1 Коплстон ф. От Фихте до Ницше. С. 267.

291

Гегель не хочет сказать, что художник осознает тот факт, что его

произведение есть проявление природы Абсолюта. Не имеет в виду

он и того, что человек не способен оценить красоту произведения искусства,

если он не осознает этого. Как художник, так и зритель могут

чувствовать, что это произведение, так сказать, просто хорошо или совершенно

в том смысле, что добавление или отнятие у него чего бы то

ни было испортило бы или исказило его. Они оба могут чувствовать,

что это произведение в каком-то неопределенном смысле есть выражение

«правды». Но из этого не следует, что кто-то из них может раскрыть

метафизическое значение произведения искусства — неважно

себе или кому-нибудь еще. Не свидетельствует это и о каком-то дефекте

эстетического сознания. Ведь именно философия, а не эстетическое

сознание отчетливо или рефлексивно постигает метафизическую

значимость искусства. Иными словами, это постижение возникает из

философской рефлексии по поводу искусства. А это — нечто совершенно

иное, чем художественное творение. Великий художник может

быть очень плохим философом или вообще не философом. И великий

философ едва ли способен написать прекрасную картину или сочинить

симфонию.

Итак, в совершенном произведении искусства имеется полная гармония

идеального содержания и его чувственной формы или воплощения.

Эти два элемента проникают друг в друга и сливаются воедино.

Но этот художественный идеал достижим не всегда. И различные

возможные типы отношения этих двух элементов дают основные типы

искусства.

Во-первых, имеется такой тип искусства, в котором чувственный

элемент преобладает над идеальным содержанием в том смысле, что

последнее не овладело средством своего выражения и не просвечивает

сквозь чувственную вуаль. Иными словами, художник скорее намекает

на свой замысел, чем выражает его. Здесь двусмысленность и дух

тайны. И этот тип искусства — символическое искусство. Его можно

обнаружить, к примеру, у древних египтян. Гегель отмечает: «Именно

в Египте мы должны искать самую совершенную иллюстрацию символического

способа выражения относительно как его специфического

содержания, так и его формы. Египет — страна символа, ставящая себе

духовной задачей самоистолкование духа, но реально не способная

выполнить его». И в Сфинксе Гегель видит «символ всего символического

». Он — «объективная загадка».

Гегель делит символическое искусство на подчиненные фазы и обсуждает

различие индийского и египетского искусства и религиозной

292

древнееврейской поэзии. Символическое искусство, по его мнению,

лучше подходит для детства человечества, когда мир и сам человек,

природа и дух кажутся таинственными и загадочными.

Во-вторых, мы имеем такой тип искусства, в котором духовное,

или идеальное, содержание сплавляется в гармоническое единство

с чувственной формой. Это — классическое искусство. Если в символическом

искусстве Абсолют представляется таинственным, бесформенным

Единым, которое скорее предполагается, чем выражается

в произведении искусства, то в классическом искусстве дух представляется

в конкретной форме в качестве самосознающего индивидуального

духа, чувственным воплощением которого является человеческое

тело. Этот тип искусства, стало быть, по преимуществу антропомор-

фичен. Боги есть просто прославленные люди. И поэтому ведущее

классическое искусство — скульптура, представляющая дух в виде конечного

воплощенного духа.

Гегель связывает классическое искусство с древними греками. В великих

произведениях греческой скульптуры мы находим совершенный

союз духа и материи. Духовное содержание просвечивает сквозь

чувства; оно выражается, а не подразумевается в символической форме.

Ведь человеческое тело, как оно изображается Праксителем, есть

ясное выражение духа.