40. Лирическая героиня а. Ахматовой

(см. вопросы про Ахматову 38 и 39)

Интернет:

Эмоции в ее стихах скрыты и не выступают на поверхность, передаются через бытовые детали, посредством предметного мира стихотворения. Чувства героини не описываются прямолинейно, а дается намеком, ее лирика ассоциативна: и пейзаж, и интерьер, и переживания она передает через точную, выразительную деталь. Поэт говорит как бы не о своем внутреннем мире, а об окружающем. Но за этими нейтральными деталями скрывается духовная драма. Показ внутреннего — через внешнее с первых сборников становится основным принципом поэзии Ахматовой.

Так беспомощно грудь холодела,

И шаги его были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

В этих строчках психологическая деталь играет определяющую роль — именно за счет ее присутствия создается представление о том, что чувствует героиня. Ее чувства — скрыты, недосказаны. Значима самая малая деталь:

Качание веток задетых

И шпор твоих легонький звон.

Слова звучат намеренно внешне, сдержанно и безразлично.

Очень часто в стихах Ахматовой встречается рассказ о происшедшем, о важном для героини событии, при этом также нет обособленной эмоции, чувства скрыты и только детали описания позволяют догадываться о том, что за буря бушует в ее душе:

Брошена! Придуманное слово —

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

Недаром она почти никогда не говорит о своих чувствах прямо — эмоция передается описанием жеста или движения, т. е. именно так, как это делается в новеллах и романах.

Поэтому мелочи, детали, предметы обстановки, окружение, биографические детали приобретают большую важность в поэзии Ахматовой. Героиня очень зримо представляется: она описывает, как она выглядит, свою одежду, движения, жесты, походку:

На шее мелких четок ряд,

В широкой муфте руки прячу.

…

И непохожа на полет

Походка медленная эта,

Как будто под ногами плот,

А не квадратики паркета.

Описывает Ахматова и прошлое своей героини («Вижу выцветший флаг над таможней…», «В ремешках пенал и книги были» и др.), места, где она жила и живет (юг, Киев, Царское Село, Петербург), ее дом, ее комнаты:

Протертый коврик под иконой;

В прохладной комнате темно,

И густо плющ темно-зеленый

Завил широкое окно.

От роз струится запах сладкий,

Трещит лампадка, чуть горя.

Пестро расписаны укладки

Рукой любовной кустаря.

Эта обыденная обстановка, точные бытовые детали создают очень яркий образ главной героини ахматовской лирики.

Точное указание места и времени действия, описание окружающих героиню деталей — краеугольный камень ее поэзии. Стихи ее очень точны, Ахматова внимательна к предметному миру:

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

Ахматова возвращает в поэзию конкретность и простоту образа, освобождающегося от символистской туманности, и определенность места и времени играет в этом важную роль:

Хочешь знать, как это было? —

Три в столовой пробило…

Я сошла с ума, о мальчик странный,

В среду, в три часа!..

Я пришли к поэту в гости

Ровно в полдень, в воскресенье…

Эта точность и определенность детали, окружающего мира, эмоций в поэзии очень характерна для Ахматовой, конкретные человеческие чувства, конкретная жизнь души связана в русской поэзии именно с ее именем. При такой раздельности и четкости, при такой конкретизации душевных переживаний почти для всякого движения души обозначен фактический повод.

Характерны для Ахматовой тонкость наблюдения и точность взгляда. При скупости слов в ее стихах они точно и емко дают представление, картину мира героини. Ахматова утвердила малую форму стиха, сообщив ей интенсивность выражения. Лаконизм в ее стихах стал принципом построения: лирика утеряла как будто свойственную ее природе многословность. Все сжалось — размер стихотворений, размер фраз, сократился даже самый объем эмоций или поводов для лирического повествования. Тематика ахматовской поэзии достаточно узка.

Поэтический мир Ахматовой внутренне очень трагичен. Судьба, избираемая ее героиней, тот удел, который она почитает естественным, — это отсутствие счастья и удачи. Жестокий и равнодушный окружающий мир поглощает хрупкие, индивидуальные, одухотворенные ценности, эти последние, как и сам человек, эфемерны перед лицом времени и других разрушительных сил. Нормальное состояние, которое героиня принимает как должное, — мир без любви и счастья, постоянные потери любимых и близких, близящаяся смерть и одиночество:

Мне счастливой не бывать…

Шутил: Канатная плясунья,

Как ты до мая доживешь?

Новый мост еще не достроят,

Не вернется еще зима,

Как руки мои покроет

Парчовая бахрома.

И героиня ахматовской поэзии, ее лирический герой пассивно принимает этот мир и это положение вещей: осознавая собственное бессилие перед силами судьбы, она готова им покориться. Но все же сохраняет инстинктивную, вопреки судьбе, любовь к жизни и ее хрупким, теплым, одухотворенным предметам. Чувствуя мимолетность счастья, она ощущает ценность каждого отдельного момента жизни, каждой частицы сущего, сочувствует всем существам, находящимся в сходном с нею положении.

Героиня Ахматовой наделена ею способностью к творчеству (крылатостью) — то есть сверхчувствительностью, способностью выходить за границы данного. Она обладает даром прорицания, обостренными памятью и воображением, понимает язык природы, верит в приметы. Ей дарован дар проникать в суть вещей, провидеть интуитивно подлинный облик другого.

Память становится аккумулятором всех ценных моментов жизни и ориентирована прежде всего на их сохранение и преодоление их эфемерности, одновременно это и источник соблазнов и мучений. Для Ахматовой очень важны запоминание и способность все помнить:

Я вижу все. Я все запоминаю,

Любовно-кротко в сердце берегу.

Память становится родом творчества, это создание особой реальности, второго мира.

В лирике Ахматовой постоянно сочетание двух тем: долга и счастья; присутствует в ней понимание шаткости и, в конечном счете, безнадежности человеческого положения. Избираемый героиней аскетизм — смирение с тем, что счастье случайно, кратковременно и обманчиво:

Или сядем на снег примятый

На кладбище, легко вздохнем,

И ты палкой чертишь палаты,

Где мы будем всегда вдвоем.

В определенной степени это даже страх перед счастьем, и — самоограничение, сдержанность, серьезность, скромность:

А у нас — светлых глаз

Нет приказу подымать.