VI. Язык и мышление

§ 51. Человеческое мышление и его характер

Мышление человека — это внутримозговые психологические про­цессы, в которых в различных идеальных формах отражаются и позна­ются предметы и явления действительности, их свойства и качества, связи и отношения.

Мышление разделяется на чувственное и абстракт­ное. Непосредственная связь человека с действительностью осущест­вляется с помощью чувств, которыми владеет человек: зрения, осязания, слуха, обоняния, вкуса. Чувства человека — это каналы получения им разнообразной информации о действительности. Сово­купность этих чувств, которые высоко у человека развиты, дает ему возможность разносторонне воспринимать и отражать действитель­ность, различные ее явления, свойства, стороны. Результаты чувствен­ного отражения действительности служат эмпирическим материалом для дальнейшей его обработки абстрактным мышлением, его формами.

Чувственное мышление также осуществляется в определенных формах, которые различаются качественно, участием разных чувств, охватом воспринимаемых в этих формах явлений действительности, т. е. степенью развития идеализации, обобщения. Выделяются следу­ющие формы чувственного мышления человека: ощущение, восприятие, представление. Как известно, под ощу­щением понимается психический процесс отражения мозгом свойств предметов и явлений действительности в результате их воздей­ствия на чувства человека. Восприятие представляет собой не­посредственное отражение предмета или явления в целом, как совокупности определенных признаков, в отличие от ощущения, ко­торое является отражением лишь отдельных свойств предмета или явления. Представление как психический процесс позволяет воссоздать в мышлении человека чувственно-наглядный образ пред­мета или явления как целое на основе предшествующих их восприятий.

Возникновение абстрактных форм мышления обычно связывают с языком. Считается, что их образование происходило одновременно с образованием языка. Однако такой взгляд на генезис

121

абстрактного мышления и его взаимодействие с чувственным, по нашему мнению, не лишен механистичности. Руководствуясь прави­лом: ничто в природе и обществе не возникает из ничего, новое образуется путем преобразования старого, мы должны допустить, что истоки абстрактных форм мышления восходят к доязыковому челове­ческому мышлению, а именно: к высшим формам чувственного мыш­ления — представлению и чувственно-наглядному образу. Область человеческого мышления, говорил Потебня, шире области языка, и прежде всего в генетическом отношении. Зачатки формирования абс­трактного мышления отмечаются до образования собственно языка. Они выражались в виде обобщения обозначаемых предметов определенного порядка, осуществляемого в таких формах мышления, как представление и чувственный образ, и соотнесенности с помощью невербальных знаков (жестов, мимики, «выразительных движений», действий и пр.) этого обобщения или отдельных предметов с действи­тельностью. Это не было своего рода salto mortale человеческого мыш­ления. Общее объективно и действительно существует в предметах и явлениях, а, следовательно, и в нашем восприятии их.

Таким образом, и представлению, и чувственному образу свойст­венны идеализация воспринимаемых предметов и их обобщение, а также их соотнесенность с действительностью. Надо полагать, именно эти качества и свойства чувственного образа и представления послу­жили истоком в движении мысли к абстрактным формам — поня­тию и суждению и коррелятивным им единицам языка — слову и предложению. Однако формирование собственно понятия и суждения в строгом смысле слова, их постепенная «кристал­лизация» в мыслительном потоке и вычленение из него обязаны языку. В языке эти формы находят типичное свое выражение в соответству­ющих языковых единицах — слове и предложении. Язык как знаковая система оказался наиболее соответствующим природе логического мышления и его формам. С возникновения языка качественно преоб­разуется предшествующее невербальное человеческое мышление.

Под формой абстрактного мышления понимается определенный способ идеального отражения действительности с помощью языка и тем самым образования содержания, свойственного данной форме. Последняя обладает структурой, свидетельствующей о ее самостоятель­ности и определенности и тем самым отличающей ее от других мыслительных форм.

Чувственные формы отражения действительности являются исход­ным материалом для языка, для языковой формы, с помощью которой эти исходные данные обрабатываются. О чувственном образе Потебня писал: «...Чувственный образ есть нерасчлененный комплекс почти одновременно данных признаков: я смотрю на траву, и все, что я в этом случае знаю о ней составляет просто один момент моего душевного состояния» (1, с. 119). Препарированный с помощью языка чувствен-

122

ный материал преобразуется в принципиально иные мыслительные формы — абстрактные, логические, в которых цельные, чувственно представляемые образы расчленяются на отдельные свои признаки, стороны. Если чувственный образ предмета или явления представля­ется в единстве и одновременности своих сторон и признаков, то абстрактные формы отвлекают и делают предметом познания отдель­ные его стороны и признаки. Совокупность таких абстрагированных и познанных в опыте сообщества признаков как единство образует понятие об отражаемом предмете или явлении; понятие предполагает единство как мыслительной формы, так и стоящего за понятием соответствующего предмета. Из сказанного явствует, что абстрактные формы отражения и познания действительности не отрываются и не обосабливаются от чувственных форм генетически и функционально.

С помощью языка осуществляется движение мысли от чувственного восприятия и его комплексов к логическому, понятийному мышлению, к духовной деятельности человека в полном смысле этого слова. «Только посредством объективирования мысли в слове,— подчеркивал Потебня,— может из низших форм мысли образоваться понятие» (2, с. 57). В мысли, в логическом, абстрактном мышлении человек воз­вращается к тому, что у него было в чувственном мышлении, но это отражение на высшем, сущностном уровне. По сравнению с чувствен­ными формами мышления абстрактные формы отличаются большей активностью, поскольку и образование мысли и ее выражение с помощью языка — это всегда творческий акт. Об этом движе­нии от низших форм мышления к высшим Потебня писал: «При помощи слова человек снова узнает то, что уже было в его сознании. Он одновременно и творит новый мир из хаоса впечатлений, и увеличивает свои силы для расширения пределов этого мира» (2, с. 302).

Как образование языка, языковых знаков шло стихийно и бессоз­нательно, так одновременно в единстве с этим процессом, непроиз­вольно, стихийно создавались формы мысли, связанные с этими знаками. Человеческое мышление, отражая действительность, целесо­образную предметную и умственную деятельность людей, вырабаты­вало такие формы, которые были способны выражать новое содержание и, благодаря знакам, делать его достоянием всего языкового сообще­ства. В силу объективной необходимости эти формы предполагали использование предшествующего усвоенного знания, которое служило средством представления, понимания и познания новых предметов и явлений, т. е., приобретения нового знания. Образование и развитие этих форм обусловлено природой самого человека, его биологическими предпосылками и социальными условиями, а также формированием языка как естественной знаковой системы (см. гл. X).

Выше говорилось, что представление, чувственный образ как фор­мы мышления не лишены идеализации и обобщения воспринимаемых

123

предметов и явлений, а, следовательно, их анализа и синтеза. Языковой знак сделал возможным отчуждать из мыслительного потока элементы анализа и синтеза в отдельных знаках и оперировать этими знаками и их значениями как самостоятельными данностями. Тем самым благо­даря языковым знакам анализ и синтез обрели самостоятельность как логические процессы, в результате чего стало возможным образование понятия — сущностной мыслительной категории, что сыграло осново­полагающую роль в развитии мышления человека, в его познании Действительности. Вербальные формы мышления дали возможность человеку оперировать в «снятом» виде предметами и явлениями, их классами, качествами, отношениями и пр., тем самым познавать их с разных сторон, проникать в их сущность.

Человек непроизвольно и стихийно был побуждаем в своей дея­тельности отражать мир и себя доступными ему, возможными средст­вами, какие позволяли ему использовать его собственная природа, общественные и естественные условия, в каких он обитал. В этих сложившихся условиях, в практической, предметной и речевой дея­тельности человека его мысль и язык «саморазвивались» по объектив­ным, независимым от индивида законам. Формами этого мысли­тельного движения были образ, понятие, суждение, предполагающие познание нового посредством участия — на различных мыслительных основаниях — уже познанного.

Абстрагированное в слове обобщение (общее) отражено в знаке и тем самым отвлечено от своего единства в действительности с отдель­ным. В слове общее как его внутренняя сторона, значение, может применяться самостоятельно вне указанного единства с отдельным. Но абстрагирование не отрывает слова от действительности, от способно­сти слова отражать и обозначать в речи отдельные предметы и явления. Напротив, именно потому, что за словом, как за языковым знаком, стоит отвлечение (мысль о классе предметов или явлений), слово может обозначать разделенные во времени и пространстве отдельные пред­меты этого класса, разные их совокупности, как и весь класс предметов или явлений. Общее как материал отвлечения существует в действи­тельности и в чувственных формах ее отражения. Слово само по себе не могло бы выражать общее.

Надо заметить, что отражение и закрепление общего в языке и речевой деятельности (последняя включает язык как важнейший свой ингредиент) не есть какое-то исключение для человеческой деятель­ности вообще. Владение каким-либо видом деятельности — это владе­ние им в отвлечении от его конкретного, предметного воплощения. Владение человеком той или другой деятельностью включает обобще­ние, отвлечение, навык. Такое владение, как и практическое знание языка,— это тоже «память опыта», позволяющая исполнять эту дея­тельность в разных условиях, разделенных во времени и пространстве, индивидуально и предметно (ср. изготовление изделий, орудий и пр.

124

в разных областях человеческой деятельности). Сам предметно вопло­щенный продукт той или иной деятельности есть одновременно зна­ковое закрепление этой деятельности, свидетельствующей об уровне труда, производства, а, следовательно, мышления, сознания. И как в случае с языком окружающая человека природа много «под­сказала» ему в его деятельности. Вот что пишет Потебня по этому поводу: «Здесь, как и в других случаях, сознанию того, что уже существует, мы можем приписать могущество пересоздавать это суще­ствующее, но не создавать его, не творить из ничего. Человек не изобрел бы движения, если б оно не было без его ведома дано ему природой, не построил бы жилья, если б не нашел его готовым под сенью дерева или в пещере, не сложил бы песни, поэмы, если б каждое слово не было... поэтическим произведением; точно так слово не дало бы общности, если б ее не было до слова. Тем не менее есть огромное расстояние между непроизвольным движением и балетом, лесом и колоннадою храма, словом и эпопеею, равно как между общностью образа до слова и отвлеченностью мысли, достигаемою посредством языка» (2, с. 154).

Зачатки абстрактного мышления, по нашему мнению, связаны с использованием тех или других внешних субстратов мысли и мысли­тельных процессов в качестве знаков (ср. указанные выше жест, мимика, «выразительные движения», действия и др.). Например, жест имел и имеет символическое значение. С жестом было связано в первобытном обществе определенное представление об обозначаемом, жест мог выступать как иконический знак обозначаемого объекта. Знаковая ситуация (семиозис) при использовании жеста такая же, как и при употреблении слова. За жестом также стоит обобщение, посколь­ку жест применялся не окказионально, а был постоянным, воспроиз­водимым знаком, обозначая те или другие предметы, действия, призывы и другого определенного порядка, разделенные во времени и пространстве.

В жесте, как и в других знаковых воплощениях мысли, берет начало и развитие такая форма мысли, как образ, предшествовавшая понятию, но уже включавшая обобщение, хотя и возникающее на других осно­ваниях (см. ниже). Образ также представляет собой мысль о предметах, явлениях, действиях и пр. определенного порядка. Поэтому словесное обозначение формирующихся абстракций, выступавшее одновременно и, надо полагать, параллельно с другими видами знаков, было подго­товлено всем комплексом возможных знаковых воплощений мысли, материальных ее показателей (см. гл. X).

Однако абстракция, связанная со словом, формирующаяся с по­мощью слова,— это решительное преобразование предшествующей мысли, потому что только с участием слова образуются такие формы человеческой мысли сущностного характера, как понятие, суждение, умозаключение. К этим традиционно выделяемым логиче-

125

ским формам мышления следует прибавить форму, с помощью которой в человеческом мышлении осуществляется объединение чувственного и абстрактного мышления, их теснейшее взаимодействие и взаимопро­никновение, а именно: образ. В образе осуществляется синтез высших форм чувственного (восприятие, представление) и абстракт­ного (понятие) мышления. Образ — необходимая Исходная основа формирования понятия.

Логические формы мышления, и прежде всего понятие, нередко сравнивают и сопоставляют с грамматическими. Общим свойством понятия и грамматической формы является то, что они классифика-ционны по своей природе. Как идеальные явления понятие и грамма­тическое значение не внеположны друг другу. Однако если понятие как форма человеческого мышления отличается всеобщностью (это, разумеется, не означает, что содержание и объем понятий также всеобщи, а не национальны), то грамматические формы индивидуаль­ны, характерны для системы того или другого язьцса. Более того, существуют такие языки, в которых нет грамматических форм как таковых (ср. изолирующие, полисинтетические языки). Классифика-ционность грамматической формы имеет синсемантинеский (сопрово­дительный) характер, а не аутосемантический (объектный), каким обычно обладает понятие. Отвлеченная классификационность грамма­тической формы не исключает в известных условиях пересечения с классификационностью понятия, выступающего в виде признака в явно выраженной или имплицитной форме (см. о признаке в гл. VIII). Кроме того, если в одном языке грамматическое значение выражается с помощью грамматической формы, то в другом оно может быть выражено лексически.

Мышление осуществляется субъективно, однако, будучи на­правленным на отражение и познание внешнего и внутреннего мира человека, оно способно наполняться объективным содер­жанием. Формирование объективного содержания нашего мышле­ния обязано, благодаря языковому общению, всему языковому сообществу; субъект осваивает в том или другом объеме это общее содержание, убеждаясь на своем опыте в его существовании. Субъек­тивное владение формами мышления вносит индивидуальность в сам характер протекания этих процессов, обнаруживает различные возмож­ности в достижении результатов мышления, не исключает произволь­ности в использовании результатов мыслительных процессов и др. Будучи диалектическим по своей форме существования и содержанию, мышление, таким образом, как и язык, представляет собой антиномию субъективного и объективного и одновременно их единство.

Между языком и мышлением — и в генезисе и в его функциони­ровании — отмечается постоянное взаимовлияние. Само возникнове­ние языка предполагает высокую степень развития мышления и было обусловлено этим процессом развития. В свою очередь, образование

126

языка явилось мощным толчком в развитии мышления и связанных с ним психологических и логических процессов. Только благодаря языку стало возможным образование, дифференциация и развитие абстрак­тных форм мышления, а также дифференциация и осознанность чувственных форм мышления и других психологических процессов: памяти, воли, чувств, таких явлений, как апперцепция, ассимиляция, конденсация, или сгущение мысли, ее развертывание и др.

Поскольку одна и та же форма мышления может выражать различ­ное содержание, то в интересах познания свойств формы она в определенных логических операциях может быть отделена от конкрет­ного содержания и обозначена символически. Суждения, например, Иванов есть студент, Золото есть драгоценный металл, Волга есть самая большая река в Европе и т. п., могут быть обозначены, как £ есть Р, где S— субъект, Р — предикат, есть — связка.