Сцена 7.

Конец XVIII–XIX вв. были весьма значимыми как для развития школь­ного дела во всех странах Западной Европы, так и для становления педагогической науки в соб­ственном смысле этого понятия. Этому способствовали серь­езные изменения в жизни общества, связанные с бурным раз­витием промышленности, потребовавшей от всех участников производства нового уровня и содержания образованности. Общим итогом развития общеобразовательной школы яви­лось принятие практически во всех экономически развитых стра­нах Европы законов об обязательном начальном образовании, известное расширение содержания.

Действующие лица: Иоганн Гербарт, ученики.

---В аудитории сидят студенты, Иоганн Гербарт читает лекцию о своей педагогической теории.---

Гербарт: И так мои ученики, как я неоднократно говорил, педагогическая работа проводится успешнее, если ей предшествует овладение педагогической теорией. Сегодня я расскажу вам о своих мыслях, о своей пед. теории. Овладение педагогической теорией даст вам возможность избежать ошибок в оценке воспитанников, стимулов и мотивов их поведения, значения и сущности их поступков; ваши питомцы не смогут тогда «поражать и запугивать вас удивительными загадками». Ученики мои, какова же цель воспитания?

Ученик 1: Цель заключается в формировании добродетельного человека.

Гербарт: Совершенно точно. И так перейдём непосредственно к теории, Процесс воспитания я делю на три раздела: управление, обучение и нравственное воспитание.

Управление призвано подавить «дикую резвость», которая свойственна детям. Первое средство управления — это угроза. Но угроза должна быть дополнена надзором

И, наконец, большое место среди средств управления детьми я отвожу наказаниям, в том числе и телесным.

Ученик 2: Учитель а разве это ж правильно бить дитяти?

Гербарт: Ну а как же голубчик, ещё как правильно, без палки иногда не обойтись.

---Два ученика, сидящие с краю, болтают, Гербарт подходит и бьет одного линейкой по голове.---

Гербарт: Вот видите, мои ученики, как же ещё бороться с такими балбесами и невеждами. Вся моя система управления детьми построена на насилии, на дрессировке и муштре. Продолжим, авторитет и любовь считаю вспомогательными средствами управления.

«Основа же управления состоит в том, чтобы занять детей, еще вовсе не имея в виду какой-либо пользы для их духовного развития, время их во всяком случае должно быть заполнено с той единственной целью, чтобы они не творили глупостей». Занимая детей, важно отвлечь их от всяких шалостей. Перейдём к следующему этапу – обучению. Обучение это главнейшее и основное средство воспитания; Я пытаюсь развить ценную идею Песталоцци, о воспитывающем обучении. Обучение должно основываться на многосторонности интересов. Одни из них направлены на познание окружающей действительности, другие — общественной жизни.

Гербарт: Какой вы сделали вывод? Какова главная задача образования?

Ученик 1: Одна из важнейших задач образования заключается в возбуждении многостороннего интереса.

Гербарт: После всего услышанного надо сделать один единственный вывод: «То, что изучается с удовольствием, изучается скоро и основательно усваивается

Ну и наконец, Нравственное воспитание. Моя система нравственного воспитания отличается крайним интеллектуализмом. Главное место в системе занимает деятельность учителя по внедрению средствами обучения в сознание ученика моральных понятий. А что нам в этом поможет?

Ученик 1: Религия?

Гербарт: Совершенно верно

Ученик 1: Но не все ведь религиозны!

Гербарт: Я настаиваю, чтобы религиозный интерес возбуждался у детей как можно раньше и постоянно развивался, с тем чтобы «в поздние годы душа мирно и безмятежно пребывала в своей религии». Религия требует «чувства смирения» и необходима как сдерживающее начало. Учитель обязан решительно призвать к порядку всякого ученика, который позволил бы себе критическое отношение к религии.

---Гербарт уходит, в это время на сцену выходят 2 мальчика-путешественника во времени и обсуждают то, что они увидели.---

Выводы мальчиков:

1. На этом основании он неправильно оторвал управление от нравственного воспитания, рассматривая управление, т. е. установление дисциплины, только как условие воспитания, тогда как на самом деле дисциплина не только условие, но также средство и результат воспитания.2. .Гербарт неправомерно подменил сложный процесс воспитания обучением, не учитывая влияний социальной среды и значения эмоции в нравственном воспитании. Он неправильно считал, что чувства и воля являются не самостоятельными проявлениями психики человека, а всего лишь модификациями представлений. 3. Универсальная схема хода обучения, установленная Гербартом, в дальнейшем была превращена его последователями в схему любого урока. Научная педагогика отвергает подобное решение вопроса и считает, что ход урока определяется рядом обстоятельств, как-то: возрастом и уровнем развития учащихся, спецификой учебного материала, дидактической задачей данного урока и др.

4. Следует учесть, что Гербарт отделял управление от нравственного воспитания. Он пытался отыскать принципиальное отличие нравственного воспитания от управления, призванного установить порядок только для настоящего времени, но не сумел этого сделать столь убедительно, да это было и невозможно. Ведь дисциплина — это и условие, и результат воспитания.

Сцена 8.

Акт 1.

Действующие лица: мачеха и отец Ломоносова, дьячок, Ломоносов (маленький).

Мачеха: ( недовольно) Василий Дорофеевич, прими ты меры к сыну своему Михайле.

Отец: А что стряслось-то?

Мачеха: Да ты сам видишь, проку от него в доме никакого. Ничего не делает, только сидит да книжки свои читает. Станешь его укорять, а он уткнется в страницу, губы сожмет и молчит. Своенравный отрок да упрямый.

Отец: Права ты, конечно, только я уж и не ведаю, как с ним поступить. Вижу, вижу, что в семье неладно, да выхода не нахожу. Сама знаешь, я даже женить его хотел. Отыскал дочь на выданье у одного неплохого человека, да Михайло и слушать о свадьбе не пожелал, прикинулся больным.

Мачеха: А еще слухи ходят, будто он всех расспрашивает, принимают ли в Москве на учебу сыновей рыбацких.

Отец: Ох, неужто про Москву думать затеял?

---Робко входит дьячок.---

Дьячок: Василий Дорофеевич, мне потолковать с тобой нужно.

Мачеха: Говори, дьячок, чего тебе надо?

Дьячок: (падает на колени). Василий Дорофеевич, прости меня. Был я у твоего сына наставником, да, видит Бог, нечему мне более учить его. Превзошел меня Михайло по всем знаниям. Отпусти его с рыбным обозом в Москву, там, если повезет, пристроится юноша к ученому делу.

Отец: (ошарашено). Да о чем ты говоришь-то, дьячок, думай! Я мыслил, будет Михайло мне помощником, а ты просишь вовсе его отослать незнамо куда.

Мачеха: Пойдем, Василий Дорофеевич, об Михайле мне одно ведомо: женить парня надо, да и дело с концом. Семья, она от себя далеко не отпустит. Он тогда о Москве и не помыслит.

---Уводит отца.---

---Дьячок всхлипывает, утирает глаза, поднимается с колен. Вбегает Михаил Ломоносов.----

Михаил: Ну что, удалось тебе уговорить тятеньку?

Дьячок: Нет, он и слышать о науке не захотел.

Михаил: Я так и знал. А тут еще мачеха поедом ест, и ведь зажиточный дом у нас, а я холод и голод в нем терплю из-за нее. Я и сам пробовал отпроситься, в ноги падал, но так ничего и не добился.

---Дьячок и Михаил Ломоносов уходят.----

Акт 2.

Действующие лица: Ломоносов, Шувалов, Елизавета.

---Появляются Ломоносов и Шувалов. В руках у них свитки бумаги.---

Ломоносов: Ах, Иван Иванович, когда же, наконец, государыня императрица Елизавета Петровна подпишет Указ об открытии нашего университета.

Шувалов: Не знаю, что вам и ответить, Михаил Васильевич. Сами знаете, уж который день к ней во дворец именно специально за этим приезжаю, специально аудиенции требую, а она все отказывает.

Ломоносов: А по какой причине она отказывает, не объясняла? Шувалов. Весельем наша царица занята беспрерывным, не могу добиться ее внимания. Я ее об одном прошу: подпишите указ, больше у вас и хлопот-то никаких с этим делом не будет. А она знай свое твердит: «Ах, мой друг, как это скучно!»

Ломоносов: Подумайте сами, Иван Иванович, какие просторы откроются тогда перед российским просвещением! Будем своих ученых воспитывать, довольно посылать наших толковых молодых людей учиться за границу во всякие там Гейдельберги да Дерпты. Чем Москва наша хуже?

Шувалов: Знаю, знаю, как вы о славе земли русской печетесь. Всякий читающий ваши строчки поэтические помнит: «Что может собственных Платонов И быстрых разумом Невтонов Земля российская рождать».

Ломоносов: Вот именно, у нас талантов не счесть. Дело за малым — открыть университет. Книг у нас на первое время достаточно, а там и библиотеку свою начнем собирать.

Шувалов: Да, книг, слава богу, хватит. А опять — кто помог?

Ломоносов: Завести на Руси книгопечатание задумал еще, как известно, великий князь московский Иван III, но осуществил его намерение Иван Грозный. Было это в 1553 году, и Ивану Грозному исполнилось тогда только 23 года. Занялся царь книгопечатанием, нашел искусников — Ивана Федорова и его помощника, построили типографию вблизи Кремля на Никольской улице. Ловкий Иван Федоров успевал везде: и за стройкой следил, и из дерева буквы резал, и учеников обучал, и тексты сверял. «Братцы, — говорил он мастерам, — благое дело творят руки ваши. Мощной делаете Русь». Но только через 10 лет приступили к набору книги. Она называлась «Апостол». И вот когда 1 марта 1564 года Иван Федоров благоговейно преподнес царю первую напечатанную на Руси книгу, на глазах у всех блестели слезы. А Иван Грозный ласково произнес: «Великое дело начал ты на Руси, Иван. Благословит тебя Бог и потомки наши». И все бояре поклонились Ивану.

---Шувалов переходит на другую сторону сцены. Там навстречу ему выходит императрица Елизавета.---

Шувалов: Государыня, я опять к вам с поклоном.

Елизавета: И опять по тому же самому неотложному делу.

Шувалов: Да уж простите всемилостивейше, но опять я по поводу Указа об открытии университета. Елизавета(зевает): Ах, мой друг, как это скучно! Ну, ладно уж, давайте сюда ваш указ. (Ставит подпись).

Шувалов: Ах, ваше величество, какое событие сегодня свершилось!

Елизавета: Посмотрите лучше, какая погода нынче славная стоит: Дворцовый парк в снегу тонет, снегири стайками летают. Едемте, граф, кататься!

Шувалов: Осмелюсь просить ваше величество отпустить меня, хотел побежать тотчас же к другу своему Михаилу Васильевичу Ломоносову, должен радостью поделиться.

Елизавета: Еще успеете радостью поделиться. Что за капризы, граф! Надо уметь и царствовать, и жить!

---Елизавета уходит. Шувалов перебегает на половину сцены, где его ждет Ломоносов.---

Шувалов (кричит): Михаил Васильевич! Поздравляю! Подписала!

---Показывает указ. Они пожимают друг другу руки.---

Ломоносов: Спасибо вам, ваше сиятельство! От всей России спасибо. Не забудет она вас, трех Иванов, что на ее благо потрудились. Царя Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и вас.

Шувалов: Теперь надо думать о том, где профессоров взять, как программы учебные создавать.

Ломоносов: Будет, все это с годами наладится. Кстати, граф, а какой сегодня день?

Шувалов: 25 января — день, что зовется на Руси Татьяной Крещенской. Ломоносов. Вот уж поистине — день замечательный. Татьянин день — день создания первого на Руси университета.

Акт 3.

Действующие лица: граф Чернышев, граф Орлов, лакей.

---Сидит граф, пишет что-то за столом. Заходит лакей.---

Лакей: Ваше сиятельство, прошу прощения за то, что отрываю вас от важных дел. Для вас письмо, изволю передать.

Чернышев: Письмо? от кого?

Лакей: Говорят по срочному делу, от самого Ломоносова.

Чернышев: Почто же мне сам Ломоносов пишет?! Видно и правда дело какое срочное возникло! Ступай, Иван.

---Граф открывает письмо, читает вслух.---

Чернышев: «Достопочтенный граф Чернышев, спешу уведомить Вас о том, что 25 января 1755 года императрица Елизавета Петровна подписала указ об открытии Московского университета. Церемония торжественного открытия занятий в университете состоится 7 мая сего года в здании Аптекарского дома у Воскресных ворот, в день празднования годовщины коронации Елизаветы. Большой честью для нас будет удостоиться встречи с Вами на этом важнейшем в истории нашего государства событии. Подпись-Ломоносов.»

Чернышев (радостно): Вот дела! Вот так событие! Надо сообщить об этом графу Орлову, сию же минуту! (Зовет лакея, громко): Иван!

Лакей: Ваше сиятельство, чего изволите?

Чернышев: Собери мои вещи, мы едем к графу Орлову.

Лакей: Спешу сообщить, что граф Орлов сам соизволил приехать и ждет, когда вы сможете его принять.

Чернышев (недовольно):Да что же ты мне раньше не сказал, Иван! Зови его сюда скорее!

---Лакей уходит. Заходит граф Орлов. Жмут руки, оба садятся.---

Орлов (радостно): Дорогой граф, спешил прийти к вам, узнав о важном событии. Может вы уже тоже знаете, что трудами Михаила Васильевича Ломоносова и Ивана Ивановича Шувалова подписан указ об открытии университета в Москве?

Чернышев: Да, извещен, извещен. Только что узнал об этом величайшем событии! Письмо мне прислал сам Ломоносов! Как вы кстати приехали ко мне, граф! Сам уж собирался к вам ехать!

Орлов: Ох, наконец-то Елизавета подписала указ, какое счастье! Только сколько же трудов еще предстоит вложить Михаилу Васильевичу в это нелегкое дело!

Чернышев: Да, молодец Ломоносов! Давно пора наше государство поднимать! Сколько же он за это боролся, давно говорил, что большинство населения неграмотно. Следует открыть ряд школ, народ просветить, говорит. И правильно, давно пора!

Орлов: Слышал я, дорогой граф, что Михаил Васильевич разработал публичные лекции, и их должны были начать читать с 1 сентября 1742 года. Но сложность, с которой он столкнулся, состояла в отсутствии учебников на русском языке. Поэтому он начал готовить к изданию учебные пособия по различным предметам. Так, в 1743 году он подготовил «Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочиненное» и другие книги важные.

Чернышев: Правду говоришь, дорогой граф. Ломоносов стремится к распространению в государстве «высоких наук», «чтобы в сынах российских к оным и ревность равномерно умножилась». Все его учебные пособия и в гимназиях, и в университетах используются.

Орлов: А сколько же нужно трудиться над самим университетом, чтобы все дела достойно проходили! Учить – нелегкая задача, а чему учить – и вовсе вопрос ответственный! Но Михаил Васильевич с этим справится – его это призвание! Написал он мне следующие строки (достает письмо от Ломоносова, читает): «В университете неотменно должно быть трем факультетам; юридическому, медицинскому и философскому (богословский оставляю синодальным училищам), в которых бы производились в магистры, лиценцияты и докторы. А ректору при нем не быть особливому, но все то знать эфору или надзирателю, что в внесенном Историческое собрание регламенте на ректора положено, ибо ректор в университете бывает главный командир, а здесь он только будет иметь одно имя. Не худо, чтобы Университет и Академия имели по примеру иностранных какие-нибудь вольности, а, особливо, чтобы они освобождены были от полицейских должностей»

Чернышев: Да, видно, что благодаря Ломоносову преподавание будет вестись на высшем уровне! Недаром особое внимание он уделяет практике, постановке опытов, практической значимости знаний. Не находите ли вы, граф, что великий чешский педагог Коменский тоже считал это самым главным в преподавании?

Орлов: То-то я смотрю знакомо это мне! Однако он на этом не останавливается, говорит он о принципах обучения, теории познания и учете психологии детей. Учителям он рекомендует правильно подбирать материал для учеников, чтоб он им посилен был, иначе и учиться у них желания не будет. Требует он понимания и осознания того, чему их учат, не терпит он заучивания.

Чернышев: Да, да, верно все говорит Михаил Васильевич! Спешу отметить он призывает к самостоятельности в учении. Потому и требует принимать только здоровых детей в гимназии – непростой это труд, знания получать! и про задания домой не забывает - переводы разные дает - с русского на латинский, с латинского на русский.

Орлов: Сам бы хотел я у Ломоносова учиться, умный он человек! Надо же сколько он всего придумал и названия дал - гимназия, занятия, класс, учебный год, лекции, обучение, познание, учение, урок.

Чернышев: Только Бог знает сколько труда вкладывает Михаил Васильевич, чтобы наше государство на ноги поднять, население неграмотное образованным сделать! Подрастет сын мой Петр, отдам его к Ломоносову учиться, чтобы человек из него толковый вышел.

Орлов: И то верно! (вздыхает) Ну что же, дорогой граф, пора обратно мне отправляться, ждут меня дома. Радостную весть сегодня мы с вами узнали, теперь пришло время народа грамоте учиться, поднимать государство наше, не пропадут же даром труды Ломоносова!