Пример из практики

Этот случай научил меня уважать опоздания как феномен внутренней жизни человека и внешнее проявление глубинных процессов и психологических травм. Клиентка, молодая женщина глубоко меня уважающая как терапевта, опаздывала на каждую сессию от 20 до 40 минут. Мы обратили на это внимание. Первая наша работа про опоздания была техническая: мы хотели посмотреть, как она их организует. Мы рассмотрели ее действия тем утром почти поминутно. Исследование дало любопытные результаты. Она встала заблаговременно, сделала обычные утренние дела, а вот перед выходом у нее произошел как бы провал во времени. Она убедила себя, что до метро ей ехать не 20 минут, а 10. Она села покурить и слегка затянула этот процесс, «выпала». Дальше она спохватилась и выбежала из дома, на ходу себя сильно стыдя и ругая. Это была наше первое открытие – сильнейший внутренний критик, использующий (и часто сам провоцирующий) ситуации «плохого» поведения для унижения и обесценивания. Вторая встреча началась с тридцатиминутного опоздания и продолжила нашу работу с переживанием сильного разрушающего стыда. Причем то, чем теперь «добивала» себя клиентка –это «раз ты один раз поработала про опоздания, то ты должна теперь всегда приходить во время, а иначе ты безнадежна!». В этот раз основная фигура сессии была ее к себе нетерпимость: как она себя не принимает и не дает себе время на изменения. Следующий раз она опоздала на 20 минут. Стыда было меньше, она всю дорогу вела внутреннюю борьбу с привычкой себя унижать и теперь искала аргументы себе в поддержку. И это -была хорошая работа и тема нашей встречи. Затем опоздание было на 35 минут. Я была занята тем, что наблюдала за собой. Вот я готовлюсь к работе, до которой остается еще 10 минут, читаю материалы. Вот я сижу, в некотором возбуждении от предстоящей встречи. Прошло 10 минут - я немного беспокоюсь, пишу смс. А потом энергия начинает па­дать, мои мысли обращаются к другим делам, я те­ряю настрой. Мне становится очень грустно от это­го. Этими переживаниями я делюсь с клиенткой. Она была поражена. Она не ожидала, что я ее жду! Это привнесло еще одну болезненную тему - низкой само­ценности. Часто она специально опаздывала, посколь­ку, во-первых, не хотела ждать самой (и переживать себя ненужной), а во-вторых, в ее представлениях лю­дям было все равно - пришла она или нет. А если так, то зачем торопиться?

Тревога, страх, ужас

Из толкового словаря живого Великорусского языка Владимира Даля:

Тревожить - беспокоить, докучать, мешать, надоедать; огорчать, волновать, нарушать покой, полошить.

Тревога - беспокойство, забота, суета, смятенье, сполох; испуг, суматоха, внезапный шум.

Тревожливая барыня - которую всем легко встревожить, испугать; робкая, опасливая, чрезмеру заботливая.

Он по всякомъ человеке болеешь и тревожится. Встревожилъ пожарь весь домь. Тревожникь, не дает покою.

Тревожность (1, 2, 3) - одно из свойств личности, характерезующее способность человека выходить из состояния покоя, впадать в состояние повышенного беспокойства в ситуациях, которые по мнению данного человека несут в себе угрозу В психологии мы различаем тревожность повышенную, пониженную и нормальную (1, 2). Считается, что повышенная тревожность - т.е. повышенная склонность к беспокой­ству, хлопотам, опасениям может быть как врожден­ной характеристикой, связанной с работой нервной системы, так и приобретенным качеством натуры. Это может быть следствием реакции ребенка на по­ведение родителей: например, если мама была очень тревожной и заботливой, ребенок может или нау­читься у нее подобному поведению или же, в качестве протеста, вырасти слишком бесстрашным, любителем экстремальных видов спорта и отдыха (пониженная тревожность). Часто пониженная тревожность на­блюдается у брошенных детей, живущих в интер­натах. Они показывают антисоциальное поведение, поражают храбростью и отсутствием страха, часто употребляют наркотические средства. На вопрос «Как вы не боитесь?», один мальчик, наркоман с пятилет­ним стажем, ответил «А что терять то? Жизнь? Но у меня нет жизни!». Поэтому, нормальная степень тревожности - это показатель личностного здоровья. Тревожность переживается как учащенное сердцеби­ение, поверхностное дыхание, напряжение и сжатие в теле.

Терапевтические стратегии:

Нормальная тревожность: бывает у людей, не склонных тревожиться по пустякам. Их тревожное неспокойное состояние - это неосознанный, неопред-меченный страх чего-либо (2, 3). Терапевт помогает клиенту не торопясь описать и пережить телесные симптомы, часто просит дышать более глубоко - это может дать возможность клиенту поднять из подсознания ситуацию, которая вызывает тревогу, и причины страха, с ней связанного. Ситуации, связанные с новым опытом, часто сопровождаются тревогой, слитой с интересом.

Михаил Булгаков «Необыкновенные приключения доктора»:

Все тише, тише стрельба. Гуще сумрак, таинственные тени. Потом бархатный полог и бескрайний звездный океан. Ручей сердито плещет. Фыркают лошади, а на правой стороне в кубанских батальонах горят, мигая, костры. Чем черней, тем страшней и тоскливей на душе. Наш костер трещит. Дымом то на меня потянет, то в сторону отнесет. Лица казаков в трепетном свете изменчивые, странные. Вырываются из тьмы, опять ныряют в темную бездну. А ночь нарастает безграничная, черная, ползучая. Шалит, пугает. Ущелье длинное. В ночных бархатах неизвестность. Тыла нет. И начинает казаться, что оживает за спиной дубовая роща. Может, там уже ползут, припадая к росистой траве. Тени в черкесках. Ползут, ползут... И глазом не успеешь моргнуть: вылетят бешеные тени, распаленные ненавистью, с воем, с визгом и... аминь!

Тьфу, черт возьми!

-поручиться нельзя,- философски отвечает на кой-какие дилетантские мои соображения относительно непрочности и каверзности этой ночи сидящий у конца терского 3-го конного казачок,- заскочуть с хлангу.

Бывало.

Ах, типун на язык! «С хлангу»! Господи Боже мой! Что же это такое! Навоз жуют лошади, дула винтовок в огненных отлесках. «Поручиться нельзя!» Туман в тьме. Узун-Хаджи в роковом ауле...

Да что я, Лермонтов, что ли! Это, кажется, по его специальности? При чем здесь я!!

Заваливаюсь на брезент, съеживаюсь в шинели и начинаю глядеть в бархатный купол с алмазными брызгами. И тотчас взвивается надо мной мутно-бе­лая птица тоски. Встает зеленая лампа, круг света на глянцеватых листах, стены кабинета... Все полетело верхним концом вниз и к чертовой матери! За тысячи верст на брезенте, в страшной ночи. В Хангальском ущелье...

Но все-таки наступает сон. Но какой? То лампа под абажуром, то гигантский темный абажур ночи и в нем пляшущий огонь костра. То тихий скрип пера, то треск огненных кукурузных стеблей. Вдруг утонешь в мутноватой сонной мгле, но вздрогнешь и вскинешь­ся. Загремели шашки, взвыли гортанные голоса, за­сверкали кинжалы, газыри с серебряными головка­ми... Ах!... Напали!

Да нет! это чудится... Все тихо. Пофыркивают ло­шади, рядами лежат черные бурки - спят истомлен­ные казаки. И золой покрываются угли, и холодом тя­нет сверху. Встает бледный далекий рассвет.

Усталость нечеловеческая. Уж и на чеченцев напле­вать. Век не поднимешь - свинец. Пропадает из глаз умирающий костер... Наскочат с «хлангу», как кур за­режут. Ну и зарежут. Какая разница...

Противный этот Лермонтов. Всегда терпеть не мог. Хаджи. Узун. В красном переплете в одном доме. На переплете золотой офицер с незрячими глазами и эполеты крылышками. Тебя я, вольный сын эфира. Склянка-то с эфиром лопнула на солнце... Мягче, мягче, глуше, темней. Сон.»

Повышенная тревожность: если мы имеем дело с личностной характеристикой, т.е. с самого детства человек был боязлив, плохо спал, имел повышенную чувствительность, недоверчивость и страх ошибки, фоновую постоянную тревогу, то хорошей стратегией будет работа с принятием себя и своей такой особен­ностью (2, 3), научиться тревогу уважать и ценить ее важную сигнальную функцию. Также терапевтиче­ская работа может помочь человеку быть более с со­бой в ладу при исследовании ситуаций, где тревожно, проверяя проекции и поднимая самооценку.

Повышенная тревожность может быть следствием психотравмы. Например, если вы опоздали на само­лет, тревожность заставит вас в следующий раз боять­ся опоздания чуть больше обычного.

Также тревожность может быть связана с более глубокими процессами и травмами личности, напри­мер, отсутствием самопринятия, отторжения тела, нелюбви к себе, внутренним фоновым ощущениями «брошенности, неукорененности и бесприютности» в жизни. Часто такая тревожность выражается в виде фобических страхов, например, страхом высоты, замкнутых пространств, насекомых, покойников и т.д., которые в своем ядре связаны со страхом смерти, страхом перед «ничто» (3). Такой человек на терапии нуждается в восстановлении внутренних опор, в про­работке тревожащих его ситуаций с целью принятия конечности бытия, в поиске внутренних ресурсов жить, работе по воспитанию мужества жить.

Пониженная тревожность: можно работать с цен­ностью жизни (3) и здоровья, с детскими травмами развития, в связи с которым жизнь не ощущается цен­ной, а чувствительность и восприимчивость снижена, обратиться к отсутствию смысла и самоценности, в результате чего и нужны всевозможные допинги.

Из толкового словаря живого Великорусского языка Владимира Даля:

Страх - страсть, боязнь, робость, сильное опасение, тревожное состояние души от испуга, от грозяшаго или воображаемаго бедствия.

Страх обуяет, и растеряешься. Со страху, со стра­стей поджилки дрожат, ноги подкосились.Страх на тараканьих ножках бродит. Под страхом ноги хруп­ки. Слепой страх напал на всех.Устраха глаза велики.

В ком есть страх, в том есть и Бог.

Страх (1, 2, 3) — это защитная реакция любого жи­вого существа на что-либо, что угрожает его жизни, здоровью или благополучию. Страх - это нормальная сигнальная функция организма, это повод осмотреть­ся и, как минимум, установить его причину. В стра­хе мы переживаем себя попавшими в трудное, стес­ненное положение, из которого нужно найти выход. Страх - это проекция (2). Мы пугаем себя определен­ной картиной, которую рисует нам наш друг - вооб­ражение. Если в комнату войдет тигр, то все испуга­ются еще до того как он кого-либо съест или укусит, т.к. наш опыт и знания моментально нам нарисуют картину возможных событий. Мы бессознательно делаем внутреннюю работу: предугадываем и молние­носно оцениваем некоторое будущее событие, а тело выдает сигнал тревоги в виде телесных симптомов: учащенного сердцебиения, нарушенного дыхания, стесненности, напряжения, дрожи, замирания, шока, ступора или лихорадочных движений. От страха мы можем убежать, ударить, накричать, онеметь, суетить­ся, перестать чувствовать, пробежать мимо раненого человека, лишиться чувств. Это все спонтанные реак­ции страха, которые работают на спасение личности до тех пор, пока человек не возьмет себя в руки и не восстановит контроль над своими действиями, оце­нив ситуацию и выработав стратегию действий (3).

Терапевтическая стратегия работы со страхами:

• распознать спонтанную реакцию страха,

• решиться посмотреть в глаза страху,

• рассмотреть его, найти причину,

• оценить ситуацию и спланировать действия.

Страх может оказаться и невротическим (2, 3), т.е. надуманным, не имеющим под собой реальных ос­нований. Например, если мать часто повторяла доч­ке, что «...таких нерях замуж не берут», то даже при благоприятной ситуации на любовном фронте, она может иметь фоновую тревогу, связанную со страхом остаться одной, быть брошенной.

Пример из практики

Техника «Самое страшное из реального, что мо­жет случиться»

Клиент: ...мне невыносимо тяжело, хотя вроде все хорошо (слезы). Я чувствую такое одиночество. Моя мать знать меня не хочет, любит только мою сестру. Отца вижу редко. Живу с четырехлетним ребенком и мужем в одной квартире. Муж пьет, не работает, я все тяну с разводом. Уже год предразводная ситуация. Я понимаю, что надо что-то делать: ведь у меня сын, он смотрит как ведет себя его отец, как он валяется пьяный, как я ору на него почти матом. Я стала как сварливая баба. Иду домой и уже меня трясет... Это все очень плохо, неправильно. Но я почему-то ничего не предпринимаю...

Терапевт: Да, тяжело... Я замечаю, что твой по­следний вопрос к себе скорее риторический, что по ин­тонациям ты скорее ругаешь себя, чем действительно интересуешься, что с тобой происходит?

Клиент: Да, правда. Я понимаю, что нужно что-то делать и ругаю себя за мягкотелость, отсутствие воли.

Терапевт: То есть ты еще не понимаешь, что с то­бой, а уже ругаешь себя за безвольность.

Клиент: Да, действительно...

Терапевт: Может, попробуем более внимательно посмотреть, что с тобой? Давай я спрошу у тебя с другой интонацией: «У тебя такая тяжелая ситуа­ция дома. Что с тобой происходит? Что ты чувству­ешь? Что с тобой твориться, что ты даже ничего не предпринимаешь?»

Клиент: (слезы) Господи, я только сейчас поняла, как же я боюсь. Я просто парализована от страха! Я бо­юсь уходить, боюсь остаться одна.

Терапевт: Давай посмотрим более конкретно, чего именно ты боишься? Есть такая техника «самое страшное из реального, что может произойти». Но сначала немного обрисуй ситуацию в целом: работа­ешь ли ты, чья квартира и т.д.

Клиент: Я работаю, хорошо зарабатываю. В прин­ципе, хватило бы на съемную квартиру, но...это так неудобно... Сейчас мы живем в квартире мужа... но ку­плена она в браке. ..Яне знаю... К юристу бы сходить... но... страшно.

Терапевт: Итак, был бы хорошим шаг пойти к юри­сту. И что самое страшное из реального, что могло бы сучиться?

Клиент: Он бы сказал, что моей части в этой квар­те нет!

Терапевт: И...

Клиент: Я ухожу от мужа с ребенком, и по деньгам я не потяну снимать квартиру. А я прописана у мамы... Ужас! К матери не вернусь ни за что! (сжалась, побледнела).

Терапевт: И какую ты картину сейчас себе рисуешь?

Клиент: Я одна с ребенком, с моим телевизором, на улице, под дождем, ночь...Ощущение фиаско: я старая, никому не нужна. Как мама... (успокаивается, улыбает­ся )...Чушь какая. Я - не мама! Ни за что на улице не останусь.

Терапевт: Что ты сделаешь, даже если предположить. что уйдешь с ребенком в ночь, голодная, с телевизором...

Клиент: (смеется) У меня есть несколько друзей - к ним пойду.

Терапевт: Сколько ты у них будешь жить - самое страшное из реального?

Клиент: Не дольше двух недель. За это время сниму квартиру. Да, это неудобно. Но не смертельно (рас­правила плечи, дыхание углубилось). Хотя у меня есть время подумать и подготовиться. Это я решаю {а не муж) - когда и куда мне уходить, жить вместе с мужем или разводиться.

Терапевт: Почему ты так уверена'? Вот тебе до­машнее задание: используй технику «самое страшное из реального» и подумай, что ты будешь делать, если завтра твой муж приведет женщину и начнет выго­нять тебя из квартиры?

Клиент: (удивление) Я об этом никогда не думала... Наверное, боялась. Но сейчас я чувствую себя сильнее. На этой неделе схожу к юристу.

Из толкового словаря живого Великорусского языка Владимира Даля:

Ужасъ

• внезапный и самый сильный страх, страсть, испугъ, внутреннее содроганье, трепетъ, от боязни и внутрен­него отвращения, превосходная степень старха,

• чрезвычайный или изумительный, поражающий странностью, либо величиной.

Я ужаснулся, глядя на нее: кости да кожа, въ чемь душа держится!

Отъ ужаса волосъ дыбомъ!

Пожарь навелъ ужасъ на всехъ, все оцепенели, обезу­мели от ужаса!

Ужас (1, 3) - растерянное состояние при встрече с чем-то пугающе непонятным, чье существование рас­сматривалось как невозможное (3). Самая сильная степень страха. Часто подрываются глубиные уста­новки, доверие к миру и себе. Мы не можем понять, как такое может быть? Например, если у нас или у близких смертельное заболевание; внезапно умер кто-либо из родных, похищение ребенка, встреча с жесто­костью на войне. Часто сопровождается шоком, пани­кой или ступором.

Терапевтическая работа с состоянием ужаса по­хожа на работу с предательством (см. предательство). Мы работаем с ресурсами, способностью личности вынести это испытание, найти силы принять, что та­кое в этом мире тоже существует; ищем смысл про­должать жить дальше.