1. Немецкая историография второй половины XIX в.

Во второй половине XIX в. Германия вступила в период мощного хозяйственного подъёма. В стране были заложены основы крупной промышленности, использовавшей новейшее оборудование, опыт и достижения британской индустрии. К концу 1860-х гг. завершилось капиталистическое переустройство сельского хозяйства.

В политическом отношении вторая половина XIX в. является временем объединения Германии под эгидой Пруссии. Объединение было осуществлено путём «революции сверху», происходившей в форме трёх династических войн. Наконец, в 1870—1890-х гг. в политике Германской империи на первый план выдвигается подготовка агрессивных войн. Все эти внешние факторы непосредственно влияли на развитие немецкой исторической мысли.

В этот период в немецких университе­тах наблюдался заметный прогресс в орга­низации исторических исследований. Бо­лее трети студентов обучалось на философ­ских факультетах, ставших ведущими во всех университетах Германии при одно­временном падении значения теологичес­ких факультетов. В системе преподавания прочно укоренился лекционно-семинарский метод. Студенты приучались рабо­тать с первоисточниками, на основе кото­рых писали рефераты и доклады с после­дующим обсуждением на семинаре. Тща­тельность и скрупулезность работы с источ­никами, настойчиво прививаемые студен­там, сделали немецкие университеты об­разцом для других стран. Не случайно, что и в первой и особенно во второй поло­вине XIX в. почти все одаренные иностран­ные студенты считали обязательным хотя бы три-четыре семестра проучиться в ка­ком-нибудь из ведущих университетов Германии.

С начала 1860-х гг. в университетах была введена специализация по древней, средневековой и новой истории, в связи с чем возник ряд новых исторических кафедр и институтов. Крупнейшие универ­ситеты Берлина, Мюнхена, Гейдельберга, Галле, Лейпцига, начали выпу­скать серийные исторические публикации. В крупных научных центрах были созданы исторические комиссии, среди которых наиболее известной являлась комиссия при Баварской академии наук.

В 1852 г. был создан Германский Наци­ональный музей в Нюрнберге, где за короткое время удалось собрать значительное количество культурно-исторических экспо­натов; за ним последовал Римско-германский Центральный музей в Майнце. Начал выходить ряд новых периодических изда­ний по проблемам истории. Среди них осо­бенно выделялся ведущий орган немецкой историографии «Историче­ский журнал», выходивший с 1859 г. в Мюнхене. Но сама структура немецкой исторической науки оставалась федералистской, в империи не существовало координирующих центров исторических исследований, не было ка­ких-либо определенных программ научно-исследовательской работы в области истории. Тем не менее немецкая историческая мысль в 1850-1860-х гг. получила сильный толчок, что было связано с вопросом политического объединения Германии. В историографии это привело к формированию двух основных направлений малогерманского (сторонники прусской ориентации) и великогерманской (сторонники австрийской ориентации). В то же время во многом под воздействием идей позитивизма в Германии оформляется и историко-экономическое направление. Однако в отличие от других ведущих государств Запада в Германии в академических кругах позитивизм широкого распространения не получил. Кроме того, немецкие историки постоянно находились в оппозиции по отношению к позитивизму, продолжая развивать идеи и методологические подходы Л.Ранке.

Малогерманская историческая школа. Господствующее положение в немецкой буржуазной историографии второй поло­вины XIX в. занимали малогерманские историки, получившие такое название за активное участие в политической борьбе вокруг объединения Германии под руко­водством Пруссии и после 1871 г. ставшие официозной исторической школой Прусско-Германской империи. Признанными лидерами и вдохновителями малогерман­ской школы являлись И.Г. Дройзен, Г. фон Зибель и Г. фон Трейчке. К малогерманцам примыкал и ряд других видных историков, среди которых был и крупнейший иссле­дователь античности Т. Моммзен, в отличие от прочих малогерманцев сохранивший либеральные воззрения и после создания Германской империи.

Малогерманская школа была «политической» в том смысле, что она открыто требовала от историков политической тенденциозности. На историю её представители смотрели как на средство пропаганды своих политических идей.

Иоганн Густав Дройзен (1808-1884) происходил из семьи бедного гарнизонного пастора провинциального городка Трептов, и уже в детстве в его сознание были заложены сохраненные на всю жизнь идеи лютеранства и прусса­чества. Окончив Берлинский университет, Дройзен занимался проблемами антично­сти и в 1833 г. опубликовал «Историю Александра Великого» (1836), за которой последовала двухтомная «История элли­низма» (1853). Уже в этих первых работах Дройзен расценивал проведенное военным путем объединение мелких греческих госу­дарств вокруг Македонии как образец на­ционального объединения.

Став в 1840 г. профессором в Кильском университете, Дройзен обратился к изучению нового времени и создал двухтомные «Лекции по освободительным войнам» (1846). После перехода в Берлинский университет он создаёт свой основной труд «История прусской политики» (14 т., 1855-1886). В этом произведении Дройзен преследует чисто политическую цель – доказать провиденциальную роль Пруссии в судьбе Германии не только в новое время, но и в средние века.

Ярый противник позитивизма Дройзен, на первое место в исторических исследованиях выдвигает сознание, с помощью которого историк может понять прошлое. Количественные методы позитивистов он отрицает, заявляя, что никакие законы истории не могут быть выведены ни из статистики, ни из психологии массы, ни из географических условий. Несмотря на использование критического метода, Дройзен являлся творцом романтической «прусской легенды», ничего общего не имеющего с историей.

Наиболее ярким и талантливым представителем ма­логерманской школы был Генрих фон Зибель (1817-1895). Он родился в Дюссельдорфе в семье крупного прусского чиновника, которому было пожаловано наследственное дворянство; учился в Бер­линском университете у Савиньи и Ранке. В 1840- 1845 гг. он был приват-доцентом в Бонне, в 1845-1856гг. - профессором в Марбурге, затем до 1861 г. - в Мюнхене и снова в Бонне. В 1875 г. его пригласили в Берлин на должность директора Прусского государст­венного архива. Зибель был членом Баварской Акаде­мии наук и с 1859 г. до конца дней -главным редакто­ром созданного им первого общегерманского «Истори­ческого журнала.

Зибель - историк яркой индивидуальности и боль­шого темперамента. Будучи признанным вождем мало­германской школы, он в некоторых вопросах занимал более прогрессивные позиции, чем такие ее представи­тели, как Дройзен и Трейчке.

Зибель начал свою деятельность как медиевист, но затем под влиянием событий 1848 г. и последующей по­литической борьбы переключился на сюжеты новой ис­тории. Живой и страстный человек, Зибель с конца 1830-х годов активно участвовал в политической жизни, был членом франкфуртского парламента, а позднее, после создания Германской империи, неоднократно избирался в рейхстаг.

Для Зибеля история всегда была полем боя, на ко­тором решались спорные вопросы современной полити­ки. Отвергая объективизм Ранке, Зибель откровенно ут­верждал неизбежность тенденциозности всякого истори­ка в науке и был в этом вопросе, несомненно, более прав и честен, чем Ранке. Однако он не хотел видеть связи между политической тенденцией историка и его классо­вой идеологией. В конечном итоге источником тенденци­озности историка он считал не классовую, а человечес­кую его заинтересованность в делах человеческих. В отличие от ортодоксальных ранкеанцев, Зибель сближал историю в смысле ее познавательных возможностей с естественными науками, считая, что она также «способ­на достичь точного знания». Вместе с тем Зибель го­раздо отчетливее, чем позитивисты, видел различия между историком и естествоиспытателем. Он правильно заметил, что в отличие от натуралиста историк имеет дело не только с материальными явлениями, которые поддаются чувственному восприятию, но также с на­строениями, мыслями и поступками людей, да еще жив­ших в далеком прошлом, которые не могут быть пред­метом непосредственного чувственного опыта исследо­вания. Обо всем историк узнает из свидетельств третьих лиц, часто недостаточно достоверных, так как они стра­дают, как правило, субъективностью, а иногда и прямо лживы.

Зибель в отличие от Ранке, признавал наличие в истории общей объективной закономерности, однако эту закономерность он понимал чисто идеалистически, как господство в истории абстрактного, одинакового для всех эпох «нравственного закона», который он выводил из «человеческой природы». Как и позитивисты Зибель признавал закон всеобщей эволюции и общественного прогресса, но понимал его также чисто идеалистически, как прогресс политических форм, вершиной которого он считал прусскую монархию.

Великогерманская историческая школа. Политическими оппонентами малогерманцев в истории были представители великогерманской школы к которой примыкало большинство историков Южной и Средней Германии и особенно католических областей последней, прежде все­го Австрии. Главным центром их деятельности была Ве­на, где в 1854 г. по образцу французской «Школы хар­тий» был создан «Исторический институт», занимавший­ся критическим изучением средневековых архивных доку­ментов. Вокруг института сложилась сильная школа источниковедов и палеографов, наиболее крупными пред­ставителями которой были Т. Зикель, Ю. Фиккер. Другими центрами великогерманской школы являлась Венская академия наук и Инсбрукский университет, где долгое время был профессором Фиккер. К австрийской великогерманской школе, кроме перечисленных выше историков, при­мыкали И.Ф. Бёмер, К. А. Корнелиус, О. Лоренц и др. Так же как и малогерманцы, эти историки были открытыми сторонника­ми тенденциозного освещения истории и рассматривали историю Германии с позиции апологии Австрии как носительницы средневековых имперских традиций.

Самым авторитетным представителем великогерманского направления являлся профессор Инсбрукского университета Юлиус Фиккер (1826-1902), родом из от­сталого аграрного района Вестфалии. Ра­боты по истории средневекового немецкого и итальянского права принесли Фиккеру известность благодаря богатству содер­жавшегося в них фактического материала и тщательности обработки источников. Весьма ценными для своего времени были и его «Очерки по источниковедению» (1877—1878).

Фиккер являлся ревностным привер­женцем Габсбургской династии и участво­вал добровольцем в войне против Пруссии, считая Австрийскую империю с ее много­национальным составом лучшим гарантом национальных и международных интере­сов Германии.

Наиболее полно свою историческую концепцию Фиккер изложил во время ожесточенной четырехлетней дискуссии с Зибелем о значении средневековой Герма­нской империи и её внешней политики для последующей исторической судьбы немцев. Исходя из политических соображений, Зибель резко обрушился на романтическую идеализацию империи историками-великогерманцами и справедливо указал, что бесплодные итальянские походы импера­торов вредили национальным интересам Германии и во многом были продиктованы личными амбициями правителей, которых всегда манил «мираж господства к югу от Альп».

Фиккер, который раскрыл не столько научную, сколько политическую подоплеку концепции Зибеля, сам в свою очередь перешел к явной апологетике средневеко­вой империи, объявив её подлинным на­следником только Австрию.

Дискуссия Зибеля и Фиккера была не совсем обычным столкновением различных точек зрения, независимо от их полити­ческих или научных устремлений. Речь шла о противоборстве двух давних принци­пиальных тенденций немецкой историографии по проблеме возникновения герман­ского государства. Первая тенденция исхо­дила из чисто националистической пози­ции: решающее значение в возникновении государства придавалось «немецкому на­родному духу». Представители второй счи­тали создание государства следствием лишь династической политики, делом рук отдельных правителей, наследниками кото­рых являлись якобы только Габсбурги. Но в обоих случаях социально-экономи­ческие процессы и значение для склады­вания немецкого государства классовых противоречий между феодалами и крестья­нами практически игнорировались.

В споре о содержании и значении ита­льянской политики императоров в научном плане последнее слово осталось за более подготовленным Фиккером. Большинство немецких историков, включая и Дройзена, высказались в его поддержку, в то же вре­мя отметив многие грубые фактические ошибки Зибеля и его слишком бросавшу­юся в глаза политическую тенденциоз­ность.

Великогерманская школа как политическое направ­ление в историографии утратила смысл своего сущест­вования после австро-прусской войны 1866 г. и оконча­тельного исключения Австрии из единой Германии. В качестве её преемников и наследников в конце XIX в. выступили католические историки, в основном группиро­вавшиеся вне Пруссии. Основная идея этой «школы» заключалась в прослав­лении католической церкви и осуждении немецкой Ре­формации, которой ее представители уделяли главное внимание. Наиболее известные из них: мюнхенский ис­торик Иозеф Гёррес, Игнац Дёллингер, Иоган Фридрих Бёмер. Самым крупным и наиболее типичным представителем этой школы был ученик Бёмера И.Янсен.

Иоган Янсен (1829-1891), католический теолог, за­тем историк, с 1851 г. приват-доцент академии в Мюнстере, позднее преподаватель католической гимназии во Франкфурте-на-Майне. В 1860 г. принял сан священни­ка. Наибольшую известность получил его основной труд «История германского народа на исходе средних веков» (1876-1888), охватывающий период с XV в. до начала Тридцатилет­ней войны. Янсен, анализируя исторический опыт Ре­формации и Крестьянской войны, стремится доказать не­обходимость и полезность католической идеологии как средства спасения от социальных революций. Янсен осу­ждает Реформацию как великое бедствие для Германии, отрицает ее связь с интересами крестьянства, доказыва­ет, что немецкие крестьяне, в том числе и крепостные, в XV-XVI вв. жили здоровой патриархальной жизнью, не зная эксплуатации, и что в их среде не могло быть недовольства церковью. Источником такого недовольства Янсен считает только города, где господствовали лихо­имство и безудержная жажда наживы, постепенно рас­пространявшиеся и на деревню. Под этим влиянием фе­одалы стали нажимать на крестьянство с помощью рецепции римского права, а крестьяне стали недобросо­вестно исполнять свои обязанности по отношению к фео­далам. Наступило время социальной и моральной дегра­дации, создалась благоприятная атмосфера для распро­странения разрушительного «евангелизма», в котором сошлись интересы «пролетариата», городского, кресть­янского и рыцарского. «Евангелизм» породил Крестьян­скую войну, всем участникам которой без различия Ян­сен приписывает стремление переустроить общество на коммунистических началах. Таким образом, источником всех «бед», обрушившихся на Германию в начале XVI в., Янсен в конечном итоге считает городской капиталисти­ческий дух.

Янсен, один из немногих историков своего времени, по­ставил вопрос о «социальном» характере «евангелизма» и порожденной им, как он полагал, Крестьянской вой­ны. Однако он не смог правильно решить его в силу крайней тенденциозности и своей концепции и подбора и некритического одностороннего анализа источников. В них Янсен ищет лишь подтверждения своих предвзя­тых идей. И хотя его работа опирается на широкий ма­териал источников и внешне стоит на реальной почве фактов, она крайне пронизана романтизацией «доброго старого времени».

Культурно-историческое направление. Зачинателем нового культурно-исторического направления в немецкой историографии являлся Яков Буркгардт (1818-1897). Он окончил Берлинский университет, где был учеником Ранке. Однако Буркгардт не только не воспринял строгого научно-критического подхода Ранке к источнику, но и занял по отношению к нему достаточно враждебную позицию. В противоположность школе Ранке, он выдвигал на первый план не государство и политическую историю, а историю духовной и отчасти материальной культуры человечества. Он писал: «история была и остаётся для меня величайшей поэзией; я рассматриваю её как удивительный процесс… новых, вечно новых открытий духа».³⁹

В ранний период творчества Буркгардт видел суть исторического прогресса в раскрытии возможностей человеческой личности. Считая, что история представляет собой взаимодействие государства, религии и культуры, особо важную роль он отводил последней, поскольку именно в культуре человеческий дух раскрывался наиболее полно. Подробно такая концепция была изложена в работе «История Ренессанса в Италии» (1860).

Одним из первых среди историков Буркгардт попытался на основе воссоздания быта и нравов описываемой эпохи, характеристики взглядов её выдающихся представителей выявить свойственный Возрождению и охватывающий все его аспекты тип культуры. Этим и объяснялось статичное изображение Возрождения как единого целого, без выделения каких-либо хронологических этапов. Само возникновение Ренессанса Буркгардт считал загадочным феноменом взлёта человеческого духа. Это было связано с его общеисторической концепцией, согласно которой история есть смена культур на основе «высших и непостижимых законов жизни».

Другим видным представителем историко-культурного направления создавшим свою школу являлся Карл Лапрехт (1856-1915). Первоначально он занимался исключительно хозяйственной историей, затем под влиянием идей Бокля, Тэна, Дарвина он поставил своей задачей поднять историю до уровня подлинной науки, устанавливающей непреложные законы развития. Став в 1891 г. профессором Лейпцигского университета Лампрехт организует семинар по истории культуры и формирует целые отряды историков, которые занимались под его руководством специальными историко-культурными проблемами, сообразно выработанным им принципам исторической науки. Непосредственным приложением этих принципов к конкретной истории является его «Немецкая история» в 12 томах. Вся история немецкого народа представлена в данной работе как последовательная смена определённых «социально-психологических типов». Сообразно господству того или иного типа, общественное развитие проходит стадии: символическую (доклассовое общество), типическую (раннее средневековье), конвенциональную (позднее средневековье), индивидуалистическую (эпоха Ренессанса и Просвещения), субъективную (эпоха Романтизма), после чего наступает эпоха «социально-психологическая», обусловленная промышленной революцией.

Важность социально-психологических исследований в истории он подчёркивает в другой своей работе «Новая историческая наука» (1905), в которой заявляет, что история как таковая, не что иное, как прикладная психология, поэтому для понимания исторического развития очень важной составной является теоретическая психология.

Историко-правовое направление. Во второй половине XIX в. в немецкой историографии по-прежнему видное место занимала историческая школа права. Наиболее ярким представителем которой в это время являлся Г.Л. фон Маурер (1790-1874). Юрист по образованию, он долгое время был крупным судейским чиновником, в начале 1830-х гг. по приглашению вновь созданного независимого греческого государства разрабатывал для него законы и конституцию, в 1847 г. был назначен первым министром Баварии. Однако мартовская революция 1848 г. положила конец его политической карьере, после чего Маурер сосредоточил своё внимание на научной работе.

Главным исследованием, в котором Маурер излагает свою марковую теорию, является 12-ти томная работа, посвящённая строю немецкой марки, двора, села и города. Основные положение его исторической концепции, сводятся к следующему. Германцы были «завоевательным кочевым народом, не знавшим частную собственность на землю. При переходе к оседлости они селились родовыми общинами. Эти общины, или марки, занимали обширные пространства, впоследствии ставшие территориями округов, сотен, графств и даже целых королевств или герцогств. Внутри марки первоначально господствовало полное равенство, поддерживавшееся периодическими переделами, но завоевание римских провинций и «воздействие его на Германию породили неравенство». Крестьяне покорённых римских земель со своими наделами были включены в состав германских общин, утративших таким образом родовой характер, а понятие частной собственности, усвоенное из римского права, положило начало разрушению общины. На развалинах марки, в результате постепенного захвата судебных и прочих прав, возникла местная земская власть и власть государства. Следя за постепенным падением маркового строя, Маурер отмечал, что стремление помещиков и князей к присвоению власти над общиной вызывало отпор со стороны последней. В этой борьбе марки побеждали там, где мелкие помещики и крестьяне выступали совместно против крупных феодалов. Но ещё большее значение для сохранения свободной марки имела связь марки с императором и империей. С распадом Германской империи исчезла и эта поддержка, и последние остатки общинной жизни, «принадлежавшие к первым и древнейшим основам германского строя», начали быстро исчезать.

Марковая, или общинная теория, в создании которой, помимо Маурера, принимали участие и другие историки и экономисты (Ганссен, Рошер, Зибель), легла в основу тех представлений о происхождении феодализма и развития аграрных отношений в средние века, которые на несколько десятилетий сделались господствующими в западноевропейской историографии. Применительно к истории Германии дальнейшее своё развитие марковая теория получила в работах Гирке, Мейцен, Брунера.

Историко-экономическое направление. С 1870-х гг. в немецкой историографии начинает усиливаться историко-экономическое направление, в центре внимания которого оказались процессы, происходившие в базисе общества. Его формирование было обусловлено ростом социальной борьбы и распространением марксизма, которому представители этого направления пытались противопоста­вить собственную концепцию социально-экономического развития общества. Она была призвана доказать извечность част­ной собственности и обосновать такое по­нимание исторического процесса, по кото­рому капитализм представал как заверше­ние истории человечества.

Представители этого направления вы­ступали как сторонники реформ для смяг­чения обострившихся социальных проти­воречий. Во имя сохранения капитализма они пропагандировали активную социаль­ную политику и усиление прямого государ­ственного вмешательства в экономическую сферу деятельности. Для распространения своих взглядов они создали в 1872 г. Союз социальной политики, просуществовавший до первых лет фашизма.

В методологическом плане историко-экономическое направление отрицало ка­кие-либо общие законы и заменяло эконо­мическую теорию сбором и описанием фак­тов хозяйственной деятельности в различ­ные эпохи. Во многом оно было близко к позитивизму, но вместе с тем находилось и под заметным влиянием традиционной для немецкой историографии идеи органи­ческого развития общества, почерпнутой из арсенала исторической школы права.

В некоторых отношениях принципы историко-экономической школы были плодотворны и представ­ляли определенный прогресс в развитии исторической науки. В иссле­дованиях принадлежавших ученым этой школы подчеркивалось особо важное значение экономики как специального предмета на­учного изучения. Они впервые попытались дать периодизацию истории по экономи­ческому критерию. Сделал это еще пред­ставитель старой школы Б. Хильдебранд, разделивший всю историю на три пери­ода, исходя из типа хозяйства: натуральное, денежное и кредитное хозяйство.

Историко-экономическое направление имело своим пред­шественником «историческую школу в по­литэкономии», которая возникла в Герма­нии в 40-е годы XIX в. и выступила с кри­тикой классической буржуазной полити­ческой экономии А. Смита. Абстракт­ной политэкономии представители «исто­рической школы» пытались противопоста­вить иной подход, при котором были бы установлены законы не экономического развития вообще, а только такие, которые специфичны для определенных историче­ских периодов.

Ведущим лидером новой школы и руководителем Союза со­циальной политики были Г. Шмолер.

Густав Шмоллер (1838-1917) был про­фессором Страсбургского, а затем Берлин­ского университета, членом Прусской ака­демии наук, официальным придворным историографом Бранденбурга, инициато­ром и руководителем издания знаменитой серии исследований и документов по адми­нистративной и социально-экономической истории Пруссии - «Прусские акты». Он создал также «Еже­годник по вопросам законодательства, уп­равления и народного хозяйства».

В многочисленных трудах, посвящен­ных генезису капиталистических отноше­ний в Германии и различным проблемам социально-экономической политики прусских королей, Шмоллер подробно разрабо­тал легенду о «социальной миссии» Гогенцоллернов. Легенда сводилась к тому, что главной причиной перехода от феодаль­ного застоя XVI в. к ускоренному разви­тию капитализма с начала XIX в. была социально-экономическая и торговая поли­тика прусских правителей, которую Шмол­лер именовал социальной и служившей интересам страны и народных масс.

Видным ученым историко-экономического направления был лейпцигский про­фессор Карл Бюхер (1847-1930), которо­му принесла широкую известность работа «Возникновение народного хозяйства» (1893), за несколько лет вышедшая ше­стью изданиями. Это была теоретическая книга, в которой Бюхер разработал экономическую периодизацию истории, выделив три периода по типу хозяйств: домашнего, городского и народного.

Домашним Бюхер называл полностью обособленное натуральное хозяйство, кото­рым по его периодизации характеризова­лись первобытное, рабовладельческое общество и средневековье на стадии вот­чинного хозяйства. Когда в средние века с развитием городов обмен принимает ре­гулярный, устойчивый характер, наступа­ет, по Бюхеру, период городского хозяй­ства. С укреплением политической центра­лизации разобщенные городские хозяйства превращаются в единое народное хозяй­ство, которое охватывает уже всю страну.

Бюхер разработал и периодизацию про­мышленного производства, в развитии ко­торого различал пять стадий: домашнее производство, ремесленное производство по индивидуальным заказам, ремесло, рассчитанное на рынок, домашняя про­мышленность и фабричное производство.

Экономическая периодизация К.Бюхера в конце XIX –начале ХХ вв. получила широкое распространение в исторической и не только немецкой литературе.