19.Платон.Алкивиад 1.

В "Алкивиаде I" беседуют между собой лица, уже известные нам из "Алкивиада II", – Сократ и юный Алкивиад. Последний полон честолюбивых замыслов и жаждет власти. Как всегда, Сократ заставляет собеседника признать, что тот не имеет понятия о справедливости, т.е. невежествен. Прежде чем управлять другими, надо научиться управлять собой и, значит, познать свою душу, в которой отражается божественный образ; иными словами, следуя изречению дельфийского оракула, познать самого себя. Убедительность речей Сократа приводит Алкивиада к мысли о необходимости овладения этим высоким знанием под руководством Сократа.

Интересен конец диалога, который как бы подготавливает замечательную речь Алкивиада в "Пире" о силе воздействия Сократа на учеников (см. прим. 58). В заключительных словах Сократа: "...вижу силу нашего города – как бы он не одолел и тебя, и меня" – скрывается намек на будущую судьбу собеседников: Алкивиад, изгнанный из Афин, бесславно погибнет в 404 г., спасаясь от преследователей, а Сократа в 399 г. одолеет "толпа", о мнении которой он так мало заботился. Таким образом, в беседе как бы намечается печальная перспектива "Апологии...", "Критона" и "Федона".

В диалоге упоминается как еще здравствующий опекун Алкивиада Перикл (он умер от чумы в 429 г.), Алкивиад же предстает юношей ("не будучи еще полных двадцати лет от роду" 123d), с которым впервые за несколько лет заговаривает Сократ. В то же время в 432 г. они, как известно, уже друзья, идущие в поход на Потидею, а походы за пределы Аттики молодежь могла совершать только спустя два года после совершеннолетия, т.е. в 20 лет. Исходя из всего этого, действие диалога можно отнести к 434 г., т.е. к тому времени, когда Алкивиад достиг 18 лет и получил право голоса в народном собрании, а значит, стал подумывать о политической деятельности (ср.: Менексен).

24. Аристотель. Метафизика. (кн.1 гл 1-3, кн. 6, 7)

Глава первая. Постепенное восхождение от чувственного восприятия к познанию принципов: память, опыт, искусство, наука. Превосходство искусства над опытом, теоретических наук — над практическими. Высшая наука — познание принципов, или мудрость. Глава вторая. Мудрый и мудрость. Удивление — источник появления науки о первых началах и причинах. Божественность мудрости. Глава третья. Четыре рода причин (начал): сущность и суть бытия; материя и субстрат; источник движения; цель. Древнейшие философы указали только материальную причину вещей: воду (Фалес), воздух (Анаксимен и Диоген), огонь (Гиппас и Гераклит), землю (вместе с другими элементами — Эмпедокл). Затем стали к материи присоединять причину движения (за исключением тех, кто считал совокупность вещей неподвижной). Ум Анаксагора как причина миропорядка

1 книгу Аристотель начинает с утверждения, что все люди от природы стремятся к знанию. Источником же знания является чувство и память, которые в совокупности образуют опыт (ἐμπειρία). На опыте воздвигается умение — знание общего. Однако практические умения — это еще не высшее знание (ἐπιστήμη), каковым является только знание самоценное — мудрость (σοφία) — знание причин и начал. Аристотель говорит, что обычно мудрыми называли тех, кто много знает, однако все знать нельзя, но можно знать причины всего. Как раз философы с самого начала интересовались причинами: как происхождения Вселенной, так и того, что хорошо. Такое знание он называет божественным. Далее, в 3 главе 1 книги, Аристотель перечисляет четыре причины (αἰτία) всего (983а25-30):

• Сущность (οὐσία — усиа)

• Материя (ὕλη — хюле)

• Начало движения (ἡ ἀρχὴ τῆς κινήσεως — хэ архэ тэс кинэсэос)

• Благо (ἀγαθόν — агатхон)

КНИГА ШЕСТАЯ (Ё) Глава первая. Предмет первой философии — начала и причины сущего как такового. Отличие ее от учения о природе и от математики. Третья теоретическая наука — о божественном. Глава вторая. Случайное бытие, его характеристика: в нем отсутствует какое-либо постоянство; его причина случайна (это —материя); не может быть предметом научного рассмотрения; близко к небытию; к нему не применимо возникновение и уничтожение. Глава третья. Случайный характер причин и начал случайных вещей и событий. Условия осуществления необходимого бывают случайной природы. Глава четвертая. Бытие в смысле истины: соответствие между связью в мысли (утверждением) и связью в действительности, между разделением в мысли (отрицанием) и разделением в действительности. Небытие в смысле ложного: несоответствие в том и другом случае. Отличие бытия в смысле истины от основного бытия, на которое указывают категории. КНИГА СЕДЬМАЯ (Z)Глава первая. Сущность как сущее, первое по времени, определению и познанию. Необходимость выяснения природы сущности для тех, кто хочет познать сущее как таковое. Глава вторая. Краткое изложение взглядов философов-«фисиологов», а также пифагорейцев, Платона, Спевсиппа и Ксенократа на сущность. Глава третья. Обычное различение четырех значений сущности. Первый субстрат. Отклонение попытки свести сущность к субстрату, если под субстратом подразумевается материя. Целесообразность рассмотрения в первую очередь чувственно воспринимаемых сущностей, ибо общее методологическое правило требует идти от того, что более известно нам, к тому, что более доступно познанию по своему существу. Глава четвертая. Суть бытия вещи, ее определение. Суть бытия сущности и других родов сущего. Глава пятая. Рассмотрение определения. Невозможность дать определение свойств, неразрывно связанных с материей. Доказательство того, что определение возможно только для сущности и что для других родов сущего — лишь в ином смысле, путем присоединения внешнего субстрата. Глава шестая. Отношение между сутью бытия отдельной вещи и этой вещью. Доводы в пользу доказательства того, что суть бытия вещи и сама вещь не тождественны, если вещь дана в связи с каким-нибудь случайным свойством, и тождественны, если речь идет о вещи, как она есть сама по себе. Глава седьмая. Три типа возникновения. Общий характер материи и формы в физических процессах. Характер и роль формы в области человеческого делания. Обозначение возникшей вещи именем, производным от названия материи, изменяющейся в процессе возникновения. Глава восьмая. Доказательство того, что форма (подобно материи) не возникает, а лишь реализуется в данном субстрате и что возникает лишь индивидуальная вещь, слагающаяся из материи и формы. Критика в этой связи учения Платона об идеях (если бы существовали идеи Платона, возникновение индивидуальных вещей не имело бы места). Подобие (но не тождественность) рождаемого рождающему, принадлежность их к одному виду. Глава девятая. Объяснение причины, почему одни вещи возникают и через искусство, и сами собой («автоматически»), а другие нет (наличие или отсутствие у материи способности к самопроизвольному движению). Отличительная особенность возникновения сущности. Глава десятая. Случаи, когда в определение сущности должно входить указание на ее составные части и когда нет: при обозначении сущности как формы следует указать только части формы; если сущность берется в смысле составного целого, то и материальные части (хотя не всегда). Различение двух родов материи —чувственно воспринимаемой и умопостигаемой. Глава одиннадцатая. Необходимость для дающих определение выяснить вопрос, какие части или стороны вещи принадлежат форме и какие — составному целому. Парадоксальные выводы пифагорейцев и некоторых платоников, связанные с непониманием этого вопроса. Различие в определении живых существ и геометрических фигур. Подведение кратного итога проблем, рассмотренных в —-и, -й и -й главах этой книги. Глава двенадцатая. Исследование вопроса, почему части определения сущности образуют нечто единое. Составные части определения, получаемого путем логического деления,— род и видовые отличия (хотя бы одно). Решающее значение (в определении) видовых отличий. Необходимость в определении прийти к последнему отличию, которое и будет составлять форму и сущность вещи. Промежуточные видовые отличия в определении — ненужные повторения. Глава тринадцатая. Рассмотрение вопроса, правомерно ли считать общее сущностью. Доводы в пользу отрицательного ответа на этот вопрос. Глава четырнадцатая. Непреодолимые трудности для сторонников учения об идеях, возникающие в случае признания ими, что вид слагается из рода и видовых отличий. Глава пятнадцатая. Доказательство того, что не может быть определения ни для индивидуальных чувственно воспринимаемых вещей (поскольку они обладают материей и изменчивы), ни для идей (поскольку сторонники идей признают их индивидуальными и самостоятельно существующими). Глава шестнадцатая. Возвращение к вопросу, какие вещи нельзя считать сущностями. Части тел — сущности только в возможности. Доказательство того, что единое и сущее как таковые ввиду их общего характера не могут быть сущностью вещей. Критика сторонников идей за признание ими единого (общего) во многом самостоятельно существующей идеей. Глава семнадцатая. Сущность как причина вещи. Причинное объяснение вещи как мотивировка наличного в вещи сочетания признаков. Форма вещи при таком объяснении — источник движения вещи и стоящая перед вещью цель. Форма сложных вещей — не какой-нибудь один из элементов вещи наряду с другими, а особое начало, источник бытия определенным предметом как таковым