46. Когнитивный подход к проблеме лингвистической относительности.

Когнитивное значение – действительно человек так не мыслить зато мы можем посмотреть как раньше он мыслил. пример – «раз».- это существитльное. Что оно означает раз – след от удара – от слова разить (зарубки на дуруве у дренвних людей).

Последователи Гумбольдта ввел в этимлогию внутренне понятие слова. Как человек мыслил в ренвности.

Мор и море однокоренные – море граница между жизнтью и смертью.

47. Структура плана выражения. Начертательная форма. Общие принципы эволюции письма

Начертательная, или письменная, форма существования языка исторически, конечно, вторична по сравнению со звуковой формой: возраст самых древних письмен, обнаруженных на Земле, равен примерно 5—6 тысячелетиям, а человеческий язык в звуковой форме существует не менее 40 тыс. лет — столько же, сколько и сам человек. Появление письма было вызвано необходимостью вос­полнить объективное несовершенство звуковой формы языка: ее эфемерность (неустойчивость во времени) и ограниченность в про­странстве. С тех пор, как возникло письмо, у человечества резко расширились возможности накопления и передачи информации — вне личного общения и на протяжении неограниченного времени. (Лишь в самую последнюю эпоху, с изобретением радио, звукозаписи и т. п., расширила свои возможности и звуковая форма.)

Однако не следует считать, что начертательная форма языка — это просто «надстройка» над звуковой формой, добавка к ней. Возникновение письма неразрывно связано с процессом развития абстрактного мышления (в том числе долговременной памяти, ре­лигиозно-магических представлений, художественного видения мира и т. д.); именно в силу этой связи изобразительный знак постепенно превращается в символ (Иванов 1972: 107—108). Подчеркнем: важнейшая особенность письма в эпоху его зарождения заключается в том, что оно нацелено на передаваемый смысл «в обход» пере­дающей речи. Говоря по-другому, оно отражает план содержания языковых единиц, а не звуковой план их выражения. За пикто­граммами и идеограммами как древнейшими видами начертательных знаков стояли именно смысловые единицы: суждения, понятия и их сочетания. В сущности, важнейшим поворотным пунктом, можно сказать — революцией, в развитии письма явился переход о т расчленения и отражения языково­го плана содержания к расчленению и отражению плана выражения (Соссюр 1977: 64—65; Фридрих 1979: 30—31; Супрун 197la: 18—20). Человек как бы догадался, что на письме проще и надежнее передавать строение звучащей речи, чем строение «потока сознания». И связан этот поворо!ный пункт был с возникновением слогового, или сил­лабического, письма.

Разумеется, переход от отображения на письме элементов мысли к отображению элементов звуковой речи был нелегким и нескорым. В значительной степени ему способствовали или противодействовали различные внутриязыковые и внеязыковые обстоятельства. Так, в языках Древнего Египта и Междуречья слово, как правило, рав­нялось слогу. Это облегчило появление смешанного, словесно-сло­гового (устроенного по принципу ребуса) письма. Далее, в семи­то-хамитских языках функция выражения лексических значений закрепляется за согласными фонемами, гласные же лишь «сопро­вождают» согласные, в той или иной мере модифицируя лексическое значение (см. § 89). Неудивительно, что именно согласный звук, становясь в данных условиях представителем сло-г а, отражается на письме. И если в древнеегипетской письменности знаки для одного или нескольких согласных еще то и дело пере­межаются с идеограммами, то уже в Финикии и Палестине в середине II тысячелетия до н. э. существовал вполне упорядоченный алфавит из 22 согласных букв. Усовершенствованию письма объ­ективно способствовали также контакты между языками. В част­ности, древние греки, заимствовав алфавит у финикийцев, ввели в него специальные буквы для гласных. К древнегреческому письму в свою очередь восходит абсолютное большинство европейских ал­фавитов, в том числе, как известно, славянская азбука. На с. 209 помещена генеалогическая схема развития системы письма (Дья­конов 1979: 207); пунктиром обозначены возможные пути развития или влияния.

Следует, однако, признать, что описанный путь эволюции письма носит в основном условно-теоретический характер. Ретроспекция выпрямляет истинную историю развития, сглаживает тупики и зигзаги. На деле же эволюция начертательной формы языка ха­рактеризовалась взаимодействием различных факторов, и потому направление ее было в значительной степени случайным, хаотич­ным. Не забудем в связи с этим о том, что некоторые языки и поныне опираются в своей письменности на идеографический прин­цип (например, китайский); другие используют весьма совершенные модификации слогового письма (например, хинди и другие языки Индии); третьи, при устойчивой опоре на буквенно-звуковой прин­цип, тем не менее не отказываются от применения элементов слогового или даже идеографического письма (например, русский, английский и многие другие языки — см., в частности: Реформатский 1967: 366-367).

Историческую роль изобретения человечеством письма трудно переоценить. Хотя, как уже отмечалось, начертательная форма языка носит необязательный, вторичный и поздний характер по отношению к звуковой форме, сегодня язык, не имеющий пись­менности, оказывается ущербным, неполноценным: он не имеет прямого выхода (и входа) в мировую культуру. Практически вся мировая литература — сокровищница художественной мысли — существует главным образом в письменной форме. В той же форме представлена основная масса накопленных человечеством научных и технических знаний. Систематизированный поиск, обработка и хранение информации — все это стало возможным именно благодаря письму. Письмо составляет материальную основу для создания раз­личных компьютерных языков (попытки обучить машину устному общению, не выходящие пока за границы опытов, вряд ли приведут к замене графических символов)...

Многогранная роль письма в жизни современного общества об­наруживается в самых различных, иногда даже неожиданных об­ластях. Так, в разных языках начертательные знаки сыграли свою роль в становлении системы счета. Например, в латыни заглавные буквы I, V, X, L, С, D, М широко использовались для обозначения чисел. Год 1994, записанный латинскими буквами, выглядел бы таким образом: MCMXCIV. Еще более наглядно и последовательно буквы использовались для обозначения чисел в древнегреческом и старославянском языках. Старославянское Д, кроме своего фоне­тического значения, обозначало еще 1, В — 2, Т— 3..., I «деся­теричное» — Ю, К — 20, А — 30 и т. д. (Позже для передачи чисел были заимствованы так называемые арабские цифры.) В современной письменной речи буквы нередко используются для рубрикации, для систематизации некоторого знания; например, раз­делы или пункты текста могут быть обозначены через А, Б, В... или, в другой подсистеме, через а), б), в)... (ср. еще алфавитный принцип организации каталогов, тезаурусов и т. п.).

Особо следует сказать об эстетической стороне письменности, о ее участии в формировании художественной культуры народов. Для этого достаточно вспомнить, как различаются между собой витие­ватая арабская вязь и суровый готический шрифт... Китайские или японские иероглифы, вышедшие из-под кисточки каллиграфа, яв

ляют собой произведения изобразительного искусства; характерным украшением древнерусского текста служили расписные буквицы, а письмена древних майя декоративны настолько, что не сразу по­нимаешь, что перед тобой — не орнамент? а текст. Каждая культура впитывала в себя и по-своему преломляла систему начертательных знаков языка.

Наконец, отношения современного человека с начертательной формой языка имеют и свой психологический аспект. Обученный грамоте человек большую часть информации в своей жизни получает благодаря зрению — через чтение. Поэтому он привыкает к письменной форме языка настолько, что склонен абсолютизировать ее. Поясним: даже в самых современных графических системах, основанных на расчленении и отражении звуковой стороны языка, письмо отнюдь не стало «служанкой» звуковой речи. Скорее нао­борот. Доступность обучения такому письму, как следствие — его массовое распространение и все возрастающая роль в общественных отправлениях приводят к тому, что письмо обособляется, отрывается от своей звуковой базы. Лучшее тому доказательство — консерватизм орфографических правил, самою своей сутью утвер­ждающий отрыв начертательной формы языка от звуковой.

В сознании грамотного человека письменная форма слова ока­зывает влияние на звуковую, даже в некотором смысле подчиняет ее себе. По словам Ф. де Соссюра, «графическое слово столь тесно переплетается со словом звучащим, чьим изображением оно явля­ется, что оно в конце концов присваивает себе главенствующую роль; в результате изображению звучащего знака приписывается столько же или даже больше значения, нежели самому этому знаку. Это все равно, как если бы утверждали, будто для ознакомления с человеком полезнее увидеть его фотографию, нежели его лицо» (Соссюр 1977: 63). Однако «гипноз буквы», действительно, суще­ствует и проявляется в многообразных ситуациях. В частности, примерами могут служить и подчеркнутое внимание к начертатель­ной стороне текста в самых разных культурах и сферах жизни (ср., например, уроки каллиграфии или чистописания, развитие графологии или почерковедения и т. п.), смешение звука и буквы в практике повседневного общения (ср. распространенные заклю­чения типа: «Он не выговаривает букву р») и даже случаи непо­средственного «давления» написания слова на его произношение (возможно, в качестве примера здесь можно рассматривать встре­чающееся в речи русскоязычных дикторов произношение слова жюри с мягким [ж' ]). Не забудем также об особой роли начерта­тельной формы языка в тех ситуациях, когда единство письменной (орфографической) традиции как бы сглаживает диалектную раз­общенность языка — для некоторых стран это очень важно.

Таким образом, в сегодняшних условиях звуковая и графическая формы языка представляют собой два взаимосвязанных, хотя и в определенной мере автономных, вида языковой материи.