Попов Григорий Павлович (30.03.1901 – 20.01.1965).

Писать об отце трудно. Боль от его утраты не пройдет никогда. И вспоминать, значит проверять свою совесть на горести и обиды, что я ему причинил. Но попробую. Без хронологии. Просто отдельными штрихами воспоминаний.

Был легок на ногу и скор на руку. Садился, всегда на кончик стула, готовый в любую минуту сорваться с места. Одним делом долго не любил заниматься. Предпочитал огород. Возился с землей. Развел сад, где были разные долинские сорта яблонь, груш, слив, крыжовника, малины, смородины. Но особых урожаев не было. В начале пятидесятых годов, когда появились первые дачи по дороге в Сарань, мечтал о дачном участке. Быстро остыл, никем в семье не поддержанный. Всегда держался линии личного скота. До, знаменитого хрущевского указа держал корову, поросенка, кур. За сеном выезжали на сеновозе ЗИС-5 через Волынку, за Сокыр в сторону Нуры, где ХОЗО МВД имел участки. В одежде был неприхотлив, в еде тоже. Любил мясные блюда. Беляши. Особо выделял арбузы. Маленькие, местного сорта «Долинский» привозил мешками. Иногда их засаливали.

Взаимоотношения с начальством. Был шофером. Возил областное начальство НКВД-МВД. В Карагандинскую райкомендатуру НКВД принят 25 августа 1931 года в качестве тракториста. 29 ноября 1931 года переведен в помощники шофера, а затем назначен шофером. 28 мая 1938 года переведен шофером в ОИТК (отдел исправительно-трудовых колоний) УНКВД по Карагандинской области. С 23 июня 1943 года шофер УНКВД, откуда 1 июня 1961 года вышел на пенсию. За добросовестное отношение к работе объявлены благодарности 30.04.1949, 30.04.1951, 29.04.1956. 2 ноября 1957 года награжден грамотой МВД СССР. 31 октября 1960 года за безупречную службу объявлена благодарность, и награжден денежной суммой в 200 руб. 9 ноября 1960 года за образцовое несение службы объявлена благодарность.

26 октября 1946 года награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.» 22 января 1949 года награжден юбилейной медалью «XXX лет Советской Армии и Флота».

Хорошие отзывы у отца всегда были о начальнике Карагандинской комендатуры спецпереселенцев при ОГПУ-НКВД в 1932-1938 годах Иване Ивановиче Чепа. Чепа жалел кулаков. У него было двое детей - Люся и Вася. Жену звали Александра Николаевна, 1904 г.р. И.И. Чепа уехал из Караганды, кажется, перед окончанием войны. Вася был военный, служил в ракетных войсках. Он был у нас в гостях на Моторной примерно в 1960 - 1961 годах в чине полковника. Между семейством Чепа и отцом всегда была переписка, довольно постоянная. Письма утрачены, кроме некоторых. После смерти мамы я получил от Александры Николаевны письмо от 08.04.1974. Она писала из Киева:

Примите мое самое искреннее сочувствие по поводу смерти Вашей мамы, уважаемой Елены Ионовны.

Я ее хорошо помню, хотя и прошло уже много лет. Она была хорошей, любящей матерью и верной женой, так пусть же ей будет земля пухом ...

Я очень рада за всех вас, что жизнь сложилась у вас так складно и благополучно и все вы имеете высшее образование. Жаль, что этого не видит ваш уважаемый отец. Я его очень хорошо помню, и только с самой лучшей стороны. Он всегда был приветлив, отзывчив и улыбчив, а улыбка всегда красит человека.

В 1945-1950 годы начальником УМВД по Карагандинской области был подполковник Котышев. Кажется, его перевели сюда из Фрунзе. Котышев и его семья (жена, дети - две дочери и сын Володя) жили в доме для сотрудников МВД напротив старой гостиницы по улице Сталина. Володя был примерно моего возраста. Я ходил к нему в гости, и мы играли во дворе и дома. Куда перевели Котышева из Караганды, забыл. Но его дети навещали Караганду. На Михайловском кладбище была похоронена их бабушка. Приходили к нам. Володя в военной форме. Одна из дочерей стала ботаником, кажется, училась в аспирантуре МГУ по растениям Средней Азии.

Еще один начальник - Сергей Александрович Коновалов. Это уже 1953-1956 годы. Он был ровесник отца. В 1919 году с частями Красной Армии, преследуя Дутова, прошел через Караганду и Каркаралинск на Семипалатинск. Поэтому, работая в Карагандинской области, искал следы прошлого, вникал в историю. Был заядлым охотником.

Абылкасов, работавший начальником Егиндыбулакского РОВД, рассказывал мне:

- В 1955-56 годах С.А. Коновалов часто наезжал в район. Шли воздушные испытания атомной бомбы. Я сопровождал Сергея Александровича. С Григорием Павловичем у них были отношения курдасов. Подшучивали друг над другом, но беззлобно. Был такой случай. Показалась лиса в степи. «Жми, Григорий Павлович»,- приказывает Коновалов. Тот прибавил. «Жми еще!». Григорий Павлович еще добавил скорость. «Уйдет, уйдет!» - не унимается полковник. Но Григорий Павлович скорость наоборот сбросил и говорит: «Что дороже, товарищ полковник? Лиса или машина?». Снова вывернул на дорогу и поехал, как положено. Сергей Александрович попыхтел, попыхтел, а потом рассмеялся: «Хитрый ты, Григорий Павлович! Надо же! Сравнил лису с машиной...».

С Коноваловым отец брал меня в воскресные поездки осенью для отдыха. Брал Сергей Александрович и ружье, но не стрелял. Ездили обычно по берегам Нуры или Шерубай-Нуры. Я запомнил отделение Карлага Топар с заводом по переработке сахарной свеклы. Здесь вырабатывался тягучий темный продукт. Его называли «патока». Были на плотине Жартас. У С.А. Коновалова был сын Борис. Учился в Свердловском горном на геолога, уже на последнем курсе. Я заканчивал десятый класс. Борис звал меня на учебу в Свердловск. Профессия геолога всегда мне нравилась романтикой, но оторваться от дома я побоялся. Борис был женат на Марине, но они разошлись. Марина осталась в Караганде, работала шахтным геологом, потом в ПО «Карагандауголь» в отделе главного геолога. О судьбе Бориса ничего не знаю.

Как только приходил новый начальник, начинали подбирать ему шофера. Среди недостатков отца был такой - называли его «хитрый кулак». Один из начальников на это заметил: «А мне дурака и не надо».

Мы жили в Копае, отец работал в Новом городе. Часто оставался ночевать в гараже. Иногда выбирался домой с последним трудовым поездом уже ночью. Однажды вез полмешка капустных листьев корове. На станции Караганда в Старом городе полез под составы. Как подозрительного задержала милиция. Повели в отделение на вокзал.

Один раз во время войны отец не смог выбраться из Копая на работу. Опоздал. Начальник Свинаренко посадил его на гауптвахту на 5 суток. Тут же и освободил, так как работать было некому.

Как только началась война, отца призвали. Шоферов брали в первую очередь. На призывном пункте он провел три дня. Мама носила ему еду. Но отпустили. Причин не знаю, но их две. ОИТК УНКВД исхлопотал на отца «бронь». Или не призвали его как кулака, спецпереселенца. Такой контингент пошел в Красную Армию только в конце 1942 года, когда надо было спасать Сталинград. Туда и бросили осакаровских и карагандинских кулаков.

Лет с пяти отец стал брать меня в поездки. В 1944 году на газогенераторном ЗИС-5 он возил хлеб с токов Ворошиловского района. Дальняя точка - колхоз им. Буденного. Степь, сопки, юрты с тех пор навсегда вошли в мою жизнь. Отец любил общение. Спрашивал всегда русскоязычное население – кто? откуда? Искал земляков. С казахами любил беседовать о Чингисхане, Абае, Жамбуле. На Спасском заводе водил меня вокруг куч шлака. В сам лагерь нас не пустили. Мы пошли куда-то на речку. В Темиртау показал вагоны с имуществом из Германии, шел 1945 год. Разгружали котлы для завода СК. Какой-то охранник дал мне немецкий полицейский свисток из дерева в качестве игрушки.

Любил книги. Всегда возил их с собой. Много читал на разные темы. Книги покупал, подписывался на собрания сочинений. В детстве на базаре в Оренбурге покупал дешевые детские книжки «Народной библиотеки» за 2-3 копейки. Выделял Л. Толстого, С. Есенина. Мне с семи лет стал покупать «Пионерскую правду» в Новом городе и вез ее в Копай-город. Всегда подписывался на местную газету «Социалистическая Караганда». Для нас с Верой приобретал детские книги. 7 марта 1954 года подарил мне книгу Д.И. Щербакова «А.Е. Ферсман и его путешествия» с надписью «Юрию - любителю путешествий. Папа». Вспоминал, что первыми его книгами были «Как пятачок Никиту погубил» и «Будда».

Очень любил купаться в степных реках, озерах. Нырял в каждом удобном случае, даже когда был уже на пенсии, и ему перевалило за шестьдесят.

Меня выпорол один раз очень злобно в 1946 году. Шли выборы в Верховный Совет СССР. Отец повесил дома плакат с призывом «Голосуйте за блок коммунистов и беспартийных!». Группа из 5-6 людей весело помахивала листками для голосования. Из озорства я каждому прилепил на рот хлебный мякиш. Отец хлестал меня ремнем с пряжкой. Я прыгнул за комод, что стоял в углу, но и там мне досталось. При этом отец кричал: «Хочешь, чтобы меня в Долинку отправили?!». Были еще потом лупцовки, но мелкие, в основном из-за учебы...

Отец освоил практически все машины, что выпускались в СССР. «Эмка», «Победа», «Волга», трофейные немецкие «Оппель-капитан», «Ганамак-штурман», американские по ленд-лизу «Виллис» и «Додж». Работал безаварийно. Единственный случай произошел на «Додже». Возил в Жезказган какое-то лицо. Возвращался один. Возле Каражала налетел смерч, машину опрокинуло на бок. Отец поранил лицо. Переждав, пошел искать пастухов. Нашел юрту. Собрал людей. «Додж» подняли, и отец продолжил путь далее. Это было примерно в 1949 или 1950 году.

2 января 1965 года вечером, после обезболивающего укола в онкологическом диспансере (большая Михайловка) записал от отца такие данные по родословной:

Отец Павел Петрович (1861 - 1939) похоронен на старом хуторе.

Самый старший брат отца Лаврентий (1885 - 1933) - добрый сердцем, но любил выпивать. Выслали в Ульяновск, где погиб. У него было 11 детей. Его сын Петр Лаврентьевич, 1899 г.р., погиб на фронте. Максим Лаврентьевич живет на Соколовке; Николай Лаврентьевич шофер, живет в Оренбурге. Павел и Иван живут в Ульяновской области, Василий - в Гусихе, Мария в Куйбышеве, Настя в Смоленовке-Воскресеновке.

Второй брат Михаил (1885 - 1919) в 1905 году призван в армию. В 1919 году умер от тифа в Оренбурге. Похоронен в Архангеловке, где похоронены и прадед с прабабушкой. Жив его сын Михаил (50 лет), работает на опытном поле под Оренбургом шофером. Дочь Полина живет в Архангеловке, дочь Анна (57 лет) живет в Оренбурге с дочерью, незамужней. Сын Павел погиб в 1942 году. Он выбил на утесе (скале) Каргалы надпись «Попов Павел Петрович».

Брат Алексей Павлович, 1889 г.р. (?). У него четверо сыновей, три дочери. Сослан на Урал за г. Серов. Сын Михаил, 1910 г.р., без ноги (оторвало на фронте), живет в Средней Каргалке. Отец звал его Дружок. Егор Алексеевич - «Грумит» - погиб на фронте. Дочь Мария живет в Петрокоммуне. Володя жил с отцом. Сын Павел погиб, спасая жизнь манси. Дочь Вера умерла. Егор Павлович - последний ребенок в семье. Родился, когда родителям было 50 лет. Был выслан отдельно от всех. Попал в Анар под Осакаровкой. Оттуда написал письмо отцу в Караганду. Отец тогда учился на шофера у Чайкина Дмитрия Андреевича. Чайкин ездил в Акмолинск. В Анаре нашел Егора и отправил его в Караганду переводом. Здесь Егор работал заправщиком. Закончил курсы электрослесарей, работал на шахте 17-бис. Заболел. Лежал у отца в бараке в Новой Тихоновки. Пошла горлом кровь. Положили в больницу в Тихоновке, где умер. Это был 1934 или 1935 год.

Домна Павловна - первый ребенок родителей. Вышла замуж за Яковлева Ивана Николаевича из Воскресеновки. Муж был ветфельдшер. Осудили в войну и сослали в лагерь между Оренбургом и Куйбышевым. Домна Павловна умерла от рака прямой кишки 2 года назад. Ее дети: Марфа, Полина и Мария, сын погиб в ВОВ, подорвался на мине. Полина в замужестве Горбунова, Марфа - Кичигина. Ее муж Санёк, когда нас раскулачили, носил передачи. Остальные боялись.

- Сестра Наталия Павловна, 1905 г.р. Ее муж погиб на фронте 13 февраля 1942 года, а призван был 28 августа 1941 года. В мае был ранен, в ноябре воевал под Смоленском. Ее дети - Василий, Лидия, Владимир (1932 г.р.), Анна, Надя - жили в Соколовке.

- Мать отца, Воронкова Прасковья Мефодиевна, умерла 27 сентября 1949 года. Жила у дочери Натальи Павловны.

С детства пробовал стихосложения. Баловался рифмами. «Утес» о родной реке написал в 15 лет. Уцелел цикл стихов отца за 1929-1930 годы о коллективизации, социалистическом строительстве. Биографично его стихотворение «К брату» (1933). Затем писал от случая к случаю. Многое не сохранилось. Посвящал стихи своим внукам.

Внук Борис свое начало

ведет с волжского причала.

Живет в Караганде девочка,

Звать ее Леночка.

Первые дневники отца появились в Караганде в 1931-1934 годах. Я их видел и хорошо помню: толстая тетрадь в линейку. Красные и черные чернила. Сведения о гибели семьи Г.П. Попова и других спецпереселенцев. В дневниках много страшных моментов. Голодный человек в Новой Тихоновке у барака набросился на сырую картошку, хотя и болел дизентерией. Через полчаса в караганнике он освобождается от такой еды. Понос. Другой человек из голодающих подбирает куски этой картошки. Моет их и глотает. Варить уже нет сил, да и отберут более сильные. Эти дневники как-то пропали, но как, не могу понять. До смерти отца они были, потом исчезли. Кто взял?

Писал иногда всякие отрывки из своей жизни. О поездках на Балхаш, Каркаралинск, Алма-Ату, на родину. Кое-что я обработал и отпечатал в трех экземплярах. Многое осталось еще в отрывках, планах, набросках, неотправленных письмах.

Часто ездил в Долинку. Приходил в восхищение от посадок, урожаев, редких пород деревьев, что там вырастили заключенные.

- Там такие умные головы сидят, - говорил не раз.

- Чего же они сидят, раз такие умные? - спрашивал я.

- Сказали что-нибудь не то в компании, вот и донесли на них. Есть и бандиты, есть предатели, но очень много хороших людей. Иначе бы такое изобилие не вырастили...

Часто повторял такой афоризм: «Будь проклят отныне и навеки, кто тюрьмой хочет исправить человека!»

Про своего учителя Д.А. Чайкина, что обучал его шоферскому делу, рассказывал так:

- Дмитрий Андреевич - белый офицер. Ушел с Белой Армией за границу. Жил в Париже. Решил вернуться в Россию. Где-то под Москвой поселился. Как-то раз в компании стал вспоминать Францию: «Утром проснешься, у двери молоко, хлеб. Приносили рано утром по заказу, и никто не воровал. Вот это порядок в стране». На него донесли. И за контрреволюционную агитацию осудили. Отправили в Карлаг, откуда послали строить Караганду.

Еще был один знакомый контрреволюционер у отца - Николай Семенович Кротов из Москвы. В Карлаге и Караганде был до войны 1941 года. Я был у него в Москве уже после смерти отца году в 1966 - 1969. Кротов жил по адресу: Москва-64, ул. Чкалова, дом 10, кв. 6. Один раз ночевал у него дома. Он вспоминал:

- Я был одинокий. Ссыльный. Жил в бараке. Трудился в райкомендатуре счетоводом. Твой отец звал меня в дом, просто посидеть в домашней обстановке, с детьми поиграть. У вас был патефон. Пластинки с русскими песнями.

Отец играл на балалайке разные мелодии. Особенно удавалась ему песня «Хасбулат молодой, бедна сакля твоя». Еще любил «Степь да степь кругом». Играл, пел.

Когда я буквально заставил его купить магнитофон за большие деньги - 160 руб., он смог в микрофон наговорить стихи. Затем слушал и улыбался. Одна из пленок осталась у Павла в Караганде.

Джаз не любил, не признавал - громко и непонятно. Танцы под джаз сравнивал с дрыганьем.

Про Сталина:

Он столько раз в тюрьмах сидел, да по ссылкам. Другому ничему не научился, как народ сажать... На Кавказе народ нелюдимый. Мало говорят, больше убивают.

О чеченцах:

Жили в Казахстане по своим законам. Слушались стариков. Если милиция не могла поймать убийцу или вора, то шли на переговоры с муллой. Тот решал ситуацию. Если был нарушен шариат, то соплеменника выдавали. Если шариат не был нарушен, то предоставляли право милиции самой ловить нарушителя, в то же время укрывая его от властей.

Из записной книжки отца.

11 мая 1964 года. Иду на операцию. Иду спокойно, с верой в науку, в жизнь. Да поможет мне судьба спокойно перенести это печальное испытание. Всем родным, родной семье, товарищам от сердца привет. В больницу поступил 27 апреля 1964 года.

1 июня. Последняя проверка крови.

4 июля. Перелито крови 250 г.

9 июля. Выписан из больницы. Лейкоцитов 5200 тм.

1 сентября. Вновь поступил в больницу.

15 сентября. Боли в области прямой кишки.

29 сентября. Перелито 400 г кровезаменителя.

1 октября. Взята кровь на анализ.

5 октября. Вечером была кровавая рвота с черными сгустками крови и свежей крови.

6 октября. Перелито 200 г крови.

8 октября. Перелито 600 г физраствора. Перенес плохо. Была температура.

10 октября. Перелито 100 г крови.

13 октября. Перелито 150 г крови.

19 октября. Перелито 400 г кровезаменителя. Взята кровь на проверку.

22 октября. Начали вводить препарат круцин.

2 ноября. Взята кровь на проверку.

10 ноября. Прошел рентген.

26 ноября. Взята кровь на проверку.

10 декабря. За неимением круцина уколы прекратились.

13 декабря. Уколы круцина возобновились.

19 декабря. Перелито заменителя 400 г.

С 6 декабря началась отрыжка и рвота горького вкуса.

С 11 декабря начато лечение таблетками К-ГУ.

25 декабря. Начались отеки ног.

В записной книжке отца остался такой адрес: г. Балхаш, Коунрад, д. 41, кв. 7. Герман Федор Ефремович.

Ф.Е. Герман - экскаваторщик, знаменитый специалист БГМК. Начал работать на руднике Коунрад с 1944 года. Работал на американских экскаваторах, которые были присланы в Балхаш по ленд-лизу из США. В 1944 году в Балхаш и Караганду приезжал вице-президент США Генри Уоллес, и отец его возил на «Эмке». Потом отец принес мне монеты США – они оказались под сиденьем, выпали из кармана. Федор Ефремович тоже находился в онкологическом диспансере.

Второй адрес коллеги по несчастью: Карагандинская область, совхоз «Каражарский», IV Волковское отделение, Байсеитов Байдулла. Отца и Б. Байсеитова я сфотографировал в садике при больнице. Фото сохранились. Это последнее фото отца.

Отец умер 20 января 1965 года. Уже в декабре-январе он был плох. Не мог оправиться, делали клизмы. Мало ел. Воду пил по 10-15 г. Ел свежие яйца. Потом перестал. Все ждал, кого родит Лиля. Очень был рад внуку. Попросил его назвать Павлом, в честь своего отца. Лиля, Борис, я постоянно дежурили у его кровати. Под конец его перевели в двухместную палату для умирающих. Делали систему физраствора, переливали кровь. Он просил обезболивающие уколы. За три дня до смерти встал с кровати и сделал несколько шагов. Все просил посадить его. Тихо угасал, ослаб. Умер ночью у меня на руках спокойно. Вдвоем с санитаром мы перенесли отца в морг. Я ночью пошел через всю Михайловку домой. Мама открыла. Я достал последнюю передачу, что брал с собой - единственное яйцо. Мама все поняла. Не заплакала - уже была готова к смерти отца. Рассказал ей о последних минутах.

Утром начались хлопоты. Телеграммы Кате, Вере. В гараж МВД относительно похорон. В больницу за справкой о смерти. В ЗАГС, где сдал паспорт и получил свидетельство о смерти. Привезли отца в гробу, и он лежал в той половине дома, где жил Борис. Люди приходили прощаться. Нашел тетю Маню в Шахтинском районе. В газете соболезнования от КНИУИ.

Похороны состоялись 22 января. У ворот дома по улице Моторная, 20, сфотографировали этот печальный момент. Оркестр, кажется, был. Похоронили на Новом Михайловском кладбище напротив ворот Техснаба. Поминки были дома. Памятник по рекомендации знакомых изготовил мастер-литовец на дому из белого гранита за 120 руб. Он же его и установил сам. Я пригласил его за честный труд, внимание к памяти отца в Михайловский ресторан. Мастер был ранее в Карлаге. Освободился. Жил в Караганде еще несколько лет. Я к нему заходил со знакомыми по такому же делу. Потом он уехал на родину - в Литву.

Дядя Ларя Оседский привез на могилу чернозема. Посадили с Лилей смородину, шиповник, сирень, вишню. Принималось с трудом. Почва из красной глины. Когда рыли могилу маме, жгли костер - все погорело и не восстановилось.

Из письма А.А. Веретенцева, внука Домны Павловны.

Прадеда Павла привезли в Оренбург. Разместили на станции «Продовольственная». Сюда свозили всех раскулаченных, определяли в эшелоны и увозили в неизвестном направлении. Мой отец Александр был расстроен несправедливостью: древних стариков отправляли. Порывался идти к коменданту. Пошел и вызволил стариков из беды. Вечером их отправили домой. Позже с прадедушкой Павлом встречался на хуторе «Средняя Каргалка», на бахчах около хутора «Привольный», где он был сторожем. Он угощал арбузами, дынями, а сам пил очень много чая... По рассказам мамы, в последние годы его жизни помогал прадедушке Курзя, о котором ничего не знаю. О Григории Павловиче. В моей памяти он остался умным, эрудированным, начитанным. С ним было интересно беседовать на любые темы. Есть фото всей Вашей семьи. Моя мама была в гостях в Караганде дважды, один раз с моим сыном. Ваш отец и мой умерли в один день 20 января, но в разные годы. Ваша жена и жена моего сына умерли в один месяц.

... Была большая чудесная семья. И вдруг насилие, раскулачивание, всех разбросали кого куда.

г. Одинцово, март 1998 г.