Пантера

Уж взор мельканьем прутьев утомленный

Не сохранит от виденного след.

Ей кажется, что их везде мильон,

А за мильоном прутьев мира нет.

Походка мягкая шагов упругих

На том же месте все кружит, кружит.

Как танец сил описывает круги,

Где в центре воля страшная царит.

И только, если завеса снята,

С зрачка, туда картина проникает.

Сквозь тишину, что в членах разлита,

Проникнет в сердце – и растает.

1933 р.

Анализ перевода показывает, что в нем нашли отражение разные творческие принципы и разные стилистические тенденции.

Прежде всего следует отметить, что в переводе Ю. Клэна явно ощутимо стремление к текстовой и смысловой адекватности. Эта текстовая адекватность достигается в основном двумя путями – с одной стороны, Ю. Клэн почти дословно, но при этом художественно верно воссоздает отдельные строки оригинала. Ср.:

Уж взор мельканьем прутьев утомленный;

А за мильоном прутьев мира нет;

Походка мягкая шагов упругих;

Как танец сил описывает круги.

С другой стороны, это поэтически тонкая перефразировка ряда строк:

Не сохранит и видимого следа;

На том же месте все кружит, кружит;

Проникнет в сердце – и растает.

Наряду с замечательными поэтическими и переводческими находками (ср.: как танец сил описывает круги – сдвиг ударения в последнем слове придает переводу особую поэтическую прелесть; повтор кружит, кружит наглядно и экономно передает бесконечность движения пантеры) в переводе есть строки, которые производят впечатление черновых вариантов. Такова, например, третья строка стихотворения (хотя, как мы знаем, устаревшая норма мильон употреблялась переводчиками и через 60 лет после Клэна (см. перевод А. Карельского в нашей книге [2, 65–66]). Не исключено, что если бы Юрий Клэн сам готовил издание своих переводов, он отказался бы и от эпитета страшная в восьмой строке.

Очевидно, что в правке нуждались первые строки последней строфы (сдвиг ударения в слове завеса, скопление согласных в связке с зрачка). Но, несмотря на эти и некоторые другие неточности анализируемого перевода, в его тексте все же ощутима аура рильковского оригинала. Кроме того, в переводе словно слились воедино три языка, на которых творил Ю. Клэн – украинский, русский и немецкий. Так, в последней строфе слово картина употреблено, скорее, в значении, присущем именно украинскому слову, и точно передает смысл как слова оригинала „Bild“, так и русских слов „образ“, „видение“.

Большое значение имеет время создания перевода – если верить автору диссертации, то это 1933 год. Таким образом, это был пятый перевод этого шедевра Рильке на русский язык (до этого были опубликованы переводы В. Эльснера (1913), В. Шершеневича (1913), А. Биска (1919) и С. Тартаковера (1922)). Создан он был в годы, когда Рильке на русский язык почти не переводили (как известно, следующий перевод „Пантеры“ на русский язык появился только в 1959 г.). Своим переводом Ю. Клэн как бы перебросил мостик от первых переводов 10–20-х годов к новым переводам 60-х годов ХХ века, тем самым не дав окончательно прерваться той нити, что незримо связывает переводчиков Рильке разных поколений. У перевода Ю. Клэна в этой цепи особое, даже уникальное место. Он помог преодолеть временную пропасть в рецепции поэзии Р. М. Рильке, оказавшись тем связующим звеном, которое соединило творческие усилия переводчиков России и Украины.

1. Bцhme M. Rilke und russische Literatur. Neue Beitrдge. Mit besonderer Berьcksichtigung der Rezeption Rilkes in Russland. Dissertation zur Erlangung des Doktorgrades an der philologischen Fakultдt der Universitдt Wien.– Wien, 1966.– 168 S.

2. Чайковский Р. Р., Лысенкова Е. Л. Неисчерпаемость оригинала: 100 переводов „Пантеры“ Р. М. Рильке на 15 языков.– Магадан: Кордис, 2001.– 211 с.

3. Строфы века – 2: Антология мировой поэзии в русских переводах ХХ века / Сост. Е. В. Витковский.– М.: „Полифакт. Итоги века“, 1998.– 1192 с.

4. Алексеев М. П. Многоязычие и литературный процесс // Многоязычие и литературное творчество.– Л.: Наука, 1981.– С. 7–17.