Глава II. Социальная значимость романа «Будденброки» Томаса Манна

2.1 Социально – историческая значимость романа и его место в мировой литературе

Томас Манн не мог, конечно, и в отдаленной степени предвидеть, что написанный им в возрасте от двадцати двух до двадцати пяти лет роман станет классическим произведением немецкой литературы.

Взятая в целом, на протяжении всего романа, история семейства Будденброков вместе с историей их фирмы и всего их жизненного уклада образует удивительно отчетливую и точную картину развитая определенного участка немецкой действительности XIX века. Правда, крупные социально-политические явления как таковые лишь мельком и косвенным образом упоминаются в романе. В полуанекдотическом виде предстает в романе, например, революция1848 года. Но в целом социально-историческое, даже просто познавательное значение романа чрезвычайно велико. Судьба патрицианской буржуазии старинных торговых городов в условиях все убыстряющегося промышленного развития Германии в середине и второй половине позапрошлого века обрисована в романе исторически верно и убедительно. Оттеснение старых, форм хозяйствования, переход к новым, более беззастенчивым и спекулятивным методам торговли, как причина постепенного падения фирмы, непосредственно показаны в самом романе. На его периферии маячат Хагенштремы и Кистенмакеры, являющиеся представителями этих новых капиталистических слоев, более хищных и безжалостных.

Смена «бюргерства» «буржуазией» — в таких понятиях характеризовал Томас Манн впоследствии этот процесс, показанный в романе, причем самого себя Томас Манн ощущал как представителя «бюргерства» с его прочными традициями старой культуры, а к «буржуазии» он относился с презренней и страхом, видя в ней силу, враждебную истинной культуре. Дельцы нового типа, побеждающие в романе старую фирму Будденброков, фактически и есть «буржуа», идущие на смену «бюргерам».

Характерно, что и Будденброки пытаются перестроиться в соответствующем направлении. Томас, по совету Тони, покупает у помещика фон Майбома зерно на корню, чего никогда не делали его предки и что сулит большие спекулятивные барыши. Но он это делает неохотно, с угрызениями совести, и терпит неудачу. Град уничтожает весь урожай — и телеграмма об этом приходит как раз в день празднования столетнего юбилея фирмы.

Не только оттеснение старой буржуазии показано в романе. Он намечает — особенно в «школьных» эпизодах заключительных глав — также и общее изменение духовной атмосферы в Германии, иссякание старых гуманистических традиций и замену их агрессивным прусско-милитаристическим духом, предшественником немецкого воинствующего империализма.

Создавая свой роман, Томас Манн, таким образом, действительно совершает огромный шаг по пути к обнаружению корней и истоков своих «проблематических» героев. Он вводит их в определенный социально-исторический контекст. Они оказываются причастными к тому общему процессу разрушения старых устойчивых форм жизни, который сопровождает все экономическое и социальное развитие XIX века и особенно усиливается к эпохе империализма. Один из результатов этого процесса — обеднение и даже деклассирование значительных слоев не только мелкой буржуазии, но и буржуазии средней и даже крупной, если она не умела перестроиться на новый лад.

Такова объективная мотивировка судьбы семейства Будденброков в романе, мотивировка реалистическая и в своей основе верная. Огромный успех романа, успех не только в Германии, но и за ее рубежами, в енмалой мере объясняется именно тем, что Томас Манн с исчерпывающей жизненной убедительностью показал здесь исторические процессы, которые имели поистине типическое значение, и притом не только для судьбы старой патрицианской немецкой буржуазии. Сам Томас Манн вспоминает в «Парижском отчете» (1926), как французский писатель Жалу рассказал ему, что аналогичное развитие происходило и в старых торговых семьях французских городов. Но социально-историческая типичность романа даже значительно шире — хотя в нем непосредственно трактуется участь узкого слоя патрицианского бюргерства, но косвенно в нем намечается и путь разорения и гибели тех многочисленных социальных слоев, о которых мы уже упоминали. Более того, в еще более общем виде роман мог быть воспринят как изображение тех универсальных тревожных сдвигов, которые происходили в мире в последние десятилетия XIX века. В конечном счете, в романе отразилось смутное, не осознанное самим Томасом Манном ощущение надвигающейся гибели целой исторической эпохи – неясное предчувствие обреченности буржуазного мира.

Почти полстолетия спустя сам автор так расценивал причину успеха романа: «Он взялся «изобразить «упадок одной семьи», одной единственной ганзей-ско-северонемецкой семьи... но оказалось, что в его образах, характерах, настроениях и судьбах узнало себя европейское бюргерстве в целом, узнало себя и состояние своей души на рубеже века, когда оставалось еще примерно полтора десятка лет до первой мировой войны, до начала мировой революции и до конца буржуазной эпохи» («К одной главе из «Будденброков») .

Однако в годы создания романа Томас Манн об этом историческом смысле своего произведении и не подозревал. Более того, данная в романе объективная социально-историческая мотивировка событии отнюдь не исчерпывает всего внутреннего осмыслении показанной в нем действительности. С точки зрения логики самого романа, основные факторы, определяющие судьбу Будденброков, лежат в иной плоскости.

В уже неоднократно цитированной речи «Любек как форма духовной жизни» Томас Манн впоследствии писал: «Проблема, которая переполняла меня и заставляла творить, была не политической проблемой, а проблемой биологической, психологической... Меня интересовало душевно-человеческое начало, момент социологически-политический я учитывал лишь попутно и полусознательно». Действительно, для Томаса Манна в тот период само социальное еще нуждалось в объяснении. Гибель семьи Будденброков, с ее закономерностью и неотвратимостью, оказывается здесь результатом каких-то иных, не социальных сил.

Почему же гибнет семья Будденброков с точки зрения логики романа? Имеем ли мы дело с биологическим вырождением соответственно концепциям натурализма? И да и нет. Гибель семейства Будденброков есть в известном смысле процесс дегенерации, это бесспорно. Но это вырождение, будучи и для автора биологической категорией, биологически все же определяется недостаточно. В чем причина этого вырождения? У натуралистов, когда они затрагивают подобные темы, причины всегда «налицо: это алкоголизм, сифилис, условия среды — нищета; голод и т. п.; наконец, в сочетании со всеми этими факторами, наследственность. «Перед восходом солнца» Гауптмана и романы Золя четко иллюстрируют это общеизвестное положение. В «Будденброках» такой причины не дано. Здесь нет ни пьянства, ни тяжелых болезней, которые передаются по наследству, ни нищенских условии жизни. Может быть, здесь можно было бы говорить о «чужой» и «сомнительной» крови, которую привносит в семью Герда, — но эта кровь примешивается к семье лишь в четвертом поколении, и она, по натуралистическим канонам, может объяснить отдельные черты в маленьком Ханно, но не все направление развития семьи Будденброков, и даже не может объяснить облик Ханно в целом. Процесс вырождении в «Будденброках» ничем причинно не обусловлен. Это процесс имманентный. В самом существе данной семьи заложена необходимость ее гибели. Переход от здорового «непроблематического» существования к «проблематичности», к болезни, к большей душевной сложности и т. д. оказывается процессом неизбежным, имеющим свое основание в самом себе, то есть в общей метафизической тенденции к перерастании) здоровой, практической жизни в нечто болезненное и непрактическое. При этом разложение здоровой жизни может принимать самые различные формы – не только отвратительные и смехотворные (Кристиан), но и возвышенные, такие как одухотворенность, музыкальность, душевная глубина и т. д. (маленький Ханно, а в значительной мере и Томас Будденброк).

Именио этот общий метафизический процесс, а не частные социальные причины и биологические предпосылки предопределяют в романе судьбу Будденброков. Таких обязательных внешних причин и предпосылок, как мы уже сказали, в романе собственно нет. А между тем и жизненное и деловое крушение семьи совершается с полной неотвратимостью, и предчувствие этого крушения, его предвестники разбросаны по всей книге. Те конкретные несчастья, которые обрушиваются на Будденброков, часто не только причины ухудшения их положения, но следствия - следствия ослабления метафизически истолкованной жизнеспособности семьи.

Выводы по главе II

Таким образом, в романе «Будденброки» Томас Манн одухотворил историю собственного семейства, придал ей широкое, символическое значение, «пережил ее в стихи». Разглядев общее направление, в котором она двигалась – упадок, распад, и поставив перед собой задачу, названную в подзаголовке романа («История гибели одного семейства»), он тем самым уже возвысился над материалом: ведь семья Маннов в отличие от Будденброков не только погибла, но и в лице двух старших братьев вступила в полосу, как выразился Генрих, «плодотворного подъема». Кстати сказать, первоначально автор не собирался умертвлять мальчика Ганно, чьим прототипом был он сам, и набросал даже несколько главок о дальнейшей его судьбе. Гибели Ганно потребовала внутренняя логика произведения, проникнутого ощущением конца эпохи.

По замыслу роман должен был только передать «психологию тех, кто устал жить». Ни на какую социально-историческую критику автор поначалу, приступая к делу, не притязал. «Как сейчас помню, - рассказывал он через много лет, - что во время работы над «Будденброками» один мюнхенский художник спросил меня, чем я занимаюсь, и я ответил скорее с досадой, чем с бодростью: «Ах, это скучная бюргерская материя, но дело идет об упадке, и эти она литературна». Я стилизовал под роман семейно-личные впечатления, хоть и ощущая, что в этом есть что-то «литературное», то есть духовное, то есть общезначимое, но, по сути, не сознавая, что своим рассказом о распаде одной бюргерской семьи я возвестил о более глубоких процессах распада и умирания, о гораздо более значительной культурной и социально-исторической ломке».

Размещено на Allbest.ru