§ 3. Обновление знания н проблема личности

Если определить индустрию как механизм взаимодействия человека и природы, то

можно сказать, что в XX в. - и со стороны человека, и со стороны природы -

механизм этот стал испытывать сдавливающее напряжение, близкое к критическому.

Тенденция к интенсификации человеческой деятельности, с одной стороны, и

необходимость осваивать сложные природные системы - с другой, требовали

серьезной переналадки "машины" общественного производства.

Остановимся вначале на "человеческих" стимулах этой переналадки.

Экономика предъявила промышленности новые требования: а) не просто тратить

мышечную и психическую энергию людей, но включать и реализовывать (в некоторых

случаях - развивать) личностные их ресурсы; б) постоянно модернизировать

техническое оснащение, делать его все более наукоемким.

Индустрия гигантских предприятий-комбинатов достигала своего предела; дальнейшее

укрупнение не имело смысла, ибо становилось нерентабельным.

Экономические преимущества получали предприятия, способные к быстрому усвоению

научно-технического прогресса, к трансформации технических линий и

организационных связей, к быстрому реагированию на потребности рынка. В принципе

это означало: будущее за теми системами, которые обладают более развитыми в

профессиональном научном и общекультурном смысле работниками. Именно такие люди

в состоянии перестраивать производство в соответствии с научно-техническими

возможностями, а не "загонять" науку в привычные технические, организационные и

поведенческие структуры.

Наука становится прозводительной силой не сама по себе, но только преломляясь

через личность работника; в этом смысле она не бывает и не может быть

"непосредственной" производительной силой. Внедрение науки в производство меняет

стандартные соотношения живой и овеществленной, личной и обезличенной,

творческой и нетворческой деятельности.

Наука требует от производства создать организационную и техническую среду

деятельности людей, соответствующую интенсивной реализации их способностей,

"умножению", а не только сложению их сил, как это было (и есть) при относительно

простых формах кооперации, основанных на принципе совместного труда.

Поскольку наука "встраивается" в социально-экономические и организационно-

технические взаимодействия, она все более определенно выступает против

машинизированной социальности, механически - по принципу "рычага" - действующих

социальных связей. Она стимулирует преобразование системы жестких взаимодействий

между людьми в систему отношений, где самостоятельные субъекты связывают и

уравновешивают различные интересы через общие нормы и ценности. Но, чтобы

создать реальные предпосылки для решения этой задачи, науке еще самой надо

преодолеть стереотипы индустриализации, переосмыслить свои деятельные и

организационные формы.

Противоестественность организации науки по формам массового производства

проявляется более всего тогда, когда внешние социальные функции науки - например

ее вписанность в экономическую систему и зависимость от нее - приходят в

противоречие с ее основной социальной функцией: постановкой и решением

практических и духовных проблем жизни людей.

Движение познания за рамками совместного труда - с его более или менее жесткими

операциональными расчленениями деятельности - до сих пор учитывалось и

описывалось явно недостаточно, между тем за гранью совместности существовали и

существуют формы деятельности и общения, эффективно использующие и стимулирующие

личностные ресурсы исследователей. Это, в частности, - "невидимые колледжи",

неформальные объединения ученых, многократно повышающие действенность научных

контактов, а главное - концентрирующие познавательные интересы вокруг актуальных

проблем и перспективных направлений познания.

Важно подчеркнуть, гуманитарное "измерение" познавательных усилий ученого задано

потребностью общества в эффективной работе науки. Иначе говоря, социальный заказ

на углубленное понимание личности исследователя (и ее роли) идет "со стороны"

объекта, со стороны тех усложняющихся проблем, которые общество ставит и не

может решить. Дело здесь не только в акценте на личность ученого, ибо, по сути,

открывается его роль в преобразовании организационных и познавательных

стандартов соответственно более конкретному и содержательному пониманию объекта.

Стоит подчеркнуть: для нового типа объектов характерны сложность, системность,

самобытность; они не укладываются в стандартные познавательные формы. Выявление

объективного содержания предмета познания сближается с его конкретным

пониманием, т.е. с выработкой его конкретного понимания. Теперь это относится не

только к познанию социального бытия, но и к познанию природы.

Наука "подвела" человека к обрыву, показала глубины и неисчерпаемость процессов,

которые мы называем именем "природа". Ныне люди уже не убеждены в простоте,

прозрачности, гармоничной законосообразности этого мира. Все меньше оснований

считать, что понимание природы в основном исчерпывается познанием законов, тогда

как сфера жизни человека исторична, индивидуализирована, "заряжена" творческой

активностью, игрой культурных значений и смыслов.

Сейчас, пожалуй, впервые человеческое познание обратилось к истории природы, к

органике ее самодвижения, к самобытности ее индивидуализированных форм и их

переплетений. Непредсказуемые и ненаблюдаемые объекты не укладываются в

стандартные представления человеческого со-знания, т.е. ставят под вопрос само

сознание, определяют его как культурную проблему.

Это не значит, что положен предел человеческому познанию, науке. Предел положен

стандартам понимания природы и самого человека. Выявляется конкретная,

культурно-историческая суть этих стандартов. Представление о машинообразности

природы, о природе-часах вовсе не исчерпывает существа природного процесса: оно

в большей степени отображает определенную стадию в истории и культуре общества,

в развитии сил человека, в частности ту ступень, когда он стал делать машины и

часы и через призму этих инструментов понимать мир.

Понимание культурно-исторической сути стандартов и инструментов науки создает

предпосылки новой философии познания. Возникает возможность культурно-

исторической трактовки "элементарных" познавательных форм индивидуального

человека. Особенно интересным может оказаться сопоставление их с внешними

"органами", т.е. с инструментами познания; их включение в реконструкцию

исторически менявшихся форм общения и проблемных ситуаций, стимулировавших

человеческие усилия.

Вопросы

1. Почему возникает вопрос о связи познания и жизни?

2. Каковы причины обособления познания от практики?

3. Как социальные взаимодействия обусловливают отделение знания от субъектов?

4. Как публичные формы - обмен, политика, театр, суд, - влияют на структуры

знания?

5. Почему традиционное общество не заинтересовано в развитии науки?

6. Как связано индустриальное производство с оценками силы и полезности знания?

7. Какие стандарты развития науки влияют на развитие культуры?

8. Чем обусловлена деиндустриализация науки?

9. Как связаны постклассическая наука и интенсивная социальность?

Основная литература

1. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Вопр. философии.

1986. № 3.

2. Заблуждающийся разум. М., 1990.

3. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

4. Лекторский В.А. Научное познание как феномен культуры // Культура, человек и

картина мира. М., 1987.

5. Моисеев Н.Н. Современный рационализм. М., 1995. Гл.: 1, 2; 1, 3; 1, 4.

6. Мотрошилова Н.В. Наука // Общественное сознание и его формы. М., 1986.

7. Петров М.К. Социально-культурные основания развития современной науки. М.,

1992.

8. Современная западная социология науки. М., 1988.

9. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М., 1992.

10. Современный философский словарь. Лондон, 1998; статьи: "Гносеология",

"Истина", "Наука", "Познание", "Сциентизм" и "Асциентизм", "Эпистемы".

5. Мотрошилова Н. Проблема внутренней социальной детерминации познания //

Философия и социология современной науки. М., 1992.

6. Прайс Д. Наука о науке // Наука о науке. М., 1966.

7. Пригожин И. Наука, цивилизация и демократия // Философия и социология науки и

техники. М., 1989.

8. Социальная природа познания. М., 1979.

9. Филатов В.П. Научное познание и мир человека. М., 1989.

10. Холтон Д. Что такое "антинаука" // Вопр. философии. 1992.

Дополнительная литература

1. Библер B.C. Мышление как творчество. М., 1975.

2. Кемеров В.Е. Методология обществознания: проблемы, стимулы, перспективы.

Свердловск, 1990. Гл. 9 - 11.

3. Методологические проблемы историко-научных исследований. М., 1982. Разд. I.

Наука - общество - культура.

4. Методологические проблемы взаимодействия общественных, естественных и

технических наук. М., 1981.

Разд. II.

Взаимосвязь наук в их историческом развитии.