Глава 3

прилагательных, имеющих значение типа 'являющийся тем, что обозначено основой', имеется и значение типа 'приводимый в действие тем, что обозначено основой', например, водяной (капля — турбина), воздушный (поток — тормоз), паровой (облако — двигатель), ртутный (капля — выпрямитель). Полисемия называется нерегулярной, если семантическое различие между ai и а) не представлено больше ни в одном слове данного языка или если представлено только в синонимах; ср. лопатка — "плоская широкая треугольная кость в верхней части спины' и 'орудие для копания земли с длинной рукояткой и широким плоским отточенным концом', подножка — 'удар ногой по ноге' и 'ступенька для входа' (опосредствованная многозначность с общим компонентом 'нога'; см. выше, с. 183); скорость! = 'величина, характеризующая перемещение некоего тела отношением расстояния, покрываемого в единицу времени, к этой единице времени' (скорость самолета, скорость полета), скорость 2 S 'отношение скорости 1 вращения ведущего вала к скорости 1 вращения колес...' (первая <вторая, трвтья> скорость) и скорость 3 ^ 'режим перемещения транспортного средства' (отправить грузы пассажирской <курьерской> скоростью).

Кроме случаев, когда некое семантическое различие между значениями ai и bj целиком повторяется в других парах значений, необходимо учитывать случаи, когда повторяется только тип различия. Различие между пояс 1 s 'наиболее узкая часть тела между грудью и животом' и пояс 2 s 'лента... для завязывания на поясе Г-не вполне такое же, как в случае пятка 1 s 'задняя часть ступни' и пятка 2 ^ 'часть чулка, закрывающая пятку V или грудь 1 s 'верхняя передняя часть туловища' ... и грудь 2 ^ 'верхняя передняя часть рубашки...'; ср. также спина 1 s 'часть туловища от шеи до крестца' и спина 2 ^ 'часть одежды, прикрывающая спину Г, талия 1 ^ 'наиболее узкая часть туловища...' и талия 2 S 'часть платья на талии Г и т. п. Однако во всех этих случаях представлен один и тот же тип различий — 'часть тела' VS. 'одежда или часть одежды, покрывающая эту часть тела'. Иными словами, здесь имеет место та же фразеологизация некоего семантического различия, которая характерна для большинства словообразовательных типов языка и которая вынуждает нас выделять, помимо чистых производных, производные типа Х"⁵"'¹ (см. с. 49).

Регулярность — отличительная черта метонимических переносов (см. Шмелев 1969: 12); нерегулярная полисемия более характерна для метафори-

американских дескриптивистов 40-х И 50-х годов (например, Найда 1949 и Йоос 1957, в особенности работы 3. Харриса и Ч. Хоккета из этого сборника); ср. Лопатин и Улуханов 1966: 60. Необходимость во втором условии (попарной несинонимичности ai — bi и bj — bj вытекает из того, что если бы ai было синонимично bi и а; — bj, т. е. если бы реально различались только ai и bj, ни о какой повторяемости (регулярности) различия нельзя было бы говорить.

^f<"*                        Словообразование и многозначность                

==191

ческих переносов. С другой стороны, регулярность обычно свойственна не посредственной полисемии; опосредствованная полисемия чаще бывает нере гулярной.

Кроме метонимических переносов регулярную полисемию закономерно порождает семантическая аналогия (ср. взять книгу — схватить книгу, взять кого-л. на вокзале — схватить кого-л. на вокзале), компрессия словосочетаний (пишущая машинка — машинка, машинка для бритья — машинка) и различные словообразовательные процессы (ср. пробежать <проехатъ, пройти, пролететь, прополэти> мимо пограничного столба — пробежать <проехать, пройти, ...> 100 километров). Многозначность, возникающая в результате различных словообразовательных процессов, является побочным продуктом этих процессов и в качестве вторичного явления не нуждается в самостоятельной характеристике. В дальнейшем мы исключаем ее из рассмотрения, причем признаком несловообразовательного происхождения многозначности будем считать наличие в языке слов разной словообразовательной структуры, в особенности непроизводных, с данной комбинацией значений.

Регулярная многозначность подобна словообразованию и в том смысле, что многие ее типы продуктивны. Обычно (см., например, АГРЯа) продуктивность того или иного словообразовательного средства оценивается числом фактически имеющихся новообразований. Это понятие продуктивности трудно адаптировать для целей изучения многозначности, так как в семантике «новообразование», получившееся в результате диахронического процесса, неотличимо от «новообразования», являющегося результатом действия определенной синхронической модели. По этой же причине затруднительна та тонкая двойная оценка продуктивности, которую предложил М. Докулил, выдвинув понятие эмпирической продуктивности (измеряемой количеством фактически имеющихся новообразований) и системной продуктивности (измеряемой потенциальной возможностью новообразований, числом ограничений, сдерживающих новообразование, и т. п.; см. Докулил 1962: 79 и ел.). Однако идея потенциальных, экспериментально выявляемых новообразований, несколько раньше сформулированная А. И. Смирницким в виде понятия «потенциального слова» (Смирницкий 1956), кажется более привлекательной.

Развивая эту идею, мы будем называть данный тип 'А' — 'В' регулярной полисемии продуктивным, если для любого слова, имеющего значение типа 'А', верно, что оно может быть употреблено и в значении типа 'В' (если 'А', то 'В')¹³. При этом в обоих случаях может быть необходимо, чтобы слово А обладало определенными формальными (не семантическими) признаками.

¹³ Близкое к этому понимание продуктивности (применительно к словообразованию) было сформулировано в работе Арутюнова 1961.

 

==192