2.3. Историческое значение меркантилизма

Практическая направленность меркантилистской системы в об­ласти торговых и ссудных операций и денежного обращения и ее влияние на последующие этапы эволюции экономической науки ни в коем случае не должны недооцениваться. В наиболее развитых странах того времени — Англии и Франции — особенности реали­зации идей меркантилизма на протяжении XVII—XVIII вв. пре­допределили, по существу, главные причины своеобразия их исто­рии экономики и истории экономической мысли вплоть до XX сто­летия.

Следует пояснить, что во Франции, где наиболее активным проводником политики протекционизма в XVII в. считают супер­интенданта (министра) финансов Жана Батиста Кольбера, созда­валась мощная сеть мануфактур в промышленности. Но одновре­менно здесь, в том числе посредством запрета вывоза хлеба и сво­боды его ввоза, сдерживалось становление фермерства, что в ко­нечном счете стало фактором «узости» внутреннего рынка Фран­ции по сравнению с ее давней соперницей — Англией. Впослед­ствии французский меркантилизм по данной причине стали име­новать кольбертизмом.

В Англии же меркантилизм, как очевидно из истории эконо­мики, оказался значительно более «плодотворным», чем во Фран­ции. Основные успехи протекционистской политики этой страны в области торговли и промышленности в XVII в. связывают обычно с именем Томаса Мена — одного из лидеров Ост-Индской компании. Известно также, что в результате идеологической борьбы с мер­кантилизмом именно в Англии были достигнуты лучшие теорети­ческие обобщения ценностей классической политической эконо­мии, нашедшие отражение в трудах А. Смита, Д. Рикардо, Т. Маль­туса, Дж.С. Милля и др. Кроме того, Англия, будучи на значитель­ном протяжении XIX столетия наиболее экономически развитой державой мира, положила начало практической реализации важ­нейшей антимеркантилистской позиции, заявив в середине XIX в. о своей безоговорочной приверженности политике фритредерства, т.е. полной свободе и внутренней и внешней торговли.

Наконец, необходимо заметить, что меркантилизм обогатил ис­торию экономических учений не только концепцией всеобщей ком­мерциализации хозяйственной жизни и масштабного участия в ней государственных структур, но и тем, что он действительно обозна­чил, говоря словами И. Шумпетера, «зачатки науки». Речь идет, конечно, об экономической науке, которая после издания в 1615 г. французским меркантилистом Антуаном Монкретьеном «Трактата политической экономии» почти четыре столетия достойно называ­лась не иначе как ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ.

Экономические учения эпохи нерегулируемых рыночных отношений классическая политическая экономия

Тема 3. Общие признаки и этапы эволюции классической политической экономии

3.1. Сущность классической политической экономии и особенности ее предмета и метода

По мере дальнейшего формирования в развитых странах мира основ рыночных экономических отношений становилось все более очевидным то обстоятельство, что государственное вмешательство в экономическую деятельность не является панацеей в деле преодо­ления преград в приумножении национального богатства и дости­жения согласованности во взаимоотношениях хозяйствующих субъ­ектов как на внутреннем, так и на внешних рынках. Поэтому, как отметил П. Самуэльсон, вытеснение «доиндустриальных условий» системой «свободного частного предпринимательства», способст­вуя разложению меркантилизма, стало одновременно исходным пун­ктом наступления условий «полного laissez faire».

Последнее словосочетание означает требование полного невме­шательства государства в экономику, деловую жизнь или, говоря по-другому, — экономический либерализм. Причем с конца XVII — начала XVIII в. эта идея превратилась в своеобразный девиз рыноч­ной либеральной экономической политики. И именно с этого времени зарождается новая теоретическая школа экономической мысли, которую позднее назовут классической политической эко­номией.

«Классическая школа» повела решительную борьбу с протекци­онистской идеологией меркантилистов, обратившись к самым но­вым методологическим достижениям науки той эпохи и развернув поистине фундаментальные теоретические исследования. Ее пред­ставители противопоставили эмпиризму меркантилистской систе­мы профессионализм, который, по словам того же П. Самуэльсона, не позволял впредь «советникам при короле» убеждать своих монархов в том, что увеличение богатства страны сопряжено с установлением государственного контроля над экономикой, в том числе со сдерживанием импорта и поощрением экспорта и тыся­чей других «детальных распоряжений».

«Классики» в отличие от меркантилистов, по существу, заново сформулировали и предмет, и метод изучения экономической тео­рии. Так, возросшая степень мануфактуризации экономики (затем и ее индустриализации) обусловила выдвижение на первый план предпринимателей, занятых в промышленном производстве, оттес­нив на второй план капитал, занятый в торговле, денежном обра­щении и ссудных операциях. По этой причине в качестве предмета изучения «классики» предпочитали главным образом сферу произ­водства.

Что же касается метода изучения и экономического анализа, то его новизна в «классической школе» связана, как уже упомина­лось, с внедрением новейших методологических приемов, которые обеспечивали достаточно глубокие аналитические результаты, мень­шую степень эмпиричности и описательного, т.е. поверхностного, осмысления хозяйственной (деловой) жизни. Об этом свидетель­ствуют также высказывания Л. Мизеса и М. Блауга — крупнейших авторитетов современности в области методологии экономической науки.

Первый из них, в частности, полагает, что «многие эпигоны экономистов-классиков видели задачу экономической науки в изу­чении не действительно происходящих событий, а лишь тех сил, которые некоторым, не вполне понятным образом предопредели­ли возникновение реальных явлений». По убеждению второго, «эко­номисты-классики подчеркивали, что выводы экономической на­уки в конечном счете основываются на постулатах, в равной степени почерпнутых из наблюдаемых «законов производства» и субъек­тивной интроспекции (самонаблюдения)».

Таким образом, можно утверждать, что смена меркантилизма классической политической экономией стала свершением еще од­ной исторической метаморфозы в отношении наименования и на­значения экономической науки. Как известно, в бытность древне­греческих философов термин «экономия» или «экономика» воспри­нимался почти в буквальном переводе слов «ойкос» (домохозяй­ство) и «номос» (правило, закон) и имел смысловую нагрузку про­цессов домоводства, управления семьей или личным хозяйством. В пе­риод меркантилистской системы экономическая наука, получив­шая благодаря А. Монкретьену наименование «политическая эко­номия», воспринималась уже как наука о государственном хозяй­стве или экономике национальных государств, управляемых монархами. Наконец, в период «классической школы» политическая экономия обрела черты подлинно научной дисциплины, изучающей проблемы эко­номики свободной конкуренции.

Кстати, К. Маркс, с чьим именем связано введение в научный оборот термина «классическая политическая экономия», исходил прежде всего из того, что «классики» в творчестве своих лучших, как он полагал, авторов А. Смита и Д. Рикардо совершенно не допу­скали ни апологетики, ни скольжения по поверхности экономиче­ских явлений. Но, по его мысли, «классическая школа» со свойст­венной ей классовой направленностью «исследовала производствен­ные отношения буржуазного общества». Данное положение, похо­же, не оспаривал и Н. Кондратьев, считавший, что в учении «клас­сиков» речь шла об анализе условий свободной хозяйственной дея­тельности «только капиталистического строя».