10.3.3. Отношения с церковью

Участвуя в диспутах по натурфилософии, проводимых периодически во дворце Тосканского герцога, Галилей, хорошо изучивший труды Архимеда, выступил в защиту его закона гидростатики, против которого высказывались перипатетики, утверждавшие, следуя Аристотелю, что способность к плаванию определяется формой тела, а не его плотностью. Указывая на плавание плоских льдин (плотность которых он считал большей, чем у воды), Аристотель утверждал, что любое вещество в форме достаточно тонкой пластинки может плавать. Галилей резко отверг это утверждение, проведя выразительные опыты по плаванию тел различной формы и плотности, подтверждающие законы Архимеда. В частности, он предложил простой эксперимент, поразивший его современников: Галилей опускал в высокий цилиндрический сосуд с небольшим количеством воды другой, заполненный чем-либо сосуд чуть меньшего диаметра, и к удивлению зрителей, тонкий слой воды окружающий внутренний сосуд, надежно держал его на плаву. По этому поводу Галилей писал, что «…большой корабль столь же хорошо плавает в 10 бочках воды, как и в океане». Это утверждение великого ученого вызвало резкую критику и неприятие со стороны многих мореходов, капитанов и адмиралов. Когда же он своими предельно наглядными экспериментами полностью подтвердил его, то нажил себе множество врагов, оказавших впоследствии немалое влияние на его судьбу. Этот пример лишний раз демонстрирует, как нелегко быть выдающимся человеком в толпе обывателей.

Еще одно открытие Галилея было также связано с опровержением Аристотеля. Используя изобретенные им в юности специальные гидростатические весы для определения плотностей различных тел, он показал, что плотность льда, вопреки Аристотелю, меньше плотности воды. Итоги своих гидростатических исследований Галилей изложил в книге «О телах, пребывающих в воде».

Сенсационные публикации новых идей и фактов породили множество завистников и недоброжелателей, особенно среди иезуитов, и в Ватикан посыпались доносы на маститого учёного. Чувствуя нарастающее давление со стороны церковников, он решил поехать в Рим, чтобы встретится с папой Павлом V и кардиналами, добиться снятия церковной цензуры на свои публикации, а также показать им возможности своего телескопа. Дело в том, что многие оппоненты Галилея отказывались смотреть в оптическую трубу, считая это греховным делом, а некоторые, посмотрев в трубу и увидев новые светила, пытались их прогнать с небес заклинаниями.

Поездка в Рим оказалась успешной, телескоп был одобрен и разрешен к пользованию, а кардиналы согласились признать его открытия с условием, чтобы из них не делалось выводов, противоречащих Священному писанию. Там же Галилей был избран членом недавно образованной Accademia dei Lincei (Академии «Рысьеглазых»). Кстати, термин «телескоп» был предложен именно в этой Академии.

В Риме Галилей получил заказ на изготовление 12 труб для Римской синьории с условием больше никому таких труб не делать. Год 1610 для Галилея стал в полном смысле звездным годом его жизни. Из Франции он получил письмо с заказом открыть поскорее новое небесное тело и назвать в честь Его Величества Генриха IV. Однако пока письмо шло, Генрих IV был убит.

Тем не менее, в церковных кругах ширилось движение против Галилея, наблюдения которого неизменно подтверждали идеи Коперника, вызывая нарастающее недовольство и опасения у католического духовенства. Так доминиканский кардинал Каччини в одной из своих проповедей заявил «Математики должны быть изгнаны из всех католических государств»! Все гражданское общество Европы всколыхнулось и разделилось на приверженцев коперниканства и его противников. Посыпались доносы в Святую инквизицию и поклёпы на самого Галилея, который как мог пытался сгладить противоречия между наукой и религией. Чувствуя надвигающуюся опасность, он в 1615 г. снова едет в Рим и снова участвует в богословских диспутах, отстаивая свои идеи. Однако в 1616 г. инквизиция принимает декрет, категорически отвергающий систему Коперника (несмотря на открытие в этом же году Галилеем фаз Венеры, убедительно подтверждающих реальность этой системы) и издает индекс (список) запрещенных книг, куда вошла и книга Коперника. После этого декрета Галилею было предписано прекратить диспуты и выступления о своих открытиях, хотя сам папа уверял ученого в том, что ему лично ничто не угрожает.

Вернувшись во Флоренцию, Галилей продолжает свои астрономические исследования и пишет ряд небольших работ («Пробирщик» 1623 г., «Послание к Инголи» 1624 г.), где ясно и четко излагает принцип относительности движения, (на примере плывущего корабля), критикует астрологию и пытается способствовать отмене декрета инквизиции от 1616 г. В 1621 г. в Ватикан приходит новый, более просвещенный папа Урбан VIII, с которым Галилей был хорошо знаком ранее. Поэтому он решил опубликовать уже приготовленный к печати главный труд своей жизни – «Диалоги о двух главных системах Мира – Птолемеевой и Коперниковой»,– что ему и удалось, хотя не без цензурных трудностей, в 1632 г. Книгу объемом около 500 страниц автор построил в виде дискуссии 3-х участников, каждый из которых придерживается своей философской позиции. Дискуссия длится 4 дня, из которых день 1-й посвящен подобию механических и физических явлений в земном и небесном мире, день 2-й – суточному вращению Земли, 3-й – орбитальному движению Земли вокруг Солнца и 4-й – приливам на Земле. Первоначальное название книги было «Диалоги о приливах и отливах», что говорит о том, сколь злободневной была это проблема.

К сожалению, предложенная Галилеем теория приливов оказалась несостоятель-ной, а правильную мысль Кеплера о влиянии Луны на приливы Галилей отверг как смехотворную. В одном из своих писем он написал: «…Среди великих людей, рассуждающих об этом удивительном явлении природы, больше всех других меня удивляет Кеплер, который, будучи наделен умом свободным и острым и хорошо знакомый с движениями, приписываемыми Земле, допускает особую власть Луны над водой, сокровенные свойства воды и тому подобные ребячества». Сам Галилей объяснял приливы наложением скоростей орбитального и суточного движения Земли. Галилей игнорировал также и кеплеровы законы планетных движений, считая их орбиты квазикруговыми, хотя его ученик Кавальери был полностью согласен с Кеплером. Объясняя возникновение приливов действием центробежной силы, Галилей даже написал для неё формулу в виде – увы, неправильную (правильную опубликовал в 1673 г. Гюйгенс). Тем не менее, Галилей, как и Кеплер, полагал, что планеты движутся вокруг Солнца благодаря некой силе его притяжения.

Общая тема всех диалогов по существу была одна – превосходство гелиоцентрической системы Мироздания Коперника-Кеплера над геоцентрической системой Птолемея, канонизированной католической церковью. Убедительность и ясность этих диалогов оказались настолько явными для любого непредвзятого читателя, что они вызвали острое опасение церковников, усмотревших серьезную угрозу своим догматам и учениям. Поэтому выход «Диалогов» в свет вызвал резко отрицательную реакцию Ордена иезуитов, вынудившую папу приостановить её распространение (хотя издатель уже успел продать около 500 экземпляров) и предъявить автору целый список абсурдных обвинений, сводящихся к заключению : "Учение Галилея опаснее для католической церкви, чем писания Кальвина и Лютера". В 1633 г. инквизиция начала против 69-летнего ученого судебный процесс, который вели 10 кардиналов. Семь из них подписали обвинительный приговор о пожизненном заключении. На другой день папа в порядке помилования заменил тюремное заключение домашним арестом, по которому подсудимый считался «узником Инквизиции» и должен был жить в уединении вблизи Флоренции. Знаменитые слова, якобы сказанные после оглашения приговора, «А все-таки она вертится», скорее всего, являются легендой, однако сохранилась такая запись слов Галилея: «Я более не упорствую в мнении Коперника после того, как мне сообщено приказание, дабы я от него отрёкся. К тому же, я здесь в ваших руках и делайте со мной всё по вашему усмотрению». Сохранился также текст отречения, где сломленный человек вынужденно отказывается от своих высказываний. Суд над Галилеем резко затормозил развитие науки в Европе, хотя его «Диалоги», несмотря на запрет, быстро распространились по континенту и стимулировали работы Гюйгенса, Ньютона, Эйлера, Даламбера и Лапласа по созданию классической небесной механики.