41.Возможно ли отражение политической реальности в рамках одной методологической установки?

Процесс познания политической реальности опирается, с одной стороны, на совокупность теоретических моделей, формируемых в рамках общей политологии, а с другой - на эффективность методологических принципов, методов и процедур исследования, применяемых в рамках прикладной политологии. Этот путь, очевидность которого оспаривалась политологическими школами на ранних этапах развития политологии, в конце XX в. получает все большее признание. В объединении различных исследовательских инструментов, которые были сформированы в течение минувшего столетия, современная политологическая наука видит хорошую основу для совершенствования познавательного процесса. Тем самым через формирование правильного выбора методов познания политических реальностей создаются условия для решения следующей задачи в политологии - политического анализа происходящих процессов и их прогнозирования. Процесс политического познания базируется на использовании категорий политологии. Объяснение целесообразности ис­пользования той или иной категории встречает определенные трудности. Они заключаются, прежде всего, в междисциплинарных связях этой науки. Политология в ходе своего развития активно приспосабливала понятия других наук к осуществлению процесса познания политических реалий. Сложность заключается и в том, что политология длительное время развивалась в моноцентричном режиме, и, например, использование заимствованных категорий из американской политологии не всегда адекватно европейской действительности и тем более не всегда сочетается со спецификой казахстанских политических реалий. Современная политическая реальность требует комплексного подхода к ее изучению. Основная задача в исследовании окружающего политического процесса - определить источники и причины принятия тех или иных политических решений. При этом важно, чтобы в процессе познания были правильно определены основные методы, которые применимы к тому или иному процессу в развитии политической обстановки.

42.Какова роль бессознательного в политике?

Политическое сознание — одно из центральных понятий политической пси­хологии. Оно входит в систему ее понятийных координат, обозначает результаты восприятия субъектом той части действительности, которая связана с политикой и в которую включен он сам, а также его действия и состояния, связанные с поли­тикой.

Помимо политического сознания и самосознания, в политике играет роль и то, что обычно называют иррациональным или бессознательным. В широком смысле, это совокупность психических процессов, операций и состояний, не пред­ставленных в сознании субъекта политического поведения (или представленных в недостаточной степени осознанности), но оказывающих активное, а в некоторых ситуациях определяющее влияние на поведение неструктурированных конгломе­ратов людей (например, типа толпы). Коллективное бессознательное вызывает специфические формы стихийного массового поведения.

 Структурно в рамках коллективного бессознатель­ного выделяются коллективные эмоции, чувства, на­строения, мнения, знания, оценки и суждения. Доми­нирующие роль играют эмоциональные компоненты. Рациональные элементы существуют в составе коллек­тивного бессознательного лишь в виде устоявшихся стереотипов, традиционных воззрений и верований, играющих подчиненную, во многом обслуживающую роль по отношению к иррациональным моментам.

Коллективное бессознательное проявляется в массовом поведении двух различающихся видов, Пер­вый вид массового поведения сводится к однородным единообразным оценкам и действиям, соединяющим индивидов в достаточно целостную монолитную мас­су. Обычно это происходит в результа­те заражения значительного числа людей сходными эмоциональными состояниями и массовыми настрое­ниями — например, толпа фанатиков, охваченная еди­ным порывом экстаза при виде своего лидера, сканди­рующая приветствия в его адрес, лозунги и т. п.

Второй вид массового поведения, в котором важ­ную роль играет коллективное бессознательное, на­против, связан с такими обстоятельствами, при ко­торых эмоциональные потрясения не соединяют, а разобщают людей. Основными характеристиками подобных обстоятельств являются их непредсказуе­мость, непривычность и новизна. В силу данных осо­бенностей, индивидуальный опыт человека отказыва­ется адекватно оценить и отреагировать на ситуации такого типа, и тогда индивидам приходится опираться только на подсказываемые коллективным бессозна­тельным способы индивидуального поведения. Примером такого рода реакций является паника.

Поступки людей, вовлеченных во власть коллектив­ного бессознательного, неизбежно становятся ирра­циональными, падает интеллект, снижается критичность по отношению к своим действиям. Парализуется механизм принятия личных решений. Коллективное бессознательное усредняет, нивелирует личность. Одновременно, коллективное бессознательное пробу­ждает самые примитивные и неуправляемые самим че­ловеком, однако поддающиеся манипуляции извне ин­стинкты людей.

Коллективное бессознательное может быть опорой в том случае, когда оно стимулирует политическое единство больших масс людей. В этих случаях коллективное бессознательное может выступать в ка­честве основы организованного политического пове­дения.

Напротив, коллективное бессозна­тельное крайне опасно в тех случаях, когда разрушает социально-организованные формы поведения и противопоставляется политике. В таких случаях доминирует хаотичное псевдо-политическое поведение, ведущее к социально-по­литической деструкции и требующее затем значитель­ного времени для ликвидации своих разрушительных последствий.

В целом же коллективное бессознательное играло значительную роль на прежних этапах развития чело­вечества. В современном цивилизованном обществе его значение снижается, проявляясь лишь в кризисных, экстремальных ситуациях, когда резко падает роль элементов сознательной регуляции политического по­ведения. В обычной жизни стабильной социально-политической системы коллективное бессознательное проявляется лишь в весьма стертых формах обыденно­го сознания. В отличие от развитых стран, роль коллек­тивного бессознательного до сих пор достаточно высо­ка в «третьем мире».