Вильфредо парето

Проблема организации общества должна решаться не декламациями вокруг более или менее смутного идеала справедливости, а только научными исследованиями, задача которых — найти способ соотнесения средств с целью, а для каждого человека — усилий и страданий с наслаждением, так чтобы минимум страданий и усилий обеспечивал как можно большему числу людей максимум благосостояния.

Вильфредо Парето

Переходя от Дюркгеима к Вильфредо Парето, мы попадаем в иной интеллектуальный климат, язык и стиль. Задумаемся на минуту над фразой Дюркгеима: «Нужно выбирать между Бо­гом и обществом». Слыша подобную формулу, Парето улыб­нулся бы и напомнил бы о том, что — как он разъяснил в,сво-, ем «Трактате по общей социологии» — если производные бы-î стро трансформируются, то остатки относительно постоянные В словаре Парето «остатки» (residue) — это чувства или выра­жения аффектов, слившихся с природой человека, а «произ­водные» (derivazioni) — интеллектуальные системы защиты, посредством которых индивиды маскируют свои страсти или^к придают видимость рациональности высказываниям или по­ступкам, не являющимся таковыми. Человек в действительно­сти существо безрассудное и резонерствующее. Хотя в своем поведении он редко руководствуется логикой, он всегда стре­мится внушить себе подобным, будто ведет себя именно так.

Формула «Бог или общество» показалось бы Парето лишен­ной смысла. Понятие Бога не относится к логически-экспери­ментальным. Никто не мог видеть Бога. Следовательно, если хочешь стать ученым, следует избегать таких понятий, кото­рые по своему существу непостижимы для научных методов: наблюдения, эксперимента, умозаключения. Что касается по­нятия «общество», то оно — образец туманности и двусмыс­ленности. Какую реальность намеревается обозначить Дюрк-гейм, говоря об обществе: семью, слушателей лекции, универ­ситет, страну, все человечество? Какова же та из этих реаль­ностей, которую он нарекает обществом, и почему он хочет навязать выбор, при отсутствии дефиниции, между двусмыс­ленным и трансцендентным понятиями, не имеющими никако­го отношения к науке?

402

1. Нелогический поступок и наука

Постижение Паретовои системы требует точной интерпре­тации понятий логического и нелогического поступков. Значит, нужно начинать с изучения этих понятий. Самое простое для понимания логического поступка — наблюдение за поведением инженера и спекулянта, тем более что размышления и разоча­рования инженера и экономиста суть источник социологии Па-рето. Инженер, когда он не ошибается, ведет себя логично. Экономист, когда он не строит иллюзий насчет своих знаний, способен понять определенные формы поведения людей. Но социология имеет дело с людьми, которые обычно не ведут се­бя ни как инженеры, ни как осторожные спекулянты. Инже­нер, строящий мост, знает цель, которой хочет достичь. Он изу­чил сопротивление материалов и в состоянии подсчитать соот­ношение средств и цели. Существует сходство между отноше­нием «средство — цель» в том виде, в каком оно воспринимается умом и объективно складывающимся подо­бным отношением.

Аналогично поведение спекулянта, прототипа экономиче­ского субъекта. У него четкая цель — зарабатывать деньги. Он выявляет логическую связь между средствами, которые он ис­пользует — покупкой ценностей в момент их низкой котиров­ки, — и целью, которую хочет достичь, — увеличением своего капитала. Если дела идут в соответствии с его предположения­ми, то объективно средства и цели будут следовать друг за другом так, как это было задумано заранее субъектом.

Случай со спекулянтом, конечно, не так прост, как случай с инженером. Между задуманным отношением «средство — цель» и действительным отношением наблюдается разрыв во времени. Но если предположить, что ожидания спекулянта подтвердились фактами, обнаружится соответствие отношения средств к цели — в том виде, в каком оно было задумано, — реализации этого самого отношения. Логическая связь между средствами и целью существует в сознании субъекта и в объ­ективной реальности, и оба отношения (объективное и субъ­ективное) соответствуют друг другу.

Анализ опыта-инженера и спекулянта показывает, что та­кое логический поступок. Для того чтобы поступок был логи­ческим, нужно, чтобы отношение «средство — цель» в объек­тивной реальности соответствовало подобному отношению в сознании субъекта.

«Раз и навсегда мы будем называть логическими тоступка-ми действия, логически увязанные с их целью, не только по отношению к субъекту, выполняющему эти действия, но и по отношению к тем, кто обладает более обширными познаниями,

403

т.е. поступки, имеющие субъективное и объективное значе­ние, объясненное выше. Иные поступки будут называться не­логическими, что не означает их иллогизма» (Traité de sociologie générale, § 150).

Иначе говоря, в категорию нелогических поступков попада­ют все те действия, которые субъективно или объективно не обнаруживают логической связи. Можно составить такую таб­лицу поступков человека:

Роды и виды

Есть ли логическая цель у поступ­ков?

объективно

субъективно

1 -й класс. Логические поступки Объективная цель идентична субъективной

2-й класс. Нелогические поступки Объективная цель отличается от субъективной

1 -й род	нет	нет j
2-й род	нет	Да
3-й род	Да	нет
4-й род	Да	Да

Виды 3-го и 4-го родов

3,4

Субъект согласился бы с объектив­ной целью, если бы знал ее

3,4

Субъект не согласился бы с объек­тивной целью, если бы знал ее

(Ibid., р. 67—68).

Каково значение каждого из этих родов нелогических по­ступков?

Род «нет — нет» означает, что поступок нелогичен, т. е. средства не увязаны с целью ни в реальности, ни в сознании. Средства не дают никакого результата, который можно было назвать логически связанным с ними, и вместе с тем субъект даже не представляет себе цели или отношения между сред­ствами и целью. Род «нет — нет» редко встречается, потому что человеку свойственно быть резонером. Какова бы ни была

404

абсурдность его поступков, он тщится придать им цель. «Люди имеют резко выраженную склонность придавать своим по­ступкам налет логики; из таких поступков почти все, стало быть, относятся ко второму и четвертому родам. Многие по­ступки, внушаемые учтивостью или привычкой, могли бы при­надлежать к первому роду. Но очень часто люди ссылаются на любые мотивы, чтобы оправдать свои поступки, что переводит последние во второй род» (ibid., § 154). В полном перечне род «нет — нет» следует сохранить как один из возможных.

Второй род, наоборот, исключительно распространен, о чем говорит несметное число примеров. Поступок логически не связан с результатом, к которому он приводит, но субъект не­правильно полагает, будто используемые им средства по своей природе таковы, что приводят к желанной цели. К этому роду принадлежат поступки людей, совершающих жертвоприноше­ния Богу, когда они желают вызвать дождь, и убежденных в том, что их молитвы оказывают влияние на погоду. В этом слу­чае субъективно существует отношение «средства — цель», хотя объективно его нет.

Третий род — поступки, вызывающие результат, логически связанный с использованными средствами, но при этом субъ­ект не осознает отношения «средства — цель». Есть множест­во примеров этой категории поступков. К ним относятся ре­флекторные действия. Если я закрываю веко в тот момент, когда в мой глаз может попасть пыль, объективно я совершаю логический поступок, а субъективно — нет. Я не думал зара­нее и не думаю в момент действия об отношении между ис­пользуемыми мною средствами и целью, которую я достигну. Инстинктивное поведение или поведение животных — зача­стую адаптивное, но не логическое, если мы по крайней мере признаем, что животные, которые ведут себя так, как надо для их выживания, не думают об отношении между используемы­ми ими средствами и целями, которых они достигают.

К четвертому роду относятся поступки, результат которых логически связан с использованными средствами, но субъект проводит иную связь между средствами и целями, так что объективная последовательность не соответствует субъектив­ной. В данном случае Парето имеет в виду главным образом поведение благодетелей человечества — пацифистов или ре­волюционеров, которые хотят изменить существующее обще­ство и исправить его пороки. Так, революционеры-большевики скажут, что они хотят взять власть, чтобы обеспечить свободу народа. Совершив насильственным путем революцию, они са­мим непреодолимым ходом вещей вовлекаются в процесс ус­тановления авторитарного режима. В этом случае налицо объ­ективная связь между поступком и его результатом, а также

405

субъективная связь между утопией бесклассового общества и революционными действиями, Но то, что люди делают, не от­вечает их замыслам. Цели, которых они хотят достичь, не мо­гут быть реализованы применяемыми средствами. Эти средст­ва логично ведут к определенным результатам, но между объ­ективной и субъективной последовательностями нет соответ­ствия. Парето приводит также примеры из экономической жизни. В условиях свободной конкуренции предприниматели совершают отчасти нелогические действия. Стремясь снизить себестоимость, они, например, достигают, не желая этого, эф­фекта падения отпускных цен, т.к. конкуренция всегда восста­навливает равенство обеих величин.

Четвертый род состоит из подклассов в зависимости от то­го, согласились бы или нет субъекты действий с целями, кото­рых они на деле достигнут, если бы им заранее их показали. Предположим, что Ленин знал неизбежные последствия рево­люции, претендовавшей на социалистический характер, в стране со слабо развитой промышленностью. Предпочел бы он отказаться от революции или же согласился бы с тоталитар­ным государством на долгий переходный период?

Эти нелогические поступки не обязательно иллогичны. По­ступки, отнесенные к третьему роду («да — нет»), в известны^ случаях приспособлены к обстоятельствам, им просто недостач ет осознания отношения «средство — цель».

Четыре рода нелогических поступков — предмет первой ча­сти «Трактата по общей социологии». Логические поступки от­ставлены в сторону; о них заходит речь только во второй части,' когда Парето заменяет аналитический метод синтетическим.

Классификация типов поступков не может не вызвать воз­ражений. Не касаясь их сейчас, следует, однако, поставить два вопроса. В какой мере все действия людей можно рас­сматривать сквозь призму одного-единственного отношения «средство — цель»? Если «логический и нелогический харак­тер» определяет только связь между средствами и целями, то могут ли последние быть иными, нежели нелогическими? Не следует ли из данного определения логического характера по­ступков, что выбор целей не может быть логическим?

Таким образом, социология определяется Парето относи­тельно экономической науки и как противопоставление ей. Экономическая наука рассматривает, по существу, логические поступки, тогда как социология трактует главным образом не­логические. Можно, следовательно, изучать социологическую мысль Парето, ограничившись рассмотрением исключительно «Трактата по общей социологии». Тем не менее всесторонний анализ взглядов этого автора потребовал бы рассмотрения

406

экономических работ, т. е. «Курса политэкономии» и «Учебни­ка политэкономии».

Два рода нелогических поступков особенно важны для со­циолога.

Первый — тот, который обозначен как второй род и опре­деляется соотношением «нет — да». Он перегруппирует нело­гические поступки, не имеющие объективной цели, но облада­ющие субъективной конечной целью. Он включает в себя большинство разновидностей обрядового или символического поведения. Моряк, обращающий свои мольбы к Посейдону перед выходом в море, не совершает акта, сколь-нибудь влия­ющего на искусство мореплавания, но он полагает в свете сво­их верований, что это действие повлечет сообразные его же­ланиям последствия. В большинстве случаев можно утверж­дать, что все поступки религиозного свойства, т.е. обращен­ные к эмблеме или символу священной реальности, принадлежат ко второму роду. Как и Дюркгейм в «Элементар­ных формах религиозной жизни», Парето изучает ритуальные действия, но при этом начинает с того, что включает их в кате­горию нелогических поступков.

Другой важный род — четвертый, определяемый соотноше­нием «да — да», но без совпадения субъективного с объектив­ным. К нему относятся все типы действий, объясняемых науч­ными ошибками. Использованное средство приводит к эффек­тивному реальному результату и соотносится с целями, заду­манными субъектом действия, но происходящее не соответствует тому, что должно было произойти, согласно на­деждам и предположениям субъекта действия. Следствие ошибки — несовпадение объективной последовательности с субъективной. К этому роду нелогических поступков одинако­во относятся все разновидности поведения, внушаемого иллю­зиями, особенно поведение политиков или интеллектуалов. Когда идеалисты воображают себе, будто они создают обще­ство без классов или эксплуатации и, кроме того, националь­ную однородную общность, результаты их поступков не отве­чают их идеологии, ei между надеждами, которые питали субъ­екты, и последствиями их поступков наблюдается несоответст­вие, хотя средства были увязаны с целями как объективно, так и субъективно.

В первой части «Трактата по общей социологии» Парето на­меревается логическим путем исследовать нелогические по­ступки, оставляя пока в стороне логическое поведение, к кото­рому он вернется во второй части, посвященной воссозданию социального целого, подводящего к синтетическому объясне­нию всего общества и проявляющих себя в нем движений.

407

Вне этих абстрактных определений фундаментальное раз­личие между логическими и нелогическими поступками бази­руется на простом и существенном критерии, хотя Парето не выделяет его: совпадение объективного и субъективного соот­ношений «средство — цель» предполагает, что поведение бу­дет определяться рассудочной деятельностью. Следовательно, предварительно можно допустить, что логическими оказыва­ются поступки, обоснованные рассудком. Субъект продумал свои действия и поставленную перед собой цель; побудитель­ной причиной его поведения и являются умозаключения, кото­рым он повинуется. В противоположность этому всякое нело­гическое поведение в той или иной степени включает в себя мотивацию чувствами; при этом последние определяются чаще всего как любое состояние духа, отличное от логического рас­суждения.

Таким образом, цель первой части «Трактата по общей со­циологии» — логическое исследование нелогического поведе­ния — задача непростая. Каким образом логически изучать не­логические поступки? Парето с большим удовольствием ска­зал бы, что большинство книг по социологии — это нелогиче­ский анализ нелогического поведения и, кроме Tdiro, исследование нелогического поведения с сознательным наме­рением сделать его логическим. Наоборот, цель Парето ^:— изучение нелогического поведения таким, каково оно есть, без привнесения в него противоположной тенденции.

Выражение «логическое исследование нелогического пове­дения» не заимствовано у Парето. Хотя Парето сознавал опас­ность изучения нелогического поведения нелогическим обра­зом, он не выражался так умышленно иронично, как я. Он ог­раничивался утверждением желания научно исследовать нело­гическое поведение. В чем заключается это исследование?

Ответ на данный вопрос может дать концепция науки, име­нуемой Парето логически-экспериментальной.

Цель социологии, изучающей нелогическое поведение, — истина, а не выгода, и совпадение этих двух понятий недопу­стимо.

Римские военачальники, перед тем как дать сражение, воп­рошали внутренности некоторых животных, принесенных в жертву по этому случаю. Это поведение нелогическое, по крайней мере в том, что полководцы верили, будто внутренно­сти жертв заранее раскроют им исход битвы. Но если внут­ренности жертв позволяли сделать благоприятное предвиде­ние и если это предвидение сообщалось воинам, последние черпали в нем дополнительную уверенность, а для морального состояния воинов очень важно знать, что они победят. Я заим­ствую, как и Парето, этот пример из римской истории. Он ли-

408

шен актуальности и не возбуждает страстей, но мы живем в эпоху, которая в этом отношении мало отличается от той: вме­сто того чтобы вопрошать внутренности жертв, углубляются в мистерии исторического будущего. В обоих случаях результат одинаков. Вожди могут провозглашать: «В конце концов все будет в порядке, вы будете победителями». Выгодно, чтобы солдаты верили авгурам, а борцы — в конечную победу дела.

Таким образом, логически-экспериментальная наука, демон­стрирующая сходство разных приемов, приписывающих раз­ные голоса будущему, которого никто не ведает, — любовница скептицизма. Несомненно, не в пользу общества признание в том, что люди не ведают будущего. Поэтому логически-экспе­риментальное исследование нелогического поведения может быть вредно для отдельной группы или даже для всего обще­ства. Парето писал: «Если бы я думал, что мой «Трактат» может иметь много читателей, я бы его не написал». Потому что, по­скольку этот «Трактат» снимает покров с глубинной реально­сти, он несовместим с общественным равновесием, каковое по­требно чувствам, нелогичность — если не иллогичность — кото­рых доказывает «Трактат». Итак, единственной целью логиче­ски-экспериментального анализа нелогического поведения выступает истина, и его нельзя считать бесполезным. «Сочета­ние общественной пользы теории с ее истинностью, доказывае­мой на опыте, есть один из тех принципов, которые мы отклоня­ем априори. Всегда ли эти две стороны объединены? На этот вопрос можно ответить, только наблюдая факты; и тогда обна­ружится, что в некоторых случаях они совершенно независи­мы. Итак, я прошу читателя постоянно иметь в виду, что там, где я утверждаю нелепость теории, я ни в коем случае не стрем­люсь косвенно утверждать, что она вредна обществу, наоборот, она может быть для него вчень полезной. В общем и целом одно и то же изучение может быть отвергнуто с экспериментальной точки зрения и признано с точки зрения общественной пользы, и наоборот» (ibid., § 72, 73).

Какой разительный контраст с Дюркгеймом, писавшим, что если бы социология не позволяла улучшить общество, она не стоила бы и часа труда. В глазах Парето подобного рода суж­дения смешивают цель науки, каковой служит исключительно истина, и цель общественного действия — полезность, причем обе цели не обязательно совпадают.

Далее, обязанность логически-экспериментальной науки со­стоит в том, чтобы избегать любых экстра- или метаэмпириче-ских понятий. Все употребляемые слова должны соотноситься с отмеченными или наблюдаемыми фактами, все понятия долж­ны определяться относительно непосредственно установлен­ных реалий или реалий, которые могут возникнуть в ходе экс-

409

перимента. Религиозным и иным понятиям, неприложимым к миру феноменов, значит, нет места в логически-эксперимен­ тальной науке. Все философские понятия, или понятия сущно­ сти феноменов, должны быть, безусловно, исключены. Многие ученые или псевдоученые без конца задаются вопросом о том, что такое прогресс, или истинный социализм, или подлинное равенство. Такие споры о словах не имеют отношения к науке. Характер научной дефиниции обнаруживается, когда мы раз­ граничиваем логические и нелогические поступки. По мнению Парето, бесполезно спорить о том, не лучше ли назвать логиче­ ские поступки рациональными, а нелогические — нерациональ­ ными. Слова значения не имеют, их используют для удобства; иначе можно было бы вместо выражения «логический посту­ пок» употребить букву X, а нелогический обозначить буквой Y. Точно так же рассуждение о понятии класса есть занятие, не имеющее научного значения. Самое большее, что можно из­ влечь из проблемы класса, — поставить вопрос о том, в какой мере в том или ином обществе распространено определяемое таким образом явление, независимо от смысла, придаваемого словам «класс» или «структура». Важны определения. Каждый придает употребляемым словам то значение, какое желает; важно, чтобы он их точно определял. ' |

В науке нет места ничему, что выходит за рамки опыта. Щз логически-экспериментальной науки, пользующейся понятия­ ми, ясно определенными относительно наблюдаемых феноме-v нов, сложные дефиниции должны быть устранены. Научные дискуссии всегда должны касаться реальности, а не того знал чения, которое мы придаем словам. > ,

Из этого, однако, не следует, что наука есть лишь простое воспроизведение наблюдаемых вне нас явлений. Совсем нао­борот: наука предполагает деятельность разума, т. е. творчест­во, первичный признак которого — упрощение. Мир человека, как и природный мир, в котором мы живем, слишком богат и сложен, чтобы наука могла сразу охватить его полностью. Поэ­тому она всегда начинает с упрощений. Она наблюдает и фик­сирует определенные аспекты конкретных феноменов, обозна­чает их точными понятиями, затем фиксирует связи между яв­лениями, скрытыми за понятиями, и постепенно пытается соче­тать упрощенные подходы, чтобы заново скомпоновать сложную реальность. Например, «Трактат по общей социоло­гии» исходит из упрощенного определения нелогических по­ступков для обоснования классификации и рассмотрения объ­ясняющих феноменов, а в завершение выявляет типологию причин нелогических поступков, которая неизбежно будет про­стой и неточной по отношению к сложной реальности. Как тео­ретическая механика есть объяснение абстрактного мира, так

410

чистая экономическая теория есть схематическая интерпрета­ция экономических систем, но исходя из простых моделей, пу­тем постепенного усложнения мы приближаемся к реальности. Мы никогда не постигнем реальности во всей ее сложности; на­ука по своей природе не может быть завершенной, и тот, кто полагает, что она когда-нибудь даст то, что несла с собой рели­гия, — жертва иллюзии. Социологи, которые, подобно Дюрк-гейму, думают, что научная социология может заложить осно­вы морали, заменяющие догмы религии, находятся, пусть не со­знавая того, в плену у нелогического образа мыслей. Они при­писывают науке характеристики, которыми она никогда не будет обладать, ибо она всегда будет несовершенной и никог­да — нормативной. Наука всегда остается системой суждений о факте или причине, из которых нельзя сделать вывод о том, как себя вести. Напрасно доказывать, что в реальности наблю­дается та или иная регулярная последовательность: из этих экс­периментальных корреляций не вывести морали, какова бы она ни была. «Наука не может удовлетворять бесконечную потреб­ность в псевдологическом развитии, испытываемую человеком. Она может лишь свести один факт с другим и, следовательно, постоянно останавливается на факте» (ibid., § 973).

Понятие экспериментальной науки, на которую ссылается Парето, во многом ограничивает амбиции социологии и перено­сит нас в мир, где выбор между обществом и божеством не ре­зультат, а объект науки, поскольку последняя интересуется си­стемой нелогического поведения. Этот аспект учения Парето, который к тому же любил насмехаться над произведениями своих коллег, объясняет его крайнюю непопулярность среди большинства социологов не только при жизни, но и после смер­ти. Я знал среди своих учителей и знаю среди моих коллег мно­гих социологов, которые не могут слышать имени Парето без негодования, резкость которого не смягчается временем.

Согласно Парето, наука по своей природе логически-экспе­риментальна. Следует точно истолковать обе части определе­ния. Термин «логическая» означает, что на основании установ­ленных определений или наблюдаемых связей допустимо выво­дить следствия, вытекающие из посылок. За прилагательным «экспериментальная» скрываются одновременно наблюдение в узком смысле слова и экспериментирование. Наука экспери­ментальна, потому что изучает реальность, которая служит ее основой и критерием ее положений. Положение, не требую­щее доказательства или опровержения опытом, не научно. Как говаривал мой учитель Леон Брюнсвик, положение, ложность которого нельзя обнаружить, необязательно истинно. Это оче­видно, хотя и не признается многими умами, видящими в невоз­можности опровергнуть их утверждения доказательство истин-

411

ности последних. На самом деле то положение, которое рас­плывчато и неясно в такой степени, что никакой опыт не позво­ляет его опровергнуть, не научно; оно может возбуждать чувст­ва, приносить удовлетворение или вызывать негодование. Что­бы стать научным, ему надо попасть под удары единственной критики, имеющей ценность, — критики умозаключений и фак­тов. (Марксистская теория прибавочной стоимости обязана своей популярностью тому факту, что она неопровержима.)

Одним словом, логически-экспериментальный метод имеет целью обнаружить то, что Парето называет эксперименталь­ ными единообразиями, т.е. регулярные связи между явления­ ми. Как таковые эти экспериментальные единообразия не не­ обходимы. Философы долго обсуждали характер причинной связи, соединяющей друг с другом два феномена. В этом отно­ шении Парето — последователь Юма. По его мнению, регу­ лярные отношения между явлениями не предполагают внут­ ренней неизбежной последовательности. Регулярность более или менее вероятна в зависимости от природы связанных друг с другом феноменов и обстоятельств, при которых она наблю­ дается. Проблема необходимости не ставится, поскольку цель науки — скромная констатация единообразий. ' I

Парето излагает намеченный им путь кратко, в нескольким положениях, составляющих правила логически-эксперимен­тального метода:

« 1. Мы никоим образом не собираемся заниматься истиной, присущей какой бы то ни было религии, вере, метафизиче-> скому, моральному или иному верованию. Это не значит, что мы полны презрения ко всем этим вещам; это значит, что они выходят за рамки, в пределах которых мы желаем оставаться. Религии, верования и т.п. мы рассматриваем только извне, в той мере, в какой они суть социальные факты, без их действительной ценности. Положение: t<A должно равняться В в силу какого-то сверхопытного прин­ципа», — следовательно, нами не рассматривается; но мы изучаем, каким образом такое верование возникло, разви­лось и в каком отношении оно находится с другими соци­альными фактами.

2. Объектом нашей деятельности выступает исключительно сфера опыта и наблюдения. Мы употребляем эти понятия в том значении, какое они имеют в естественных науках — например, в астрономии, химии, физиологии и др., — а не в том, какое они получают в выражении «личный христиан­ский опыт», которое, почти не меняя слова, попросту вос­крешает самонаблюдение прежних метафизиков. Мы рас-

412

сматриваем это самонаблюдение как внешний факт; изуча­ем его как таковой, а не как свойственное нам чувство...

4. Строя теории, мы исходим из фактов и всегда стараемся как можно меньше отходить от них. Мы не знаем, что та­ кое сущность вещей, и не интересуемся ею, потому что ее изучение не наша задача. Мы занимаемся поиском едино­ образий в фактах и сводим их к законам, но не факты под­ чинены законам, а наоборот. Законы не неотвратимы, это гипотезы, служащие для краткого изложения большего или меньшего числа фактов и сохраняющиеся до тех пор, пока их не заменят лучшими.

5. Итак, все наши поиски случайны, относительны и дают ре­ зультаты, лишь более или менее вероятные, самое боль­ шее — очень вероятные... Все наши положения, включая чисто логические, должны приниматься с оговоркой: они ограничены тем временем и опытом, которые мы познали.

6. Мы рассуждаем исключительно о вещах, а не о чувствах, которые пробуждают в нас их названия. Сами эти чувства мы изучаем как простые внешние факты, т.е. мы отказыва­ емся, например, спорить о том, справедлив или несправед­ лив, морален или аморален поступок А, если сначала не вы­ явлены реальности, соответствовать которым призваны эти термины. Но мы будем изучать как внешний факт то, что хотели выразить люди данной страны, принадлежащие в данное время к данному общественному классу, когда ут­ верждали, что А — поступок справедливый или моральный.

7. Мы ищем доказательства наших положений так же, как их логических следствий^ только в опыте и наблюдении, иск­ лючая любое доказательство, основанное на согласии с чувствами, внутренней или внушенной сознанием очевид­ ности.

8. Следовательно, мы будем пользоваться единственно слова­ ми, соответствующими конкретным объектам, и со всем усердием позаботимся о том, чтобы придать им как можно более точное значение.

9. Мы действуем методом последовательных приблизитель­ ных оценок, т.е. рассматриваем прежде всего феномен в целом, сознательно пренебрегая частностями, которые бу­ дут приняты во внимание в последующих приблизительных оценках» (ibid,, § 69).

При таком определении в целом логически-эксперимен­тального метода естественно встает проблема — если пользо­ваться языком Парето — соединения этой дефиниции с кон-

413

цепцией логических и нелогических поступков. Довольно странно, что сам Парето не устанавливает четкой связи между своей теорией нелогических поступков и своим методом. Но выявить ее нетрудно.

В самом деле, логические поступки — это, как правило, дей­ствия, определяемые научным знанием, т. е. находящиеся в со­гласии с единообразиями, выявленными благодаря логически-экспериментальному методу. В логическом поступке субъек­тивное отношение «средство — цель» соответствует объектив­ному. Однако чем обусловлен этот параллелизм, если не тем, что мы знаем последствия, вызываемые определенным поступ­ком, или, другими словами, единообразия, устанавливаемые ло­гически-экспериментальным методом? Единообразие — это когда феномен А регулярно следует за феноменом В. Если мы хотим поступать логично, нам следует знать, каковы последст­вия, вызываемые действием А, которое мы выполняем, и имен­но наука нам скажет, что действие А вызывает следствие В.

Наука между тем не охватывает всей совокупности логиче­ского поведения. Поведение банкира, спекулянта, генерала, предпочитающего выиграть битву, а не проиграть ее, — все это примеры нормального логического поведения, хотя они i|e вытекают из экпериментальных однообразий научного поряДт ка. Парето, между прочим, утверждает, что большинство логи-_ч ческих поступков суть поступки, детерминированные научны­ми единообразиями, но многие сферы действия (политическая^ военная, экономическая) предполагают логическое поведений, определяемое научными суждениями, которое стремится про­дуктивно сочетать средства с целью; при этом нельзя говорить о таком сочетании как непосредственно дедуцируемом из экс­периментальных единообразий. «У цивилизованных народов огромное множество логических поступков. К их числу отно­сятся поступки, связанные с художественным творчеством и научным трудом, по крайней мере там, где речь идет о людях, разбирающихся в этих делах. Деятельность, изучаемая полити­ческой экономией, как правило, тоже относится к этому раз­ряду. Кроме того, сюда входит некоторое число действий в во­енной, политической, юридической сферах и др.» (ibid., § 154).

Несмотря ни на что, взаимозависимость концепций логиче­ских поступков и логически-экспериментального метода суще­ствует. Она неизбежна даже при наличии определения логиче­ских поступков. Характеризуя их, Парето пишет о «поступках, логически объединенных целью не только относительно их субъекта, но и тех, кто обладает более обширными познания­ми» (ibid., §150). Наблюдателями, обладающими более обшир­ными познаниями, могут быть только ученые. Прогресс науки

414

позволяет постепенно расширить сферу поведения человека, которое можно назвать логическим.

Наука в том виде, как она определена, охватывает лишь ог­раниченную сферу реальности. Мы далеки от того, чтобы по­знать все происходящее в мире, а следовательно, от способно­сти властвовать над всеми естественными процессами. Логиче­ское поведение охватывает и может охватить лишь ограничен­ную часть всех видов поведения человека. Если условием логичности поведения служит возможность предвидеть по­следствия своих поступков и путем умозаключений опреде­лять желаемые цели и если наука не позволяет обозначить це­ли или предвидеть последствия поступков, кроме как в огра­ниченной сфере, то поведение человека непременно будет в значительной степени нелогическим. Впрочем, для Парето на­звать поведение нелогическим не значит его порицать. Если выражение «нелогическое» содержит в себе явную или скры­тую иронию, то она направлена только против тех, кто, дейст­вуя нелогично, полагает, что поступает логично. Ирония на­блюдателя не побуждает людей поступать логично, она каса­ется того факта, что люди столь же безрассудны, сколь и ре­зонеры. Основное свойство природы человека в том, чтобы руководствоваться чувством и давать псевдологические оправ­дания сентиментальному поведению.

Теперь понятно, почему Парето несносен и почему он стремится быть таковым. Его первый тезис сводится к тому, что все люди хотят придать видимость логики тем формам по­ведения, за которыми нет никакой субстанции, а второй — к тому, что цель социологии — показать людям нелогичность их поведения. Ясно, что, демонстрируя людям то, чего они не хо­тят видеть, социолог не становится популярным, и Парето охотно согласился бы с "этим, Мне кажется, что эта страсть к непопулярности необъяснима с позиций логики. Пишущих лю­дей можно, пользуясь методом Парето, разделить на две кате­гории: тех, кто сознательно ищет популярности, и тех, кто со­знательно желает быть непопулярным. Желание непопулярно­сти не более и не менее логично, чем стремление к популяр­ности. Автор моЖет считать свою работу неудачей вопреки тому, что тираж её составляет несколько сотен тысяч экземп­ляров, и успехом при тираже пятьсот экземпляров. Парето раз и навсегда — и, вероятно, логично — избрал репутацию «ока­янного» автора. Впрочем, полностью этого он не достиг.

Проводимая Парето параллель между концепциями метода и логических и нелогических поступков напоминает нам, что наука не определяет целей логическим путем. Не существует научного решения проблемы действия. Наука может продви­гаться вперед, только определяя действенные средства дости-

415

жения целей: определение целей — не ее сфера. Не сущест­вует научного решения проблемы поступка, нет больше и на­учного решения проблемы организации общества. Всем совре­менникам, которые беспрестанно провозглашали, что наука требует той или иной организации общества, Парето наперед отвечал: подлинная, а не псевдонаука не может нам указать, что такое решение социальной проблемы.