно слово. Не нужно также переводить дословно предлог, если в русском после такого глагола мы употребляем другой предлог.

Неудачно:

divided up in zones (поделенный «вверх» на: «в» зоны)

Нужно:

divided up in zones (поделенный на зоны; to divide up — разделять /на части/)

Или, неудачно:

And to the children she seemed to be older than anything in the world (и для детей она казалась старше, чем что-либо на свете).

Нужно:

And to the children she seemed to be older than anything in the world (и детям она казалась старше/древнее всего на свете).

23) Не нужно переводить грамматические конструкции:

“Does my mane look nice (моя грива выглядит красиво)?” asked the Lion (спросил Лев).

Look where you’re going (смотрите, куда идете).

Неправильно бы было:

“Does my mane look nice (делает моя грива выглядеть красиво)?” asked the Lion (спросил Лев).

Look where you’re going (смотрите, куда вы есть идущие).

We’re in a hurry (мы спешим: «мы есть в спешке»).

Нужно:

We’re in a hurry (мы спешим: «мы в спешке»).

24) Не нужно передавать порядок слов, если он обусловлен в оригинале лишь грамматически (так как это не только искажает русский язык, но и зачастую нарушает смысл).

Can you see her (ты ее видишь)?”

Неверно:

Can you see her (можешь ты ее видеть)?”

25) Несмотря на то, что нужно переводить дословно, важно следить за стилем — а для этого вообще иметь чувство слова, филологическое чутье. Недостаточно прекрасно знать язык, надо еще и пером владеть! Не надо писать, например, переводя сказку, что король проводил конференцию, тогда как он просто собрал вельмож. И что источники в его саду фонтанировали. И что бизнес его в тот день был плох. И т. п. и т. д. Это, вообще говоря, основная болезнь переводчиков и главная головная боль редактора.

Например, неверно:

Jane said (Джейн сказала) that this was due to some secret sorrow (что это благодаря какой-то тайной скорби) that had haunted him since his youth (которое преследовала его со времен его юности).

Нужно:

Jane said (Джейн сказала) that this was due to some secret sorrow (что это из-за/по причине какой-то тайной скорби) that had haunted him since his youth (которая преследовала его со времен его юности).

(Не может быть «благодаря скорби», потому что благодарить можно за что-то положительное, а здесь скорбь не имеет такого оттенка, она здесь чисто отрицательное свойство).

Или, неудачно:

Inside the shop they could dimly see the glass-topped counter (внутри магазина они могли неясно видеть прилавок со стеклянным верхом) that ran round three sides of it (который длился по трем сторонам его; to run — бежать).

Нужно:

Inside the shop they could dimly see the glass-topped counter (внутри магазина они могли неясно видеть прилавок со стеклянным верхом) that ran round three sides of it (который тянулся вдоль трех его стен: «сторон»; to run — бежать).

Или, выбивается из стиля (в данном случае: из стиля детской книжки):

“I’m Annie (я — Энни),” she informed them miserably (информировала она их несчастно = с несчастным видом).

Нужно:

“I’m Annie (я — Энни),” she informed them miserably (сообщила она им несчастно = с несчастным видом).

Или (из испанской книги):

llenara hasta los bordes el vaso sombrío de sus emociones (/будто/ наполнит до краев мрачный стакан своих переживаний).

Vaso — стакан, чаша. Но из всех значений нужно выбрать подходящее для данного контекста:

llenara hasta los bordes el vaso sombrío de sus emociones (/будто/ наполнит до краев мрачную чашу своих переживаний).

26) Что касается английского, то нужно давать выборочную транскрипцию, какие-либо три слова после каждого адаптированного отрывка (лучше те, которые выпадают из правил или могут действительно вызвать трудности).

27) Особенности адаптации для некоторых конкретных языков.

А) Для языков с ударением, не подчиняющимся простым правилам (например, для русского, болгарского, сербского, украинского) нужно в адаптированном отрывке ставить ударения. Кроме того, для украинского, болгарского и сербского языков перевод на русский нужно давать курсивом (иначе очень смешиваются языки — ведь и оригинал, и перевод на кириллице).

Б) Для семитских языков в адаптированных отрывках нужно проставлять огласовку.

В) Для китайского, японского и корейского языков нужно в адаптированном отрывке после каждого предложения давать транскрипцию — и вставлять перевод именно в транскрипцию.

Г) Для языков, алфавит которых может предоставлять трудности на первом этапе (например, для грузинского или армянского), нужно первые несколько кусков адаптации дать с транскрипцией (см. предыдущий пункт).

28) Очень важно думать над общим содержанием текста и не писать нелепостей:

Вот пример из перевода:

Natasha said to herself (Наташа подумала: «сказала себе») as she attacked the dust and cobweb salients in the corners (когда она боролась с пылью и клочьями паутины в углах; to attack — наступать; бороться) and contemplated the horrors that M. Fauvel, manlike, had brushed under the carpet (и разглядывала ужасы, которые мсье Фовель, как подобает мужчине, чистил под ковром).

(Интересное наблюдение за мужскими повадками. И что это за ужасы такие, которые мужчины обычно чистят под ковром?)

Правильно:

and contemplated the horrors that M. Fauvel, manlike, had brushed under the carpet (и разглядывала ужасы, которые мсье Фовель, как свойственно мужчинам, заметал под ковер).

Еще пример:

“Well (ну), what on earth or sea are you doing here (и вообще — что ты здесь делаешь; what on earth… — /усилит./ и что же, и вообще)?” Amelia demanded briskly (спросила живо/оживленно Амелия).

“Oh, just going round the world (о, просто путешествуем вокруг света), you know (знаешь ли),” Mary Poppins said airily (сказала беспечно Мэри Поппинс; air — воздух), as though going round the world was a thing (как будто путешествие вокруг света было вещью) you did every day (которую делаешь каждый день).

“Well (что ж), it’s a treat for Froggie and me (это угощение для Фрогги и меня) — isn’t it, Froggie (не так ли, Фрогги)?

Слово treat по словарю имеет значения: а) угощение, пиршество б) развлечение, радость, удовольствие. Но здесь, конечно, развлечение, поскольку, если мы переведем treat как «угощение», то получится, что дельфины (Амелия и Фрогги) собрались съесть Мэри Поппинс и ее подопечных.

They crept on bare feet to the window (они проползли на голых ступнях) and looked down (и посмотрели вниз).

Как вы себе это представляете? У вас есть опыт ползанья на голых ступнях?

Нужно:

They crept on bare feet to the window (они подкрались к окну босиком: «на голых ступнях»; to creep — ползать; красться; подкрадываться) and looked down (и посмотрели вниз).

29) Нужно постоянно пользоваться словарями, не чувствовать себя слишком уверенными в своем, например, английском.

Например, неправильно:

My goodness (Боже мой), that was a to-do (это был труд), I can tell you (я могу вам сказать = скажу я вам)!”

Нужно:

My goodness (Боже мой), that was a to-do (это была суматоха), I can tell you (я могу вам сказать = скажу я вам)!”

Неправильно:

Two hushed voices came from behind the counter (два шипящих голоса донеслись из-за прилавка).

Нужно:

Two hushed voices came from behind the counter (два приглушенных голоса донеслись из-за прилавка; to hush — водворять тишину; утихомиривать; hush — ш-ш!, тс!, тише!, замолчи!).

Или, неправильно:

Era el coche grande (это была большая повозка), con los encargos de la señorita Mónica para esos enfermos que está cuidando (с заказами сеньориты Моники для этих больных, о которых она заботится). De modo que el señor y la señorita se quedaron muy entretenidos con tantos paquetes (таким образом, что сеньор и сеньорита были очень позабавлены столькими пакетами: «остались очень позабавлены»; entretener — позабавить, развлечь).

И что же может быть забавного в пакетах с лекарствами для больных эпидемией? Да, entretener имеет как значение «занимать», так и значение «забавлять». Но нужно же думать! Правильно:

Era el coche grande (это была большая повозка), con los encargos de la señorita Mónica para esos enfermos que está cuidando (с заказами сеньориты Моники для этих больных, о которых она заботится). De modo que el señor y la señorita se quedaron muy entretenidos con tantos paquetes (таким образом, что сеньор и сеньорита были очень заняты столькими пакетами: «остались очень заняты»; entretener — занять /каким-либо делом/).

30) Недобросовестно браться за профессиональный перевод, не имея доступа к одноязычным, толковым словарям и энциклопедиям — книгам или on-line. Например, в англо-русских словарях вы найдете не только не все нужные вам для перевода значения слов, но и не все слова, не говоря уж о различных исторических и местных реалиях. Например:

only his hood and tippet were of black frieze (только его капюшон и воротник были из черного бобрика; frieze — бобрик; грубая ворсистая шерстяная ткань)

В английско-русском словаре даются следующие значения слова tippet: 1) палантин (женская накидка); 2) капюшон; 3) кольцо перьев или шерсти вокруг шеи (у птиц и животных). Речь идет о мужчине, первое отпадает. Капюшон уже был (hood), да и непосредственно перед этим словом, так что невозможно перевести «капюшон и капюшон». Третье не очень подходит, но уж ладно, как-нибудь сойдет. И вот переводчик дает перевод «воротник», как наиболее напоминающее третье значение.

Но если посмотреть в толковый словарь английского языка, например, на сайте http://dictionary.reference.com, то картина будет следующая:

Tippet — a scarf, usually of fur or wool, for covering the neck, or the neck and shoulders, and usually having ends hanging down in front.

А в энциклопедии на сайте http://www.reference.com:

Tippet is a stole or scarf-like narrow piece of clothing, worn around the arms and above the elbow. They evolved in the fourteenth century from long sleeves and typically had one end hanging down to the knees. Nowadays, a tippet is often any scarf-like wrap, usually made of fur.

Поэтому можно дать правильный перевод:

only his hood and tippet were of black frieze (только его капюшон и воротник/шарф были из черного бобрика; frieze — бобрик; грубая ворсистая шерстяная ткань; tippet — меховой или шерстяной шарф, покрывающий шею и плечи, со спускающимся спереди до колен концом)

31) Чтобы переводить правильно с романских языков и с английского, желательно знать латынь. Только тогда вы сможете правильно выявить исконное значение слова и подобрать русский эквивалент. (Или, хотя бы нужно знать язык настолько, чтобы смочь привести в объяснение какому-либо слову однокоренные слова — см. пункт 18).

Например, к слову extraordinary в словаре дается перевод: выдающийся, замечательный; исключительный, редкий; чрезвычайный; чрезмерный; необычный, странный; удивительный. Какое исконное? Если вы понимаете, из чего состоит это латинское слово, видите так называемую внутреннюю форму слова, то выберете: необыкновенный, необычный. (А вот если встретится слово exclusive — тут по внутренней форме будет соответствовать русское исключительный). И сможете ее указать:

“How very extraordinary (насколько замечательно: «необыкновенно»),” said Jane (сказала Джейн).

Катерина Комиссарова. Алгоритм подготовки к занятию (для преподавателя). Вы выбираете диалог (или текст) на какую-то тему (скажем, "Отпуск"). Думаете, какие ситуации можно построить на основе этого текста (решите с мужем, куда поехать в отпуск, или расскажите другу о своем отпуске и т. д.). Потом думаете, какие слова и фразы понадобятся людям в этих ситуациях (часть из них будет в выбранном Вами диалоге или тексте, а части не будет), например, "остановиться в гостинице", "осмотреть достопримечательности" и т.д. С этими словами составляете рассказ (с выписыванием опорных слов на доску) — это и получается Ваше предъявление. То есть просто рассказываете о своем отпуске, или об отпуске своего друга, или знаменитости и т. д. Потом задаете учащимся какие-то вопросы на эту тему — где они обычно проводят отпуск, куда мечтали бы поехать и почему, и все новые тематические слова также выписываете на доску. Дома учащиеся читают выбранный Вами текст (или слушают диалог) и снова встречаются со этой "отпускной" лексикой. На следующем занятии, в повторении, Вы снова слушаете домашний диалог про отпуск (или задаете вопросы по тексту). Все необходимые и полезные для ситуаций фразы даете учащимся на перевод, вертите их по-всякому. Затем, перед ситуациями, Вы еще и просите их послушать Ваш рассказ — и снова рассказываете о чем-то, связанном с отпусками, опять употребляя в своем рассказе полезную лексику. Это должен быть какой-то новый рассказ, например, о Вашем друге, который экономит и никуда не ездит в отпуск, потому что гостиницы и билеты и проживание и питание стоят дорого, а он предпочитает "дешевый отпуск" — дома и на даче. Или можно поставить новую для учащихся аудиозапись (по теме Отпуск, конечно). При желании Вы даже фонетический тренинг и "снежный ком" можете напичкать словами про отпуск! Например, для фонетики взять пословицу East or West, home is best и т. д. После такого мощного подкрепления проблем в ситуации у учащихся возникнуть не должно — вся лексика уже успеет в них перевариться и усвоиться. К тому же, как окончательное закрепление, после ситуаций следует еще и обсуждение, с исправлением ошибок. А после перерыва и новой грамматики Вы уже предъявляете новую тему (или новый аспект старой темы, если тема обширна). Получается, что все занятия идут "внахлест".

Катерина Комиссарова. Примеры занятий разного уровня (Elementary, Pre-Intermediate, Intermediate)

Школа иностранных языков Ильи Франка

Прежде чем приступить к непосредственному описанию занятий, мне хотелось бы поделиться некоторыми наблюдениями практического характера.

Есть модель урока, с которой очень удобно работать при подготовке плана занятий:

1. Вводная беседа.

2. Фонетический тренинг.

3. Лексико-грамматический тренинг.

4. Повторение.

5. Ситуации и обсуждение.

Перерыв

6. Новая грамматика.

7. Предъявление новой темы.

8. Лингво-страноведческий момент.

Я здесь не расшифровываю каждый из пунктов — что они из себя представляют на практике, будет понятно из описания занятий. Но каждый из этих элементов составляет урок, как кусочки мозаики составляют картинку. С той лишь разницей, что форма кусочков и порядок их соединения каждый раз один и тот же, а вот содержание разное, и поэтому общая картина всегда меняется. И чем объемнее, ярче, точнее будет картина, тем лучше подготовлен урок. Написав план, посмотрите на него отстраненно, сверху — насколько полной получилась картина? И, что немаловажно, насколько красивой, интересной, привлекательной? Ведь даже самая точная картина, написанная по всем правилам тона и композиции, будет скучной, если ей недостает изюминки, очарования... Хороший урок — тот, который хочется пережить самому.

У меня есть тетрадка, в которой я по порядку записываю план каждого занятия. Когда-то я работала на компьютере, а потом в нем что-то взорвалось от перепада напряжений, и мне на время ремонта пришлось перейти на общую тетрадь в клеточку. Это оказалось так удобно, что больше к компьютеру я не возвращалась (только чтобы распечатать какой-нибудь текст или упражнение). Попробуйте, это интересно. Во-первых, как ни странно, тетрадь экономит время. Вы ни на что не отвлекаетесь и идете по плану как по лестнице, ступенька за ступенькой:

вводная беседа — .......

фонетический тренинг — .......

грамматический тренинг — ........

Во-вторых, у вас всегда под рукой любое из пройденных занятий, вы можете их быстро просмотреть, пролистать, получить общую картину или уточнить детали. Вы можете вносить изменения или комментарии непосредственно во время урока (вот это упражнение прошло "на ура", вот это слишком затянуто, а на следующий урок можно попробовать вот такой тренинг...) Случается, что за время, пока ученики бороздят ситуации, преподаватель успевает закончить набросок нового занятия. Бывают такие вдохновенные дни. Составлять пары-тройки учеников (для ситуаций) тоже удобно в тетради, сразу после плана — и по ходу отмечать, насколько успешно протекает разговор у тех или иных учеников. Если не очень, можно в следующий раз попробовать другую комбинацию. В конце же тетради удобно отмечать количество уроков и тестирований, которые Вы провели в каждом месяце. Таким образом, весь рабочий материал оказывается собран в одном месте, просто и удобно организован.

И еще. Вы когда-нибудь варили суп? Даже если нет, то все равно понимаете, что мало просто соединить в определенном порядке нужное количество ингредиентов. Нужно еще добавить приправ и пряностей — соли, сахара, трав. Их нужно добавлять и в занятия тоже. Присолить интересными фактами, картинками, фотографиями, приправить юмором, сдобрить человеческим отношением... Иначе получится очень питательный, но пресный суп, и есть его — никакого удовольствия! А невкусная еда плохо усваивается, какой бы полезной она ни была. Точно также не усваиваются и невкусные уроки...

А теперь — три уровня, Elementary, Pre-Intermediate и Intermediate.

ELEMENTARY

Кто? На уровень Elementary приходят люди, которые еще не умеют говорить по-английски. Они знают какие-то слова, учили язык в школе и, возможно, в институте, могут что-то прочитать и немного понимают английскую речь, но сами не могут свободно общаться.

Что делать? Задача грамматическая — дать ученику простую и понятную, а главное, цельную картину того, как в принципе работает английская грамматика. И, как только принцип понят, постоянно тренировать его применение на практике.

Задача лексическая — снабдить ученика необходимым словарным запасом, которого хватило бы для обсуждения тем данного курса.

Задача коммуникативная — "разговорить" ученика. И эта задача — самая главная, ориентироваться при подготовке занятия нужно именно на нее. Нужно давать людям говорить много и интенсивно. Нужно разрешить им делать ошибки, а главное — научить их самих разрешать себе делать ошибки. И научить этому нужно сразу, на самом первом занятии.

Как? Большинство начинающих учеников боятся говорить, потому что не хотят ошибаться и выглядеть глупо. Они злятся на себя, когда допускают очередной промах, и сразу закрываются, замыкаются. Судя по их лицам, в этот момент они думают примерно следующее: "Так, у he/she/it в Present simple окончание -s, я это точно помню, сто раз говорили и повторяли. И я опять забыл эту -s. Но я же знаю правило! Наверное, я совсем тупой". И все, дверца захлопнулась. А дело в том, что знать правила мало, нужно привыкнуть к их использованию, а для этого требуется время и постоянная практика. Ученик же ошибается, обижается на себя за это и больше не хочет говорить.

Этого нельзя допускать.

На самом первом занятии я напоминаю людям о том, как они учились ходить. Как они падали, падали и падали, но их это не остановило. Они не сказали себе: "так, если передвигаться ползком, то никуда не упадешь, значит, вообще не надо учиться ходить". Они не сдавались, и вот передо мной замечательный результат — все, как один, великолепно умеют ходить и даже не задумываются о том, как это у них получается.

То же самое с английским языком. Да, они делают ошибки. Но их все делают. Это совершенно нормально и естественно. Истории неизвестны случаи, когда человек с первого занятия безупречно заговорил бы по-английски. Нужно дать себе время и ничего не бояться. Сделали ошибку — скажите себе "thank you!" и продолжайте дальше. Разрешается также погладить себя по голове, это очень полезно.

Я обычно провожу несколько упражнений, которые помогают преодолеть страх перед ошибками. Во-первых, анти-грамматический тренинг. Это короткое (минут 5-7, не больше) соревнование на то, кто сделает больше грамматических ошибок в своем предложении. Это не так просто, как кажется — чтобы намеренно сделать много ошибок, нужно знать, как их НЕ сделать. Ученик говорит свое предложение, остальные исправляют его ошибки. Весело, когда находятся ошибки, которые составляющий сделал нечаянно. Кто наошибался больше всех, тот и выиграл. В течение такого тренинга повторяется много грамматических тем, но главное — он раскрепощает и вызывает улыбку, помогает психологически.

Во-вторых, упражнение "Get the teacher!" ("поймай преподавателя"). Я говорю заранее подготовленный текст (смешную историю или интересный рассказ на какую-то из пройденных тем), а ученикам нужно заметить как можно больше ошибок в моей речи. Как только кто-то уловил ошибку, он кричит: "Got you!" (поймал!) или даже "Gotcha!" (то же самое, но на сленге), и объясняет ошибку. К концу этого упражнения все обычно очень довольны.

Ну и в третьих, самое главное — благодарность. Начну с примера.

Однажды к нам пришла новая ученица — тихая девушка с серьезными глазами, которая говорила мало и осторожно, короткими предложениями и сосредоточенными паузами. Об ошибки она словно спотыкалась и тут же замолкала. Я попросила ее говорить "спасибо" вместо того, чтобы давать себе метафорические пощечины.

— Как я могу говорить себе "спасибо" за ошибки? — воскликнула она. — Получается, я поощряю себя их делать! Это же непедагогично.

Я улыбнулась.

— А вы попробуйте.

Она попробовала. На следующей ошибке, вместо того, чтобы замолчать и опустить глаза, она сказала "thank you!" и удивленно хмыкнула. Это оказалось забавно. Она продолжила говорить и больше не заостряла на этом внимания. Ошибаться оказалось не страшно.

Секрет в том, что Вам действительно есть за что себя благодарить. Ошибаетесь — значит, учитесь. Значит, Вы нашли в своей непростой и занятой жизни время и силы на то, чтобы освоить новый язык, раз за разом приходить в аудиторию, разговаривать, слушать, играть, писать сочинения. Сделал ошибку — значит, продолжаешь учиться. За это и нужно себя благодарить.

Ругать себя — занятие бесполезное и разрушающее, оно отбивает всякую охоту продолжать. Одобрение себя — воодушевляет. Избавившись от страха перед ошибкой, ученик начинает говорить долго и с удовольствием, и постепенно избавляется и от самих ошибок.

Далее, на начальном уровне важно создать команду, в которой всем бы уютно работалось. Этому способствуют разные методы, но мне нравится делать вместе какую-то общую работу и создавать общие секреты.

Ну, первый секрет уже упоминался: заметил, что сделал ошибку — скажи себе "thank you!" (некоторые говорят "thank me!") и продолжай дальше (все вокруг понимающе улыбаются, поскольку знают, что все это означает).

Второе — ритуальные фразы, например, то, как мы прощаемся. На первом занятии (в лингво-страноведческом моменте) я даю группе список разных способов сказать "до свидания!" на английском (bye-bye, so long, see you, take care (you take care of yourself), see you later, etc.), а на фонетике мы оттачиваем верную интонацию и произношение. Теперь, как бы ни прошел урок, уходя из класса ученик произносит безупречную прощальную фразу, и это ободряет.

На случай опоздания мы также отработали на одном из первых фонетических тренингов такой маленький диалог:

— I'm sorry I'm late! The traffic is bad today.

— It's ok, don't worry. You're here now. Please come and sit down.

Так сглаживается неловкая ситуация опоздания — вместо того, чтобы раздражаться, все с интересом слушают, какую причину изобретет опоздавший (про транспорт говорят только самые отчаявшиеся).

Если ученик чего-то не расслышал, он переспрашивает "I beg you pardon?" или просто "Pardon?"

Если он хочет спросить, как будет то-то или то-то по-английски, например, бобр, он спрашивает: How do you say "бобр" in English? — Beaver, — говорю я. Если ему не понятно, как слово пишется, он просит: Could you spell it, please?, и я записываю слово на доске.

Третье — ... ну, не могу же я раскрывать все наши тайны. Пусть некоторые секреты останутся секретами...

Пример занятия (уровень Elementary, тема "Дом")

Дома ученики обычно слушают диалоги (при этом я напоминаю им не только слушать, но и вслух повторять текст за говорящими, по ходу, не останавливая запись — это лучший способ уловить интонацию и произношение). У нас есть постоянные герои. У каждого свой характер, свои привычки и интересы, и на протяжении всего курса ученики следят за развитием их жизней по диалогам.

Домашнее задание на этот урок: послушать и прочитать диалог Лесли и Ричарда, которые выбирают себе новый дом:

R = Richard, L = Leslie

L: What would you like — a house or a flat?

R: A house, of course.

L: But we're only two, and we have no children. The house is probably too big for us.

R: Well, we have pets...

L: What, Angel and Dolly? Two small kittens?

R: Kittens grow up and become big fat cats. It's a well-known fact.

L: Oh, come on Ritchie, you just want to live in a house, that's all. I want it, too. Just let it be a small house, OK?

R: Let me think... How many rooms do we need? A living-room, a kitchen, a bedroom...

L: Two bedrooms — one for us and one for friends or family when they come to visit.

R: Right, two bedrooms... a bathroom, a study where I can write my books, a library and a garden for your flowers...

L: Don't forget a garage for Banta¹⁶ and a place for your airplanes.

R: A hangar? Yeah, that's right. Do we need a dining-room?

L: No, I believe we can dine in the kitchen or in the living-room. But I want a really big living-room — we need a place for my piano.

R: And a fireplace. I've always wanted a real fireplace in the living-room.

L: Well, all in all it's 7 rooms, a garden, a garage and a hangar. We'll need 2 floors, then. Do you want an old or a new house?

R: To tell you the truth, I've always wanted to live in an old cottage... say, 400 years old or so.

L: Really? Hmm... In the city or in the country?

R: Not in the downtown, of course. It's too noisy in the downtown. I want a quiet, remote place... let's buy a house in the countryside!

L: I agree, but only if there are all conveniences. I hope we can afford this! Do you think it'll be expensive?

R: No idea. Perhaps we should get some catalogues and see...

Вводная беседа. После приветствия я говорю, что завтра выходные и можно будет отдохнуть. Я собираюсь взять плюшек, большой термос с чаем, фотоаппарат и отправиться в путешествие по Подмосковью. Спрашиваю, что собираются делать ученики (на прошлом занятии мы проходили будущее время, так что это ненавязчивый способ его припомнить; только, разумеется, никакой грамматики я вслух не вспоминаю и ошибок не поправляю).

Фонетика. Учимся произносить фразу "чувствуйте себя как дома!" и заодно типичный ответ на эту фразу. В английском языке распространены устойчивые выражения, которые всегда используются в определенных ситуациях. Вам говорят стандартную фразу и ожидают на нее стандартный ответ:

— Make yourself at home!

— That's very kind. Thank you.

Я произношу первую фразу и делаю типичный приглашающий жест рукой. Прошу обратить внимание на мимику и жест и сымитировать их как можно точнее. Чтобы произношение было верным, нужно наполнить фразу смыслом, сказать ее с чувством. Играем в англичан: вот чопорная хозяйка, спокойная, сдержанная, произносит фразу с легкой улыбкой, жестом приглашает войти. Вот гость с достоинством отвечает, кивает головой. Ученики концентрируются на игре, манерах и персонажах и забывают о том, что надо смущаться и пугаться неправильно произнести какой-нибудь звук.

Лексико-грамматический тренинг. Повторяем лексику, которая может пригодиться в сегодняшней ситуации. Говорю, что сейчас мы будем строить dreamhouse (дом мечты) для всей нашей группы. Прошу всех закрыть глаза. Задаю каждому один вопрос и выясняю как можно больше деталей:

"Где находится дом? Это город или сельская местность? Какой город (какая местность)? В центре или на окраине? В лесу, на море? Что находится рядом с домом?"

"Дом большой или маленький? Сколько в нем этажей? Высокие ли потолки? Большие ли окна? Сколько дверей? Сколько балконов? Есть ли веранда? Чердак?"

"Какого цвета стены? Из чего они сделаны — кирпич или бревна? Какого цвета крыша? Дом старый или новый?"

"Какие в доме комнаты? Есть ли сад? Гараж? Ангар?"

И так далее, пока каждый не внесет лепту в создание нового дома. В итоге у нас получается общая картина, чаще всего непредсказуемая и эклектичная. Но это приятно, это наша общая работа.

Повторение. Слушаем диалог Лесли и Ричарда. Я останавливаю запись на какой-нибудь полезной фразе, спрашиваю ее перевод, затем предлагаю какие-то вариации на тему.

Например, звучит фраза: "How many rooms do we need?" Нажимаю "стоп". Спрашиваю перевод следующих слов и выражений:

Нуждаться. Комната. Мне нужны комнаты. Нам нужен дом? Нам нужен гараж? Сколько нам нужно комнат? Нам не нужна столовая. Завтра мне будет нужна машина. Нет, мне не нужна эта книга, она была нужна мне вчера.

И так далее, тренируя те слова и фразы, которые скорее всего пригодятся в ситуации, но не так, как они звучали в тексте, а изменяя времена, лица, формы и т.д.

Ситуация. Семейная пара приходит в агентство недвижимости покупать дом. Я представляюсь директором агентства "Home Sweet Home" ("Дом, милый дом"), назначаю агентов недвижимости и прошу их подойти ко мне. Каждому выдаю реквизит — большие картинки с красивыми английскими домами и анкету для клиентов.

Анкета нужна в качестве опоры, на всякий случай — все-таки уровень начальный, ученики могут застопориться и забыть, о чем говорить. Это обычный альбомный лист с заголовком Home Sweet Home (real estate agency). Выглядит он так:

Client:

Name:_________________

Age:__________________

Profession:_____________

Hobby:________________

Children:______________

Pets:_________________

Заполняя эти графы, агент лучше поймет, сколько у пары денег и большой ли дом им нужен, а заодно ученики вспомнят темы "я", "моя семья", "моя работа", "мои интересы" и пр., что тоже не лишне.

House:

Size:_________________

Floors:_______________

Old/new:______________

Rooms:________________________________________________________________________

Fireplace? Garage? Swimming-pool? Garden? Shed? Sauna? (нужное подчеркнуть)

Special requests:_________________________________________________________

Price:____________________

Date:____________________

Signature /client/___________

Signature /agent/___________

Как всегда, прошу учеников фантазировать по максимуму — купить дом со всем, что они только могут себе представить. Они уже готовы к такому разговору — помнят, как Лесли и Ричард обсуждали дом, и представляют, какой дом им самим хотелось бы иметь (мы только что строили дом нашей мечты). Агент знает, какие вопросы задавать — в качестве опоры у него есть анкеты, а о подробностях он может расспросить в меру своей фантазии. Осталось собрать это все воедино.

Если какая-то тройка заканчивает раньше других, я прошу их подойти ко мне (я же как-никак директор агентства, нужно проверить работу). Клиенты рассказывают о своем выборе, агент уточняет детали, показывает фото будущего дома. Я выясняю цену и способ оплаты. Если меня все устраивает, ставлю подпись и также прошу агента и клиентов подписать анкету. Клиенты уходят на места с картинкой своего дома, агент уходит с анкетой. К этому времени уже все готовы, можно останавливать ситуацию и рассаживаться по местам.

Обсуждение. Ученики рассказывают друг другу (и мне), какие дома они выбрали и почему. Я корректирую их речь, подсказывая правильные или просто более удачные варианты.

Перерыв. Ставлю английскую музыку. Рассказываю, как зовут певца (или группу), какого года запись, какой это стиль и в чем его особенность. Стараюсь приносить записи последовательно — начинаю с традиционной народной музыки — ирландской, шотландской, английской, а затем по порядку: пару недель джаза, пару блюза, столько-то рока и пр. Оставляю на столе буклет с текстами — кто хочет, может последить за песней. Прошу всех отметиться на листке посещаемости, разобрать стопку проверенных сочинений и сдать новые. Исчезаю на 15 минут.

Новая грамматика. Объясняю разницу между Present Simple и Present Continuous. При этом даю следующий диалог:

— What do you do?

— I'm a [teacher]. I [teach people to speak English].

— What are you working on at the moment?

— At the moment I'm [teaching 2 groups of students and writing a new textbook].

На этом диалоге легко проследить разницу между двумя временами. Первый вопрос (и ответ на него) звучит в Present Simple, потому что речь идет о факте (я — учитель), и описывается работа вообще, как регулярно повторяющиеся действия (я обучаю людей, прихожу на работу каждый день, мы разговариваем и пр.) Второй вопрос (и ответ) идет в Present Continuous, потому что здесь уже спрашивается, над чем конкретно человек работает в настоящее время (подразумевается продолжительная активность, процесс, над которым человек трудится в настоящий период времени). Ключевые слова — "вообще, регулярно" против "именно сейчас, в настоящее время".

Грамматический тренинг. Как только разница между временами прояснилась, пишу на доске несколько профессий: художник, владелец зоопарка, архитектор, артист цирка, фермер, летчик, музыкант и пр. Ученикам нужно воспроизвести тот же самый диалог, но уже с новой профессией, заменяя те слова, которые стоят в квадратных скобках. В качестве примера прошу одного из учащихся задавать вопросы из диалога и отвечаю на них. Иногда учащиеся не выдерживают и начинают спрашивать дальше.

— Чем вы занимаетесь?

— Я дворник. Каждый день я просыпаюсь в 5 часов и начинаю подметать. Я очень люблю свою работу, потому что мне нравится раннее утро и пустынные улицы.

— Над чем вы работаете в настоящее время?

— В настоящее время я подметаю парковые аллеи и фотографирую природу. Еще я работаю над новой метлой, старая уже никуда не годится.

— Фотографируете природу?

— Утром получаются прекрасные фотографии, потому что свет наиболее удачен...

Включаю музыку и прошу учащихся проделать то же самое в парах. Даю на это 10 минут. Иногда кто-то придумывает себе такое интересное занятие, что его обсуждение затягивается на все упражнение. Кто-то, наоборот, успевает пробежаться по всем профессиям и придумывает новые. Хожу между рядами, уточняю, правильно ли употребляется время (обычно с этим проблем не возникает). Если ни одна из пар не ошибается, оставляю их в покое и удаляюсь в угол, не мешаю.

Потом я выключаю музыку и прошу проделать то же самое, но уже с настоящими профессиями из их реальной жизни. Каждому нужно вспомнить, какие у него обязанности вообще и над чем он работает в настоящий момент. По окончании этого диалога благодарю всех и задаю на дом упражнение на разницу между Present Simple и Present Continuous.

Предъявление. Следующая тема, как вы уже, наверное, догадались, — это работа. Получилось, что мы плавно подошли к ней через грамматический тренинг, хотя обычно я делаю отдельный мостик между старой и новой темой. Предъявляю эту тему небольшим рассказом о себе и своих работах: учась в школе, я действительно целый месяц работала дворником, потому что хотела купить себе флейту (и до сих пор храню ту белую пластмассовую штуку за 230 рублей, made in China, хотя давно играю на другой). Потом я преподавала в университете, одновременно учась в нем же, потом была фермером на крошечной ферме в Англии, репетитором, переводчиком в большом бизнесе, с которым не сошлась характерами и снова стала преподавателем. Так круг замкнулся.

Во время рассказа выписываю новые тематические слова на доску и отвечаю на вопросы. Затем спрашиваю учеников: а кем удалось поработать Вам? Каждого выслушиваю и расспрашиваю, выписывая на доску все звучащие названия профессий. Самый важный момент — спросить, какая из этих работ была самой лучшей и самой худшей, и почему. Через этот простой вопрос вводится почти вся тематическая лексика: все о зарплате, труде, отдыхе, перерывах и отпусках, престижности профессии и трудностях с транспортом, о графиках, сменах, коллегах, начальниках и пр. Все это организованно выписывается на доску.

На дом ученикам достается диалог Джоша и Терри — Джош хочет уйти с работы, а Терри выясняет, в чем причина. Может, график неудобный? Долго добираться? Вредные коллеги? Злобный начальник? Маленькая зарплата? Переработки? Дресс-код? Он перебирает все причины, предполагая самое худшее, но Джош на каждый пункт грустно отвечает, что все у него — лучше не бывает: понимающий начальник, стабильная высокая зарплата, полчаса пешком от дома и т.д. В конце концов выясняется, что причина в том, что Джош всю жизнь мечтал быть художником; сначала Терри возмущается, а потом признается, что и сам хотел бы быть писателем, но боится остаться без денег. Они решают попробовать вместе — Терри напишет книгу, а Джош нарисует иллюстрации.

Лингво-страноведческий момент. Рассказываю, как в Англии принято обращаться к своим возлюбленным:

dear (darling)

honey

sweetie

sunshine

love

beautiful (handsome), lovely, gorgeous

Вместе подбираем им русские эквиваленты.

Домашнее задание:

1. Прослушать диалог о работе (с распечаткой текста).

2. Грамматическое упражнение на разницу между Present Simple и Present Continuous.

3. Сочинение на тему "Кем я мечтал стать в детстве и кем я работаю сейчас".

PRE-INTERMEDIATE

Кто? На уровень Pre-Intermediate приходят люди, которые уже имеют общее представление об английской грамматике и могут использовать эти знания на практике, читают на английском языке, могут ответить на некоторые вопросы, но все еще испытывают трудности в общении или делают много ошибок.

Что делать? На этом уровне основной упор следует делать не просто на "разговорение" ученика (тем более, если он перешел на эту ступень после окончания курса Elementary в нашей школе), а на само качество общения по-английски. Человек "разговорившийся" не боится ошибаться и говорить по-английски, но ему пока нужно помогать — задавать наводящие вопросы, давать определенные опоры, планы, подстегивать энтузиазм.

Задача курса Pre-Intermediate — научить человека общаться на заданную тему без костылей и без преподавателя. Разговор в ситуации не должен угасать, а наоборот, должен идти свободно и бойко, с энтузиазмом, по инициативе самих говорящих.

Как? Хорошие результаты дает следующее упражнение (лучше его провести на самом первом занятии, вместо повторения и проверки домашнего задания, поскольку никакого домашнего задания еще не было).

Я пишу на доске несколько простых вопросов, желательно в разных временных формах, например:

1. Have you got a computer at home (есть ли у вас дома компьютер)?

2. Do you play any musical instrument (вы играете на каком-нибудь музыкальном инструменте)?

3. Have you seen any good films lately (вы недавно видели какой-нибудь хороший фильм)?

4. Are you going to have a coffee after the lesson (вы будете пить кофе после сегодняшнего занятия)?

5. Did you watch TV last night (вы смотрели вчера вечером телевизор)?

и прошу учащихся задать мне эти вопросы. На каждый вопрос я отвечаю так:

— Have you got a computer at home?

— Yes.

— Do you play any musical instrument?

— Yes.

— Have you seen any good films lately?

— Yes.

— Are you going to have a coffee after the lesson?

— No.

— Did you watch TV last night?

— No.

Учащиеся недоумевают. Кто-то неуверенно улыбается, чувствуя, что здесь что-то не так. Я уточняю:

— Получилось общение?

— Нет...

— Тогда можно попробовать по-другому.

— Have you got a computer at home?

— Yes, I do. It's a beautiful Apple Macintosh. And what computer do you have?

— Erm... a notebook...

— A laptop? That's interesting. A laptop is very mobile, isn't it? Does it mean that you travel a lot?..

...и так далее, далее, далее. На самом деле, подобный разговор можно продолжать до бесконечности, и не страшно, если вы далеко отойдете от первоначального вопроса. Если человек и впрямь постоянно в дороге, можно спросить, где он побывал, причем подробно, а если вам интересны компьютеры, расспросить непосредственно о ноутбуке — фирма, модель, дизайн, цвет, операционная система... Нужно постепенно вовлечь всех в разговор, и, по истечении минут пяти, сказать "всем большое спасибо". Тогда, в тишине, все осознают, что весь этот разговор начался с простейшего из возможных вопросов — есть ли у вас дома компьютер.

Теперь нужно спросить, что было по-другому в этом разговоре. Из ответов учащихся получится список советов, как можно легко и просто поддерживать разговор.

1. Не отвечайте просто "yes" или "no". Обязательно добавьте вспомогательный глагол: "yes, I do" или "No, I haven't yet", и тут же постарайтесь добавить свой комментарий.

2. Задавайте вопросы.

3. И главное – не думайте, что и как ответить собеседнику, а слушайте то, что он Вам говорит. В крайнем случае Вы сможете просто повторить идею собеседника, но другими словами, и разговор побежит дальше.

Я называю эту систему active listening "активное слушание", и сразу же предлагаю ученикам попробовать ее в действии.

Предлагаю всем встать из-за столов и пройтись, пока я не подам сигнал (можно хлопнуть в ладоши, или сказать "go!"; я обычно звоню в маленький звонок). Тогда нужно подойти к ближайшему к вам ученику и задать ему понравившийся вопрос. Задача — как можно дольше поддерживать разговор, любыми методами.

Можно дать на это упражнение минут 10-15, а затем снова позвонить в звонок. Когда все рассядутся, можно спросить, сколько вопросов они обсудили. Как ни странно, большинство учащихся все это время потратили всего на один вопрос! Это вызывает всеобщее удивление и радость. Оказывается, умение общаться зависит не столько от словарного запаса, сколько от чего-то другого... готовности, желания, бесстрашия, заинтересованности, активности. А языковой навык здесь тренируется подспудно. Язык становится простым средством общения, для чего он, в общем-то, и предназначен.

Помимо этого упражнения полезно проделывать аналогичные на протяжении всего курса — но не слишком часто, в качестве напоминания. Например, можно предложить учащимся следующую ситуацию:

Вы идете на карнавал. Придумайте себе персонажа (можно написать на доске несколько примеров: Самурай, Ангел, Джеймс Бонд, Бабочка, Джедай, Наполеон и пр.) Вам нужно продумать следующие аспекты жизни персонажа:

— ваша работа

— ваш дом

— ваше свободное время

— ваш последний отпуск

Затем включается музыка и карнавал начинается. Вы подходите к одному из участников и пытаетесь угадать, кто же он такой, задавая вопросы по вышеперечисленным темам. Он отвечает Вам и сам задает встречные вопросы, пытаясь понять, кто же Вы такой. Как только тайна разгадана, вы вместе подходите к любой другой паре, разбиваете ее, разбираете по новому партнеру и продолжаете дальше. И так до сигнала к окончанию ситуации.

Когда музыка замолкает и все рассаживаются по местам, для преподавателя начинается самое интересное — он узнает у каждого, с кем тот подружился, и расспрашивает о его персонаже.

В качестве грамматического тренинга также очень полезно давать несколько вопросов в разных временах, и предлагать их для обсуждения в парах. Только нужно напомнить несколько правил — не просто отвечать на вопросы в правильной грамматической форме, но и добавлять какой-то комментарий от себя, и задавать встречный вопрос, и внимательно — активно! — слушать ответ, цепляясь за интересную для себя информацию, которую можно потом уточнить или прокомментировать.

Когда оба учащихся заинтересованы разговором и не боятся это показать, ситуация идет как по маслу. В этом главная задача курса Pre-Intermediate — научить человека общаться на английском непринужденно и уверенно, зная, что разговор в его руках.

Пример урока (уровень Pre-Intermediate, тема "Путешествия")

Тема "Путешествия" очень обширна. На предыдущих занятиях мы разобрали такие под-темы, как транспорт, аэропорт, погода, отель, и теперь они все вольются в одну большую итоговую тему сегодняшнего занятия — рассказ о Вашем путешествии куда-либо. В этом занятии будут мостики к предыдущим урокам по этой теме, обширное повторение, и, конечно, новый материал.

Терри из уровня Elementary действительно начал писать отличные фэнтези-романы, смелые и остроумные, и стал знаменитым писателем. На уровне Pre-Intermediate он уже предстает именно в этой роли (поскольку на этом уровне много тем, связанных со знаменитостями, искусством, литературой и пр.)

В качестве домашнего задания к данному уроку учащиеся слушали разговор Терри и Айлин, его старушки-матери. Терри рассказывает о своем путешествии в Россию.

E: You're so lucky, Terry. You travel all over the world.

T: Yeah, that's a good thing about being a writer.

E: You know, your father and I never leave Hay. I'd love to hear about your adventures. Where did you go last time?

T: It was Russia, I believe.

E: Oh my goodness! It’s a legendary country. What's it like?

T: Everything that you imagine! Very cold, very special, and somehow very spiritual. It's such a vast country. It seems endless! The people I met were friendly and hospitable, very open-hearted. They seem to like my books, I've met lots of fans there.

E: What's Moscow like? Have you been there?

T: Of course I have! It's a capital, so it’s rather typical. They have a nice mixture of old and modern buildings, and all those sights and shops and everything... People in the streets are always in a rush... But the underground is fantastic, a real masterpiece! I spent hours there, just getting from station to station to see what it’s like. And in the city, there's so much written in English — signs, names of shops and cafes, and clubs. It's a funny place, I loved it.

E: How long have you stayed there?

T: For about a week, I think.

E: And where did you stay?

T: I had a room in the Cosmos Hotel. It wasn't a luxury suit, but still a very nice one. And I loved the food — it's absolutely delicious!

E: Have you tried borshch?

T: Yeah... it’s sort of a hot cabbage salad with water, but they call it soup... and it's Ukranian, you know. But I've tried bliny with salmon and caviar, very nice stuff.

E: Did you like your trip?

T: I loved it, mum! I hope to come back once again, with more time to go around.

Беседа. Я говорю, что сегодня проснулась поздно, к обеду, и интересуюсь, какая была погода утром. Погода была интересная — то ли очень густой туман, то ли очень мелкий дождь. Потом спрашиваю, какая погода больше понравилась — та, что была утром, или та, что стоит сейчас. Большинству не нравится дождь и туман, но кому-то такая погода пришлась по душе (я была с ними). Затем интересуюсь, не знает ли кто-нибудь, какая погода будет завтра. Несколько человек выдают разные прогнозы. Вот, повторили тему "Погода", первую под-тему из группы "Путешествие", и заодно — прошедшее, настоящее и будущее время. Но на временах внимания заострять не нужно, и ошибок исправлять — тоже. Беседа — это разминка, разогрев, она просто должна помогать настроиться на английский язык.

Фонетика. Тренируем произношение фразы "Practice makes perfect". Обычно на русский язык она переводится как "повторение — мать учения", но по существу имеет несколько иное значение; например, у вас упорно не получается правильно произнести слово, а преподаватель говорит — ничего страшного, будете тренироваться, и у вас получится произнести его в совершенстве. Вот это приблизительно и значит фраза "Practice makes perfect".

В этой фразе я делаю основной акцент на аспирацию звука "p" (легкое придыхание, с которым он произносится).

Тренируем мы его так. Я прошу каждого взять лист бумаги и поставить его перед собой на уровне лица. Произносить фразу нужно так, чтобы на каждом звуке "р" лист дрожал — чем дальше он отклонится на выдохе, тем лучше. Поскольку бумага полностью скрывает лицо ученика, никто не стесняется, выдыхает и плюется от души, и упражнение проходит весело.

Лексико-грамматичский тренинг. В домашнем диалоге часто звучала форма вопроса "What's it like?" (какое оно?) и различные ее вариации. Этот вопрос очень полезен для темы "Путешествия" (какая была погода? какие там люди? какая природа? архитектура? как там кормят? какой у тебя был отель и пр.) Чтобы повторить его и заодно некоторую лексику для ситуаций, провожу следующее упражнение в парах.

Сначала пишу на доске слова:

What's the weather like?

the food

the architecture

What are the people like?

the prices

the sights

Затем прошу каждого загадать страну, в которой он уже был или хотел бы побывать. Нужно задать партнеру вопросы об этой стране и по ответам угадать, что это за место.

Можно сначала попросить класс задать эти вопросы преподавателю. Преподаватель отвечает, а ученики должны как можно быстрее угадать, о какой стране идет речь. Обычно, когда дело доходит до достопримечательностей, все становится понятным — но иногда помогает еда, или архитектура, или даже цены (в случае с Китаем почему-то догадались по ценам).

Повторение. Слушаем диалог. Я останавливаю его на вопросах, которые явно пригодятся в последующей ситуации, спрашиваю их перевод и записываю на доску под вопросами из Повторения.

Когда вы там были?

С кем вы ездили?

Где вы останавливались?

Что вы видели?

Что вам не удалось посмотреть?

Сколько вы там пробыли?

Вам понравилось ваше путешествие?

Обращаюсь к группе с таким вопросом: что бы вам еще хотелось узнать у человека, который побывал в стране, в которой вы никогда не были? есть ли что-то, что мы упустили?

Разные группы предлагают разные дополнительные вопросы, их тоже можно записать на доску.

Все, теперь у учащихся есть достаточно материала, чтобы успешно справиться с ситуацией — они могут расспросить, где—когда—с кем—как прошло путешествие, и могут подробно узнать, каким был тот или иной город или страна (см. пункт "Повторение").

Ситуация. Я выбираю самых юных учеников и сообщаю им, что пять лет назад они вышли на пенсию, очень этому обрадовались, взяли накопленные деньги и уехали в путешествие по всему свету. Теперь они вернулись домой, полные впечатлений и дивных историй.

Дома их встречает юный внук (эту роль я всегда даю тем, кто не склонен активно вести разговор, и предупреждаю, что по роли они — переполненные энтузиазмом дети с горящими глазами, которым все интересно и которые сыплют вопросами, как из пулемета). Внук расспрашивает дедушку о его приключениях, о странах, в которых тот побывал (дедушек я предупреждаю, что они могут придумывать какие угодно страны и факты об этих странах — необязательно, чтобы они соответствовали действительности). Рассаживаю дедушек по углам комнаты и предупреждаю, что как только раздастся сигнал, внуки должны максимально быстро подойти к дедушке с приветственным "Hello, Grandpa!" и выудить из деда как можно больше интересной информации.

Обсуждение. Когда все рассаживаются по своим местам, я уточняю, какие еще слова им потребовались в течение ситуации, выписываю их на доску (не более 10) и быстро тренирую, составляя для перевода короткие предложения с этими словами в разных временных формах. Когда слова усвоены, перехожу непосредственно к обсуждению ситуации.

Спрашиваю у внуков, что из рассказа деда запомнилось им ярче всего. Также спрашиваю у дедушек, что произвело на них самих самое яркое впечатление. Нередко в разговор втягивается вся группа, поскольку дедушки часто бывают в одних и тех же местах.

Когда все прояснилось, благодарю учеников за прекрасную работу и объявляю перерыв.

Перерыв. Музыка, все разбирают сочинения и сдают новые. После сочинений каждому ученику я пишу краткую рецензию — свои впечатления, комментарии, благодарность (за интересную информацию или необычную форму). Иногда, если необходимо, грамматический комментарий к некоторым ошибкам. На перерыве многие читают эти комментарии и готовят вопросы.

Грамматика. Сегодня мы уясняем разницу между Past Simple и Past Continuous. Мне нравится проходить сразу два времени. Обычно у ученика возникает вопрос, а зачем англичанам несколько прошедших? Мы же обходимся как-то одним... Лучше всего это показать на конкретных примерах.

Как эти времена образуются, учащиеся приблизительно помнят из курса Elementary (для тех, кто не помнит, это еще и шанс повторить; practice makes perfect, как говорилось в начале урока).

Поэтому мы начинаем с того, что я прошу группу вспомнить, как прошел их вчерашний день, и записать самые основные события в краткий план (сама пишу на доске свой день, чтобы напомнить английскую систему исчисления времени):

8.00 a.m. — woke up

9.00 a.m. — fed the kittens and had breakfast

10.00 a.m. — read a book

11.00 a.m. — did my homework (prepared for today's class)

3.00 p.m. — had lunch

4.00 p.m. — played the flute

5.30 p.m. — left for work

7.00 p.m. — had an Intermediate class

11.30 p.m. — came home

План должен быть не детальный, очень общий — просто основные факты дня. В процессе написания разрешается спрашивать у преподавателя любые слова (а лучше — самостоятельно посмотреть в словаре). По окончании работы я спрашиваю, почему все факты вчерашнего дня мы пишем в Past Simple. Как раз потому, говорят мне, что это и есть просто факты вчерашнего дня — проснулся, оделся, ушел на работу. Очень простое время, проще не бывает. Это чаще всего понятно всем.

Затем я пишу на доске такие числа:

6.00 a.m., 11.30 a.m., 1.15 p.m., 4.45 p.m, 6.20 p.m., 8.30 p.m., 11.25 p.m., 3.00 a.m.

Задача учащихся — узнать друг у друга, чем каждый из них занимался вчера в это конкретное, указанное мною на доске время.

Разумеется, сначала они допрашивают меня, для примера. И вопросы их должны быть составлены, соответственно, в Past Continuous, поскольку они спрашивают о том, в процессе какого действия я находилась вчера в такое-то точное время. Это интересно, поскольку такая информация в плане дня чаще всего не указана. В варианте со мной это будет звучать так:

— What were you doing at 6.00 a.m.?

— I guess I was sleeping (этот ответ подходит большей части группы)

— What were you doing at 11.30 a.m.?

— I was doing my homework (это ясно из плана)

— What were you doing at 1.15 p.m.?

— Erm... I was still doing my homework, I'm afraid...

Иногда ученику хочется задать еще вопросов, чтобы получить больше деталей. Это хорошо, пусть спрашивает — но поправлять грамматические ошибки в данном случае необходимо.

Когда все ответы получены, вопросы потренированы и суть упражнения ясна, учащиеся переходят к разговору в парах. Я иногда прохожу мимо, чтобы удостовериться, что все правильно используют времена. Обычно так и бывает.

В дальнейшем, если на каком-то занятии возникает проблема с использованием одного из этих времен, я напоминаю разницу между планом дня и непосредственным разговором о том, что именно ты делал в какой-то конкретный отрезок времени. Обычно тренинг вспоминается, и ситуация с временем проясняется. Так интереснее, чем заново объяснять разницу между Past Simple и Past Continuous.

Предъявление. Тема, следующая за "Путешествиями", по сути дела ее продолжает — это тема "Hiking". В качестве предъявления рассказываю небольшую историю о том, как в единственном в моей жизни походе с нами случился настоящий потоп. Все новые слова по теме туризм выписываю на доску.

Затем сообщаю группе, что мы идем в поход на неделю, в лес, с палатками и спальными мешками. Что нам нужно взять с собой?

Учащиеся предлагают разные нужные вещи — все эти слова тоже записываются на доску.

На дом задаю диалог двоих полицейских, городских жителей до мозга костей. Они родились в городе, всю жизнь там прожили, к природе и сельской местности относятся с большим подозрением. И вот один из них, капрал, на выходных впервые в жизни пошел в поход. Теперь он в полном восторге и делится впечатлениями со своим напарником, сержантом, расписывает все достоинства жизни на природе. Тот, в свою очередь, настроен критически и отмечает все ужасы и неудобства походов. Так тема рассматривается с разных сторон.

Лингво-страноведческий момент. В походе обычно случаются всякие непредвиденные вещи — наверное, именно там чаще всего слышны разного рода междометия. Английские междометия отличаются от русских — вас никто не поймет, если вы будете ойкать, айкать, охать и эйкать. Потому в качестве лингво-страноведческого момента даю некоторые английские междометия и поясняю контекст :

Ouch! That hurt! (ай! это было больно!)

Oops! I did it again. (упс! я снова это сделала)

Hey, Jack! Come over here! (эй, Джек, иди сюда!)

Phew! The exams are over at last. (уф, наконец эти экзамены закончились).

Wow! It's amazing! (ух ты! Это здорово!)

Erm... I don't think so. (э-э... я так не думаю)

Если осталось время, хорошо бы их вместе произнести, хотя бы по одному разу — у каждой из этих фраз разное настроение и интонация, поэтому эффект получается интересный.

Домашнее задание. 1. Диалог о походе. 2. Грамматическое упражнение на разницу между Past Simple и Past Continuous. 3. Сочинение "Письмо из Англии" (это кодовое название; на самом деле, письмо может быть откуда угодно. Задача следующая — представить, что вы пишете письмо бабушке (или другу, или преподавателю) из какой-то страны, в которой давно хотели побывать. Расскажите бабушке о том, где вы, что вы видели, какой едой вас кормили и т.д. Как можно больше деталей!)

INTERMEDIATE

Кто? Уровень Intermediate для тех, кто уже может свободно общаться на английском языке на заданную тему, но все еще делает ошибки в речи.

Что делать? На этом уровне снова возникает грамматическая задача — нужно "чистить" речь учеников, как темный налет с серебра, — тщательно, методично, не спеша, но на совесть. Желательно свести ошибки к минимуму — по крайней мере, в простых предложениях.

Ну и конечно, несмотря на то, что ученики такого уровня уже могут говорить по-английски и не испытывают проблем в общении, главной задачей курса по-прежнему остается коммуникативная. Просто она еще немного усложняется — появляется момент спонтанности, творчества. В идеале по окончании курса ученик должен уметь спокойно отреагировать на любую тему и начать говорить по ней без подготовки. Здесь уже можно вести речь об общении с носителями языка. Конечно, словарный запас еще не такой большой, и ошибки в речи остаются, но тем не менее акт настоящей коммуникации становится возможным — не просто на уровне ограниченной бытовой ситуации, — купить билет, спросить дорогу, поговорить о погоде — но и на уровне обычного разговора.

Как? Хорошие результаты дает упражнение, которое я называю "собственное мнение". Каждый урок в качестве вступительной беседы я предлагаю учащимся выразить свое мнение по тому или иному вопросу. Здесь главное, чтобы этот самый вопрос был абсолютно неожиданным — кого-то вы спрашиваете, что он думает о Диме Билане, другого — о фаст-фуде, третьего — о Гарри Поттере, четвертого — о хэви-метал, пятого — о русских сериалах. Даже если у человека никогда в жизни не было мнения по поводу, скажем, Джорджа Буша, его нужно мгновенно сформировать и изложить. Мнение вроде: "я не интересуюсь политикой, для меня это скучно, поэтому о Джордже Буше могу сказать лишь, что он президент США" — тоже мнение, и оно засчитывается.

Чтобы это не было скучно, желательно регулярно подбрасывать дров в ученическую топку. Например, мы договорились на всем протяжении курса Intermediate не использовать словосочетание "I think" (зачем, оно и так всем известно еще со школы). Вместо него мы берем "I guess", "I believe", "I reckon", "I suppose" — они означают то же самое, но звучат намного интереснее (продвинутее, выражаясь языком моих учеников). На неделю таких словосочетаний хватит.

Потом можно дать более сложные конструкции (по сути дела, такие же по смыслу — "по-моему", "на мой взгляд", "с моей точки зрения"):

to my mind

in my opinion

in my point of view

it seems to me

as far as I am concerned

Когда и они усвоятся, можно добавить таких фраз (они называются phrase-openers — "открытие, начало предложения"):

frankly speaking

to tell you the truth

to be honest

you know

you see

К тому же, хорошо бы потренировать такие выражения, как actually и basically, аналог русским "в общем" и "в принципе". Они не несут смысловой нагрузки, но делают речь намного более живой и естественной (в одном из телефонных разговоров со своим английским другом я насчитала 24 слова basically).

Что делать со всеми этими фразами? Просто, когда подходит время и я спрашиваю: "What do you think about Brad Pitt?", ученику нужно начать свой ответ с любой из них, например: "Well, I guess he..." или "To my mind, this actor..." или вообще "Well, actually, I've never heard the name".

Сначала лучше преподавателю спрашивать учеников — на одном занятии одних, на другом — других, а потом, когда они привыкнут и начнут достаточно быстро формировать мнение о вещах, о которых раньше никогда не задумывались, можно дать им это упражнение в парах.

Иногда полезно давать упражнения на спор — высказать точку зрения и попросить одного из учеников возразить (это особенно забавно, когда вы высказываете весьма справедливую точку зрения, и ученику нужно как-то придумать контр-аргумент, хотя он с вами полностью согласен). Это развивает способность взглянуть на проблему с разных сторон.

И главное — как можно меньше подсказывать слова, которых учащемуся не хватает в речи. Допустим, он начинает высказывать свое мнение, и вдруг сосредоточенно замолкает, думает, а затем спрашивает, как будет по-английски то-то и то-то. Не подсказывайте! Все равно он это слово не запомнит, пусть лучше сам потом посмотрит в словаре. Вместо этого скажите — "Перефразируйте, пожалуйста". У них уже достаточный грамматический уровень и словарный запас, что перефразировать почти все, что угодно, описать как-то нужный процесс или предмет другими словами. Многих удивляет, когда они обнаруживают в себе способность перефразировать, и они начинают говорить с новым энтузиазмом и вдохновением.

Для того же, чтобы "почистить" грамматику, я довольно часто — когда наступает момент обсуждения своего мнения в парах — приглашаю к себе за стол одного из учащихся. Церемонно предлагаю ему чашечку чая, располагаю поудобнее и интересуюсь его точкой зрения по тому или иному вопросу. Это нельзя назвать стрессовой ситуацией, поскольку все обставляется не как "проверка ошибок", а как традиционная английская беседа за чашечкой чая. В такие моменты я стараюсь утрированно "англичанничать", держать спину, говорить медленно и весомо. Ученики перенимают игру, подбираются, начинают рассуждать. Я не перебиваю и слушаю очень внимательно, про себя запоминая ошибки, а потом, после обсуждения, указываю на основные недочеты в речи и поясняю, как от них избавиться. Как ни странно, ученики такие разговоры любят — наверное, потому, что уже не боятся преподавателя, привыкли за столько времени, или потому, что осознают пользу таких разговоров, а может, потому, что у меня всегда вкусный чай.

Пример урока (уровень Intermediate, тема "Generation gap")

Дома учащиеся читали текст (на уровне Intermediate можно часто задавать тексты для самостоятельного изучения и разбора). Герой — все тот же Ричард, который выбирал дом.

Когда Ричард окончил школу, он был испуган и не знал, что ему дальше делать в жизни. Поэтому он пообещал себе, что, когда ему будет 30 лет, он напишет письмо себе шестнадцатилетнему и найдет способ отправить его в прошлое. В этом письме он обещал рассказать, что с ним случится в будущем, и дать совет, как прожить счастливую жизнь. Теперь Ричарду 30, и он пока не умеет отправлять письма в прошлое, но обещание свое выполнил. Вот что он написал:

Dear Richard-16-years-old,

I'm the man who you'll become when you grow up. I'm an adult now. I remember that you didn't want to grow up, because you didn't like the way adults live. They have to take care of their family, to pay bills and to work hard. They go to their office every day, do their routines and come back home. Well, now I must say that it's not so bad as it sounds: you get a salary — it's much more than pocket money, so you can buy whatever you want, you can go out with your friends, you don't have to get back home at a certain time and you don't have to tell your mum and dad where you're going... All these means that you have responsibilities. And the only responsibility that I have is to be true to myself.

I'm an adult, but not a usual one. I'm a pilot, I'm flying across the country on my small plane (his name's Fleet) and take passengers (one flight — 5$) every day; and I spend the money I earned to buy fuel for Fleet. I sleep in the fields, under the Fleet's wing. I usually eat my own bread (take some pancake-flour, mix it with water from a stream and cook well on the fire). My life is nothing like the American dream, but I'm really happy.

So this is my advice for you:

Find what you really want to do, do it no matter what, and you'll be guaranteed to have the most difficult and the most happy lifetime.

You don't have to be scared Dicky, everything will be all right with you.

With love,

Richard-30-years-old

Вводная беседа. Поскольку тема сегодня — "Конфликт поколений", желательно, чтобы взрослые ученики вспомнили себя в подростковом возрасте. Поэтому я спрашиваю у них, что они думают, например, о:

— панках

— школе

— своих родителях

Внимательно выслушиваю разные мнения.

Фонетика.

Oh, come on, Russ! (Ой, да брось ты, Расс)

Harry, come on! (Гарри, давай быстрей)

И в той, и в другой реплике звучит фразовый глагол "come on", но они тем не менее принципиально отличны — по смыслу и по интонации. В первом случае вы произносите фразу с типичным настроением "да ладно тебе" или "да брось ты", в во втором случае высказываете нетерпение и подгоняете — "давай-давай, шевелись!", "быстрее ты!" В первом случае интонация нисходящая, во втором — восходящая. В общем, разные предложения.

Вот эту разницу и важно уловить и поупражнять. Сначала каждый по цепочке говорит соседу "ой, да ладно тебе, (имя соседа)", заводя глаза к потолку, а потом по цепочке в обратную сторону энергично подгоняет друг друга. Последнему учащемуся, которому не достается соседа, можно подгонять преподавателя.

Грамматический тренинг "снежный ком". Прошу учащихся перевести слово "друг". Затем — "мой лучший друг". Затем — "мой лучший друг позвонил мне" и так далее, прибавляя по одному слову, пока не получается огромное предложение, нашпигованное грамматическими темами:

My best friend called me yesterday at 6 o'clock in the evening, but I couldn't answer the phone because I was washing my hair in the bathroom, so I'm going to call him tomorrow and I hope that he will kindly forgive me.

Повторение. Задаю несколько вопросов по тексту — чем отличается Ричард от других взрослых, каков его рецепт счастливой жизни. Интересуюсь, согласны ли ученики с этим рецептом, верен ли он для них. Чем они хотели бы заниматься больше всего? Были ли бы они счастливы, если бы это занятие было их профессией?

Аудирование (рассказ преподавателя). Рассказываю о том, как юности играла в театре и поступала в театральный, и какие споры с родителями мне приходилось вести, чтобы отстоять право заниматься любимым делом, как сложно было сделать выбор между двумя любимыми делами – иностранными языками и театром (в итоге пришлось закончить и театральную студию, и ин.яз). Спрашиваю, кем учащиеся хотели стать в подростковом возрасте, сбылись ли их мечты.

Ситуации.

Первая ситуация — молодой человек по имени Бадди (точнее, Уильям) окончил школу и не хочет поступать в университет. У него есть гитара, есть друзья и любимые пластинки, и он хочет играть рок. Если потребуется, он уйдет из дома и будет жить в гараже, который они с друзьями купили на деньги, заработанные прошлым летом в "Макдональдс". Родители, разумеется, в шоке. Они стараются показать все положительные стороны нормальной взрослой жизни, Бадди возражает на все их аргументы.

Заметка — на самом деле Бадди зовут Уильям, но это имя ему не нравится, поэтому друзья зовут его Бадди. Родители же упорно называют его "Уильям", что очень его раздражает.

Обсуждение. Благодарю всех за работу и интересуюсь, кто к чему пришел в ситуации. Кто из родителей согласился помогать сыну в достижении мечты? Кто рассердился и выгнал его из дома? Кто умудрился убедить его поступить в университет?

Мостик. После выяснения обстоятельств сообщаю, что Бадди все-таки ушел из дому и поселился в гараже. Это было очень неудобно, хотя друзья и притащили ему старую кровать, маленький примус и чайник. Ему пришлось устроиться на ужасную работу, поскольку денег постоянно не хватало. Но однажды...

...Вторая ситуация — пять лет спустя! Только сегодня и только у нас! Эксклюзивное интервью с мировой знаменитостью Бадди и его командой! Как вам удалось добиться столь оглушительного успеха? Чем вы занимались до того, как стали играть рок? Расскажите свою историю! Что вы чувствуете сейчас? Легко ли вам быть самым молодым рок-музыкантом с мировой славой? Помирились ли вы со своими родителями? Каковы ваши планы на будущее?

Обсуждение. После интервью с Бадди я прошу корреспондентов рассказать всем его историю (у каждого Бадди свой путь к славе, их можно сравнить всем вместе). Спрашиваю, как бы они сами поступили в такой ситуации — послушали бы мнение родителей или отстаивали бы собственный выбор? У многих учащихся была такая ситуация в реальной жизни, и почти никто не решился рискнуть. Теперь им представилась возможность переиграть свое прошлое на примере Бадди — не возникло ли у них желания изменить свою жизнь и заняться любимым делом?

Перерыв. Слушаем рок. Часто после занятия ученики просят диск домой; даю с условием, что по возвращении к диску будет прилагаться перевод самой понравившейся песни.

Новая грамматика. Условное наклонение (Subjunctive), которое у нас условно называется "если бы да кабы".

Объясняю эту тему — если хотите сказать, что БЫ вы сделали, если........, то после "если" у вас будет глагол в прошедшем времени, а вместо БЫ будет would.

If I won a million pounds, I would buy a little forest.

Если бы я выиграла миллион фунтов, я бы купила маленький лес.

Спрашиваю учащихся, а что бы они сделали, если бы выиграли миллион фунтов стерлингов (т.е. приблизительно 2 миллиона долларов).

If you won a 2 mln $, what would you buy?

would you give money to charity? how much would you give?

would you give up your job? where would you work?

would you travel? where to?

Затем отмечаю особенность этого наклонения: когда вы хотите сказать "если бы я был", то используете не "if I was", a "if I were"

If I were you, I would do my homework every day!

Затем я прошу мужчин порассуждать на следующую тему:

Если бы Вы были женщиной, какую бы профессию Вы выбрали? Какую бы одежду Вы носили? Какой бы жизнью Вы жили? Какие интересы у Вас были бы? Какие бы мужчины Вам нравились?

А женщин, соответственно, "если бы Вы были мужчиной...."

Это упражнение даю в парах.

Предъявление. Наша следующая тема — "Деньги", она уже подспудно начала проявляться в объяснении новой грамматики. Вспоминая тему взрослых и подростков, отмечаю тот факт, что многие взрослые с ностальгией вспоминают подростковые годы, поскольку тогда им не приходилось волноваться о деньгах, об оплате счетов, покупке еды и т.д. Но и подростки всегда жалуются на недостаток средств, недостаточное количество карманных денег и отсутствие возможности покупать все, что хочется. Получается, что деньги являются важной частью нашей жизни.

Спрашиваю, жил ли кто-то из учеников когда-нибудь в бедности (in poverty)? Многие вспоминают студенческие годы. Вся новая лексика выписывается на доску. Я рассказываю, как когда-то в Англии после ограбления мне пришлось прожить одну неделю на 19 пенсов — я питалась семечками и зеленым чаем. С тех пор я могу долгое время обходиться без еды, но совершенно не умею жить без горячего чая (поэтому всегда ношу с собой маленький термос).

Так же спрашиваю, был ли кто-то когда-нибудь очень богат (wealthy)? И такое случается. Все новые слова, опять же, идут на доску.

Если уровень позволяет, можно задать и такой философский вопрос — если всем кажется, что много денег — это счастье и они бы обязательно потратили их с умом и во благо, то почему все мировые религии проповедуют скромность, бедность и смирение? Почему выбрали бедность Будда, Иисус, Рамакришна?

На дом задаю послушать пять коротких рассказиков от лица пяти людей — ответы на вопрос: "что бы Вы сделали, выиграв 5 миллионов фунтов?" — и прочитать текст о миллионерах и их бедах.

Лингво-страноведческий момент. Раз уж мы говорили сегодня о подростках, то можно ввести учащихся в современный молодежный язык Интернета, смс-ок и ICQ.

Во-первых, даю на всякий случай слова "Yep!" и "Nope!" которые в последнее время все чаще встречаются вместо "Yes" и "No". Их можно перевести как "ага" и "не-а".

Во-вторых, рассказываю, как читать электронные адреса:

me@mail.com

me-at-mail-dot-com (me-собака-mail-точка-com)

То есть "собака" читается как "at" (и действительно имеет то же значение, что и предлог "at"), а "точка" — "dot".

Отсюда пошли сокращения вроде @home, @work = at home, at work, и названия кафе, например, @Harry = At Harry ("У Гарри")

И напоследок, даю несколько сокращений, принятых в Интернет-переписке и смс-сообщениях:

g2g = got to go, I've got to go

c u = see you

4 u = for you

b4 = before

2nite = tonight

s8er = skater

'cos = because

lol = laughing out loud

imho = in my humble opinion

Домашнее задание: 1. Послушать ответы на вопрос о выигрыше и прочитать текст про миллионеров. 2. Грамматическое упражнение на условное наклонение. 3. Сочинение "Как миллион фунтов изменил бы мою жизнь".

Приложение

Примеры занятий, проведенных преподавателями Школы Ильи Франка (разные уровни, темы)

Сергей Сухов. Пример урока (уровень Intermediate)

Предыдущий урок — «Женитьба» — «Путешествия на самолете»

Урок 8. Уровень Intermediate. «Путешествия на самолете» — «Путешествия на автомобиле»