20.2. Краткий очерк истории экономических доктрин в учебнике «Экономикс» п. Самуэльсона

В главе 2 тома I «Экономикс» его автор совершает историко-экономический экскурс в период конца XVIII в., обратившись к мальтусовской теории народонаселения.

В следующей, 3-й главе этого же тома книги П. Самуэльсон вновь возвращается в XVIII столетие, но на этот раз в связи с «невиди­мой рукой» А. Смита.

Однако самые значительные по объему историко-экономические «отступления» П. Самуэльсон сосредоточил в «Экономикс» в главах 36 и 40 (том II).

Так, в конце главы 36 выделено приложение, посвященное эво­люции экономической мысли, под названием «Краткий очерк ис­тории экономических доктрин». В нем можно почерпнуть, пожалуй, суть самых главных моментов в истории экономической мысли. Во-первых, что экономический анализ берет свое начало «от древних философов и практиков, заинтересованных в политических про­блемах своего времени», и в том числе из произведений Аристоте­ля, Библии «...и фактически в неписаной народной культуре каж­дого народа». Во-вторых, что продолжение ранних экономических доктрин было сосредоточено «в произведениях таких средневеко­вых схоластов, как Фома Аквинский», и в «кодификации "спра­ведливой цены"». В-третьих, что «меркантилисты» совершенство­вали методы политической экономии и проложили путь выступив­шему против них Адаму Смиту. Затем, в-четвертых, отмечаются пред­взятые положения французских физиократов, «склонность к дог­матизму экономистов-классиков», идеи утопического социализма и презрение «к подобным утопистам» и «к вульгарным апологетам капитализма» К. Маркса, считавшего в свою очередь, что классо­вая борьба «неизбежно ведет к диктатуре пролетариата, после ко­торой должно последовать «отмирание государства» и бесклассовое общество в состоянии постоянного равновесия». И далее, в-пятых, характеризуется «политическая экономия XX в.», которая вначале опиралась на «тип микроэкономического материала» (особенно в трудах А. Маршалла, Л. Вальраса, В. Парето, Дж.Б. Кларка, К. Менгера, О. Бём-Баверка и др.), а потом на «анализ монополистической, или несовершенной, конкуренции» Э. Чемберлина и Дж. Робинсон и на «основу теории определения уровня дохода» в «Общей теории» Дж.М. Кейнса.

Заканчивается рассматриваемое приложение выводом о том, что в настоящее время большинство экономистов на Западе для дос­тижения «неоклассического синтеза» «пытаются путем эффективной кредитно-денежной и фискальной политики соединить классическую микроэкономику Смита и Маршалла с современной макро­экономикой определения уровня дохода, сочетая все здоровое в обоих подходах».

20.3. «Ветер перемен» п. Самуэльсона

Глава 40 «Экономикс» называется «Ветер перемен: эволюция эко­номических доктрин» и содержит обстоятельное изложение взгля­дов нобелевского лауреата на направления и этапы развития эко­номической мысли или, по словам П. Самуэльсона, политической экономии, начиная с Адама Смита и до наших дней.

Такие временные рамки им охвачены потому, что, на его взгляд, политической экономии «по крайней мере лет двести от роду» и что «днем ее рождения можно считать появление в 1776 г. «Иссле­дования о природе и причинах богатства народов» Адама Смита». Другими словами, «Богатство народов» А. Смита — это, по Самуэльсону, «день рождения политической экономии», а все, что было до этого, — «предыстория экономики», т.е. незапамятные времена, когда запрещались в рамках государственной политики ростов­щичество и ссудный процент, когда меркантилисты, будучи «со­ветниками принца», вставали горой за протекционистский тариф, чтобы принести «нации процветание», и когда физиократы, «ве­рившие в кругооборот экономической жизни», надеялись «рефор­мировать старый режим предреволюционной Франции».

Значительную часть этой главы автор «Экономикс» посвящает так называемой «классической экономике», в которой сам А. Смит провозглашается им «пророком свободной конкуренции» и глашатаем «нарождающегося класса буржуазии», а его книга — необыкновенно авторитетно написанным «шедевром», оказавшим «громадное вли­яние на последующий век». Затем в самуэльсоновской «классичес­кой экономике» речь заходит о «его Преподобии» Т.Р. Мальтусе и о «ключевой фигуре этого века» Д. Рикардо. «Осень» этих экономис­тов, по мнению нобелевского лауреата, связана с открытым пер­вым из них и поддержанным вторым «законом уменьшения прибы­ли», поскольку именно Т.Р. Мальтус, выдвинув теорию снижения заработной платы рабочих при росте численности населения, по­влиял на то, что вместе с ним и Д. Рикардо «поставил не на ту лошадь». А в результате «с 1820 по 1870 г., т.е. целые полвека, эко­номисты и политики были загипнотизированы», не поняв резуль­татов «промышленной революции, развенчавшей этот закон».

В тексте следующего подзаголовка главы характеризуется «нео­классическая экономика», зарождение которой П. Самуэльсон на­зывает следствием произошедшего в 70-е гг. XIX в. раздвоения «дре­ва экономики». Причем одним из направлений он называет «современную посткеинсианскую магистральную экономику», выросшую из «неоклассической экономики и кейнсианства», другим — направление, которое «вышло из Марксова «Капитала» (1867, 1885, 1894) и его заново открытых более ранних работ по экономике». Им воздается должное так называемой неоклассической революции, открывшей математические средства анализа спроса, полезности, всеобщего эко­номического равновесия и сделавшей политическую экономию бо­лее «научной». При этом весьма примечательно, по его мысли, то обстоятельство, что и А. Маршалл — англичанин и Дж.Б. Кларк — американец, внесшие наибольший вклад в неоклассическую рево­люцию, с годами стали больше дорожить достигнутой славой и высоким положением в обществе и что этим объясняется охлажде­ние их «социалистического пыла». Что касается имен У. Джевонса, Л. Вальраса и В. Парето, то они, по оценке П. Самуэльсона, не просто ввели элементы математики в экономическую науку, но и превратили их в «утонченные методы экономического анализа».

Кратко и лаконично высказывается нобелевский лауреат и в следующей части главы с подзаголовком «Кейнсианская революция». В частности, он указывает на то, что в годы после первой мировой войны политическая экономия, с одной стороны, далеко продви­нулась в объяснении экономической ситуации и в описании цик­лов деловой активности, а с другой — неоклассическая экономика того времени «не выработала развитой макроэкономической моде­ли, которая бы соответствовала ее чересчур развитой микроэконо­мике». И только эпохальная «Общая теория занятости, процента и денег» Дж.М. Кейнса, вышедшая в свет в 1936 г., не позволила эконо­мической науке «остаться прежней», и «простодушная вера в закон Сэя улетучилась».

Завершающая часть этой несомненно важной для историков экономической мысли главы 40 содержит суждения П. Самуэльсо­на о магистральном пути экономики в период «современной посткейнсианской политической экономии» и о «консервативных атаках» про­тив этого пути. Прежде всего ученый признает здесь, что торже­ством посткейнсианства стало лучшее функционирование смешан­ной экономики, что после второй мировой войны был достигнут беспрецедентный в истории рост производства и уровня жизни. Но главное, по его словам, состоит в том, что «смешанная экономика даже нисколько не приблизила золотой век», что еще не найдена единственно совершенная модель экономической политики, «которая избавит нас от необходимости выбирать между полной занятостью и стабильностью цен». Возможно, поэтому автор «Экономикс» счел необходимым заявить об институционализме как о серьезном экономическом течении сорокалетней давности и о целесо­образности посвящения остатка этой главы краткому обзору «школ, решительно критикующих магистральное направление эко­номической науки посткейнсианской эры».

В числе таких школ нобелевский лауреат называет в первую оче­редь Чикагскую школу, собравшую в своих рядах, как выражается П. Самуэльсон, «апостолов свободной конкуренции», в том числе М. Фридмена, и ратующую за достоинства подлинно «рыночных цен». Затем выделяется так называемая гэлбрейтовская критика и отмечается, что Дж.К. Гэлбрейт, «чьи книги продаются так легко», в своих исследованиях обосновывает немало «очень нужного и по­лезного», критикуя господствующую в экономике ортодоксию. И наконец, третья критикующая магистральное направление эко­номической науки школа — это так называемые новые левые или те американские экономисты, именующие себя «радикальными эко­номистами», хотя в действительности они озабочены «мелкими и теряющими свое значение вопросами...».

212