
- •Российский государственный педагогический
- •Глава 1. Историография и источники
- •§ 1. Историческая литература
- •§ 2. Искусствоведческая литература
- •§ 4. Опубликованные источники
- •Глава 2. Период «либерального курса»
- •§ 1. Эстетические приоритеты Александра I
- •§ 2. Две императрицы и художественная культура
- •§ 3. Великие князья и княгини
- •§ 4. Реформы народного образования и императорские
- •§ 5. Императорская Академия художеств
- •§ 6. Архитектура и градостроение 1801-1815 гг.
- •§ 7. Книжное дело, цензура, печать
- •§ 8. Общественный сектор Просвещения и художественной культуры
- •§ 9. Частный сектор Просвещения и художественной культуры
- •§ 10. Новая роль театра
- •§ 11. Музыкальная жизнь и музыкальный театр
- •§ 12. Тильзитский мир и художественная культура
- •Глава 3. Отечественная война 1812 г. И русская
- •§ 1. Война - рубеж Просвещения и «официальной народности»
- •§ 2. Новая роль Москвы
- •§ 3. Театральная и музыкальная жизнь
- •§ 4. Изобразительное искусство
- •§ 5. Ампирная интерпретация войны
- •§ 6. Романтическая интерпретация войны
- •§ 7. Война и эклектика
- •§ 8. Проблема реалистической интерпретации
- •Глава 4. Период «аракчеевщины» и декабризма (1815-1825)
- •§ 1. «Аракчеевщина» и Священный союз
- •§ 2. Кризис российского Просвещения
- •§ 3. А.Н. Оленин и Императорская Академия художеств
- •§ 4. Архитектура и градостроение
- •§ 5. Цензура, книгоиздание, журналистика
- •§ 6. Декабристы и художественная культура
- •§ 7. Общественные художественные объединения
- •§ 8. Литературно-художественные салоны
- •§ 9. Театральная «аракчеевщина»
- •§ 10. Музыкальная жизнь и музыкальный театр
- •§ 11. «Золотой век» русской поэзии. Политический спектр
- •I. Историческая литература
- •2. Комплексные труды по истории александровского царствования, работы, посвященные личности Александра I и членам императорской фамилии.
- •3. Работы о периоде «либерального курса».
- •4. Историография Отечественной войны 1812 г. И заграничных походов
- •5. Работы о периоде «аракчеевщины».
- •6. Историография движения декабристов.
- •7. Работы по истории отдельных государственных учреждений, связанных с художественной культурой
- •8. Работы, посвященные общественному и частному секторам Просвещения и художественной культуры.
- •9. Работы, посвященные отдельным аспектам истории русской культуры конца XVIII – первой половины XIX в.
- •10. Обзорные работы по истории русской культуры XVIII-первой половины XIX в.
- •11. Историко-краеведческая литература
- •12. Справочная литература.
- •II. Искусствоведческая литература.
- •1. Фундаментальные труды и очерки по всеобщей истории отдельных видов, родов и жанров искусств:
- •2. Фундаментальные и обзорные труды по истории видов, родов и жанров русского искусства.
- •4. Работы, посвященные художественным системам, направлениям, школам
- •5. Исследования проблемы взаимовлияния русских и зарубежных мастеров, школ, направлений в первой четверти XIX.
- •9. Справочная литература.
- •III. Архивные источники
- •1. Высочайшие повеления
- •2. Материалы делопроизводства.
- •3. Документы личного происхождения.
- •4. Изобразительные источники.
- •IV. Опубликованные источники
- •1. Документы и сборники документов
- •2. Записки, воспоминания, письма, дневники современников.
- •3. Тексты художественных произведений и эстетических сочинений 1801-1825 гг.
- •4. Публицистика
- •5. Пресса 1801-1825 гг.
- •6. Изобразительные источники.
- •Приложение № 2. Архитектурные сооружения Санкт-Петербурга
§ 3. Великие князья и княгини
Вопрос о влиянии на художественную культуру императорской семьи никогда не был предметом исследования. Ее членам посвящена обширная мемуаристика и историческая литература, но их эстетические пристрастия 1801-1825 гг. освещены еще скуднее, чем вкусы императора и императриц. Цесаревич Константин Павлович «со дня своего рождения предназначался Императрицей Екатериной на престол Византии. Греки окружали колыбель новорожденного Великого князя; кормилицей его была гречанка Елена, первым слугой грек Дмитрий Курута. Великий князь с детства учился греческому языку, и на речь отправленных к нему из Греции депутатов - отвечал по-гречески»1354. «Великий князь изображался на медалях будущим «греческим самодержцем Константином III»1355. Однако со смертью бабушки ее «балканский проект» рухнул, и Константин превратился в символ пруссачества в русской гвардии. Брошенный женой, грубый солдафон, фрунтоман и матерщинник, он многократно шокировал царскую семью скотскими выходками. Великий князь заявлял о необходимости запретить «Историю…» Карамзина1356. Будучи в Варшаве «представителем государя и блюстителем закона», он «сам не знал и не уважал никаких законов. В одной варшавской газете разругали актрису (m-lle Phillis), которая ему нравилась. Он послал жандармов – разорить типографию, где печаталась газета»1357. Игру m-lle Жорж в роли Федры он оценил так: «Ваша m-lle Жорж в своей области не стоит того, чего стоит в своей – моя парадная лошадь»1358. Увидев И.И. Сосницкого в роли гусара, танцующего мазурку, Константин Павлович «пришел на сцену, расцеловал артиста и со свойственной своей живостью сказал: “Сосницкий! Если бы только моя воля… да я бы, братец, тебя за твою игру, да за мазурку… в штаб-ротмистры произвел! Хочешь ко мне в уланы?”»1359
В заслугу Константину Павловичу следует поставить протекцию талантливому музыканту Ф. Гаазе. Этот немецкий волонтер французской армии в 1812 г. был взят в плен и остался в России1360. Великий князь отметил его музыкальные способности, поселил у себя в Стрельне и взял с собой в Варшаву. Там Гаазе был капельмейстером русских войск, руководил обучением военных музыкантов, а позднее стал капельмейстером Гвардейского и Гренадерского корпусов, крупным музыкальным издателем. Другой заслугой цесаревича является многолетняя поддержка первого романтика-бунтаря русской живописи А.О. Орловского. Великий князь сделал его официальным баталистом своего двора, дал большое жалование и квартиру в Мраморном дворце. Благодаря покровителю, Орловский, по словам А. Мицкевича, «Жил в Петербурге, слава Богу, / Как жить не мог бы и в раю». По заказу великого князя с рисунков Орловского была выполнена серия гравюр (73 листа) с изображением военной формы кавалерийских и пехотно-кавалерийских полков (1808 г.). Эту дотошную мундирную поэзию скалозубов («В мундирах выпушки, погончики, петлички») Константин ценил выше романтических работ художника, и за попытки Орловского уйти от подобной тематики называл его «ленивым, преленивым»1361.
В 1810 г. в Твери цесаревич познакомился с О.А. Кипренским, высоко оценил его портреты, намеревался выделить 2000 руб. ежегодной пенсии для поездки в Италию, но дальше намерений дело не двинулось. В основе интереса Константина к романтикам лежала не любовь к искусству, а уважение к сильным личностям. По тем же мотивам он сделал своим адъютантом М.С. Лунина, после того, как тот вызвал его на дуэль, утонченно оскорбив при этом. За цесаревичем закрепилась репутация романтика, но в отличие от романтиков-бунтарей, чьи поступки требовали немалого мужества, Константин - сатрап, уверенный в гарантированной безнаказанности.
Если воспитание Александра и Константина контролировалось Екатериной II, то воспитание остальных детей находилось в руках Марии Федоровны. Как показала история, попытки матери привить Николаю и Михаилу либерально-просветительские представления, гуманитарные знания и «правильные» эстетические вкусы окончились крахом**. Вопреки матери, художественные вкусы Николая Павловича, не без влияния его жены Александры Федоровны и ее учителя В.А. Жуковского, склонялись к англо-немецкому романтизму с его тягой к рыцарскому средневековью. В 1816 г. в Париже Николай вел беседы с Шатобрианом. Его первым личным архитектором стал единственный в то время «чистый» романтик А. Менелас1362. Позднее романтические вкусы императора проявились в расцвете архитектурной неоготики и египтизирующего стиля; в интересе к ориентальной тематике в живописи, поэзии, балетном искусстве; в упорных попытках «приручить» и поставить в казенный фрунт ведущих романтиков (А.С. Пушкин, братья Брюлловы, И.К. Айвазовский, П.К. Клодт, К.А. Тон, М.И. Глинка); в гонениях на классицистов (К.И. Росси, А.А. Михайлов-второй, И.П. Мартос, С.С. Пименов, А.И. Иванов, А.Е. Егоров, В.К. Шебуев).
О вкусах Михаила Павловича говорить не приходится. В посвященной ему монографии И.Н. Божерянова такие сведения отсутствуют. Его считали остроумцем1363, но только потому, что людей, способных парировать его казарменный юмор, он не терпел. Подтверждение тому - увольнение в отставку П.А. Катенина за «дерзость», сказанную на строевом смотре. «Михаил лишь только сдал последний экзамен, заколотил огромным гвоздем свой шкап с книгами»1364. Владелец величайшего шедевра ампирной архитектуры - Михайловского дворца работы К.И. Росси, учившийся графике у О.А. Кипренского, в Лувре «Михаил Павлович подходил к Репнину и признавался, что он большой невежда в картинах и совсем не понимает, что хорошо, что дурно; это примечательно в человеке, воспитанном возле Эрмитажа»1365. То же и с музыкой: Михаил и Константин на концерте А. Каталани в Аахене «весь вечер они между собою разговаривали; обыкновенные, ничего не значущие шутки и более ничего; ни один не сказал ни слова об искусстве музыки и пения»1366. Завещая младшему сыну Павловск, Мария Федоровна, помня о полном отсутствии у него вкуса, благоразумно оговорила: «…с условием, чтобы дворец, сады, парки, оранжереи, <…> и прочие могущие впредь основаться заведения, одним словом, чтобы все угодья этого прекрасного имения содержались хорошо и в том же виде как в настоящее время»1367. «После перехода Павловска в собственность вел. кн. Михаила Павловича (по смерти Марии Федоровны в 1828 г.) музыкальная жизнь во дворце надолго замерла. На плацу теперь ежедневно гремели барабаны на парадах, которые устраивал великий князь. В дурную погоду учения переносились внутрь дворца, и под духовой оркестр солдаты маршировали в Тронном зале. В праздничные дни в парке, на возвышениях в Больших Кругах, у подножий статуй Мира и Правосудия, играла тоже только “военная музыка"»1368. Подобное происходило и в Михайловском саду Петербурга.
Из пяти дочерей Павла I две старшие умерли в юном возрасте. Заметными художественными способностями обладала Мария Павловна. В 1795 г. Екатерина II писала Ф.-М. Гримму: «…ей только девять лет, а она уже прошла с Сарти изучение генерал-баса. Сарти говорит, что у нее замечательный музыкальный талант <...> Она любит чтение и, как говорит генеральша Ливен, проводит за книгой целые часы <...> Притом она очень веселого, живого нрава и танцует как ангел»1369. Мария Павловна внесла весомый вклад в развитие культуры, но не русской, а немецкой. В 1803 г. она вышла замуж за принца Саксен-Веймарского Карла-Фридриха. Веймар, прославленный ранее именами Г. Телемана и И.-С. Баха, являлся в это время центром немецкого романтизма и «германскими Афинами» - местом паломничества поэтов, философов, музыкантов, художников. Они боготворили принцессу Амалию - «германскую Медичи», у которой государственным секретарем, главой всех учреждений науки и искусства служил И.-В. Гете. В ее окружении были Ф. Шиллер, К.-М. Виланд, И.-Г. Гердер, «немецкий Мольер» А.-В. Иффланд. Иенский университет являлся одним из лучших в Европе.
Попав в такую среду, Мария Павловна сумела произвести впечатление. Ее приданое - мебель, гобелены, посуда, вазы, картины было доставлено на восьмидесяти повозках. Увидев кое-что из этого через 26 лет, Гете записал в дневнике: «Зрелище из “Тысячи и одной ночи”». Шиллер и Виланд посвящали ей восторженные стихи. После смерти Шиллера наследная герцогиня заботилась о его семье. В 1809-1811 гг. она слушала курс истории искусств проф. Мейера, изучала логику, историю, философию, античную литературу, дружила с А. Гумбольдтом. Под ее покровительством сложился «веймарский кружок», где на литературных вечерах поэты читали стихи, ученые – популярные лекции. С 1819 г., когда ее капеллу возглавил И. Гуммель, при дворе постоянно звучали Моцарт и Бетховен. С 1815 г. она по примеру матери возглавила в Веймаре систему народного образования, выделяла деньги на благотворительность. Став великой герцогиней (1828), Мария Павловна собрала коллекцию восточных монет, содействовала Гете в основании Общества по распространению лучших произведений новой литературы. На ее средства был восстановлен сгоревший театр, создано Училище садоводства, закладывались сады и парки. Веймар стал эталоном гостеприимства для русских путешественников, в том числе для В.А. Жуковского, О.А. Кипренского, В.К. Кюхельбекера, К.Н. Батюшкова, Брюлловых, Тургеневых. Мария Павловна не теряла связи с Россией, периодически навещая родственников. Она переписывалась с Н.М. Карамзиным и В.А. Жуковским, оплачивала обучение в ИАХ К. Михайлова1370. С возрастом великая герцогиня стала глохнуть, а ее двор своей чопорностью уподоблялся двору Марии Федоровны. Она не любила Пушкина, «не слишком высоко» ставила «Евгения Онегина» и, тем не менее, тоньше остальных Романовых чувствовала поэзию**.
Похожая, хотя более скромная судьба и культурно-историческая миссия присущи Анне Павловне, выданной в 1816 г. замуж за Вильгельма Оранского. Поселившись в Гааге, она создала около пятидесяти учебно-воспитательных учреждений для детей бедняков. Король-свекор подарил ей в 1818 г. домик Петра I в Заандаме, который она превратила в музей, где возникло собрание документов о русско-голландских связях. По завещанию Анны Павловны оно перешло в СПб Академию наук.
Наибольший интерес у мемуаристов и исследователей вызывала личность Екатерины Павловны. Любимая сестра Александра I единственная в семье знала, помимо других языков, английский, старательно училась говорить и писать по-русски, что для женщин ее круга было редкостью. Ее обучали музыке. Благодаря урокам А.Е. Егорова, она неплохо рисовала и гравировала. Восхищали ее женское обаяние, веселый общительный нрав, неуемная энергия. По свидетельству гр. Д.Х. Ливен, «Она была очень властолюбива и отличалась огромным самомнением. Мне никогда не приходилось встречать женщины, которая бы до такой степени была одержима потребностью двигаться, действовать, играть роль и затмевать других»1371. Мемуаристы отмечают мужской ум и характер, благоразумие, рационализм Екатерины Павловны. Однако для достижения своих целей она была готова на любые интриги, наслаждаясь ими. Если задевали ее тщеславие, то благоразумие и рационализм улетучивались, острый язычок превращался в жало, а великая княгиня - в фурию. Описанное гр. Ливен поведение Екатерины Павловны в Лондоне (1814) и на Венском конгрессе целенаправленно разжигало дипломатический скандал, принося интересы государства в жертву ее оскорбленному женскому самолюбию. Она всю жизнь ненавидела Елизавету Алексеевну, вероятно, из желания самой стать главным в империи эталоном женской красоты. Претендуя на роль монопольной тайной советницы государя, она, единственная из всей семьи одобряла его связь с М.А. Нарышкиной и много лет выполняла функцию сводни.
Апофеозом великой княгини были 1809-1812 гг., когда ее срочно выдали замуж за принца Г. Ольденбургского, чтобы избежать сватовства к ней Наполеона1372, нежелательного для России. Мотив этого сватовства, как показал М.Г. Альтшуллер, стал аллюзионным фоном трагедии Г.Р. Державина «Евпраксия» (1809)1373. Еще раньше (1807) Державин написал «Послание к великой княгине Екатерине Павловне о покровительстве отечественного слова», а ее свадьбе посвятил стихотворение «Геба». Образом Екатерины Павловны навеяны также женские персонажи трагедий «Михаил, князь Черниговский» С.Н. Глинки (1808), «Сульеты, или Спартанцы осьмнадцатого столетия» Л.В. Неваховича (1809), «Дебора» А.А. Шаховского (1809)1374. Такое внимание к личности великой княгини было связано с тем, что ее двор стал центром антитильзитской и антисперанской оппозиции. «Красивая и решительная сестра государя, символически носящая имя своей великой бабки и самоотверженно сражающаяся за интересы России, оказывалась противопоставлена опасному интригану и заговорщику, выполняющему близ трона повеления злейшего врага своей родины»1375.
Принц Ольденбургский был назначен генерал-губернатором Тверской, Ярославской и Новгородской губерний, директором Департамента путей сообщения. Он был человеком возвышенной души, хорошо воспитанным, безупречным в вопросах долга и чести, любил живопись, переписывался с одним из представителей художественной династии Тишбейнов, писал стихи по-немецки, которые были изданы небольшим тиражом в 1810 и 1813 гг. Виньетки к ним нарисовала Екатерина Павловна. Принц ревностно относился к своим обязанностям, посещал уездные города, дворянские и купеческие собрания, лично контролировал строительство Ладожской и Мариинской водных систем1376. По утверждению Ф.П. Лубяновского, при нем было построено и реконструировано около 14000 верст водных и сухопутных дорог. Екатерина Павловна всегда сопровождала мужа и энергично помогала во всем. Одной из инспекционных поездок супругов Г.Р. Державин посвятил стихотворение «Шествие по Волхову российской Амфитриты» (1810).
Резиденцией великокняжеской четы стала Тверь, превратившаяся благодаря этому в третью столицу России. Екатерина Павловна уговорила брата назначить главным архитектором города К.И. Росси. Перестраивая дворец, возведенный когда-то М.Ф. Казаковым, зодчий создал ему архитектурно-пейзажное окружение, преобразив весь центр города и задав ему новый генеральный план. Это стало для Росси аксиомой, что бы он ни строил. Потому любое его сооружение занимало доминантное положение на местности. Именно при дворе Екатерины Павловны сформировалась индивидуальная манера зодчего, превратившая центр Твери в шедевр ампирной архитектуры, взятый с 1815 г. за эталон Петербургом. В Тверь наезжали члены императорской семьи и сам Александр I, прусский министр Г.-Ф.К. Штейн, профессора Московского университета, художники, писатели. К принцу их допускали беспрепятственно. В ближайшем окружении великой княгини находились И.И. Дмитриев и Ю.А. Нелединский-Мелецкий. В 1808 г. Екатерина Павловна назначила пенсион Н.И. Гнедичу для завершения перевода «Илиады». Управляющим ее двором был кн. И.А. Гагарин – член ДИТ и муж Е.С. Семеновой. Благодаря ему, в Твери гастролировали столичные и московские труппы, началось создание собственного театра. Вероятно, для него в 1811 г. Гагарин просил А.А. Майкова прислать озеровского «Фингала» с партитурой О.А. Козловского1377. Ж. Дальмас в 1811 г. посвятил великой княгине «Журнал итальянской музыки» («Journal de musique italienne, dedie a S.A.I. Madame la Grand Duchesse Catherine-Paulowna»). В 1810-1811 гг. при ее дворе О.А. Кипренский написал портреты принца Г. Ольденбургского, И.А. Гагарина, любителя искусств и коллекционера С.Н. Мосолова, серию графических портретов и натурных зарисовок. Вместе с вел. кн. Константином приезжал А.О. Орловский.
Вокруг Екатерины Павловны на антисперанской платформе объединились ранние западники в лице Н.М. Карамзина и славянофилы в лице Ф.В. Ростопчина. В 1810 г. Карамзин дважды приезжал в Тверь читать фрагменты «Истории…» Екатерине и Константину Павловичам. Великая княгиня предложила ему пост гражданского губернатора Твери, но Карамзин ответил: «Или буду худым губернатором, или худым историком». По ее просьбе он написал «Записку о древней и новой России…». Карамзин привез ее «Тверской полубогине» в феврале 1811 г. В марте в Тверь приехал Александр I. Екатерина Павловна сыграла решающую роль в сближении историка с императором и заочно рекомендовала Карамзина своей матери1378. Столь же внимательно она относилась к Ф.В. Ростопчину, активно способствовала в 1812 г. его назначению губернатором Москвы. Накануне войны Ростопчин написал для нее «Записку о мартинистах…», проникнутую духом подозрительности и шпиономании. Он же считается автором доноса императору от 14 марта 1812 г. об измене Сперанского и Магницкого, послужившего последним поводом к их опале1379. Однако сам Ф.В. Ростопчин приписывал решающую роль в падении Сперанского великокняжеской чете1380. Это мнение разделяли Ф.П. Лубяновский1381 и В.И. Семевский1382.
В 1812 г. Екатерина Павловна сформировала батальон (712 ратников) из крестьян своих имений, выделив на его содержание 500000 руб. После смерти Г. Ольденбургского от тифа в декабре 1812 г. она навсегда покинула Тверь. 24 января 1816 г. великая княгиня вышла замуж за принца В. Вюртембергского и уехала в Штутгарт. Ее деятельность в качестве принцессы Вюртембергской вызывала у местных жителей восхищение не меньшее, чем в свое время у тверичей. По всему королевству распространились благотворительные общества, ссудные кассы, дома трудолюбия, школы по обучению девочек шитью и вязанию, магазины по продаже их изделий. Были основаны женские учебные заведения по типу Смольного и Екатерининского институтов, ремесленная школа на 400 мест. Екатерина Павловна стала попечительницей Общества для поощрения и распространения сельского домоводства и промышленности, Училища для образования сельских хозяев. На свои средства она выписывала из разных стран семена и новейшие машины, учредила премии за изобретения, улучшение почв, разведение лесов и садов.
Вопрос в том, на какие средства все это осуществлялось? В течение двух лет из России приходили транспорты с приданым, богатство которого, вызывало у штутгартцев шок. К концу 1810-х гг. уже ничто не напоминало о былом блеске Твери, снова превратившейся в провинциальное захолустье. На ниве русской культуры Романовы-Павловичи напоминали первобытных пахарей, оставлявших после себя пепелище, когда кормящая их почва истощалась. Этим они принципиально отличались от подлинных меценатов – Румянцевых, Строгановых, Шереметевых, Шуваловых, Юсуповых и даже Аракчеева. Впрочем, вопрос об эволюции культурной роли Твери в 1808-1812 и 1813-1825 гг. нуждается в детальном научном исследовании, до сих пор отсутствующем.