22.2. «Дон Кихот» - роман Нового времени.
(источники – лекция, Пискунова «Истоки смеха Сервантеса», Светлакова «Дон Кихот» Сервантеса: проблемы поэтики»)
Первая часть «ДК» вышла в свет в 1605г. «ДК» не только яркое явление Позднего Возрождения. Это первые зрелый образец романного жанра. С ДК ведётся отсчёт романа нового времени. Раннее Возрождение верит в соответствие идеалов и действительности. Среднее Возрождение уже начинает саму возможность воплощения идеалов воспринимать как проблему. В эпоху Позднего Возрождения идеал и действительность полностью расходится. Идеал абсолютно вытесняется из жизни.
Давайте разберемся сначала, в чем основные особенности «ДК» как романа нового образца. Дело в том, что его фабула практически неизвестна. Была, правда, новелла Франко Сакетти (XVв.), в которой говорится о крестьянине, начитавшемся романов и вытворявшем безумства. В конце концов его образумила жена, откуда и мораль: жена умнее мужа. Пинский в книге «Реализм эпохи Возрождения» описывает 2 типа Возрождения:
В основе лежит фабула. Тождество героя и фактов его биографии (так подтверждается правдивость персонажа). Например, романы о короле Артуре.
В основе лежит сюжет. Тождества героя и фактов его биографии нет. Сведения о ДК расплывчаты (неизвестно, как его звали, жил он в неком селе Ламанчском…) Подвиги ДК тоже варьируются; ДК нельзя определить так, как, например, Ивейна – Рыцаря со Львом.
В СВ доминируют произведения, в основе которых лежит исторический факт, легенда. В Новое время доминирующую позицию в романе занимает будничная действительность, условная реальность. «ДК» совмещает в себе эпичность повествования, характерную для СВ, и новое изображение реальности. Ещё одно смелое новшество – типизация героя (характерна для романа Нового времени). Существенно меняется и категория автора – «для меня одного родился ДК, а я родился для него; ему суждено было действовать, мне – описывать». Эти строки были добавлены в последнюю главу «ДК» как ответ автору подложного «ДК», вышедшего в 1614г. под псевдонимом некого Фернандеса Авельянеды (кто был автором этой фальшивки, неизвестно до сих пор).
На протяжении всего романа Сервантес стремится убедить читателей, что единственной причиной, побудившей его писать, было высмеять рыцарские романы («ибо у меня иного желания и не было, кроме того, чтоб внушить людям отвращение к вымышленным и нелепым историям, описываемым в рыцарских романах»). Однако впоследствии первоначально узкий новеллистический замысел подвергается коренной переработке. По мере развития действия пародия перестает быть чисто книжной. Поэтика романа в целом определяется разладом между героем и действительностью. Из этого разлада есть 2 выхода:
создать свой собственный мир
то, что выбирает ДК: мир соответствует идеалу, а то, что нам кажется, - всего лишь наваждение, козни злых волшебников. Отсюда – ход с безумием ДК.
Дяденька Гегель когда-то сказал: «Дон Кихот… первое произведение, где поэзия сердца вступает в безнадежные противоречия с прозой действительности». I couldn’t agree more. ДК считает, что главная его задача – разрушить злые чары, открыть миру его истинное лицо. ДК берет на себя функцию Христа: он рожден восстановить гармонию между миром и действительностью. Вспомним ещё одного современничка ДК: «Век расшатался – и скверней всего, что я рожден восстановить его». Узнали Гамлета? При этом ДК, как и Гамлет, - необыкновенно одинокий герой: во всем мире он рассчитывает только на себя.
ДК тут же рвется в бой, увидев где-то воображаемую опасность или действительную несправедливость. Однако подвиги его заранее обречены на неудачу. Человеку, ориентированному на высокие ценности, нет места. Куда бы ни приехал ДК, он отовсюду возвращается побитым. Более того, бедняга ещё увеличивает зло в этом мире: вспомним беднягу Андреса, который после заступничества ДК чуть не остался калекой.
В ценностном плане автор, безусловно, на стороне ДК. Но он также не представляет, каков выход из положения. Светлакова пишет, что автор в романе как бы «ускользает», его позиция двусмысленна и непонятна. Он отказывается от роли всесильного, всезнающего и всемогущего повелителя в своем художественном мире. Более того, он пользуется всяким случаем, чтобы выставить между собой и читателем бесчисленных посредников – от анонимного «рассказывают, что…» до араба Сид Ахмета Бен-инхали, что в конце концов также делает границу между художественным и реальным миром неуловимой. Соглашаемся?
По мнению Кельина, «гениальным по своей проницательности представляется сам выбор главных героев – рыцаря и его оруженосца». Сервантес не случайно взял их из среды испанского захудалого дворянства (идальгии) и безземельного крестьянства, составлявших в то время основную массу населения Испании. В сущности, роман Сервантеса – это непрекращающийся диалог рыцаря и его оруженосца. Непрерывный обмен мнениями жизненно необходим обоим: он ведет к взаимному обогащению, к гармоническому слиянию двух начал: возвышенной гуманистической мысли и здоровой народной мудрости. Пискунова употребляет термин «взаимодополнительность» их точек зрения на мир.
Санчо Панса сначала противостоит ДК во всех смыслах, начиная с наружности. Он классический СВ крестьянин, с толстым брюхом и тонкими ногами («панса» - брюхо, «санчо» - что-то типа худых ног). В отличие от ДК, который стремится выправлять кривду, СП влекут к себе земные идеалы – жалованье, губернаторство. Он как бы голос самой жизни; ДК сталкивается с жизнью в лице СП. Кстати, у Санчо тоже слегка не все дома. Сначала он безоговорочно воспринимает действительность, видит не войска, а стада баранов, не великанов, а мельницы и т.п. Потом он постепенно также начинает верить в наваждения злых волшебников и отказывается от однозначного толкования жизни. Концовка парадоксальна: предельно безумный ДК выздоравливает, а СП сходит с ума – все зовет своего умирающего господина устроить «новую Аркадию».
СП – плод народно-смеховой культуры (его пузо, подбрасывание на одеяле – древний карнавальный обычай и т.п.). В главе «Истоки и смысл смеха Сервантеса» Пискунова излагает собственную точку зрения на проблему НСК в романе. В 1970-х гг. мир «ДК» воспринимался как типичный гротескный карнавал, травестирующий битву в кухню и пир, замок – в трактир, благородных дам – в женщин не самого тяжелого поведения, шлем в таз и т.п. Однако не будем забывать о том, что ДК не просто ряженый безумец, а личность, причем поздне-ренессансная личность. Карнавальный смех является в «ДК» тем существенно-необходимым фоном, на котором прорисовываются контуры «внутреннего», «личностного» смеха. Т.е. карнавальный смех служит Сервантесу сырьем для переплавки в смех личностный.
Отличия смеха Сервантеса от смеха Рабле:
смех Рабле (карнавальный) связан с метаморфозами материально-телесного бытия;
смех Сервантеса, который одним из первых в мировой литературе включает в сферу изображения «человека внутреннего», сознание героя, порожден переходами «внешнего во внутреннее» и наоборот.
карнавальный смех универсален (вспомним главный принцип карнавала «либо пей, либо вон!»);
смех, звучащий в пространстве «романа сознания», рождается во внутреннем мире каждого читателя романа; это глубоко личностный смех.
Вам все понятно? А мне – не до конца
Ну и напоследок – немного о композиции ДК. Об авторской позиции, кажется, я уже упоминала. ДК – контаминация 3 жанров – рыцарского романа, плутовского романа (плут у нас, безусловно, Санчо) и пасторального романа. Зачем нужны пасторальные вставки (типа истории Басильо и Китерии, Хризостома и Марселы и т.д.)? Возможно, они немного скрашивают реальность, вселяют некоторый оптимизм в читателя, предполагают, что идеал все же может быть достигнут. Но! Хризостом умирает от любви к Марселе – и это предвещает трагический конец.
Между выходом в свет 2 томов прошло около 10 лет. И 2 части ДК при всем единстве фабулы существенно отличаются друг от друга. 2 книга – это книга скорее о «романе о ДК». В первой части ДК разыгрывают, желая ему добра, надеясь вернуть его домой и излечить (история принцессы Микомиконы). Во 2 части ДК подвергается издевательствам в доме герцога и герцогини. Отказ Санчо от губернаторства и тот гимн свободе, который автор вкладывает в уста ДК, знаменует, по мнению Кельина, моральную победу героев над окружающим их миром алчности, тунеядства, духовного ничтожества, жестокости, олицетворением которого в романе является не только герцогский замок с его обитателями, но и вся испанская действительность 16в.
Тем не менее финал романа трагичен – ДК отрекается от всего. «Отрезвление настало слишком поздно», сокрушается теперь уже Алонсо Кихано. Он превращается в обыкновенного человека, ничем не примечательного. А делать ему что-либо на этом свете без идеалов нечего – ДК умирает. Своей смертью ДК подводит итог эпохе Возрождения, предрекает гибель гуманистических идеалов.