10. Модерн в ландшафтной архитектуре. Творчество Антонио Гауди. Парк Гуэль в Барселоне.

Парк Гуэля (1900 – 1914) – парк в испанском городе Барселона, построенный архитектором Антонио Гауди для дона Эусебио Гуэля.

Назначение этого грандиозного комплекса – Парк Гуэля, вошедшее в биографию архитектора А.Гауди и ставшее неотъемлемым от Барселоны, несколько условно. Действительно, сегодня это городской парк, и именно о нем думал в свое время Гуэль, после того как побывал за границей. Меценат предпочел бы вариант английского пейзажного парка, который, в случае его осуществления, мог бы стать надежной защитной зоной в условиях растущего индустриального центра. Еще одним прообразом оставался сугубо романтический сад, в котором доминировала бы стихийно сложившаяся планировка, сохраняемая горожанами.

В любом случае Гауди не помышлял о частном парке; речь сначала могла идти о возведении защитного зеленого кольца, предваряющем строительство большого парка. Но вскоре Гуэль уже не думал ни о зеленом рае, ни о новой достопримечательности Барселоны; богатый промышленник загорелся идеей нового жилого района для состоятельных или, по меньшей мере, не самых нуждающихся горожан. Для этой цели предусматривались шестьдесят земельных участков треугольного плана, располагавшихся на уединенных, возвышенных и хорошо освещаемых солнцем местах, с которых открывалась бы панорама Барселоны.

Замысел потерпел сокрушительное фиаско. Было продано всего два участка, так как горожане не проявили интереса к столь масштабному начинанию. В одном из двух домов поселился сам Гауди, но разумеется не из соображений престижа. И все же Парк Гуэля стал для него самым притягательным местом. По соседству располагался старый семейный дом Гуэлей (сегодня здесь находится школа).

Остается только сожалеть, что первоначальный замысел Гуэля – Гауди остался неосуществленным. Реализация проекта нового жилого района могла существенно сказаться на облике сегодняшней Барселоны. Гауди предлагал интереснейшую комбинацию из городского жилого района и зоны отдыха. В качестве соединительного звена предусматривалось некое подобие центральной торговой площади, служившей также местом встреч и проведения театрализованных и фольклорных празднеств.

Итак, нереализованной осталась «социальная программа» Гуэля, но не та часть замысла, за которую отвечал архитектор. Он, напротив, превратил «зону отдыха» в высокохудожественный комплекс, в некое подобие скульптурного ландшафта, оперируя на сей раз не каменными глыбами, а целыми холмами в качестве исходного пластического материала.

Как уже не раз бывало в творчестве Гауди, его парковый ансамбль синтезирован из, казалось бы, абсолютно взаимоисключающих начал. Это и несколько рискованный диссонанс ярких по цвету фрагментов архитектуры со строгой гаммой пейзажа, однако и он в итоге оборачивается умиротворенной и явно обогащенной картиной целого. Другой пример – бесконечно длинные стены, окружающие парк площадью в двадцать гектаров. Они тоже могут показаться старомодными, но они мягко вторят перепадам рельефа местности и подчеркивают красоту стихийной планировки парка.

Архитектор остается верным традициям английского прогулочного сада, а заодно и стилистическим вкусам своего работодателя Гуэля. Правда, его парковая архитектура выглядит полностью независимой от английских образцов. Как и в годы увлечения мавританским стилем, Гауди воссоздает лишь ощущение конкретного пейзажного прообраза, но средствами собственного формального языка. То же самое можно сказать о его «заимствованиях» в неоготике и его следовании приемам стиля Ар Нуво.

Для разбивки парка Эустебио Гуэль приобрел район Мунтанья Пелада, расположенный в северо-западной части города. Район был почти безлесным – идеальная предпосылка, об этом можно было только мечтать. Однако отсутствие воды и каменистая почва превращались в непреодолимую проблему, как для планирования поселка, так и для реально создаваемого парка. Великий практик Гауди решил эту проблему гениально.

Местами территория парка оказывалась довольно крутой, что порождало дополнительные заботы для строителей. С другой стороны, холмистый пейзаж обуславливал живописность линии, обходящей его стены. Отдельные участки ее при этом получились подчеркнуто выделенными в цвете – в первую очередь, все семь ворот, включая центральный вход со стороны Калье Олот.

Стена здесь на две трети высоты сложена из камня охристого оттенка; она также расширена вверху и перекрыта двускатным навесом, декорированным белыми и коричневыми керамическими плитками. Благодаря этому декору стена становится нарядной, а летом – буквально сверкающей под лучами солнца. Гауди остается верен себе, привнося в этот декор практические соображения. Его керамический навес надежно защищает стену от атмосферных осадков, а заодно и от непрошеных «гостей», пожелавших бы перемахнуть через ограду. Все оформление парка подчинено взаимосвязи художественного и практического начал, и именно в данном архитектурном комплексе была с наибольшим эффектом продемонстрирована эта сторона дарования Гауди.

Главный вход в парк производит впечатление, прежде всего с эстетической стороны. Он фланкируется двумя павильонами, которые могут показаться вначале избушками из сказочного леса. Их диковинные стены и особенно кровли с трудом связуемы с обычными представлениями о доме, однако, это впечатление обманчиво. Ограда парка и павильоны нерасторжимы в своем единстве: оба домика кажутся рожденными стеной, они – своего рода овальные «вкладыши» в ее конструкцию. И то и другое возведено из общего строительного материала, нарядные кровли домов перекликаются с цветной отделкой верха стены. Диссонансом в этой гармонии может показаться разве что десятиметровая башня одного из павильонов, явно вырывающаяся из общей картины.

Как и башня, Эль Каприччо, эта башня отделана крупными изразцовыми плитками в шахматном порядке. На входной стене и на обоих павильонах разместились небольшие медальоны с названием парка – очередной, казалось бы, декоративный, но и функциональный элемент ансамбля.

В оформлении центрального входа в парк возобладал все тот же универсальный принцип Гауди: использовать ошеломляющий, почти магический для глаза и сознания человека визуальный эффект как прием, усиливающий чувство гармонии и единства в представляемой картине. Таков, например, эффект превосходного изразцового декора обоих павильонов, достигаемый с помощью дешевых строительных материалов. Основной из них – натуральный камень, добытый здесь же, со склонов близлежащих холмов.

Территория будущего парка оказалась разновысотной, не очень подходящей для разбивки аллей и дорог. Гауди все же отказался от перепланировки, предпочитая подчиниться условиям местности. Возникли улицы в виде виадуков или туннелей, в ход пошел новый строительный материал – щебенка. Для драгоценной керамической отделки использовалось все: отходы с керамических заводов, бракованные и битые плитки. Мастер уже в самом начале нового столетия пришел к технике коллажа, получившей распространение у дадаистов в 1920-е годы.

Добиваясь с помощью обычных и дешевых материалов блестящих художественных результатов, Гауди предвещал многое из того, что позже с успехом будет развито кубистами, а также его соотечественниками Миро и Пикассо. В то же время использование низкосортных и недостаточно стойких материалов оборачивалось дополнительными конструктивными проблемами.

Мастер вынужден был использовать многослойные структуры для повышения статики в своих постройках. Тем не менее, внешне они кажутся созданными из единого строительного материала. Полая башня левого входного павильона, например, имеет стенки толщиной в пять сантиметров из слоев кирпичной массы, бетона и металлической арматуры. Башня завершается тремя рядами кирпичной кладки, украшенной мозаичным керамическим поясом. Способ этот одновременно прост и гениален, и он нашел широчайшее применение в Парке Гуэля.

Подобные конструктивные решения были открыты в ходе ремонтных работ, после того как парк перешел в собственность города в 1922 году.

Необычайно привлекательно выглядит та часть парка, в которой не встречаются жилые дома, а, напротив, господствует непосредственная атмосфера паркового ландшафта. Минуя вход с его боковыми павильонами, вы оказываетесь перед внушительной лестницей, напоминающей лестницы больших дворцов прошлого. Два ее нижних широких пролета, разделенные в центре зеленой клумбой, ведут к центральной части всего паркового комплекса. Здесь дорогу посетителю преграждает страж территории – большой дракон с пестрой мозаично-изразцовой чешуей. В нем узнается старый знакомец с въездных ворот усадьбы Гуэля, правда, уже не из кованого металла и не столь впечатляющий изысканными линеарными формами в духе Ар Нуво. В этом инфернальном образе безусловно сокрыт символический смысл. Дракон напоминает о чудовищном змее Пифоне, хранителе подземных вод, а Гауди имеет в виду огромную цистерну для сбора дождевой воды (емкостью 12 тысяч литров), находящуюся за спиной «страшилища». Столь незамысловатым способом архитектор решает важнейшую проблему орошения сильно пересеченной и обезвоженной территории парка.

Еще несколько шагов, и вы оказываетесь перед пастью другой рептилии и перед новым символом Гауди. В изображении большой змеиной головы с желтыми и красными полосами скрыт намек на герб Каталонии. Каждая из рептилий помещена в непосредственной близости от водосливных кранов цистерны.

Уже отмечалось, что центральная входная лестница трактована архитектором в духе дворцовых лестниц прошлых столетий. Следуя по ней, вы сталкиваетесь с еще более откровенным анахронизмом – многоколонным дорическим «залом» без стен, напоминающим греческий храм. Вполне возможно, что, возводя его, Гауди учтиво напоминал о пристрастии своего заказчика и друга к классике.

Колонны расположились в «ячеистом» или «сетчатом» порядке и потому воспринимаются непроходимым «лесом колонн». Внешне его дорические колонны близки греческому образу; они слегка наклонены и расширяются книзу (правда, не столь заметно). Колонны в центральной части «зала» не отличаются по размерам от колонн во внешних рядах. Здесь в очередной раз реализуется знаменитый творческий принцип Гауди: его колонны – не просто опоры для перекрытия, да и само перекрытие – не просто крыша, но и основание для чего-то другого. Да, это очевидно: функция потолка здесь вторична, поскольку «потолок» не что иное, как центральная территория всего ансамбля парка. Она же – рыночная площадь несостоявшегося поселка Гуэля, или, по аналогии с центром древнего греческого города, площадка для театральных представлений.

В последнем случае весь Парк Гуэля можно было воспринимать огромным амфитеатром. Публика здесь располагалась бы не на традиционных ярусах, окружающих площадку сцены; «ярусами» становились бы ближайшие холмы, а «сидячими местами» - дома поселка.

Сам Гауди именовал центральную площадь парка (размерами 86*40 м) именно «греческим театром». Одна его половина приходится на твердую почву, другая – на перекрытие дорического Колонного зала. Колонны не только поддерживали перекрытие; они были полыми и функционировали как водостоки во время дождя. Фундамент «греческого театра», таким образом, заключал в себе сложную внутреннюю жизнь. Он оказался к тому же идеально ровным сверху, так что воде здесь просто некуда было деваться – только стекать вниз сквозь колонны.

На этом функциональный диапазон архитектурного комплекса не исчерпывался. Стены, окружающие его территорию, не только предохраняют от вторжения любопытных прохожих извне. Отдельную, весьма прихотливую в плане «стену» составила бесконечная вереница скамей вокруг террасы, предназначенной для дружеских и деловых встреч.

Ограниченность архитектурного образа оставалась для Гауди высшей заповедью в эти годы. Проектируя форму скамей, мастер добивался ее идеальной слитности с естественной позой человеческого тела. Для этого обнаженную модель усаживали на еще не застывшую заготовку формы сиденья в мокром гипсе, с тем чтобы потом ориентироваться на точный «оттиск» фигуры. Даже абстрактный характер орнамента скамей не исключал чего-то «человеческого», «естественного».

Стремясь избежать опасности иллюзионизма, Гауди обращается к технике «битой керамики», давно опробованной им в убранстве крыш и стенных плоскостей. Скамьи покрываются мозаикой из множества разбитых изразцовых плиток и кусочков цветного стекла; архитектор при этом часто полагался на фантазию и художественное чутье своих помощников.

Каждая из скамей прекрасна по-своему, но каждая в своем изгибе неизбежно вторит бесконечной синусоиде парковой стены, а значит – и аналогичной по рисунку цепи живописных холмов. Сходной гармонией отмечена также сеть улиц и дорог в Парке Гуэля.

Стремясь повсюду сохранить рельеф местности, мастер проектирует изощренную сеть улиц и дорог, предусматривая множество живописных поворотов или, напротив, прямых туннелей с рядами опор «аркады» чаще всего кажутся цепью пещерных входов, причем с самого естественного облика. Чем более хрупкими выглядят его наклонные колонны, тем более незыблемыми они оказываются в действительности. «Пещеры» в итоге превратились в идеальные укрытия от слепящего солнца и непогоды, и в них всегда можно было найти скамью для отдыха, вырубленные прямо в каменной толще.

Парк Гуэля в трактовке архитектора Антонио Гауди оказался ценнейшим вкладом в необычную для тех лет область художественной практики. А достижения этого зодчего в деле сохранения естественной природной среды продолжают считаться образцовыми и в наше время. Именно поэтому в 1984 году Парк Гуэля был объявлен выдающимся национальным памятником и взят под охрану ЮНЕСКО. (А.Гуэль)