Пример из практики

Есть клиенты, встречи с которыми врезаются в память терапевта на долгие годы. Уже по первому разговору по телефону молодая женщина сулила терапевтические трудности: и она «...уже была у двух терапевтов и ей не помогли», и «...мама и муж не довольны моим поведением», и «... у меня ничего серьезного - просто лень», и наконец, «...вы прекрасный терапевт(!). После разговора я осталась с ощущением, что ко мне на прием записался сильный противник, который собирается победить очередного мозговеда, оставшись неисправимой во всех своих особенностях поведения. Ну, что ж, сразимся. Только сражаться ты будешь не со мной, а со своими внутренними частями или со своими родственниками - кого уж бог пошлет. Такое айкидо.

На первой встрече я познакомилась с молодой женщиной, небольшого роста, в коротких брючках и наивным выражением лица. Живет с мужем-бизнесменом, есть трехлетний ребенок, которого воспитывает круглосуточно няня «...я не подхожу - не знаю, что с ним делать, а няня - специалист», мама - лучшая подруга и советчица, без которой в доме ничего не происходит «…я даже одежду себе не могу без ее совета выбрать -не понимаю, что мне идет», получает мало, а больше и не надо « мне на все нужды мама и муж дают». И вдруг интересная деталь, которая несколько выбивается из предыдущего детского лепета - «...ра­ботаю адвокатом в городском суде». Собственно, по тому и пришла: неорганизована, откладывает «на по­том», забывает важные бумаги на работе, затягивает дела, не читает дополнительную юридическую лите­ратуру, не стремиться заиметь собственную адвокат­скую контору! Все это было произнесено с возмуще­нием, громким, обличающим пороки голосом - она как бы преподносила мне себя ленивую и непутевую на блюдечке с голубой каемочкой, пожалуйте де ис­правьте такую дуру! Если, конечно, сможете. Я поде­лилась своим впечатлением и поинтересовалась, за­мечает ли она, как сейчас себя клеймит и ругает, и что мне это напоминает, как родители за шиворот при­водят к психологам своих детей. Она сбилась с этого тона и задумалась, отчего ее выражение лица измени­лось и я впервые увидела перед собой женщину одно­го со мной возраста.

Клиент: Вообще-то странно, но я сейчас говорю сло­вами мамы и мужа... Это они меня послали к психоло­гу исправляться..

Терапевт: Неужели ты думаешь, что я буду рабо­тать по их запросу? Если ты мой клиент, то я буду работать только на тебя и защищать твои интере­сы, и помогать тебе, а не им.

Клиент: Но они же правы - я неорганизаванная и ленивая... наверное...

Терапевт: Давай разберемся. А потом уже будем ис­правлять, если тебе это нужно будет.

Очень интересной была работа с ее «ленью». Ей действительно трудно было найти в себе силы для любой работы: написание отчетов, подбора документов, изучения дел, а также покупки провизии и одежды, воспитание собственного ребенка, выбора турпоездки. Было такое впечатление, что в то время, когда ее не ругают «взрослые» (муж, мама, коллеги по работе), она сидит тихонько в уголочке и старается быть назамеченной. Ей было трудно вынести последствия двух вещей: ответственности (потом ее всегда критиковали и находили недостатки) и желаний (которые высмеивались и обесценивались). Мне было интересно, знает ли она себя, помнит ли, организованной и не ленивой.

Клиент: Мне было 6 лет, когда я страстно захотела заниматься танцами. Мама не спорила, она меня предупреждала, что у меня ничего не получится. Она говорила «Как же ты будешь следить за временем сама, ты будешь все время опаздывать?», «Как же ты будешь заниматься без бального платья, ты будешь некрасивой из всех?», «Как же ты будешь вечером возвращаться домой одна, в темноте, на тебя нападут и убьют?». Мама была права, я смогла проходить только четыре месяца. Не на долго меня хватило.

Терапевт: Тебе было только 6 лет?!! Но в 6 лет ребенок не может сам следить за временем и не опаздывать. В этом возрасте это ему не под силу!! Меня очень удивляет твой рассказ. Почему же мама тебе не помогла? Почему она не провожала тебя на занятия, они же вечером были? Почему не сшила платье? Почему не встречала после занятий? Если твой ребенок захочет заниматься чем-нибудь, разьве ты ему это не поможешь делать?

Клиент: (пауза) Я не знаю. Я никогда об этом не за­думывалась... Мне всегда казалось, что она просто была опытнее и видела мою несостоятельность... Странно... Ведь именно тогда я почувствовала себя в первый раз неспособной бездарностью. Мне казалось, я не справилась...

Терапевт: Мне так жаль. Так легко потерять веру в себя и в свои силы, особенно если думаешь, что в шесть лет должна совершить непосильную работу.

Клиент: Мне действительно интересно, почему тогда мама мне так мало помогала, и сегодня я у нее обязательно это спрошу. Ведь обычно я шагу не могла без нее сделать... Хотя здесь есть интересная законо­мерность, как я сейчас понимаю. Она «помогает» мне, когда это соответствует ее интересам. А когда ей что-то не нравится, она не говорит прямо. Она на­чинает меня запугивать, «зомбировать». Например, я захотела купить себе сама брюки. Ее с собой не взяла. Домой пришла , примеряю обновку «Ну как?» - «Ниче­го, конечно, но ты их носить не будешь, помяни мое слово» - «Почему?» - «Потому что это не в твоем стиле вещь». И тут происходит чудо прямо на глазах. Я смотрю на себя в зеркало и мне действительно не нравится больше, и я их правда больше не ношу!

Мы видим, как велико было влияние мамы на эту женщину, в каком слиянии (2) с ее оценками она на­ходилась. Ее мама, одинокая женщина, у которой нет ни мужа, ни друзей, с раннего детства готовила себе в «подруги» свою дочь. И чтобы себя обезопасить от сепарации (см. сепарация) и бунта, она вела планомерную работу по уничтожению инициативы на корню. Даже школьные экзамены не позволила сдать самой. Она работала в школе и попросила всех учителей поставить дочке выпускные оценки без непосредственного на них присутствия дочери (!) без особой необходимости. Затем нашла ей мужа, успешного и нелюбимого. Пристроила в институт, давала педагогам взятки. Попросила себе внука, к которому ее не подпускала. Она как бы забрала ее жизнь, оставила от дочери только тень себя. Для этого она отучила ее работать, принимать решения, иметь желания, уметь полагаться на себя и верить в свои силы. Но дочь не сдалась, а ушла в глубокое подполье. Ее личность проявлялась больше всего в неорганизованности и лени, которые были протестом против навязанного ей выбора. Она и на терапию ко мне пришла с амбивалентными устремлениями: с надеждой вернуть себе свою жизнь , и с протестом против очередного не нее влияния; по совету родных, чтобы «исправиться и стать хорошей, послушной девочкой», и бунтуя против них, отстаивая свою «лень и плохость» как защиту от угнетения и критики своих реальных потребностей и желаний.

Очень интересна терапевтическая работа с опаздывающими людьми. Опоздания достойны самого пристального и серьезного исследования. Как конкретно мы организуем опоздания? Как я опоздал (или не опаздал:) конкретно сегодня? Как я это спланировал время поминутно? Это и есть терапевтическая стратегия. Опоздания могут быть следствием внутренней борьбы с внутренним критиком, когда человек как бы «разваливается» на две части (2):

Внутреннего взрослого, который прессует «Ты опять опаздываешь! Как обычно! Ну-ну! Ни за что не поверю, что сможешь услышать будильник! Я же говорил! Как тебе не стыдно, тебя люди ждут! Ты безнадежна, мне противно…», либо попустительствует «Можешь еще минуточку!»,

И внутреннего ребенка, переживающего либо протест «Хочу и опаздаю! Отвяжись!» либо стыд «А я хотел, я старался».

Как сказала одна опоздавшая девушка: «Я не заметила, как приехала сюда, я все время была занята – я себя ругала». Стратегия работы: скорпулезное поминутное исследование планирования времени, вслушивание во внутренний диалог клиента с собой, настрой на понимание, а не на оскорбление и негативную оценку себя.

Опоздания могут вывести на более глубокие темы: низкую самооценку и неверие в себя, недоверие другим людям, что они действительно ждут, любят (такую как я нельзя любить) и хотят видеть – тогда зачем торопиться (никто не заметит, что я опоздала), стыд за себя, отсутствия желания и смысла идти.