10.1. Социокультурные факторы процесса принятия государственных решений

РОЛЬ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ФАКТОРОВ В ПРОЦЕССЕ

ВЫРАБОТКИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕШЕНИЙ

Все вышесказанное о роли и функциях ЛПР, влиянии лидер­ской подсистемы на выработку государственных решений, а так­же о других, характерных для государства способах продвиже­ния целей наглядно демонстрирует, что весь описываемый здесь процесс, по крайней мере его основные механизмы и звенья, напрямую зависят от различных проявлений субъективности, внутренних состояний сознания всего корпуса политиков и управляющих, граждан и представителей бизнес-структур, а также иных контрагентов государства. И дело не в том, что любое социальное взаимодействие органически связано с функ­ционированием различных форм человеческого сознания. По сути, принятие решений в государстве, весь присущий этому институту процесс целеполагания и целеосуществления пред­ставляет собой ту форму взаимодействия людей, которая только частично — хотя и в ряде весьма принципиальных моментов — определяется формальными нормами и процедурами. Стерео­типы и стандарты управленческих действий, задаваемые культурными образцами, неписанными правилами и тради­циями, ситуативными и более глубокими предпочтениями — в общем, все параметры субъективности, придающие служебным и неформальным коммуникациям собственно человеческий характер, играют в этом процессе куда более значимую и прин­ципиальную роль.

Известно, что управление, как и ряд некоторых других видов

деятельности, связанных с организацией живого и интеллектуального труда, принципиально зависит от уровня и характера внутренних пред­ставлений людей. Более того, различного рода представления, даже заключенные в формально-процедурную оболочку, могут транслиро­вать совершенно иные установки и тем самым нарушать, переформа­тировать или вообще срывать процесс целеполагания в государстве. Они могут изменить соотношения различных этапов целеполагания, спровоцировать нарастание рисков, способствовать перерастанию кон­фликтами рамок регулятивных возможностей государства. Коррупция, злоупотребление властью в современном государстве во многом име­ют своим источником определенные этико-моральные основы. При этом те же социокультурные установки могут придавать управленче­ской деятельности ориентиры высокого служения Отечеству, прео­доления рутинных стандартов решения социальных задач и др.

Характерно, что даже ряд вполне рутинных управленческих опе­раций на различных фазах разработки решений также может суще­ственно деформировать весь этот процесс. Так, Р. Старлинг исходя из невысокой оценки профессиональных качеств бюрократии считает, что участие большинства чиновников в обсуждениях, а также в акци­ях, сопутствующих обсуждению альтернатив, по большей части пред­ставляет собой бессвязные и непоследовательные действия. Он также обращает внимание на то, что многие конфликты между управляющи­ми возникают на стадии целеполагания именно в силу проявлений сугубо человеческих слабостей. Одни люди обладают большими спо­собностями к анализу, чем другие, и потому не подходят для решения задачи; различия в титулах людей также мешают налаживанию согла­сованных действий и т.д. Из-за зависти, ревности, предвзятого отно­шения и других человеческих слабостей в системе принятия решений возникают конфликты, оказывающие серьезное воздействие как на характер организационных взаимодействий государственных струк­тур, так и на весь процесс разработки государственных целей.

Еще более существенным образом внутренние установки управ­ляющих могут повлиять на процесс принятия государственных реше­ний. Крайними, но вполне возможными вариантами являются действие в аппарате управления «агентов влияния», присутствие на ответствен­ных постах людей со злонамеренными по отношению к конкретному государству или режиму установками. Весьма характерным примером может служить и едва ли не качественное изменение установок многих российских (и не только российских) чиновников, которые проявляют заинтересованность не в карьерном росте, а в «доении» своего служеб­ного места. Понятно, что это придает новое реальное содержание всем целеполагающим акциям со стороны такого рода субъектов, вырабаты­ваемым ими оценкам, диагнозам проблем, прогнозам и т.д.

Конечно, на различных этапах принятия государственных реше­ний количество неформальных стадий и контактов может разниться, но они всегда играют принципиально значимую роль. В силу этого, по сути конституирующего значения чисто человеческих контактов в служебных коммуникациях, все сильнее влияющих на осуществление профессиональных функций управляющих, можно утверждать, что неинституциональные, неформальные компоненты целеполагания играют центральную роль в форматировании всего этого процесса. Они способны не только направлять практические действия людей как носителей служебных функций (и даже действовать помимо инсти­тутов), но и задавать собственные цели действиям управляющих, определять фазы и по-своему этапизировать данный процесс. Можно утверждать, что субъективность, будучи разнообразным кругом явле­ний (не сводимым к своим интеллектуальным аспектам) и являясь составной частью решаемой задачи, способствует качественной идентификации процесса принятия государственных решений, придавая ему очертания сложного и одновременно специфического типа человеческого взаимодействия.

Таким образом, субъективные параметры чрезвычайно усложня­ют когнитивную модель принятия государственных решений. С одной стороны, через них в управленческие механизмы проникают множе­ственные внесистемные влияния, инфильтрация которых может прин­ципиально изменить социальную и политическую направленность целеполагания и целедостижения. С другой стороны, присущая чело­веку (ЛПР) самостоятельность суждений и оценок, их известная вне- ситуативность и нерациональность (особенно в критических ситуа­циях), а также иные аналогичные показатели, демонстрирующие произвольность его сознания и поведения, придают всему механиз­му принятия государственных решений дополнительную неравновес- ность. Неопределенность последствий включения субъективного фактора делает выработку и особенно реализацию решений слабо­прогнозируемыми и низкорационализируемыми процессами. В силу этого рационализировать механизм принятия государственных реше­ний довольно трудно, и логика такого описания во многом сближается со стилем освещения управленческих прецедентов, т.е. искусства вла­ствования и регулирования общественными отношениями.

СТРУКТУРИРОВАНИЕ СУБЪЕКТИВНОСТИ

Содержание субъективных компонентов процесса принятия государственных решений весьма разнопланово, поскольку политико-административная среда по-особому стимулирует позиционирование и активность ЛПР. Эту внутреннюю актив­ность, к примеру, можно описывать на сенсорно-моторном, пер­цептивном, образно-концептуальном и мыслительном уровнях, помещать в рамки психологических, культурных или идеологи­ческих матриц и т.д. Применительно к принятию государствен­ных решений, представляется, что важнейшие состояния созна­ния прежде всего задаются некими суммарными условиями, либо предписывающими ЛПР соответствующие ролевые функции, либо обусловливающими способы профессиональной иденти­фикации в рамках определенной корпорации, либо исходящими из личностно-интеллектуального, духовно-персонализирован­ного содержания человеческого мышления. В первом прибли­жении логика такого позиционирования субъективности зада­ется следующим образом (рис. 10.1).

Рис. 10.1. Логика позиционирования субъективности (в ПДФ)

В рамках каждого из отмеченных компонентов у ЛПР могут формироваться неодноплановые модели функционирования его духов­ных компонентов, по-особому сочетающие мотивацию и характер пони­мания целей, принципы и воплощаемые стереотипы деятельности. Например, иерархическая организация государства выдвигает перед ЛПР в основном нормативные требования, сохраняя возможность индивидуального понимания и интерпретации человеком его ролевых задач. В рамках конкретного государственного учреждения, как пра­вило, складывается более приземленная обстановка, побуждающая человека ориентироваться не только на писанные, но и на неформаль­ные стандарты деятельности. При этом ЛПР может попасть в ситуа­цию, когда придется руководствоваться не профессиональными нормами, а правилами решения «закрытых» задач, т.е. действовать во исполнение целей, смысл которых понятен только его руководству.

Итак, в рамках механизма принятия государственных решений существуют три относительно самостоятельных блока внутренних состояний ЛПР, составляющих субъективную компоненту соответ­ствующего процесса (рис. 10.2).

ЛПР — носитель норм индивидуальной культуры

ЛПР — носитель норм корпоративной культуры

ЛПР — оператор власти и управления, носитель профессиональных норм и правил

• Культурно-ценностные ориентации -Индивидуальные интересы -Обыденное мышление

• Индивидуальные стратегии

-Традиции конкретного коллектива

• Задачи конкретного коллектива

• Общекорпоратнвная память

-Нормы, правила профессиональной деятельности -Программы и проекты

• Цели оперативных стратегий

Рис. 10.2. Структура субъективного состояния ЛПР (очередная таблица в ПДФ)

В режиме повседневности на каждом из уровней идентифика­ции ЛПР происходит смена критериев оценки профессиональных про­блем, возникают и распадаются культурно-психологические образо­вания, происходит смешение личных и профессиональных ориентиров при выполнении служебных обязанностей и т.д. В общем, п.ри приня­тии конкретных решений субъективные компоненты каждого из трех крупных блоков могут находиться как в свернутом, так и в активизи­рованном состоянии.

Очевидно, что при принятии решений ЛПР может руководство­ваться не только своими (индивидуальными) приоритетами, но и дру­гими (корпоративными и общепрофессиональными) соображениями или же их комбинациями. В этом смысле наличие такой возможности показывает не вероятность, а постоянное присутствие в субъективном пространстве ЛПР устойчивого инверсионного сдвига от одного полю­са ориентаций и представлений к другому (рис. 10.3).

Рис. 10.3. Инверсионный сдвиг субъективности ЛПР (в ПДФ)

Последствия такого сдвига для механизма принятия решений неоднозначны. С одной стороны, за счет произвольности выбора ЛПР мыслительных и мотивационных конструкций эта инверсия субъек­тивности способна усиливать состояние неопределенности в механиз­ме принятия решений. С другой стороны, ввиду возможности воле­вых компонентов компенсировать отсутствие необходимых у ЛПР ресурсов решения задачи, а также возможности человека твердо при­держиваться своих внутренних позиций этот сдвиг может стабилизи­ровать ситуацию выбора решений. В целом данный инверсионный сдвиг способен:

• подавлять исполнение служебных функций ЛПР;

• нарушать взаимодействие ЛПР с его контрагентами;

• активизировать инфильтрацию сторонних интересов в меха­низм принятия решений;

• компенсировать отсутствие ресурсов, нужных ЛПР при реше­нии задачи;

• оптимизировать исполнение функций ЛПР.

Таким образом, можно отметить двоякую роль субъективной составляющей в механизме принятия решений. С одной стороны, субъективность усиливает динамику смещения контуров активности и венчурных сдвигов в механизме принятия государственных реше­ний, с другой стороны, сам субъективный компонент, фиксируя внут­ренние перемещения ЛПР с функциональных до личностных полюсов (и обратно) профессиональной ориентации, еще больше увеличивает контекстуальность анализа данного процесса. Другими словами, тем­пы, характер формирования (распада) новых (прежних) культурно­психологических образований, а следовательно, и содержание всех акций целеполагания и целеосуществления могут определяться толь­ко ситуативно. Изменения субъективного характера зависят от упоря­доченности ими рыхлости организационных структур, действенности корпоративных норм, текущих задач, личностных параметров созна­ния ЛПР, его способности к отстаиванию своих подходов (т.е. способ­ности противопоставить свои позиции профессиональным и корпора­тивным стандартам), стойкости в следовании намеченным планам способности управляющих к новому мышлению¹⁸² и других факторов

Вместе с тем следует подчеркнуть, что в силу двоякого характе­ра субъективной составляющей принятия государственных решений частично изменяется и этапизация данного процесса. В частности, раз­вивая идею Ю. Козелецкого о наличии фазы предрешения¹⁸³, можно сказать, что мыслительные операции, демонстрирующие внутреннюю подготовку ЛПР к выполнению своих функций, можно рассматривать как особую фазу (протоуровень) подготовительного этапа принятия государственных решений.

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПАРАМЕТРЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛПР

В силу крайней разнородности субъективного (внутреннего, идейного, духовного) содержания деятельности ЛПР перед исследователями всегда встает задача выбора исходного концеп­та для его описания. К примеру, ролевую оценку структур созна­ния можно давать через описание мотиваций при помощи моде­ли «личность — ситуация», делающей акцент на индивидуальных и ситуационных переменных при принятии решений, или моде­ли «индивид — внешняя среда», ставящей во главу угла зависи­мость поведенческих параметров от отдельных (в частности, эти­ческих) характеристик субъекта, и т.д. Однако, думается, что лучше всего оценивать место и роль субъективных параметров целеполагания через их социокультурную составляющую. Ведь именно культура выступает концентрированным пока­зателем доминирующих у человека ценностей и ориентаций, мерилом синтеза базовых и оперативных установок мышления и поведения. Именно культурные параметры мышления демон­стрируют, что человек считает для себя недопустимым, а что — приемлемым и реальным. Культура не только оправдывает те или иные поступки (являясь в таком случае элементом вто­ричной мотивации деятельности управляющих, госменеджеров), но и направляет мотивацию поступков. Более того, будучи цен­тральным при выборе решения, культурный компонент высту­пает его первопричиной. Следовательно, культура — это наи­более социализированная и обобщенная форма существования информации, которая используется актором в процессе приня­тия решений.

Социокультурный компонент обусловливает внутренние связи между государственными служащими, типичные приемы в достиже­нии целей, коллективные традиции, привычки и навыки совместной деятельности, задает общие стандарты и нормы признаваемой пози­тивной деятельности, которые отличают индивида, коллектив и всю организацию принятия решений в государстве. Он свидетельствует о наличии «высоких символов», которые «подтягивают» деятельность всех управляющих до определенных стандартов (Дж. Маршал), и одно­временно создает мощные стимулы поведения в процессе целеполага­ния, формирования коммуникативной этики (Р. Хьюбер). Культура — это сила, которая объединяет людей и влияет на их поступки силь­нее, чем приказы начальства, ролевые задачи и служебные функции. Внешне ее нормы и принципы проявляются не только в служебных и неформальных взаимоотношениях, но и в привычках персонала и даже в форме одежды, лексике, ритуалах поведения и других элемен­тах повседневности. Главное, что культурные компоненты принятия решений представляют те неприметные с первого взгляда приоритеты и стандарты повседневной деятельности управляющих, из которых в конечном счете выкристаллизовывается стиль принятия решений в государстве.

Разумеется, культурной составляющей всегда присуща суборга­низация, выражающая различные стереотипы групп управляющих. Она содержит элементы иррациональной мотивации, провоцируя непрогнозируемые действия и усиливая риски, ей чужды стремитель­ные превращения и подвижки. Ведь компоненты такого рода скорее рутинизируют практику принятия решений, закрепляют наработан­ные в течение долгих десятилетий поколениями политиков и админи­страторов приемы власти и управления, нежели способствуют инно­вациям и распространению передового опыта. Культура кристаллизует и тиражирует образцы мышления и поведения управленцев.

Иными словами, в культурном пространстве действия по при­нятию решений во многом вращаются по замкнутому кругу взаимо­действующих архетипов и ментальностей, привычек и традиций, адап­тируя актуальный политический контекст к основным ориентирам и ценностям различных корпусов управляющих, ЛПР и ЦПР. Поэто­му даже оптимальное перераспределение функций между структурами управления, перестройка организационных структур не всегда и тем более не сразу способны привести к изменению культурных стандар­тов, трансформации реальных практик принятия решений.

СТРУКТУРА СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ПРОЦЕССА ПРИНЯТИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕШЕНИЙ

Социокультурный компонент принятия государственных реше­ний может быть дифференцирован. Так, с сугубо функциональ­ной стороны он обозначает целый ряд структурно необходимых факторов целевых действий акторов, вовлеченных в разработку и реализацию решений.

В данном контексте социокультурная составляющая прежде всего включает в себя характеристику общей моральной атмосферы в обществе, выполняющей роль внешней среды по отношению ко всей системе государственного управления. Процесс принятия решений всегда формируется в рамках взаимодействия служебных целей и прио­ритетов с теми реальными предпочтениями, стандартами и ценностя­ми, которых придерживаются граждане и которые доминируют в соци­уме. К этой составной части социокультурной составляющей относятся распространенные в обществе типичные образцы мышления и пове­дения, оказывающие воздействие на понимание чиновниками (полити­ками) тех или иных проблем, разработку повестки дня, повседневное осуществление ими своих функций, самоощущение времени, профес­сиональные стандарты и др. Даже социальные пороки (такие, как пьян­ство, пристрастие к нецелевому времяпрепровождению) проникают в среду государственного управления и влияют на все стадии приня­тия решений.

К примеру, распространенные в современном российском обще­стве настроения кризисности, неудовлетворенности складывающим­ся положением и одновременно нелюбви к зажиточным слоям населе­ния (особенно к олигархам), сочетание парциальности (ориентации на сиюминутные цели и действия) и консерватизма не просто неми­нуемо отражаются на выдвижении приоритетных для государства про­блем (борьбы с бедностью, поощрением перераспределительных акций и др.), но и создают однозначно критический фон для оценки социаль­ных последствий принимаемых государством решений.

Следующим компонентом социокультурного характера являются поведенческие и ориентационные стандарты, характерные для кон­кретного государства. Они символизируют дух государства, харак­теризующий внутригосударственные стандарты и предпочтения дея­тельности управляющих и правящего класса в целом. По сути, такого рода нормы отражают специфическую мотивацию чиновничества к целям государственной политики, уровень лояльности режиму и лиде­ру. Понятно, что от чувств, испытываемых служащими по отношению к государству (гордость за свою страну или стыд за деятельность свое­го правительства), непосредственно зависит степень слаженности рабо­ты всех звеньев, вовлеченных в процесс принятия решений. Все эти культурные характеристики так или иначе отражают степень реализа­ции установок власти на соблюдение общественных интересов, реали­зацию принципов социальной справедливости, поддержание правового порядка, субсидиарности. Тем самым эти нормы и стандарты как бы обособляют государство от общества, демонстрируя некий особый настрой в деятельности государственных учреждений.

Так, в Германии в государственных учреждениях поддержива­ется дух безусловного и даже педантичного исполнения закона прг выработке и продвижении решений; в системе государственной властт США огромен авторитет суда и царит «культ Конституции, на кото­рую он опирается»¹⁸⁴. В Японии наблюдается «традиционное стремле­ние кругов, обладающих реальной властью, оставаться в тени, мани­пулируя формальными лидерами из-за кулис»¹⁸³. Для японских верхов характерны также стремление к компромиссу, желание избегать откры того конфликта аппарата и общества и по справедливости удовлетво рять все заинтересованные стороны. Весьма показательным являете; и то, что правительственные организации органически сочетают дея­тельность формальных структур с неформальными союзами, сходны ми с общиной. Таким образом, в японском государстве выстраиваете; не столько модель «честной игры», сколько модель «частного дома»¹⁸⁶ Столь же характерными для японского государства являются поощ рение геронтократических традиций и очевидный демографически! дисбаланс, в результате которого состав управленческой сферы форми руется в основном из мужчин.

В российском государстве доминирует не правовая стилистик; регулирования социальных отношений, а поиск аппаратом различны) «исключений» из общепринятых правил для тех или иных админист ративных, бизнес- и даже гражданских структур, нашедших «особый? подход к принимающим решения политикам и чиновникам. Извест ны также многовековая традиция в российском государстве центра лизованного правления, берущего начало от обычаев «кормленю чиновников» и «дарообмгна», взяточничества, низкая исполнитель ность аппарата и пренебрежение элитой законодательными инструмен тами. Крылатая фраза бывшего министра экономики В. Лившиц; «делиться надо» удачно отражает господствующие в сознании наши: государственных чиновников ориентиры, их трактовку стандарте] отношений государства с бизнесом. Причем такого рода исторически! традиции постоянно подтверждаются современными фактами. Так по некоторым данным, более 44% из привлеченных на сегодня к ответ ственности за коррупцию — работники министерств и региональных структур государственного управления.

Необходимо также добавить, что указанные ценности и стандар­ты свидетельствуют и о типичных отношениях между различными ведомствами (например, гражданскими и силовыми) внутри политико­административной сферы.

Еще одной субъективной составляющей процесса принятия государственных решений выступает социокультурная среда, скла­дывающаяся в каждой отдельной государственной организации или в различных устойчивых (структурно оформленных) межведомствен­ных отношениях управленческих структур (например, прокуратуры и судебных организаций), а также связях государственных органов и их контрагентов (бизнес-структур, гражданского общества и др.). Понят­но, что особый моральный климат в различных организациях акти­визирует определенные традиции, поддерживает неписаные правила и нормы взаимоотношений, а порой даже клиширует профессиональные подходы и деятельность государственных служащих и их партнеров.

Поскольку государственные учреждения в данном случае не так принципиально отличаются от любых других организаций, такого рода особенности культурных составляющих, как правило, описываются в теориях и моделях менеджмента. Например, Ч. Хэнди для харак­теристики этой группы социокультурных параметров предлагает модели власти (где центральная роль принадлежит центрам власти и управления, распространяющим свое влияние на всю периферию), роли (строго распланированной организации с самым серьезным влия­нием бюрократии, координируемой центральным руководством), зада­чи (обозначающую некую матричную структуру, предполагающую соединение всех — вертикальных и горизонтальных — усилий и ресур­сов акторов для реализации намеченных целей) и культуры (ставя­щей в центр личность лидера как некоего эпицентра организации всей деятельности управленческой структуры). В зависимости от тех или иных комбинаций культурных компонентов и от их соотношения со структурой организации и внешней средой существенно меняются и возможности для принятия решений¹⁸⁷.

Тесно связанным с рассмотренным социокультурным массивом стереотипов и стандартов, но все-таки обладающим относительной само стоятельностью, является набор ценностных стандартов непосра

ственного окружения ЛПР, демонстрирующий референтный сост; окружающей его группы. Это социокультурная среда микрогруппово] характера, отражающая непосредственную оболочку служебных отн шений конкретных групп политиков и управляющих. В данном случ; этот узкокорпоративный, иногда основанный на дружеских и даже ро, ственных связях пул базовых и оперативных культурных стимулов сп собен радикально влиять на деятельность ЛПР. Именно здесь кореняп наиболее глубокие мотивы и стимулы для той или иной оценки социал ных проблем, заинтересованности в их решении, поиска и трактов i- имеющихся альтернатив.

Перечень социокультурных компонентов завершает ценностт ролевая оснащенность каждого конкретного представителя гоа дарства (чиновника, политика), а также его контрагентов, участв; ющих в разработке и продвижении решений. С точки зрения суб^г ектного состава можно говорить о социокультурных характеристик; различных сегментов управляющих и правящего класса, а именно: ко пуса политиков, государственных служащих, бюрократии. У каждо] из представителей этого круга свои приоритеты, стандарты профе сиональной деятельности, стереотипы и прочие отличительные черт мышления и поведения в процессе принятия государственных реш ний. Обладая собственным культурным портретом, они демонстрир; ют и типичный для них подход к согласованию интересов, координ ции управленческих позиций и т.д.

Отмеченные социокультурные характеристики не исчерпывак всех возможных измерений этой группы факторов. Еще одним изм рением социокультурного содержания могут стать различные предме ные компоненты: профессиональные, политические, бытовые и инь проявления, которые выражают соответствующие параметры индив] дуального способа рефлексирования, постижения проблемы и выр ботки целевой направленности действий при принятии решений. К; было сказано, к примеру, политические позиции могут по-своему изм рять общественную проблему и противоречить иным подходам и крит риям оценки. При этом когнитивные системы координат могут обл дать совсем другими характеристиками.

Американский ученый У. Чарчман выделял следующие мысл] тельные стили целеполагания:

эмпирический, когда за основу берется общий обзор человеке большого количества фактов, например, экспертные оценки, статист] ческие выкладки;

кантианский, при котором ни рациональные модели, ни голые факты не служат для управляющего путеводной звездой в поиске исти­ны, приоритетной является наличие концептуальной схемы мышления;

прагматический, в рамках которого решения принимаются с учетом простых теоретических оценок ситуации и предпочтения отда­ются эмпирической точности, а не глобальным моделям;

диалектический, предполагающий стремление управляющего творчески решать задачи посредством выработки на основе сочетания двух или более различных идей нового, эффективного пути достиже­ния цели.

Впрочем, все эти внутренние модели ориентации служат осно­вой для выработки целей управляющих преимущественно в плане выбора профессиональных ориентиров. Что же касается определения характера неформальных контактов в целом, то они формируются на более общей смысловой и аффективной основе, которая проецирует сугубо индивидуальные свойства актора на выполнение ролевых обя­занностей. В любом случае следует видеть возможности возникновения противоречий между разного рода ориентирами поведения управля­ющих, способных деформировать ролевые практики, исказить многие профессиональные ориентиры деятельности.

ГОСУДАРСТВО КАК ИСТОЧНИК КУЛЬТУРНОЙ МОТИВАЦИИ

Как было отмечено, система государственного управления, сам институт власти и управления являются непосредственной сре­дой для процесса принятия решений. Так же дело обстоит и с оцен­кой социокультурных параметров целеполагания. Именно про­странство государства выступает тем социокультурным полем, в котором непосредственно складываются и проявляются внеш­ние и внутренние (смыслозначимые, ценностные) параметры при­нятия решений.

Вместе с тем следует признать, что государство представля­ет собой открытое пространство борьбы различных предпочтений, воззрений, взглядов, ценностей. В нем наблюдается постоянная кон­куренция между различными системами координат, культурными стандартами, ценностями и нормами. При этом одни нормы претен­дуют на полный контроль за сознанием (например, религиозные), другие — на частичный. Но в конечном счете культурные мотивации конкретного актора, ЛПР являются продуктом некоего ценностного синтеза.

Наряду с этим необходимо отметить, что в государстве на посто­янной основе действуют несколько наиболее устойчивых и авторитет­ных для человека центров инициации и диффузии различных ценно­стей и этических фреймов, форматирующих позиции и подходы для оценки проблемы и ее решения. Именно их деятельность задает ЛПР те нормы и стандарты, которые используются ими при оценке пробле­мы, поиске альтернатив, согласовании позиций и т.д. На рис. 10.4 пока­заны такие центры морально-этической мотивации.

Рис. 10.4. Центры морально-этической мотивации ЛПР (в ПДФ)

Самым принципиальным в оценке этой культурной стереоло­гики, пожалуй, является констатация различного рода противоречий между предлагаемыми ценностями. Каждой акции ЛПР на всех эта­пах принятия решений предпослана внутренняя оппозиция различ­ных подходов, ценностей, стандартов и прочих представлений, претен­дующих на определяющее положение относительно решения той или иной задачи. И только конкретный актор в силу присущих ему норм и принципов селектирует эти комплексы идей и представлений. Одна­ко эта атмосфера борения разнообразных подходов и стандартов сохра­няется как перманентный фактор выбора решений.

К примеру, массовые установки сознания консервативного обще­ства могут мешать применению государственными менеджерами прин­ципов и приоритетов предпринимательства при решении тех или иных экономических проблем. Гражданские ценности демократии могут, напротив, противостоять архаичным представлениям ЛПР, ориенти­рующимся на традиционалистские приоритеты и нормы. Провоциро­вать кризисные состояния сознания управленцев способны и различ ные групповые нормы и ценности. Таким образом, в структуре приня­тия решений непременно присутствует соперничество разных цен­ностных комплексов, задаваемых различными позициями акторов и их консолидаризированными позициями. Это соперничество пред­ставляет собой не обычную перекличку ценностей, сопутствующую человеческой жизни, а структурное противоречие процесса целепо- лагания, которое форматирует характер ориентации и мотивации Л ПР. Наиболее чувствительным к этим духовным пертурбациям звеном, через которое традиции, моральные нормы общества или групповые ценности проникают в процесс принятия решений, является корпус политиков. Именно их сознание демонстрирует наиболее полную зави­симость от динамики социальных требований, действия традиций, зада­ваемых групповыми приоритетами.

Понятно, что государство заинтересовано в обеспечении домини­рования приемлемых для себя стандартов и подходов к решению управ­ленческих задач, а следовательно, и к закреплению норм и приорите­тов, призванных определять выбор и реализацию решений. Повышение устойчивости культурных стандартов, необходимых для решения задач, осуществляется за счет институализации государственных требований к ЛПР. Например, в виде ряда обязательных требований к компетенции кадров, социальному происхождению служащих, демонстрации идейной или персональной лояльности к целям поли­тического режима, контроля за поведением бюрократии. При этом власти пытаются повысить доверие к себе со стороны важнейших контр­агентов государства и прежде всего общественного мнения. Впрочем, российский опыт показывает, что серьезные претензии к чиновникам, а точнее, к исповедуемым ими подходам могут предъявлять и бизнес- структуры, и международные организации.

Каковы же основные способы воздействия государства на куль­турный облик своих служащих, закрепления у них требуемых норм и приоритетов при решении управленческих задач?

Прежде всего к такого рода действиям следует отнести принятие соответствующих законов, вводящих, в частности, определенные запре­ты и санкции в отношении неприемлемых видов поведения государ­ственных служащих. Например, такими актами регулируются размеры подарков, которые они могут получать, запрещается их переход в част­ный сектор после завершения государственной службы на ранее кури­руемые предприятия, определяются размеры денежного вознагражде­ния за публичные выступления.

Формулируемые в законах принципы, нормы и требования кон­кретизируются в устанавливаемых правилах служебной деятельности, системах поощрений и санкций.

Специфическим направлением в закреплении приемлемых дл государства культурных стандартов поведения государственных сл; жащих выступают разработка и принятие этических кодексов, opnei тирующих их деятельность в стандартных и нетипичных ситуация Эти сборники нормативов направляют деятельность и сознание гос; дарственных служащих на общественные интересы, максимиз; цию запросов населения при решении любых социальных пробле; а также на неукоснительное соблюдение прав, свобод и достоинст! граждан, справедливое распределение выгод и издержек среди чл< нов общества. Таким образом, главным ориентиром ценностей ЛП! их социокультурных стандартов и стереотипов выступает обществе] ное благо, а не лояльность к начальству или ситуативным нормам пол] тпческой целесообразности. Органическими элементами такой сист мы требований являются также строгое соблюдение действующе! законодательства, обеспечение высокой профессиональной компетен ности управленческой деятельности, поддержание высоких моральнь стандартов во взаимоотношениях с гражданами, в том числе и с подч] ненными, проявление развитых этических, коммуникативных и инь индивидуальных качеств.

Поскольку такая директивная форма воздействия на Л ПР не вс гда реально регулирует его сознание или активизирует механизмы ei самоконтроля, государство, как правило, не останавливается толы на формулировке такого типа документов, но и проводит соответств ющие мероприятия, направленные на создание адекватной среды пр< фессиональной деятельности. Например, во многих государственнь учреждениях проводятся адекватные этой постановке задачи обуч ющие мероприятия, сплачивающие коллективы управленцев акци семинары по этике государственной службы, поддерживается деятел ность соответствующих школ и курсов. Данные мероприятия и акт призваны закрепить должные нормы взаимоотношений между начал никами и подчиненными, государственными служащими и граждан ми, между коллегами, а также правильно соотнести различные тип служебной ответственности (перед законом, политическим руковод телем и коллективом).

Весь комплекс такого рода действий, призванный оптимиз ровать в системе принятия государственных решений урегулиров ние противоречий между политическими и административныл ценностями, закрепляется и в создании специальных институте Например, в США действует Управление по государственной этик во многих странах созданы институты омбудсменов, другие управл ющие и координирующие эту область структуры. Нередко в качест одного из вариантов институционального обеспечения этого процесса в ряде государств в структуру принятия решений вводятся дополни­тельные акторы для усиления контроля за соблюдением культурно­этических стандартов. Такие институты могут не только выполнять дополнительные функции надзора и контроля за полем культуры, но и содействовать установлению режима гласности и открытости в общест­ве, что способствует оздоровлению культурной среды и духовной атмо­сферы в управлении государством.

Принципиальную роль в противоборстве культурных стандар­тов и приоритетов играют стиль политического руководства и управ­ления, поведение первых лиц в государстве. Не принимая в расчет собственно идеологические мотивы, можно вспомнить администра­тивный стиль руководства страной бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. Андропова, усилившего требовательность к деятель­ности государственного аппарата в конце 70-х гг. XX в. Показательны и факты очень мягкого отношения к нарушениям внутри своей адми­нистрации со стороны одного из бывших президентов США Р. Рейга­на, которое поставило под угрозу многолетнюю борьбу с коррупцией в этой стране.

Более общим, но вполне действенным фактором формирования приемлемой для государства культуры власти и управления выступают действующий режим, сложившиеся в обществе политические поряд­ки. Наряду с общесоциальными основами лояльности государству (патриотизмом) структуры режима не столько вырабатывают, сколь­ко создают некие преимущества для проявления определенных цен­ностей и ориентиров, поощряемых властью при принятии решений. Речь идет о ценностях, способствующих «правильным» процеду­рам диагностики проблем, согласованию интересов, достижению консенсуса (диссенсуса), обеспечению плотности контактов граждан (бизнеса) и корпуса управляющих и т.д. В настоящее время хорошо заметно, как реалии складывающегося информационного общества и режима медиакратии задают новые требования к стилю принятия решений, налаживанию служебных коммуникаций, процедурам при­менения власти.

В науке постоянно выдвигаются различные (общие и частные) модели совершенствования культурной оснащенности работников аппарата управления. Например, П. Шумакер и М. Базерман указыва­ли на ставшие предубеждениями культурные схемы, которые необхо­димо преодолевать каждому управленцу. Среди черт, от которых сле­дует избавляться, они указали:

• стремление видеть только одну сторону проблемы в неопре­деленной ситуации;

клонность полагаться только на лекодоступную информацию при оценке проблемы и принятии решений;

• излишнюю уверенность в своих силах, возможностях собст­венных полномочий;

• игнорирование законов случайности;

• нежелание проверять и совершенствовать систему принятия решений¹⁸⁸.

Накопленный практический опыт позволяет определить ряд наиболее эффективных направлений в формировании политическим режимом социокультурных параметров деятельности государственных служащих. К ним можно отнести:

• повышение ясности выдвигаемых государством этических норм и стандартов для государственных служащих;

• обеспечение тесной и органической связи этических стандар­тов и базовых положений законодательства, регулирующих отноше­ния государства с обществом, гражданскими структурами, бизнес-кор- порациями и международными организациями;

• обеспечение знания служащими своих прав и обязанностей;

• обеспечение не только административной, но и политической поддержки этически выдержанного и культурно признанного поведе­ния государственных служащих;

• всемерную популяризацию этических принципов, норм и тре­бований, а также соответствующих практических действий первогс лица в государстве;

• повышение соответствия управленческих норм, процедур и практик принципам этически признанного поведения государствен­ных служащих;

• усиление действий механизмов подотчетности и ответствен­ности государственных служащих;

• санкционирование неэтических форм поведения государ­ственных служащих¹⁸⁹.

При осуществлении подобного рода мероприятий в государстве как правило, складывается двоякая ситуация. Либо ответственное™ за воспроизводство (а равно и нарушения) требуемых культурно-этиче ских стандартов со стороны государственного служащего несут госу­дарственные учреждения или государство в целом (т.е. действует «мяг кая» форма ответственности, при которой государство и индивид несут взаимную частичную ответственность за совершаемые действия), либо государство полностью снимает с себя ответственность за действия управляющих (т.е. действует «жесткий» вариант, сохраняющий персо­нифицированную ответственность индивида перед руководством или обществом).

Действенность, эффективность социокультурных составляющих в принятии решений определяют следующие показатели:

• соответствие приоритетов, норм и этических стандартов реальным условиям управленческого груда, гой духовной атмосфере, которая складывается в процессе принятия государственных решений;

• соответствие институциональных (процедурно закреплен­ных) и неинституциональных структур целеполагания;

• соответствие доминирующих форм межличностного общения ЛГ1Р сложившимся политическим порядкам;

• воплощение в стиле лидерства нормативно-этических пред­ставлений;

• решение этнических проблем освоения современной техники в системе принятия решений;

• степень преодоления консервативных процедур и соответ­ствующих форм мышления и поведения политиков и государствен­ных служащих.