Глава V

Диалектика.

Закон единства и «борьбы»

Противоположностей

§ 1. Диалектика как наука и метод мышления

Определение диалектики как науки. Самое первоначальное представление о марксистской диалектике было дано в начале курса (см. гл. I). Там уже было сказано, что марксистская диалектика — это самая глубокая философская концепция развития материального и духовного мира. Теперь, когда взаимосвязь материального мира и отображающего его сознания нами в основных чертах выяснена, настала пора снова обратиться к диалектике для последовательного рассмотрения ее основных положений. Диалектика представляет собой определенную систему категорий и законов, и ключ к этой системе — в законе единства и «борьбы» противоположностей. Вот почему в данной главе после краткого изложения некоторых общих вопросов мы обратимся к этому закону, чтобы затем в двух последующих главах рассмотреть марксистскую диалектику как научную философскую концепцию связи и концепцию развития, в том числе развития прогрессивного.

Богатство содержания диалектики предопределяет наличие многочисленных ее определений в трудах классиков марксизма-ленинизма. Каждое из них фиксирует определенную черту диалектики, но необходимо рассматривать эти определения в системе, в совокупности, чтобы частные дефиниции не заслонили сути.

Приступая к работе над «Диалектикой природы», Ф. Энгельс сформулировал свою задачу следующим образом: «Развить общий характер диалектики как науки о связях в противоположность метафизике»; там же Энгельс говорит о диалектике как «науке о всеобщей связи (курсив мой.—М. Р.)»1. Нет сомнения в том, что принцип

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 384, 343.

283

всеобщей связи является для диалектики исходным, хотя она, безусловно, не сводится к признанию всеобщего характера связей между телами и вытекающему отсюда признанию взаимосвязи всех сторон каждого данного объекта, системного подхода к объектам. Диалектика требует, чтобы принцип связи был соединен с принципом развития. Однако определение предмета диалектики как науки о связях может и должно быть принято как первоначальное.

Важно подчеркнуть, что под связью Энгельс понимал не только взаимодействие предметов и их частей в каждый данный момент. Связи в самом общем смысле включают в себя также связи генетические, выражающиеся в наличии общего между родственными объектами, которые могут непосредственно не взаимодействовать, например, между соснами в Карелии и на Урале, между двумя образцами одного и того же минерала в лунной породе и в глубинах земной коры. Подчас этого рода связи именуют «отношениями», и, таким образом, понятиям «связь» и «отношение» придается 1 различный смысл. По нашему мнению, эти категории — синонимы. Мы далее всюду будем понимать — вслед за Энгельсом — под связью не только связь между взаимодействующими телами, но связь всеобщую, в своей совокупности дающую материальное единство мира.

Чтобы пойти дальше, надо учесть, что связь между предметами в каждый данный момент дополняется связями состояний любого предмета во времени. Поэтому диалектика как наука о связях включает в себя принцип детерминизма, признание обусловленности последующих состояний процесса его предшествующими состояниями. Так мы подходим к наиболее распространенному определению диалектики как науки о процессах, о возникновении и уничтожении, о движении и развитии. Ф. Энгельс предлагал такие дефиниции предмета диалектики: «...наука о наиболее общих законах всякого движения», «наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления» 1.

Эти определения находятся в полном согласии с предшествующими. Действительно, если движение и развитие суть не что иное, как связь состояний во времени, то любая связь, любое отношение должны рассматриваться в непрестанном изменении. Принцип связи и принцип развития в марксизме органически cq-четаются, и именно поэтому диалектика требует не отделять принцип детерминизма от системного подхода к объектам.

Объединяя оба указанных момента, Ф. Энгельс говорил о диалектике, что она «берет вещи и их умственные отражения в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении...»2. Таким образом, обычное определение

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 582, 145.

2 Там же, стр. 22.

284

предмета диалектики как науки о развитии (см. гл. I) требует учета того обстоятельства, что принцип развития в философии марксизма неотделим от принципа всеобщей связи.

Подойдем теперь к вопросу с другой стороны. Каждая конкретная наука изучает связи внутри определенного круга явлений. Чем большей степенью общности обладает наука, тем сильнее в ней проявляется необходимость признания всеобщего характера связей. Например, теоретическая физика в законах сохранения прямо обращается к всеобщим связям в природе и настаивает па универсальности этих законов. Всеобщность связей характерна не только для Вселенной, но и для любого частного объекта в ней;

чем сложнее объекты, изучаемые в данной области знания, тем сильнее ощущается потребность в раскрытии связей внутри объекта, изучения его как организованной системы. В биологии XX в., а затем и в кибернетике, т. е. в науках, изучающих высокоорганизованные самоуправляемые системы, особенно ощущается необходимость системного подхода; структурного анализа, изучения общих принципов организации и функционирования систем. Наконец, во всех науках, изучающих историю развития природы, например в космогонии, геологии, биологии, а также в науках об обществе уже в XIX в. стал господствовать историзм, в центре внимания оказались закономерности исторического развития природы и общества. Итак, всеобщая связь и развитие оказываются так или иначе предметом изучения всех наук.

В рассматриваемом отношении диалектика отличается от конкретных наук самым существенным образом. Последние изучают специфические связи и специфические законы исторического развития в данных областях реальности. Диалектика же изучает всеобщее, т. е. такие черты во взаимосвязи явлений и в процессах развития, которые присущи всем областям материального и духовного мира. Специфика диалектики сравнительно с конкретными науками в изучении связей и развития должна быть учтена в определении ее предмета; диалектика суть наука о наиболее общих формах связей и наиболее общих законах развития объективного мира и отображающего его человеческого сознания.

Противоположность двух философских концепций связи и развития. Приведенное выше определение марксистской диалектики отграничивает ее от конкретных наук, но оставляет открытым вопрос о ее отличии от иных философских концепций связи и развития, которые в марксистской литературе (вслед за Гегелем) называются обычно метафизическими (см. гл.1), т. е. антидиалектическими. Упрощением было бы полагать, что метафизика даже в ее классическом виде отрицала наличие связей между вещами. «Старометафизическое» мировоззрение в XVIII в. и тем более в XIX в. признавало связи явлений внутри определенных областей природы, нередко считая носителями этих связей так называемые невесомые, вроде либо флогистона как агента, ответственного за процессы горения, либо теп-

285

порода как агента, ответственного за передачу теплоты, либо электрической жидкости, перелив которой от одного тела к другому якобы обусловливает изменение количества электричества и т. п. Все эти «невесомые» выглядели весьма мистически, а связь между ними и тем самым между соответствующими видами физических явлений ускользала от исследователей. Единственный вид связи, за которым признавалась универсальность, — связь между телами по законам механики. Эта концепция страдала исторической ограниченностью, которая была обусловлена тем, что уровень науки до второй половины XIX в. не давал возможности распознать сущность связи между разными видами материи и движения, между духом и природой, донять всеобщую связь как единый мировой закономерный процесс.

Однако дело не 1только во взглядах на природу, но и в понимании нашего мышления. «Старометафизическая» философия оперировала закостенелыми, оторванными друг от друга понятиями. Философские категории противопоставлялись друг другу. Например, данное явление считалось либо необходимым, либо случайным, два явления могли рассматривать либо как тождественные, либо как различные и т. д. Ф. Энгельс следующим образом выразил противоположность двух концепций связи по обоим рассматриваемым пунктам: «Для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями; речь его состоит из: «да — да, нет — нет; что сверх того, то от лукавого»» 1.

К концу XIX в. благодаря успехам науки принцип всеобщей связи вошел во всеобщее сознание, но по данному пункту противоположность диалектики и метафизики не исчезла, а приняла новый вид. И в наши дни марксистская диалектика как подлинно научное учение о связи принципиально отличается от «обычного», «ходячего» воззрения на связь явлений. Ленин выразил это преимущество диалектики так: «...взаимозависимость и теснейшая, неразрывная связь всех сторон каждого явления (причем история открывает все новые и новые стороны), связь, дающая единый, закономерный мировой процесс движения...» 2

Усвоение и использование отдельных элементов, сторон диалектики для борьбы против последовательной, революционной диалектики марксизма — такова основная черта современных противников диалектики вообще. В учении о связи эта общая тенденция дает о себе знать двояко. С одной стороны, это попытки противопоставить марксистской диалектике как методу научного познания разные варианты системно-структурного подхода. С другой стороны, это подмена объективной диалектики субъективной, признание диалектики, но только в сознании и «устране-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 21.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 55.

286

пие» тем самым объективных барьеров при манипулировании понятиями, придание им «бескрайней» гибкости, которая позволяет доказать все что угодно.

Противоположность диалектики и метафизики в понимании всеобщей связи находит прямое продолжение в их противоположности как двух концепций развития. И в этом случае очень важно учитывать эволюцию антидиалектических воззрений.

«Старометафизическому» взгляду на мир, как он выступил в XVII—XVIII вв., идея развития в общем и целом была чужда. Несмотря на могучий взлет естествознания и философии, начиная с эпохи Возрождения, философия долгое время не могла преодолеть один из основных барьеров, унаследованных от средневекового, теологического мировоззрения, — представления о неизменной сущности природы и человека. Изменения признавались, но как нечто внешнее. «Согласно этому взгляду, — характеризовал метафизику XVIII в. Ф. Энгельс, — природа, каким бы путем она сама ни возникла, раз она уже имеется налицо, оставалась всегда неизменной...» 1 Звезды, Солнце, планеты, Земля, материки и океаны, виды животных и растений — все полагалось по своей сущности неизменным. В природе отрицалось всякое изменение, всякое развитие.

Первая брешь в метафизическом мировоззрении была пробита космогонической гипотезой Канта, впоследствии видоизмененной Лапласом. Ляйелль ввел идею развития в геологию, а Ламарк и особенно Дарвин — в биологию. В то же время прогресс наук об обществе, в том числе антропологии, этнографии, исторической науки, доказывал, что человечество прошло длинный путь развития от полуживотного состояния до машинной цивилизации капитализма. Казалось бы, представление о развитии на Земле вплоть до появления человека, смыкающее историю природы с историей общества, тем самым было готово. Однако взаимный разрыв между отраслями естествознания, с одной стороны, и между естествознанием и общественными науками — с другой, был настолько велик, что метафизическое представление о развитии не было изжито даже во второй половине XIX в. Энгельс отмечал в связи с этим: «...хотя прогресс науки совершенно расшатал это устарелое воззрение на природу, вся первая половина XIX века все еще находилась под его господством...» 2

Философия еще до Маркса и Энгельса сделала существенный шаг вперед по пути создания диалектического воззрения на мир, в центре которого стояла идея развития. Важная попытка обобщения тогда еще неполных данных естествознания и приведения их в «общий строй» с историей человечества принадлежит немецкой идеалистической философии конца XVIII — начала XIX в. Гегелевская концепция развития, носившая мистический харак-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 348—349.

2 Там же, стр. 350.

287

тер, наряду с дальнейшим прогрессом естествознания была, важнейшим источником материалистической диалектики как подлинно научной концепции развития (см. гл. I).

К концу XIX в. идея исторического развития природы и общества под давлением фактов, особенно благодаря дарвинизму, «вошла во всеобщее сознание». И тогда на первый план выдвинулся вопрос о том, как понимать развитие. Во фрагменте «К вопросу о диалектике» Ленин дал обобщенную характеристику полярности диалектики и метафизики в новую эпоху как противоположности двух концепций развития: «Две основные... концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними).

При первой концепции движения остается в тени самодвижение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне — бог, субъект -etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника „само"движения.

Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая — жизненна. Только вторая дает ключ к „самодвижению" всего сущего; только она дает ключ к „скачкам", к „перерыву постепенности", к „превращению s противоположность", к уничтожению старого и возникновению нового» 1. Под «эволюцией» Ленин здесь понимает весь процесс развития, поскольку с легкой руки Дарвина понятие эволюции широко употреблялось (и поныне нередко употребляется) именно в этом смысле.

В статье «Карл Маркс» в числе преимуществ диалектики как научной концепции развития Ленин также выделяет эти два важнейших момента: признание скачкообразности, революционных «перерывов постепенности» и «внутренние импульсы к развитию, даваемые противоречием, столкновением различных сил и тенденций...» 2. Решающим пунктом в диалектическом понимании развития является вопрос об источнике, причинах развития, благодаря чему достигается понимание скачков, выводящих развитие на новый уровень. Вот почему характеристику диалектики как учения о развитии обязательно надо доводить до исследования противоречия как движущей силы развития и распространять диалектическую концепцию развития и на сферу мышления, рассматривая наши понятия как изменяющиеся и подвижные.

О структуре диалектики как науки. Диалектика как наука — сложная система, элементами которой выступают ее принципы, законы, категории, связанные между собой самыми многообразными способами. Раскрытие внутренней структуры диалектики — одна из самых сложных задач, ибо в структуре диалектики как системы науч-

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 317.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 55.

288

пых понятий «стыкуются», с одной стороны, структура материального мира, наиболее общие черты которого находят в категориях диалектики свое отображение, и, с другой стороны, структура мыслительного и познавательного процесса.

Подойти к выяснению структуры диалектики можно с различных сторон. Прежде всего в качестве элементов диалектики могут быть выделены ее основополагающие идеи, которые можно также назвать принципами диалектики. Так, например, принцип всеобщей связи и принцип развития, выдвинутые задолго до Маркса, именно в марксистской диалектике были соединены с принципами материализма и конкретизированы в категориях и законах диалектики.

С известным правом говорят также о принципе детерминизма, т. е. всеобщей обусловленности явлений во времени. В идее детерминизма смыкается материалистическое мировоззрение, объяс1 пяющее природу из нее самой, с диалектическим подходом к миру, настаивающим на всеобщей связи и развитии. Детерминизм как принцип подхода находит свою конкретизацию в причинности и ряде других категорий. В последние десятилетия нередко говорят также о принципе системности, т. е. о рассмотрении объектов как различных по своей сложности систем с учетом всех свойственных им внутренних связей.

Все указанные принципы носят весьма общий характер и поэтому допускают различную трактовку, особенно при попытках облечь их в плоть и кровь категориального аппарата. Принятие каждого из них в отдельности или даже всех вместе еще не означает, что ученый стоит на марксистских позициях, особенно в наши дни, когда с этими принципами соглашаются — под давлением научных фактов — и заведомые противники материализма и диалектики. Так, об идее развития В. И. Ленин писал: «С „принципом развития" в XX веке (да и в конце XIX века) „согласны все". — Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное, филистерское „согласие" есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину» 1.

Чтобы размежеваться с людьми, которые «опошляют истину», необходимо выделить в диалектике ее центральную идею, главный принцип, признание которого позволяет правильно трактовать все остальные принципы, как бы связать их в один узел. Такой центральной идеей, главным принципом диалектики является ее учение о единстве и «борьбе» противоположностей, т. е. о противоречивости всего сущего. И здесь еще остается известная почва для внесения в диалектику чуждых ей идей, если толковать единство и «борьбу» противоположностей, превратно, либо в духе гармонии противоположностей, либо забывать о том, что «борьба» предполагает единство противоположностей. Опирающееся на всю совокупность научного знания понимание единства

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 229.

289

и «борьбы» противоположностей — вот оселок, лакмусовая бумажка, которая позволяет провести грань между марксистской диалектикой и ее противниками, позволяет верно понять, связь, развитие, детерминизм, системность и т. д. и тем самым придать этим принципам подлинно диалектический вид.

В. И. Ленин придавал закону единства и «борьбы» противоположностей столь большое значение, что вводил его в самое определение диалектики как науки. Так в «Философских тетрадях» читаем, что «в собственном смысле диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов...» \. Противоречия в самой сущности предметов — противоречия наиболее глубокие, основные, определяющие собой связь и развитие процессов объективного мира и нашего познания этого мира. Но если противоречия в самой сущности объективных процессов — главное, что изучает диалектика, то тем самым учение о противоречиях оказывается самой глубокой ее сущностью. «Эту-то суть и выражает формула: единство, тождество противоположностей» 2.

Ленинское положение о законе единства и «борьбы» противоположностей как сути диалектики требует некоторых пояснений. Можно спросить, разве другие законы диалектики не существенны, разве в них не фиксируется ее сущность? И действительно, В. И. Ленин, называя единство противоположностей одним из «элементов диалектики», подчеркивал, что это «...одна из „сущностей", одна из основных, если не основная, особенностей или черт диалектики»3. Иначе говоря, сущность многоступенчата. К области существенного относятся все элементы диалектики. Но именно этот элемент наиболее важен, поскольку учение о единстве и «борьбе» противоположностей пронизывает все без исключения остальные элементы диалектики, всю ее теоретическую систему. Особое положение принципа противоречия, закона единства и «борьбы» противоположностей в структуре диалектики было выражено Лениным в термине «ядро»: «Вкратце диалектику можно определить, как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро (курсив мой.—М. Р.) диалектики, но это требует пояснений и развития» 4.

Принципы диалектики могут быть выражены и конкретизированы только через ее основные понятия — категории. Термин «категория» — древнегреческий, в буквальном переводе он означает «высказывание», «свидетельство», «указание». Но уже у Аристотеля категории — наиболее общие понятия, охватывающие разные области реальности. Под категориями марксистской диалектики понимают такие понятия, как количество и качество, случайность и необходимость, закон, причина и следствие и другие, т. е. понятия предельной общности, отображающие всеобщие чер-

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 227.

2 Там же, стр. 233.

3 Там же, стр. 316.

4 Там же, стр. 203.

290

ты взаимной связи и процесса развития. В известном смысле говорят о категориях и в некоторых конкретных науках, например в политической экономии (товар, деньги, стоимость, рабочая сила и др.). Эти категории обладают, понятно, меньшей степенью общности, чем категории диалектики. В предшествующих главах были рассмотрены такие философские категории, как материя, пространство, время, движение, отражение, сознание, субъект и объект, истина и заблуждение, теория и практика, свобода и необходимость и др. В этих категориях отображаются объективный мир и отношение нашего сознания к нему.

Категории диалектики имеют несколько иную природу, чем категории, в которых фиксируется отношение сознания к материи, так как в категориях диалектики отображаются те всеобщие черты, которые равно присущи отношениям в самом материальном мире и в сознании. Так, категории возможности и действительности характеризуют любой материальный процесс и любой духовный процесс как процесс превращения потенциального в реальное.

В качестве элементов диалектики большинство ее категорий выступает — ив этом тоже нельзя не видеть действия аакона единства и «борьбы» противоположностей — не по одиночке, а совместно с категорией, полярной по отношению к данной: причина и следствие, случайность и необходимость, возможность и действительность, количество и качество и т. д. Все эти пары, элементы связаны между собой, образуя в совокупности систему категорий диалектики.

Систематическое изложение диалектики, в том числе в вузовском курсе, всегда есть вместе с тем попытка — более или менее удачная — обрисовать ее как систему категорий. План изложения диалектики в данной книге также может рассматриваться как одна из попыток подобного рода. После изучения ядра диалектики мы последовательно рассмотрим проблемы диалектики как концепции связи см. гл. VI) и концепции развития (см. гл. VII), разбирая определенные категории в каждой из указанных глав в зависимости от их основного значения. Изложение диалектики по указанной схеме, в основу которой положена взаимосвязь ее основных принципов, отображает некоторые существенные черты структуры диалектики как научной системы и через последнюю отображает взаимосвязь существенных черт реального мира. Но мы далеки от мысли, что данный план изложения диалектики единственно возможен и что иные подходы неправомерны.

В советской философской литературе последних двух десятилетий немало написано о принципах, которые должны быть положены в основу создания системы категорий диалектики. Одни авторы пытаются представить категории диалектики как ступени исторического процесса познания со времени античной философии до наших дней. Другие полагают, что порядок построения системы категорий диалектики на современном уровне их познания должен

291

воспроизводить, хотя бы в общих чертах, соподчиненность наиболее общих черт объективного мира. Предлагаемая нами схема относится к этому роду, но мы пытаемся учесть «многослой-ность» самой реальности. Эта реальность одновременно предстает перед нами как единый бесконечный мир с неисчерпаемым разнообразием видов материи, форм движения и связей между ними, как процесс всеобщего изменения и развития этого единого мира, наконец, как прогрессивная ветвь развития природы, а затем общества и мышления на Земле, т. е. тот особый случай, который человечество олицетворяет и который поэтому особенно важен.

Основные положения, которыми мы будем руководствоваться в данной и последующий главах, посвященных диалектике, таковы. Во-первых, мы исходим из первичности объективной диалектики по отношению к субъективной и поэтому непрестанно будем подчеркивать материалистический характер марксистской диалектики. Категории и законы диалектики будут рассматриваться прежде всего как общие черты и законы объективного мира и поэтому как общие черты и законы процесса мышления и познания. Во-вторых, по ходу изложения будет проводиться критический разбор учений, враждебных материалистической диалектике: идеалистической диалектики домарксовских мыслителей и их эпигонов в современной буржуазной философии, старых и современных течений «антидиалектики». В-третьих, категории и законы диалектики будут рассмотрены совместно. О сущности категорий было сказано выше. Законы диалектики не есть нечто в корне отличное от категорий. Закон вообще суть существенное отношение, существенная связь.

Законы диалектики как законы физики, геометрии, любой науки вообще суть отражение отношений в реальном мире и той разницей, что это отношения наиболее общие и что они присущи также и мышлению. Если категории суть основные научные понятия, то законы науки по своей логической форме суть суждения, в которых фиксируется связь этих понятий. Количество и качество — категории, а их связь мы называем законом перехода количества в качество. Случайность и необходимость — категории, но их связь, фиксируемая в суждении «случайность есть форма проявления и дополнение необходимости», выступает уже как закон диалектики, притом не меньшей степени общности, чей закон связи количества и качества.

В связи с этим следует коснуться еще одного аспекта проблемы систематизации законов и категорий диалектики. В советской философской, в том числе учебной, литературе подчас говорится о законах и категориях диалектики как различных разделах этой науки. Под законами подразумевают три закона, в свое время названных Энгельсом главными: единство и «борьба» про-

1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 343.

292

тивоположностей, переход количества в качество, отрицание отрицания, а под категориями — все остальное. Но диалектика есть одновременно система категорий и система законов, причем элементами этой системы выступают прежде всего категории, а тем самым и законы, раскрывающие их взаимную связь.

«Подсчитывать» общее количество законов (или категорий), содержащихся в диалектике, вряд ли имеет смысл, но выделять некоторые из этих законов как главные, основные необходимо, если подкрепить это выделение анализом координации и субординации категорий. Задача эта очень сложная, и при ее решении кроме приведенного выше мнения Энгельса о трех главных законах диалектики нужно учитывать и другие соображения классиков марксизма-ленинизма. Так, например, Энгельс называл тождество и различие, необходимость и случайность, причину и действие «главными противоположностями» 1, подлежащими изучению в диалектике. В. И. Ленин перечислил шестнадцать элементов диалектики, подчеркнув тут же, что некоторые из этих элементов суть «примеры» других2. Выше уже было сказано, что самым основным, главным, существенным в диалектике является принцип единства и «борьбы» противоположностей, учение о противоречиях. Этот принцип, поскольку он выражен в категориях (единство, противоположность, тождество, различие, противоречие и др.), приобретает вид закона диалектики, в котором все указанные категории определяются ближайшим образом друг через друга. Этому закону в системе категорий и законов диалектики принадлежит поистине центральное место, и это обнаруживается уже в том простом обстоятельстве, что любая пара категорий предстает перед нами как единство противоположностей.

Диалектика требует диалектического подхода к себе самой, в том числе и к собственным категориям. В силу наиболее общего характера категорий диалектики легче постичь «земное» происхождение таких понятий, как рука и дом, сидеть и стоять, красивый и добрый, чем разобраться в происхождении таких категорий, как, например, причина и закон. Философам-идеалистам в прошлом и в настоящее время кажется, что столь общие понятия вошли в сознание человека неизвестно откуда, что они являются «врожденными», «дарованными богом».

В противоположность идеализму материализм рассматривает общее как реально существующее, но существующее не отдельно от вещей, а в них самих, т. е. через отдельное (см. гл. II). Нет дома вообще, есть отдельные дома, которым присущи определенные общие свойства; не существует сосна вообще, существуют какие-то определенные сосны, в которых тем не менее всегда имеется общее, присущее всем реальным соснам; наконец, не» «голой» необходимости и случайности, которые не были бы необходимой и

1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 531.

2 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 202—203.

293

случайной связью в каком-то реальном процессе, но в этой конкретной связи всегда наличествуют известные общие моменты.

Это объективно существующее в предметном мире общее отнюдь не носит духовного характера. В понятии «сосна» отражено то общее, что реально имеется во всех соснах вследствие наличия глубоких внутренних связей между особями, принадлежащими к данному виду растений, единства их происхождения и связи внутри вида. В понятии «дом» отражено реально существующее во всех домах общее, которое вызвано к жизни тем, что все дома построены людьми в определенных практических целях — для удовлетворения потребности в жилье. Наконец, в категориях необходимости и случайности отображено реально существующее общее всем процессам переплетение связей, благодаря которому одно явление неизбежно вызывается сложившимися обстоятельствами, а другое может случиться, но может и не случиться, т. е. одно выступает как необходимое, другое — как случайное.

Итак, с точки зрения материализма, все понятия отображают общее в реальном мире, а категории диалектики суть наиболее общие понятия нашего ума, которые отражают объективно существующие, наиболее общие свойства и отношения вещей.

Теперь обратимся к отличию диалектического понимания категорий от метафизического. Коротко говоря, это отличие сводится к двум основным. Первое из них: метафизика в классической ее форме не видит изменчивости понятий, не понимает их взаимной связи и переплетения. Она рассматривает категории как оторванные друг от друга, как абсолютно разграниченные, как противостоящие друг другу. В противоположность этому, согласно диалектике, категории представляют собой не разрозненные понятия, а единую сеть, каждый «узел» которой сплетен со всеми другими «узлами». Диалектика считает категории переходящими друг в друга: необходимое может стать случайным, причина может превратиться в следствие, и наоборот.

Второе коренное отличие диалектики от метафизики в понимании категорий состоит в том, что марксистская философия впервые смогла научно решить важнейший вопрос об их происхождений. Старый материализм не мог решить этого вопроса потому, что не понимал роли практики в процессе познания. Он правильно утверждал, что категории отражают действительность, но не мог объяснить, каким образом эти категории были выработаны мышлением человека и почему они изменяют свое содержание в процессе исторического развития естествознания, общественных наук, философии. Марксизм установил, что все понятия, в том числе категории, появляются в ходе развития общественной практики и изменяются по мере того, как человек подчиняет себе окружающий мир. В. И. Ленин по этому поводу говорил, что перед человеком сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т. е. познания мира,

294

узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею 1.

Основные категории диалектики впервые исследовал Аристотель, ибо к тому времени общественная практика достигла уже известной степени развития, появились науки и с ними вместе такие наиболее общие понятия, как содержание и форма, возможность и действительность и др.

Дальнейшее развитие категорий диалектики от Аристотеля до наших дней обусловлено прогрессом науки. Так, например, в XIX в. категории содержания и формы были применены при объяснении развития органического мира и общественного производства, а категории необходимости и случайности — к молекулярным процессам. Только в XX в. все основные категории диалектики стали применяться к миру атомных и субатомных процессов, к микромиру. Применение категорий к новым областям знания прямо зависит от развития этих областей, от прогресса науки. Но тут имеется обратное влияние: сами категории чрезвычайно обогатились в результате познания человеком новых областей природы и общества. Поскольку в основе развития науки лежит развитие практики, то последней, глубочайшей, далеко не всегда видимой на поверхности причиной развития категорий диалектики является развитие общественной практики.

Диалектика как метод мышления. Философия марксизма именно потому, что она дает верное мировоззрение, рассматривает мир диалектически и видит в понятиях отражение реальности, выступает и как определенный способ обращения с понятиями, включая свои собственные категории, т. е. как метод мышления и познания (см. гл. I).

Метод мышления и метод познания совпадают не полностью. Метод познания шире, чем метод мышления. Метод познания — это способ перехода от известного к неизвестному, будь то в обыденном познании, познании художественном, познании научном. Нас в первую очередь интересует последнее. Когда говорят о методах научного познания2, в известном смысле включают в них и материальные, практические методы, например эксперимент или наблюдение с помощью приборов. Но если говорить о сфере научного мышления, то здесь в качестве метода познания выступает все предшествующее знание, но, естественно, не непосредственно, а в его обобщенном виде. Так, идущее от Декарта представление о нервной дуге выступило как методологическая предпосылка при создании учения И. П. Павлова и, обогащенное павловским представлением об условном рефлексе, служит ныне способом дальнейшего развития знаний в трудах П. К. Анохина и

1 .См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 85.

2 В данной работе мы не излагаем эти методы (гипотеза, аналогия и др.), так как студенты философского факультета слушают курс логики и спецкурс по методам научного познания.

295

других физиологов, исследующих высшую нервную деятельность. Принципы теории относительности выступают в качестве методологической предпосылки во всех современных космологических теориях и т. д.

Философское знание об объективной реальности выступает как существенная сторона любой объясняющей мир теории. Марксистский материализм ориентирует на признание объективного характера процессов и более или менее точного отражения их в научной теории, на признание решающей роли практики в установлении истинности наших представлений. Марксистская диалектика требует смотреть на мир и на любой объект в нем как на находящийся в развитии, связанный с другими, противоречивый, изменяющийся и тем самым помогает ученому видеть это развитие, изменение, связь в любом новом объекте, в любом новом проявлении уже известных процессов.

Диалектический характер процессов природы сейчас уже не могут отрицать весьма далекие от диалектического материализма естествоиспытатели, хотя соответствующие факты они иногда называют по-иному. Например, обнаруженное современной физикой превращение элементарных частиц друг в друга свидетельствует о том, что в глубинах материи царит диалектика; тем самым диалектический подход к миру навязывается самим ходом развития научного познания. Но к диалектике можно идти по-разному. Одно дело — под неумолимым напором фактов признавать объективную диалектику в каждом данном? познанном уже процессе, но при этом сомневаться в пригодности диалектики как всеобщего метода познания. И совсем другое дело — осознавать ее полностью и руководствоваться диалектическим представлением о природе в своей повседневной исследовательской работе. Сознательное усвоение материалистической диалектики как воззрения на мир и применение ее как метода при познании природы способствует развитию естествознания, успешному преодолению возникающих в процессе его развития трудностей.

Диалектика дает не только знание всеобщих законов связи и развития, но также правильное понимание закономерностей развития познания, например соотношения абсолютной и относительной истины, и, наконец, определяющие установки для понимания самого процесса мышления. Если все в мире находится во взаимосвязи и развитии, то таким должно быть и наше мышление, чтобы верно отображать мир. Обращаясь к ученым столетие назад, Ф. Энгельс писал о необходимости овладения диалектикой как способом мышления. Естествознание не должно «забывать, что результаты, в которых обобщаются данные его опыта, суть понятия и что искусство оперировать понятиями не есть нечто врожденное и не дается вместе с обыденным, повседневным сознанием, а требует действительного мышления...» 1. Под «действи-

1 К. Маркс а Ф. 9ягельс. Соч., т. 20, стр. 14.

296

тельным мышлением» Энгельс подразумевает диалектическое мышление. Овладение диалектикой как методом мышления, диалектической логикой, столь же необходимо, как диалектическое представление о реальности и отношении к ней познающего ума»

Соотношение диалектики, гносеологии и логики. Рассмотрение методологического значения диалектики непосредственно подвело нас к вопросу о единстве диалектики, теории познания и логики. Разбору этого вопроса следует предпослать два замечания.

Во-первых, в этой формуле речь идет не о диалектике в самом объективном мире, а о диалектике как науке, притом как разделе марксистской философии. Подобное «двойное» значение терминов не редкость. Под физиологией понимают и физиологию самого организма, и науку, изучающую физиологические процессы; под историей понимают и реальный исторический процесс развития общества, и науку о нем — науку историю. Под диалектикой понимают и объективную диалектику материальных процессов, и стихийную диалектику психических процессов, сознания в том числе, и диалектику как науку, т. е. сознательное научное обобщение первого и второго. Следовательно, термин «диалектика» обладает даже не двойным, а тройным значением: объективная диалектика материальных процессов, стихийная субъективная диалектика психики и, наконец, сознательная диалектика как плод исторического развития наук о мышлении.

Во-вторых, диалектика существовала и у Платона, и у Гегеля, теория познания может быть как материалистической, так и Идеалистической, проникнутой диалектикой или, напротив, созерцательной, метафизической.

Вопрос о связи диалектики, теории познания и логики может обсуждаться и как вопрос историко-философский, но здесь он рассматривается только как вопрос о связи различных разделов философии марксизма, о внутреннем единстве марксистской философии.

О связи диалектики и теории познания марксизма (а не об их связи вообще) В. И. Ленин высказал следующее основное соображение: диалектика «...включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет равным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и развитие познания, переход от незнания к познанию» 1.

Прочитав эти слова Ленина, подчас задаются вопросом: включает ли в себя диалектика все проблемы теории познания? На этот вопрос следует, на наш взгляд, ответить: и да, и нет. Да — так как ни одна проблема теории познания не может быть решена правильно, если не стоять на позициях диалектики. Диалектика требует, чтобы процесс человеческого познания рассматривался

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 55,

297

всесторонне, в его взаимосвязях, в его историческом развитии, обусловленном противоречиями. Нет — так как основой теории познания марксизма является, безусловно, не только тезис диалектики о развитии человеческого познания, но и материалистический тезис о существовании внешнего мира и его отражении в человеческой голове. Следовательно, когда Ленин говорит о том, что диалектика включает в себя теорию познания, это надо понимать не упрощенно, а в глубоком, подлинно диалектическом смысле, как указание на то, что диалектика пронизывает собой всю теорию познания марксизма, что любая гносеологическая проблема относится не только к материализму, но и к диалектике, что теория познания диалектического материализма есть одновременно и материалистическая, и диалектическая. В этом состоит сущность взаимосвязи диалектики и теории познания в философии марксизма.

Несколько сложнее взаимосвязь диалектики и логики. Логика есть наука о человеческом мышлении, т. е. о высшей, рациональной форме процесса познания. В. И. Ленин отмечал, что «всему познанию человека вообще свойственна диалектика» 1. Особенно это относится к мышлению в понятиях. Люди стихийно, не осознавая этого, мыслят диалектически. Немало замечательных примеров диалектического мышления можно привести из художественной литературы всех эпох, равно как из повседневных высказываний людей, которые даже не подозревают о существовании научной диалектики. В поговорках и пословицах, этих сгустках народной мудрости, заключено множество подлинных перлов стихийно-диалектического мышления. Например, русские пословицы: «Во всяком худе не без добра», «Где радость, там и горе» — хорошо передают взаимосвязь противоположностей — добра и зла, радости и горя, т. е. диалектику человеческих взаимоотношений. Народная поговорка «День на день не приходится» в афористической форме выражает изменение условий и конкретность истины.

Диалектика процесса мышления стихийно складывается как отражение объективной диалектики, господствующей в процессах природы и в общественных отношениях. Изучение диалектики, присущей процессу мышления, нашло свое высшее выражение в научной диалектике Маркса, которая является не только наукой о диалектике материального мира, но также диалектической логикой, т. е. наукой о диалектическом мышлении.

Итак, соотношение диалектики как науки и диалектической логики есть соотношение целого и части или, иначе говоря, диалектическая логика есть необходимая составная часть и аспект марксистской диалектики. Однако вопрос о соотношении диалектики и логики вышесказанным не исчерпывается; поскольку помимо диалектической логики существует еще логика формальная, основы которой были заложены Аристотелем. Предметом класси-

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 321.

298

ческой формальной логики являются те простейшие законы и правила, соблюдение которых необходимо для правильного мышления. В отношении формальной логики еще более справедливо то, что было сказано о стихийной диалектике мышления; правилами формальной логики, ее законами, ее фигурами умозаключения люди в подавляющем большинстве пользуются, даже не задумываясь над тем, каковы эти законы, правила, фигуры, откуда они взялись. Законы, правила, фигуры логики сложились стихийно в результате отображения сознанием обычных свойств вещей и отношений между вещами и кажутся нам чем-то само собой разумеющимся.

Каково же соотношение диалектической логики и логики формальной, а тем самым диалектики и формальной логики? Мы ограничимся здесь классической формальной логикой, оставляя в стороне современную символическую логику и полагая, что первоначальные сведения о формальной логике читателю известны. Не вдаваясь в тонкости этого сложного вопроса, изложим суть дела.

Наиболее существенные черты формальной логики выражены в ее законах: тождества, противоречия, исключенного третьего. Закон тождества (4 есть 4) выражает тождественность мысли самой себе. Если вместо А подставить какое-либо понятие, то этот закон означает, что данное понятие и, следовательно, отображаемый в нем предмет, свойство этого предмета или отношение между предметами равны самим себе, неизменны, пока мы о них мыслим или по крайней мере пока мы можем отвлечься от происходящих в них изменений. Если же вместо А подставить суждение, то неизменным будет уже предполагаться не один какой-нибудь предмет, а предметы с их свойствами и отношениями между ними. Закон противоречия утверждает, что не могут быть одновременно истинными два суждения противоречивого характера «А есть Б» и «А не есть Б». Как и в законе тождества, здесь предполагается, что явления либо существуют, либо не существуют, что предметы, их свойства и отношения, отображаемые в понятиях и суждениях, обладают определенностью. Наконец, эта же идея об определенности вещей, их свойств и отношений лежит в основе третьего закона формальной логики — закона исключенного третьего, который гласит, что из двух отрицающих друг друга суждений одно обязательно является истинным.

Философской основой формальной логики является представление о вещах и их отношениях как устойчивых и зафиксированных нами в этом состоянии. Настаивая на определенности понятий и связей между ними, формальная логика в известных границах и в известном смысле права. Понятия должны обладать устойчивостью, ибо сами вещи также обладают известной устойчивостью: стол есть стол и сию минуту и час назад, если именно за этот час мы его не сломали; Солнце остается Солнцем, как и тысячу и миллион лет назад. Аналогичным образом отражаемые

299

в суждениях отношения вещей тоже обладают известной устойчивостью: «стол находится в комнате», «лучи солнца обогревают землю» и т. д.

Диалектика в применении к сфере наших понятий требует идти дальше. Она не отвергает формальную логику, признавая ее справедливой в определенных границах и условиях «повседневного обихода», но она утверждает, что сами эти границы относительны.

Если мы подойдем к предмету, как этого требует диалектика, как к чему-то непрестанно изменяющемуся, то, очевидно, наши понятия и суждения также нельзя уже будет рассматривать как всегда равные самим себе, по принципу А = А. Даже стол и Солнце в наших примерах в каждый данный момент и остаются собой, и становятся другими. Еще яснее это проявляется в области общественных явлений, где развитие идет быстрее. Капитализм в США в 1972 г. был тем же самым, что и в 1962 г., и вместе с тем другим. Далеко не все, что вкладывалось в понятие «американское общество» в 1962 г., наличествовало в 1972 г., ибо кое-что исчезло, но появилось и немало такого, чего не было десять лет назад, например мощное движение против войны, развязанной американской военщиной в Юго-Восточной Азии.

Энгельсу принадлежит удачное сравнение математики постоянных и переменных величин, с одной стороны, формальной и диалектической логики — с другой. Математика переменных величин, т. е. высшая математика, не отрицает, как известно, арифметики и алгебры, имеющих дело с Постоянными величинами. Оперируя дифференциалами и интегралами, нам все время приходится иметь дело и с самыми обычными, элементарными правилами арифметики и алгебры. Высшая математика рассматривает функции с неопределенным значением всех входящих в них переменных величин, но каждую функцию и каждую переменную можно считать в любой данный момент величиной постоянной, и это позволяет оперировать с ними, как с постоянными величинами, по правилам арифметики и алгебры.

Диалектическая логика рассматривает любые понятия и их Сочетания в суждениях как изменяющиеся подобно тем явлениям в мире, которые в них отражены. Однако за явлениями реального мира диалектика признает вместе с тем известное, относительное постоянство, устойчивость. Отсюда следует, что в диалектической логике мы можем и должны обращаться с понятиями как с вполне определенными, используя все правила формальной логики. Формально-логический подход в рамках диалектико-логического подхода полностью себя оправдывает, точно так же как полностью себя оправдывает применение правил математики постоянных величин в математике переменных величин. Диалектика и ее неотделимая составная часть — диалектическая логика — вовсе не исключает формальной логики. В корне неправильно считать, что отношение диалектической логики к логике формальной таково

300

же, как диалектики к метафизике; тем более неверно объявлять мышление, соблюдающее правила формальной логики, метафизическим мышлением. Отличие диалектического мышления от метафизического состоит не в том, что метафизическое мышление выступает за формальную логику, а диалектическое мышление якобы против нее. Соблюдение правил формальной логики является необходимым условием правильного мышления при всех обстоятельствах. Однако метафизическое мышление ограничивается узким горизонтом формальной логики, абсолютизирует ее правила и законы. Существующую в мире относительную устойчивость, определенность явлений метафизика превращает в неизменность вещей, присущие природе и обществу относительные различия — в абсолютные грани. Соответственно этому метафизическое мышление рассматривает понятия как застывшие, окостеневшие, абсолютно отграниченные друг от Друга. В противоположность метафизике диалектическое мышление требует гибкости понятий как важнейшего условия совпадения создаваемого нами конкретного духовного образа с действительностью. «Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, — вот в чем суть» 1, — подчеркивал Ленин.

Таким образом, диалектика как наука имеет важнейшим своим аспектом исследование диалектики процесса познания вообще, диалектики мышления в частности. Как наука о наиболее общих законах связи и развития объективного мира и познания, марксистская диалектика должна пронизывать собой учение о процессе познания — теорию познания и науку об абстрактном мышлении — логику. Неразрывную связь трех вышеуказанных разделов философии марксизма и называют единством диалектики, логики и теории познания.

Подчас это положение в марксистской литературе трактуется несколько упрощенно, будто все эти три раздела философии диалектического материализма совершенно тождественны между собой, полностью, абсолютно совпадают. Это уже подвергнутое ранее (см. гл. I) критике представление об отсутствии в диалектическом материализме внутренней структуры. Чтобы доказать тезис об абсолютном тождестве диалектики, логики и теории познания, привлекают взятые вне контекста цитаты из «Философских тетрадей» Ленина. Конспектируя «Науку логики» Гегеля, Ленин заметил: «Если Marx не оставил „Логики" (с большой буквы), то он оставил логику „Капитала", и это следовало бы сугубо использовать по данному вопросу. В „Капитале" применена к одной науке логика, диалектика и теория познания (не надо 3-х слов: это одно и то же материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед» 2.

1 В. И. Ленин Полн. собр. сеч, т. 29, стр. 99.

2 Там же, стр. 301.

301

В этом высказывании Ленина речь идет о методе мышления, примененного Марксом при создании «Капитала». Марксистская диалектика в качестве метода мышления действительно совпадает с диалектической логикой и с теорией познания, ибо все эти части философии марксизма предъявляют к абстрактному мышлению одно и то же требование: так оперировать гибкими и подвижными понятиями, чтобы мышление было способно дать конкретно-истинное отображение действительности во всей ее сложности и полноте, во всех ее противоречиях. Однако это совпадение вовсе не является полным совпадением в отношении предмета, изучаемого каждой из указанных выше философских наук. Нами уже приводились слова Ленина, ясно показывающие, что диалектика как наука, поскольку она включает в себя гносеологию, шире последней по своему объему; в то же время гносеология не полностью входит в диалектику. Что же касается диалектической логики, то она выступает как составная часть и необходимый аспект диалектики как науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Следовательно, совпадение этих трех наук по предмету изучения является относительным, в то время как рассматриваемые в качестве метода познания они предъявляют к мышлению одни и те же требования, соблюдение которых отличает подлинно диалектическое мышление. Предмет и метод—не одно и то же (см. гл. I).

Диалектическое и метафизическое мышление. Создание материалистической диалектики Марксом и Энгельсом — величайшее достижение человеческой мысли в XIX в. Применение диалектики к познанию современного им общества — такова коренная предпосылка, позволившая основоположникам марксизма создать теорию научного коммунизма, определять стратегию и тактику классовой борьбы пролетариата на протяжении более полувека. Ознакомившись с перепиской Маркса и Энгельса, тогда лишь частично опубликованной, В. И. Ленин отмечал: «Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, — тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания ее, — к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса, — вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чем они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли» 1. Эта оценка полностью относится и к самому Ленину, труды которого являются непревзойденным образцом применения материалистической диалектики к решению тех вопросов, которые были поставлены наукой и практикой в новую историческую эпоху.

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, стр. 264.

302

Основной упор в критике метафизического мышления Марксом и Энгельсом был сделан на «старометафизическом» мышлении, которое склонно было абсолютизировать устойчивость понятий и воздвигать между ними абсолютные грани, т. е. рассматривать понятия по аналогии с метафизическим воззрением на мир как неизменные, вечные, внешние друг другу, лишенные внутренней связи. Применив диалектику к политической экономии, Маркс подверг сокрушительной критике буржуазную политическую экономию, которая ко времени выхода пролетариата на историческую арену превратилась в прямого защитника капиталистической эксплуатации. Характерный прием буржуазных экономистов состоял в том, что экономические категории, отображающие товарное производство и, более того, капиталистическое производство, такие, как товар, деньги, капитал, прибыль и т. д., они превращали в вечные экономические категории. Тем самым вся история общественного производства превращалась в историю развития капитализма, а всякая борьба против этого «естественного» строя объявлялась напрасной.

В противоположность этому Маркс рассматривал экономические категории, отражающие отношения буржуазного общества, как категории исторические, изменившие свое содержание сравнительно с предшествующими эпохами. Поскольку буржуазное общество есть наиболее развитое общество товаропроизводителей, то общие всякому товарному производству категории выступают в нем в наиболее развитом виде; что касается ряда других категорий, то они выступают в буржуазном обществе в совершенно измененном, трансформированном виде. «Анатомия человека, — писал по этому поводу Маркс, — ключ к анатомии обезьяны. Намеки же на более высокое у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если само это более высокое уже известно. Буржуазная экономика дает нам, таким образом, ключ к античной и т. д. Однако вовсе не в том смысле, как это понимают экономисты, которые смазывают все исторические различия и во всех формах общества видят формы буржуазные. Можно понять оброк, десятину и т. д., если известна земельная рента, однако нельзя их отождествлять с последней» 1.

Метафизическое понимание экономических и политических категорий свойственно не только прямым апологетам буржуазного строя, но также его мелкобуржуазным критикам. Примером последних могут служить русские народники, отказывавшиеся видеть те социальные изменения, которые происходили в крестьянстве в результате развития капитализма. Понятие о крестьянстве как классе у народников оказывалось метафизическим, закостенелым, раз навсегда данным.

Русские марксисты, и прежде всего Ленин, показали полную несостоятельность метафизического подхода к общественной

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, стр. 42.

303

жизни, свойственного народникам. Крестьянство в условиях феодализма является действительно классом, противостоящим классу помещиков. В результате развития капитализма, несмотря на сохранение значительных феодальных остатков, как это было в России после реформы, понятие крестьянства должно изменить свое содержание, поскольку само крестьянство перестает быть единым классом, расслаивается на различные социальные группы.

В крестьянство входят бедняки, которые вынуждены продавать свою рабочую силу, и середняки, которые являются частными собственниками, в основном не эксплуатирующими чужого труда. Бедняки — это полупролетариат, а середняки — мелкая буржуазия деревни. В известном смысле в крестьянство продолжают входить и кулаки, т. е. класс сельской буржуазии, и батраки, т. е. сельский пролетариат. Крестьянство в России конца XIX и начала XX в. представляло собой совокупности всех этих социальных групп, но основную его массу составляли бедняки и середняки, и именно их имела в виду партия большевиков, выдвигая в своей программе задачу создания союза рабочего класса и трудящегося крестьянства. Таким образом, в эпоху капитализма понятие крестьянства приобретает совершенно иной смысл, чем в феодальную эпоху. В результате социалистической революции и построения социализма снова изменилась, притом коренным образом, социальная природа крестьянства, которое стало новым классом — классом социалистического общества. Соответственно этому изменилось и понятие «крестьянство».

Диалектическое мышление требует учитывать историческое изменение содержания понятий общественных наук, в частности крестьянства, поскольку непрестанно изменяется сам объект исследования. Однако в каждую данную эпоху, под крестьянством мы должны понимать совершенно определенную социальную силу — то ли феодального, то ли буржуазной), то ли социалистического общества и, следовательно, при исследовании каждой из этих формаций употреблять понятие «крестьянство» в совершенно определенном смысле, соблюдая все правила формальной логики.

Если изменение смысла понятий в общественных науках обусловлено не только прогрессом познания, но прежде всего историческим развитием самого объекта исследования, то в естествознании большинство объектов исследования (электроны, атомы, молекулы и т. д.) не изменилось за время существования человеческого общества, и тем более науки. Здесь развитие наших понятий выступает прежде всего как результат развития практики научного исследования, позволяющий все глубже проникать в тайны природы. Диалектика требует того, чтобы рассматривать естественнонаучные понятия как исторически изменяющиеся, подвижные, определяемые общим уровнем наших знаний и лежащей в их основе общественной практики Совершенно ясно, что мы сегодня употребляем понятие «электрон» в ином смысле, чем

304

50 и даже 20 лет назад, и было бы достойно метафизического мышления цепляться за устаревший смысл понятий в физике, как и в любой иной науке.

Противоположность диалектического и метафизического мышления этим не исчерпывается. Метафизическое мышление, ратуя за определенность понятий, воздвигает между ними и тем самым между явлениями природы абсолютные перегородки. Дальнейшее развитие науки неизменно обнаруживает переходные формы между такими явлениями, которые ранее казались разрозненными и оторванными друг от друга, обнаруживает дх взаимосвязь и взаимопревращение и тем самым вступает в противоречие с канонами метафизического мышления.

Додарвиновская биология, сопоставив с каждым видом совершенно определенные признаки, «отделила» одни виды от других непроходимыми гранями. Великая заслуга Дарвина состояла в том, что он доказал изменчивость видов, их способность переходить друг в друга и тем самым теоретически объяснил факт наличия большого числа переходных форм, которые ранее рассматривались как случайные, нарушающие классификацию и поэтому как нечто такое, на что не следует обращать внимания. В связи с этим Энгельс писал: «Hard and fast lines (абсолютно резкие разграничительные линии. — Ред.) несовместимы с теорией развития. Даже разграничительная линия между позвоночными и беспозвоночными уже более не безусловна, точно так же между рыбами и амфибиями; а граница между птицами и пресмыкающимися с каждым днем все более и более исчезает... «Или — или» становится все более и более недостаточным». Вывод Энгельса был таков: «Для такой стадии развития естествознания, где все различия сливаются в промежуточных ступенях, всё противоположности переходят друг в друга через посредство промежуточных членов, уже недостаточно старого метафизического метода мышления. Диалектика, которая точно так же не знает hard and fast lines и безусловного, пригодного повсюду «или — или», которая переводит друг в друга неподвижные метафизические различия, признает в надлежащих случаях наряду с «или — или» также «как то, так и другое» и опосредствует противоположности,— является единственным, в высшей инстанции, методом мышления, соответствующим теперешней стадии развития естествознания. Разумеется, для повседневного обихода, для научной мелкой торговли метафизические категории сохраняют свое значение» 1.

После того как были написаны эти замечательные строки, диалектическое мышление все более проникало в естествознание, исследуемые наукой процессы природы лее более обнаруживали свой диалектический характер. Однако метафизическое мышление среди естествоиспытателей, не стоящих на позициях мар-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 527—528.

305

ксистской диалектики, очень часто дает о себе знать и по сей день в своих «старых», от XVIII в. унаследованных формах. Так, в физике и химии по-прежнему делаются попытки проводить абсолютное разграничение между атомом, молекулой и макротелом, несмотря на то что все более многочисленные данные свидетельствуют об относительности границ между этими «узловыми точками» строения вещества. Многие кристаллы представляют собой макротела, решетка которых построена непосредственно из атомов; молекула перестает быть здесь, таким образом, промежуточным звеном между атомом и макротелом. В то же время в этой системе обнаруживаются дополнительные ступени. Так, молекула полимера представляет собой длинную цепь, состоящую из тысяч и даже десятков тысяч звеньев; звеном этой цепи является определенная группа атомов. Например, в молекуле полиэтилена такой группой является СН2, так что формула молекулы полиэтилена записывается так: (—СН2—)п, где п может иметь самые различные значения. Звенья, входящие как строительный материал в молекулу полимера, — это своеобразная промежуточная ступень между атомом и молекулой полимера. Таким образом, классическое представление о молекуле как обязательном звене, связующем атом с макротелом, оказывается недостаточным и в ряде случаев просто неверным, поскольку весьма условны, относительны разграничительные линии между атомом, молекулой, макротелом.

Диалектика против софистики и эклектики. Общая эволюция буржуазного мировоззрения находит свое выражение не только во «всеобщем признании» принципов связи и развития, т. е. усвоении «кусочков» диалектики как учения об объективном мире, но также в соответствующем сдвиге в понимании мышления. Ускорение хода истории общества в XX в. и бурный прогресс в познании природы навязывают мышлению чуть ли не насильственным образом представление об изменчивости понятий. Раскрытие взаимосвязи самых отдаленных, казалось, явлений природы, прогресс в исследовании сложных систем — организмов, биоценозов, биосферы в целом, а также технических систем, обладающих «самоуправлением», возрастание взаимозависимости народов на международной арене и т. д. — все это толкает мысль в сторону углубленного исследования внутренних связей, а тем самым и понятий, в которых эти связи выражаются. В «антидиалектике» XX в. все более преобладает не отрицание связи и развития, а их однобокое, неполное признание.

В сфере мышления «антидиалектика» наших дней перешла от упрямого настаивания на неизменности понятий не только к признанию их гибкости, но перегнула палку в противоположную сторону, когда за гибкостью перестают видеть устойчивость, определенность понятий. Такого рода приемы мышления носят на-

306

звание эклектики и софистики которые появились, конечно, не в XX в., а давным-давно. Но если Марксу и Энгельсу приходилось бороться главным образом со «старой» метафизикой, отрицавшей изменчивость понятии, то Ленину пришлось главный упор делать на борьбу с такими разновидностями метафизики, которые преувеличивают гибкость понятий. Следовательно, вопрос состоит в следующем: чем отличается диалектика от метафизики в понимании гибкости понятий? На этот вопрос Ленин ответил следующим образом: «Эта гибкость, примененная субъективно, = эклектике и софистике. Гибкость, примененная объективно, т. е. отражающая всесторонность материального процесса и единство его, есть диалектика, есть правильное отражение вечного развития мира» 2.

Суть софистики и эклектики была исчерпывающе раскрыта в полемической работе Ленина «Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина», которая была написана в связи с дискуссией о профсоюзах зимой 1920/21 г. В центре дискуссии стоял вопрос о роли профсоюзов в условиях новой экономической политики. Чтобы правильно ответить на него, надо было дать определение сущности профсоюзов. Дефиниция того или иного социального явления важна потому, что фиксируемое в ней отношение выступает на первый план и в практической деятельности.

Начата была эта дискуссия троцкистами. Троцкий полагал, что профсоюзы суть аппарат управления, т. е. по существу часть государственного аппарата; отсюда вытекало, что задача профсоюзов — командовать, управлять рабочими и служащими. Ленин же указывал, что аппарат управления в профсоюзах невелик, профсоюзы прежде всего есть и должны быть организацией, в которой массы учатся управлять производством. Следовательно, профсоюзы прежде всего школа управления, а потом уже и аппарат, ибо никакая организация без аппарата обойтись не может. Ленинское определение профсоюзов как школы управления, школы коммунизма ориентировало на то, чтобы профсоюзы воспитывали рабочих и служащих, привлекали их к управлению страной.

Бухарин в ходе дискуссии выдвинул «буферную» позицию. Логика Бухарина была «проста». Стоит ли, собственно говоря, спорить? Профсоюзы есть и школа управления, и аппарат управления — и то и другое. Бухарин привел пример со стаканом: одни, мол, говорят, что стакан — стеклянный цилиндр, другие же — что это инструмент для питья, а стакан есть и то и другое. Ленин отвечал Бухарину так: стакан действительно есть и ин-

1 Эклектика (эклектизм, эклектицизм) от греческого ekiego — выбираю Софистика от греческого sophistes — мудрый. Первоначальный смысл слова «софист» (мудрец, философ) впоследствии закрепился за определенной школой древнегреческой философии, для которой была характерна субъективная гибкость понятий.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 99.

307

струмент для питья, и стеклянный цилиндр, и инструмент для бросания, и помещение для пойманной бабочки и т. д. — у него, как у всякого другого предмета, бесконечное число свойств, сторон, связей со всем остальным миром. Аналогичным образом профсоюзы есть и школа, и аппарат, и организация трудящихся и т. д. Но бесконечное число свойств не означает, что они равнозначны. Если стакан нужен мне сейчас как инструмент для питья, то все остальные его свойства отходят на второй план. В условиях строительства социализма профсоюзы прежде всего не аппарат управления, а школа административно-технического управления производством.

Троцкий в этой дискуссии выступал с позиций софистики, а Бухарин с позиций эклектики. Софистика выхватывает какой-либо случайный признак и по нему характеризует явление, софистика есть односторонний подход к явлениям. Эклектика на первый взгляд выступает как антипод софистики, требуя учета не одной, а многих сторон явления. Но в действительности ее многосторонность оказывается мнимой, поскольку эклектика формально сочетает разные признаки предмета, не выясняя их взаимоотношения, не умея выделить среди этих признаков главного, определяющего.

В обоих случаях созданная мышлением картина оказывается извращенной, неверно отображающей действительность и, следовательно,1 субъективной. Субъективная гибкость понятий, характерная для эклектики и софистики, тоже не означает отказа от формальной логики. Наоборот, и софистика, и эклектика вырастают на почве формальной логики, ею ограничиваются. Ленин вскрыл сущность софистики и ^эклектики как приемов метафизического мышления, поскольку они базируются только на формальной логике, не желая (или не умея) подняться к логике диалектической. «Логика формальная, — писал В. И. Ленин, — которой ограничиваются в школах (и должны ограничиваться — с поправками—для низших классов школы), берет формальные определения, руководясь тем, что наиболее обычно или что чаще всего бросается в глаза, и ограничивается этим». Поскольку мы ограничиваемся одним, случайным определением — это софистика. «Если при этом, — продолжает Ленин, — берутся два или более различных определения и соединяются вместе совершенно случайно (и стеклянный цилиндр и инструмент для питья), то мы получаем эклектическое определение, указывающее на разные стороны предмета и только»1.

В противоположность софистике диалектика требует всестороннего подхода к предмету. Однако в отличие от эклектики диалектика означает не формальное сочетание различных признаков предмета в его определении, а умение раскрыть взаимосвязь этих признаков и выделить такой признак, который в данных, кон-

1 В. И Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 289—290.

308

кретных, определяемых практическими целями условиях выступает как основной, главный, решающий. «Логика диалектическая, — продолжает свою мысль Ленин, — требует того, чтобы мы шли дальше. Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения. Это во-1-х. Во-2-х, диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, «самодвижении» (как говорит иногда Гегель), изменении. По отношению к стакану это не сразу ясно, но и стакан не остается неизменным, а в особенности меняется назначение стакана, употребление его, связь его с окружающим миром. В-3-х, вся человеческая практика должна войти в полное «определение» предмета и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-4-х, диалектическая логика учит, что «абстрактной истины нет, истина всегда конкретна»...» 1.

Приведем несколько примеров, показывающих, с одной стороны, изощренность тех приемов, которыми пользуется метафизическое мышление, и, с другой — необходимость диалектического мышления для решения политических задач.

Чрезвычайно широко распространено софистическое выхватывание одной стороны общественного противоречия, той, которая «правится», которая «нужна» для подкрепления той или иной политической и экономической программы. Разоблачая софистику Прудона, Маркс показал, что она была обусловлена социальной природой воззрений Прудона как идеолога мелкой буржуазии. Метод Прудона состоял в том, чтобы в любом реальном противоречии обнаружить «хорошую» и «дурную» (с его точки зрения) стороны и прокламировать сохранение «хорошей» стороны при устранении «дурной». Как сторонник мелкобуржуазного социализма, Прудон хотел устранить свойственную капитализму эксплуатацию, сохранив частную собственность на средства производства. Маркс показал, что если подобная операция возможна в голове, то она совершенно невозможна в реальной действительности, где одна сторона капитализма неразрывно связана с другой.

Этот же прием софистического мышления был использован идеологами империализма и их социал-демократическими приспешниками во время первой мировой войны. Как откровенные, так и прикрытые социал-шовинисты в странах, принадлежавших к обеим империалистическим группировкам, силились доказать справедливый характер войны для своей страны. Плеханов, который к этому времени изменил марксизму, например, заявлял, что виноваты в войне германские империалисты, а лидеры германской социал-демократии, напротив, утверждали, что в

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 290.

309

возникновении войны повинен империализм Антанты. На деле возникновение первой мировой войны было обусловлено империалистическими противоречиями в целом, в ней были повинны обе группы империалистов — и те, которые к началу войны имели больше колоний, и те, которые хотели их отобрать. Ленин показал, что неверные определения характера войны, даваемые социал-шовинистами, имеют своей основой софистическое выхватывание одной стороны реального противоречия. «Диалектика, — подчеркивал Ленин, — требует всестороннего учета соотношений в их конкретном развитии, а не выдергивания кусочка одного, кусочка другого»1.

Ленинская постановка вопроса о значении диалектической логики чрезвычайно важна для борьбы против субъективизма в мышлении и в наши дни. Современный ревизионизм широчайшим образом использует софистику и эклектику для одностороннего толкования основных политических понятий, а тем самым и задач практического действия.

Возникновение после второй мировой войны социалистической системы является величайшим событием мировой истории после Октября 1917 г. От взаимопомощи социалистических стран, а также от сплоченности этих стран, рабочего движения развитых капиталистических стран и национально-освободительного движения сегодня прямо зависят исторические сроки уничтожения капитализма во всемирном масштабе. Различие условий и интересов основных отрядов революционного движения, а также отдельных классов и наций не может не сказываться, оно порождает известные противоречия в лагере прогрессивных сил. Преодоление этих противоречий с позиций пролетарского интернационализма, выдвигающего на первый план общие, коренные интересы борьбы против общего врага — империализма, — такова объективная потребность истории. Поэтому вопрос об укреплении союза мировых прогрессивных сил, и прежде всего дружественного союза социалистических стран, является в наши дни важнейшим политическим, а поэтому и теоретическим вопросом. В области теории этот вопрос прямо подводит к определению такого важнейшего понятия, как пролетарский, социалистический интернационализм.

Пролетарский интернационализм в отношениях между государствами, где рабочий класс стоит у власти, несомненно включает в себя такие нормы международного общения, как признание независимости, суверенитета, равноправия народов. Но в этих признаках еще не находит отражения глубочайшая сущность пролетарского интернационализма, состоящая во взаимопомощи национальных отрядов рабочего класса во всемирной, интернациональной борьбе против империализма. Поэтому определение интернационализма, основанное на выпячивании подчиненных при-

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 286.

310

знаков, по способу мышления может быть охарактеризовано как «субъективная гибкость» понятий, как софистика, поскольку при определении явления второстепенные признаки выдвинуты, на первый план.

Представители современного правого и «левого» оппортунизма под влиянием марксистско-ленинской критики на словах признают такой признак пролетарского интернационализма, как взаимопомощь в борьбе против империализма, за победу социализма. Однако они склонны рассматривать его как признак побочный, вторичный по отношению к равноправию и суверенитету. Такой «сдвиг» в теоретическом определении понятия «пролетарский интернационализм» служит оправданием националистических действий в политике, поскольку дает возможность изображать взаимопомощь односторонне, только как право на получение помощи, когда в ней обнаружится необходимость, в то время как обязанности по отношению к пролетариату других стран недооцениваются или отрицаются вовсе. В результате признак суверенитета, оторванный от других моментов социалистического интернационализма, от главного в нем, лишается классового содержания.

Характерным проявлением эклектики в понимании общественной жизни является так называемая теория факторов, которая еще в прошлом веке была противопоставлена марксизму как якобы «одностороннему» направлению в социологии. Эта «теория» охотно признает, что в общественной жизни существуют различные стороны, различные факторы, каждый из которых влияет на общественную жизнь в целом; свою задачу она видит в том, чтобы учесть действие всех факторов. Сторонники «теорип факторов» обвиняли Маркса в «односторонности», голословно утверждая, будто марксизм учитывает только экономический фактор. Эта «теория» и поныне продолжает господствовать среди буржуазных социологов, придерживающихся «многолинейной интерпретации» общества, согласно которой причины социальных изменений надо искать в целом ряде не зависящих друг от друга факторов; по их мнению, марксизм дает «однолинейную интерпретацию».

Коренное отличие марксизма от «теории факторов» состоит, разумеется, не в том, что эта теория «всестороння», а марксизм «односторонен». Марксизм рассматривает и учитывает все стороны общественного развития, но при этом выделяет среди них самую главную, самую существенную. Решающим фактором прогресса является экономическое развитие, которое обусловливает развитие всех остальных факторов, сторон жизни общества, влияющих в свою очередь на экономику. Что же касается «теории факторов», то она насквозь эклектична, так как она либо вовсе не учитывает взаимодействия факторов, либо, признавая его, не находит среди взаимодействующих факторов главного, решающего.

311

Другим примером эклектицизма в социальной науке служит подход буржуазных социологов к социальной структуре общества, который они противопоставляют марксистской теории классов. Общество признается состоящим из различных по своему положению социальных слоев («страт»). Моделей стратификации создается превеликое множество, поскольку за основу деления общества на слои могут быть взяты весьма различные признаки: величина дохода, профессия, власть, престиж, образование и т. д. Полученная таким образом схема оказывается плюралистической, ибо модель, построенная на основе каждого из этих признаков, отличается своей, особой структурой. Связь между ними не подлежит, конечно, сомнению, и ее исследуют, анализируя «взаимодействие», «наложение», «интерференцию» структур. При этом в отличие от «теории факторов» конца XIX в. современная буржуазная социология широко применяет количественные методы, в том числе корреляционный анализ, позволяющий оценить «тесноту» факторов, т. е. степень их зависимости друг от друга.

Диалектика, безусловно, не требует отказа от математических методов, в том числе от изучения корреляции, но она требует большего, а именно нахождения глубинного, основного фактора, который определяет все остальные. В данном случае таким фактором является классовая структура общества, из которой вытекает распределение населения и по доходам (причем надо учитывать не только размеры дохода, но и его источник), и по престижу, и по профессиям, и до доступу к власти, и по образованию и т. д. Марксистская теория классов выступает против теорий социальной стратификации с позиций диалектики, требующей найти основной фактор и объяснить все остальные факторы и их взаимодействие через этот фактор, против эклектики, которая остается на поверхности явлений, не идет дальше «взаимодействия», не может выяснить подлинную его сущность.

Уяснение коренной противоположности диалектического мышления метафизическому имеет особую важность для понимания исторического развития самой философии, в частности для ответа да вопрос: почему после появления подлинно научной философии сохраняются явно устаревшие воззрения, в том числе столь грубые, как религия, и, более того, возникают новые школы и течения, противостоящие диалектическому материализму?

Гносеологические и классовые корни идеализма. Софистика и эклектика в изучении общественных явлений имеют классовую подоплеку, которая может осознаваться, но может и не осознаваться теоретиком и тем не менее присутствовать в его рассуждениях. Дело в том, что классовые интересы проявляются как личные интересы, а последние непосредственно определяют позицию исследователя, его «угол зрения». Ученый может стремиться к объективности, но его сознание «зашорено» вполне определенным образом.

312

Особенно важно учитывать опосредованную связь классовой позиции с односторонностью воззрений в столь абстрактной области, как философия. Диалектический материализм отличается от предшествующего материализма, между прочим, тем, что не просто отвергает, отбрасывая с порога, различные течения идеализма и дуализма, но вскрывает причины их появления и живучести. В этом отношении чрезвычайно важна ленинская постановка вопроса о гносеологических и классовых корнях идеализма и религии, данная в работе «К вопросу о диалектике».

Как мы уже знаем, познание есть процесс чрезвычайно сложный, многогранный, и если при его изучении руководствоваться метафизическим мышлением, то можно одну из его граней, сторон выхватить из общей связи, раздуть, преувеличить, так что она закроет, заслонит другие стороны. При изложении конкретных проблем гносеологии это было показано для целого ряда течений (см. гл. IV). «Философский идеализм, — писал Ленин, —есть только чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизичного. Наоборот, с точки зрения диалектического материализма философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное, uberschwengliches (Dietzgen) развитие (раздувание, распухание) одной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный. Идеализм есть поповщина. Верно. Но идеализм философский есть („вернее" и „кроме того") дорога к поповщине через один из оmmенков бесконечно сложного познания (диалектического) человека.

Познание человека, — развивает далее эту мысль Ленин, — не есть (respective не идет по) прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila гносеологические корни идеализма. А у поповщины (= философского идеализма), конечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания» 1.

Проиллюстрируем ту важнейшую мысль Ленина на некоторых примерах. Субъективный идеализм сенсуалистского толка утверждает, что мир есть ощущение. Мы действительно не имеем иного пути для получения сведений о вещах как через ощущения; ощущения есть важнейший элемент, сторона познания, без них

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 322.

313

нет контакта мышления с миром. Но если раздуть эту сторону познания так, что ощущение закроет собой вещь, заслонит ее, то мы получим идеалистический сенсуализм, который признает существующими лишь наши ощущения.

Абстрактное мышление является, как известно, высшей ступенью человеческого познания, но если раздуть эту сторону процесса познания, то также открывается прямая дорога к идеализму и поповщине. Это может быть сделано различными путями. Об одном из путей софистического раздувания роли общих понятий В. И. Ленин писал в связи с критикой Аристотелем платоновского учения об идеях: «Идеализм первобытный: общее (понятие, идея) есть отдельное существо. Это кажется диким, чудовищно (вернее: ребячески) нелепым. Но разве не в том же роде (совершенно в том же роде) современный идеализм, Кант, Гегель, идея бога? Столы, стулья и идеи стола и стула; мир и идея мира (бог); вещь и „нумен", непознаваемая „вещь в себе"; связь земли и солнца, природы вообще — и закон, A,6vog [логос — Ред.], бог. Раздвоение познания человека и возможность идеализма (= религии) даны уже в первой, элементарной абстракции „дом" вообще и отдельные домы » 1.

Наши общие понятия о столе и стуле соответствуют общему в самих вещах, но если раздуть абстрагирующую роль разума и этим понятиям приписать самостоятельное существование, то получится, что идеи в мире существуют до вещей. Это и есть платоновский идеализм, который непосредственно рождается из того, что общему в мысли, в разуме приписывается самостоятельное существование.

Путь к идеализму через преувеличение рационального момента в познании может быть и несколько иным. Человеческий разум обладает творческой способностью (см. гл. IV). Даже в ремесленном производстве сначала существует план действий, идеальная цель, а потом уже практическое выполнение поставленной цели. Тем более очевидна творческая роль разума, опережение им действия в наш век науки и техники. Но если эту сторону отношения человека к природе раздуть и преувеличить, то можно прийти к ложному выводу, будто мысль предшествует действию и в самой природе, т. е. будто «вселенский разум» сотворил мир, подобно тому как наша голова творит сначала то, что затем выполняют руки.

Итак, если взять какую-либо одну сторону процесса познания, раздуть ее, преувеличить, т. е. подойти к этому процессу не с позиций диалектики, а с позиций софистики, то можно прийти к идеализму.

Не менее пагубен при решении философских вопросов эклектический подход. Типично эклектическим направлением в фило-

1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 329—330.

314

софии является дуализм. Дуалисты признают существование и духа, и материи, но связь между ними не исследуют, ошибочно полагая, будто дух и материя представляют собой два равнозначных и друг от друга не зависящих фактора. На деле духовное и материальное отнюдь не равноправны, ибо духовное порождается материальным.

Эклектицизм в философии далеко не всегда, однако, носит столь простую форму, как в указанном выше случае. В «Материализме и эмпириокритицизме», разоблачая попытки Маха и Авенариуса подняться над «односторонностью» материализма и идеализма, Ленин отмечал, что «односторонности тут действительно нет, но есть самое бессвязное спутывание противоположных философских точек зрения», поскольку махисты «тайком протаскивают материализм посредством словечка «элемент», которое якобы избавляет их теорию от «односторонности» субъективного идеализма...» 1.

Энгельс характеризовал буржуазную философию конца XIX в. как «эклектическую нищенскую похлебку». Ленин отнес эти слова Энгельса и к буржуазной философии начала XX в. Философская мысль буржуазии продолжает деградировать на протяжении нашего века, утопая подчас в небезынтересных частностях, уделяя внимание иногда важным специальным вопросам, но при этом все более теряя свойственный философии синтетический характер. Одностороннее софистическое выхватывание какой-либо стороны в человеческом освоении мира, эклектически сочетаемое с другими философскими принципами, — такова характерная черта современных противников марксизма в философии. Софистика и эклектика в буржуазной философии продолжают оказывать влияние на научное мышление, сбивая его с верного пути. Но чем дальше проникает наука в глубь явлений, тем яснее и отчетливее выступает необходимость усвоения ею диалектики как единственно научного метода мышления и познания.