1.2.Марксизм.

Одним из наиболее значимых, влиятельных и получивших широкую известность последствий эволюции классической фило­софской мысли стала марксистская философия.

В силу того, что марксизм превратился в идеологическое оружие мощного политического движения, а в нашей стране по­лучил даже статус официального государственного символа веры, вокруг понятия марксистской философии возникло множество мифов, ложных стереотипов, которые до сих пор весьма распро­странены и являются препятствием для объективного подхода к этому явлению мировой философской мысли. Кроме того, всякая

21

попытка подвергнуть критике марксизм неизбежно вызывает со стороны коммунистов обвинения в защите интересов эксплуата­торов. Попробуем все же сохранить объективность и попытаться понять с какими достижениями мысли связана марксистская фи­лософия, и какие трудности и противоречия ей присущи.

Прежде всего необходимо определить философские источни­ки, из которых возникало это учение.

Ленин в статье «Три источника и три составные части мар­ксизма» то ли ради стройное] и схемы и популярности изложения, толи по каким-то другим причинам каждой составной части мар­ксизма — философии, политической экономии и социализму со­поставил свой исючник. На долю философии досталась немецкая классическая философия. На самом деле, если говорить о маркси­стской философии, то 'зги источники гораздо более разнообразны. Среди них, прежде всего, стоит выделить английский сенсуализм (особенно Локка). Именно оттуда был взят на вооружение прин­цип отражения как главный (и фактически единственный в мар­ксизме) принцип гносеологии. От. учения о душе как tabula rasa тянется нить к одному ич фундаментальных положений марксист­ского социализма — о всесилии воздействия среды на человека, а сем самым к идее переустройства всею общественного устройст­ва и самого человека (если вы хотите, чтобы люди были «хоро­шими», создайте соответствующие, т.е. «хорошие» общественные порядки).

Не менее, а. пожалуй, более значимым источником марксизма явился французский материализм XV111 века. Именно от него по­лучил марксизм в наследство безмерную преданность материа­лизму: бесспорно, чю основополагающим принципом философ­ствования в марксизме является признание того. что единственной субстанцией (т.е. основой и сущностью мира) явля­ется материя, которая вечна, несогворима и неуничтожима.

От французских материалисшв идет и безоговорочная при­верженность атеизму и неприкрытая ненависть к религии. По-видимому, именно от них же в марксизм перекочевала идея о том. что критерием нравственности является благо большинства, идея, которая является весьма двусмысленной и даже опасной, так как

22

делает возможным нравственное оправдание всего, что считается необходимым в интересах угого самого большинства (как бы ею не назвать —народ, нация, рабочий класс, правоверные и т.д.).

Весьма большую роль в духовном развитии Маркса и '.Энгель­са сыграл немецкий трансцендентальный идеализм. Нельзя забы­вать, что Кант, которого они вслед за Гегелем подвергали крити­ке, весьма ярко подчеркнул значение идеи о примате практического разума перед теоретическим. Чувствуется и влия­ние идей Фихте: субъект не вещь, а активный деятель, история человечества может быть разделена на предысторию и подлинную историю, когда люди начнут сознательно пересоздавать свою об­щественную среду на принципах, диктуемых разумом, а приход этого времени означает скачок человечества из царства необхо­димости в царство свободы. Идея триады (правда, может быть больше через Гегеля, чем Фихте) также произвела на основопо­ложников марксизма впечатление. Однако наибольший вклад в формирование их взглядов из всех представителей трансценден­тального идеализма принадлежит Гегелю. Он обосновывал один из важнейших принципов, лежащих в основе марксизма: развитие истории есть реализация необходимости. В марксизме он превра­тился в твердое убеждение в то. что в истории человечества суще­ствуют законы, действующие с такой же неизбежностью, что и те законы, которые открывает в природе естествознание. Отсюда яс­но, что если эти законы познать, то их можно использовать для сознательного и целенаправленного переустройства общества. Выла заимствована и гегелевская идея о том. что объективный и необходимый ход истории не подлежит моральной оценке, и. сле­довательно, в нем может быть оправдано то, что в соответствии с общепринятыми в общежитии людей нравственными представле­ниями осуждается, когда речь идет о взаимоотношении лично­стей. Анализ содержания ранних работ Маркса показывает, что гегелевская категория отчуждения была сознательно использова­на им для обоснования необходимости борьбы с существующими социально-экономическими порядками. Но, пожалуй, поистине неоценимую услугу Марксу и Энгельсу оказала гегелевская сис­тема, претендовавшая на то, что, будучи обобщением истории

23

всей предшествующей духовной жизни человечества, она в сжа-юм в иле представляла логику исторического процесса в целом. Именно эта логика в переработанном виде обернулась тем. что в рамках марксизма получило название материалистической диа­лектики. Наконец, как признавался сам Эшельс. огромное влия­ние на нею и Маркса окашл Фейербах своей критикой трансцен­дентального идеализма и религии.

Нельзя так же пройти мимо того факта, что заметное влияние на Энгельса, а именно ему принадлежит заслуга создания фило­софской системы в марксизме, оказали некоторые идеи позити­визма (в дальнейшем мы постараемся проиллюстрировав это ут­верждение конкретными примерами).

В целом же можно сказать, что марксизм как философское учение, несмотря на всю критику предшествующей философии и претензию на совершение в философии революционного перево­рота (кстати говоря, такую же претензию выдвигали и основатели позитивизма и «философии жизни»), в общем и целом продолжил и развил вторую европейскую форму рационализма и довел ее до логического конца. В этом деле он. пожалуй, превзошел даже Ге­геля, Последний, объявив существующий мир разумным, тем не менее, не отрицал существование в нем зла. Маркс же обещал идеальное общество без недостатков.

В советское время утверждалось, что существует единая мар­ксистско-ленинская философия — диалектический и историче­ский ма1Сриадизм. Lc создали Маркс и Энгельс и в новых истори­ческих условиях развил Ленин. На самом деле существуют философские взгляды Маркса, а также близкие им. но все же от­личающиеся oi них вз[ляды Энгельса. Далее произошла опреде­ленная эволюция этих взглядов в России, где изменения в них внесли Плеханов и Ленин (настолько существенные, что для ха­рактеристики чтой эволюции можно употреблять специальное на­звание «русский марксизм» или «советский марксизм»). Попке -это философское учение приспосабливал к своим потребностям Ста­лин. Немалые добавления были сделаны и «коллективной мудро-С1ью» идеологического руководства Коммунистической партии.

24

Приблизительно в гаком порядке мы и рассмотрим содержание этой философски-идеологической теории.

Несомненно, наибольший вклад в возникновение рассматри­ваемой философской теории внес Карл Генрих Маркс (1818-1883). Сын адвоката, он окончил [имназию и университет. Отличался высоким уровнем интеллекта. Довольно рано он бросил попытки заняться преподавательской деятельностью и всецело О1дался по­литической борьбе. Эта деятельность привела его к эмиграции: большую часть жизни он прожил вне пределов Германии. Жизнь его была полна лишений, так как источника постоянных доходов он не имел, и если бы не финансовая помощь Энгельса, вряд ли создал бы свой знаменитый «Капитал». Его философские взгляды проделали определенную эволюцию, так что в литературе можно прочитать о «раннем» и «зрелом» Марксе. Мы ограничимся общей, суммарной характеристикой его учения.

Встав под влиянием Фейербаха на материалистические пози­ции, он предпринял попытку, во-первых, сделать материализм по­следовательным (т.е. покончить с таким положением, когда фило­софы могли быть материалистами при рассмотрении природы, но становились идеалистами, как только переходили к обществу, что мы и видели на примере французских материалистов и Фейерба­ха). Во-вторых. Маркс хотел придать философии действенный ха­рактер, превратив ее из орудия объяснения (и тем самым оправда­ния) действительности в орудие ее преобразования. С пой целью он придал категориальный статус понятию практики. Это понятие — практика — hi рает в концепции Маркса столь значительную роль, что мы не погрешим против истины, если скажем, что ею философия может быть названа фишиофией практики.

Надо заметить, что придание понятию практики категориаль­ного статуса оказалось весьма плодотворным. Дело в том. что практическая деятельность человека по своей природе уникальна: с одной стороны, она материальна, объективна в том смысле, что представляет собой манипулирование предметами, находящимися вне сознания человека и ее продукты веет да материальны, т.е. на­водятся вне сознания человека и ощутимы при помощи его opia-нов чувстн. Но с другой стороны, она идеальна, т.е. всегда проис-

25

ходит сознательно, воплощает субъективные цели человека в ре­альную действительность. Другими словами, именно в практике, человек добивается осуществления своих целей, а это значит, что; в практическим действии происходит превращение мира его (че­ловека) идеальных образов в мир материальных объектов, субъ­ективное становится объективным. Более того, в процессе прак­тической деятельности, приводя во взаимодействие между собой материальные предметы, человек приобретает знания об окру­жающем мире., т.е. в той же практической деятельности объектив­ные отношения вещей и явлений превращаются в человеческое знание, получают статус содержания человеческого сознания, а это значит, что объективное переходит в субъективное. Именно в таком взаимном превращении двух противоположностей можно видеть действительную реализацию той идеи, которую выдвинули представители немецкого трансцендентального идеализма — идеи тождества субъекта и объекта.

Введя практику как категорию в свою философию, Маркс по­лучил возможность по-новому объяснить источник всеобщего и необходимого .характера теоретического знания — проблему, над которой гак шли иначе билась, как мы помним, вся философия Нового временш. Не врожденные идеи, не божественное предо­пределение, не; априорные категории, словом, не природа разума как такового объясняет всеобщий и необходимый характер науч­ного знания. Н(ет, он обязан своим существованием всеобщности и необходимости отношений материальных объектов, причем эта всеобщность и необходимость улавливается сначала в практике, так как успеха в ней (а этот успех жизненно важен для человека, который иначе просто не смог бы без него выжить), можно до­биться лишь в тгом случае, если практические действия соответст­вуют сущности) материального мира, если за всем многообразием явлений этого кмира человек на практике, т.е. в процессе воспро­изводства своей жизни, выявляет их единство. Уже сама форма простейшего огрудия труда является не чем иным как практиче­ским выделением объективного общего свойства материальных объектов; так f мол ото к во всех его возможных разнообразных применениях в качестве именно молотка олицетворяет объектив-

26

hvkx общую и необходимую связь явлений, благодаря которой он осуществляет целый ряд сходных по своей сущности действий: «бить», «забивать», «разбивать» и т.д. И если употреблять язык трансцендентального идеализма, то можно сказать, что сама фор­ма орудия труда, в которой выражена сущность его применения, является не чем иным как общим, получившим реальное сущест­вование в форме единичного предмета. Она выступает как такой «объект», в котором действительно становятся тождественными объективные существенные свойства природы и продукты субъ­ективной деятельности человеческого разума.

Тем самым орудие труда выступает как воплощенная упоря­доченность мира, отождествленная с воплощенным разумом че­ловека. Но то, что могут руки, то становится на основе трудового процесса возможным и для головы, благодаря деятельности кото­рой эта объективная, общая и необходимая связь закрепляется, переводится в знаковую форму и затем может по желанию вос­производиться. Таким образом происходит переработка информа­ции, а это и есть суть процесса мышления, как бы далеко оно (мышление) не уходило от такого прозаического дела, как прак­тическое действие при помощи орудий труда (хотя бы и таких простых, как молоток). Такая концепция снимала ореол таинст­венности с разума, который не удалось снять трансцендентально­му идеализму и (независимо от того, достаточны ли такие рассу­ждения, или требуется принять во внимание еще много разных обстоятельств) открывало путь к материалистическому истолко­ванию человеческой субъективности.

С приданием категориального статуса понятию практики ак­тивизм субъекта, на котором так настаивал Фихте, также получал простое и естественное объяснение: кто же будет сомневаться в том. что необходимость удовлетворения естественных потребно­стей служит весьма сильным побудительным мотивом к деятель­ности? Когда мы заявляем, что человек, прежде всего, практиче­ское существо, мы по существу и говорим, что он существо

<>енте:1ыюе.

Однако этим не исчерпывается плодотворная методологиче­ская роль категории практики в понимании процесса познания:

27

именно практику Маркс решительно объявил критерием истины. В самом деле, на роль критерия истинности может претендовать и логическая правильность рассуждения, и непосредственная оче­видность, ясность и отчетливость чувственного созерцания, и, по крайней мере, в некоторых случаях мнение большинства, но в ко­нечном итоге только практическая деятельность (т.е. промышлен­ное и сельскохозяйственное производство, а также научный экс­перимент) дает самый убедительный ответ на вопрос о правильности или неправильности наших мысленных построений.

Итак, практика играет определяющую роль в гносеологии. Не менее важна ее роль и при рассмотрении человека и его общест­венной жизни. Маркс делает вывод о том, что практическая дея­тельность в виде промышленного и сельскохозяйственного произ­водства является основным, конституирующем общество процессом. От того, каким образом в обществе складывается про­изводственный процесс, зависят, считает он, все остальные формы социальной жизни. Так, он выдвигает положение, которое и он сам, и Энгельс считали основой величайшего открытия, соста­вившего эпоху в философии — материалистического понимания общества. При этом общество понимается как определенная сис­тема материальных отношений людей, а естественным продолже­нием этого хода рассуждений становится материалистическое по­нимание человеческой истории как процесса становления, существования и эволюции этой системы.

Процесс производства, по мысли Маркса^ включает в себя два материальных, объективных элемента: во-первых, это произ­водительные силы. Маркс специально подчеркивает, что истори­ческие эпохи различаются не тем что производят, а тем чем про­изводят. Ручная мельница, пишет он, дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промыш­ленным капиталистом. Второй элемент производственного про­цесса это производственные отношения, т.е. отношения производ­ства, обмена продуктами деятельности, распределения и потребления. Они независимы от воли и сознания людей: вступая в жизнь, люди застают эти отношения сложившимися в результа­те деятельности предшествующих поколений, они так же, как

28

производительные силы материальны, объективны и определяют деятельность представителей нового поколения. Источник же раз­вития общества (т.е. движущую силу истории) следует искать во взаимоотношении этих двух элементов. Производительные силы постепенно совершенствуются (в их развитии заинтересованы в конечном итоге все), а производственные отношения более кон­сервативны (их изменение ведет к переделу собственности, а по­тому всегда находятся силы, сопротивляющиеся переменам). С течением времени разрыв между обновившимися производитель­ными силами и устаревшими производственными отношениями углубляется. Рано или поздно они вступают в прямой конфликт, старые производственные отношения ликвидируются, возникают новые производственные отношения, которые открывают простор дальнейшему развитию производительных сил. Это и есть эпоха социальной революции. А затем все повторяется сначала. То, что здесь описано, составляет, пожалуй, главный в рамках марксизма закон истории — закон соответствия производственных отно­шений уровню и характеру развития производительных сил.

Но история — это процесс, совокупная деятельность людей, а не просто неподвижная «данность». Чтобы законы истории дей­ствовали, необходимы субъекты, в деятельности которых и про­является действие законов. Кто же осуществляет действие упомя­нутого закона в социальной реальности? Это делают особые субъекты истории — классы, т.е. объединения людей по социаль­но-экономическому положению. Этот тезис имеет очень большое значение в марксизме. Ленин даже иногда отождествлял материа­листическое понимание истории и классовый подход, что вполне соответствует духу учения Маркса, ибо последний расширил по­нятие практики и кроме процесса преобразования природы вклю­чил в нее процесс преобразования общества, т.е. классовую борь-

бу.

Но не только история (т.е. общественный процесс) получала при таких исходных посылках материалистическую трактовку, но и функционирование общественной системы также. Маркс анали­зировал ее (систему) с помощью тех же понятий: производитель­ные силы и производственные отношения он называл способом

29

производства и рассматривал его в качестве фундамента общест­венной системы, определяющего социальную, политическую и духовную сферы общественной жизни. Особо Маркс выделил со­вокупность производственных отношений и назвал их базисом, государство же и различные формы общественного сознания от­нес к надстройке. Тем самым формула «общественное бытие оп­ределяет общественное сознание» обрела богатое содержание. С этих позиций получило иное, чем прежде, объяснение происхож­дение сознания как такового, а также происхождение искусства, нравственности, религии, политики, идеологии и т. п.

Познание законов истории позволяет определить ее направ­ление, а, следовательно, открывается возможность попытаться воздействовать на нее, например, ускорить ее ход. Тем самым фи­лософия становилась не просто объяснением прошедшего, но и проектом будущего. Все это как нельзя лучше было выражено следующим афоризмом Маркса: «Философы лишь различным об­разом объясняли мир, тогда как дело заключается в том, чтобы изменить его!»

И здесь неоценимую помощь Марксу оказал гегелевский ме­тод (или система), который он приспособил именно к целям прак­тического преобразования общественных порядков. Приняв в ка­честве аксиомы, что общество представляет собой развивающийся объект (идею прогресса он не только принял, но и довел до логи­ческого конца), Маркс нуждался в теории, адекватно раскрываю­щей содержание процесса развития. Поэтому главную роль у него в отличие от Гегеля стал играть не спекулятивный метод, а диа­лектика, не положительно-разумная, а отрицательно-разумная сторона мышления. Именно с помощью диалектики он решал фундаментальные вопросы теории развития: почему развивается общество, как происходит развитие, куда оно направлено.

Ответ на первый вопрос дает гегелевское учение о противо­речии как источнике движения и развития. У Гегеля принцип то­ждества бытия и мышления при определяющей роли мышления дает возможность распространить противоречие (слово противо­речие в буквальном смысле слова означает столкновение двух противоположных суждений) на весь мир в целом (если мир есть

30

прикладная логика, то в этой операции действительно нет ничего странного). Маркс же, как материалист истолковывает противоре­чие как борьбу противоположных сил. Применение этого принци­па к истории позволяет представить ее как непрерывную борьбу социальных групп с противоположными экономическими интере­сами. Первая глава «Коммунистического манифеста» (а его Ленин называл первым зрелым произведением марксизма) начинается с фразы: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».

Ответ на второй вопрос, вопрос о механизме развития, Маркс нашел в гегелевском положении о переходе категорий количества и качества друг в друга. Опять-таки как материалист Маркс видо­изменяет идею Гегеля в том смысле, что у него диалектика этих категорий превращается в закон перехода количественных изме­нений в качественные (в данном случае слово «закон» принадле­жит самому Марксу). В «Капитале» он задается вопросом, каким образом определенная сумма денег превращается в капитал и ре­шает ее так: постепенно возрастая, эта сумма достигает такого размера, который позволяет ее владельцу освободиться от непо­средственного участия в производственном процессе, тогда-то и совершается переход количества в качество и деньги становятся

капиталом.

Наконец, ответ на третий вопрос дает фихтеанско-гегелевская триада, которая получает название отрицания отрица­ния. В «Капитале» Маркс рассматривает историю развития евро­пейской экономики и изображает ее следующим образом: сначала имеется большое количество мелких собственников-производителей, владеющих средствами производства. С возник­новением крупного промышленного производства они не выдер­живают с ним конкуренции и разоряются. Происходит их экспро­приация, что можно рассматривать в теоретическом плане как первое отрицание. Однако процесс неумолимо идет дальше. «Цен­трализация средств производства и обобществление труда дости­гают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капита­листической частной собственности. Экспроприаторов экспро-

31

приируют. ... Это отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на ос­нове достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средст­вами производства».

Поднимается в учении Маркса вопрос и о человеке. Осново­полагающее значение в марксизме имеет определение сущности человека как совокупности всех общественных отношений. Маркс выдвигает это положение в противовес Фейербаху, который рас­сматривал природу человека как постоянную, проходящую неиз­менной через всю историю. Маркс же, жестко связывая сущность человека с общественными отношениями, понимает ее как отно­сительное образование, меняющееся вместе с каждой новой сту­пенью в развитии общества. Саму по себе мысль о том, что с из­менением общественной жизни в известной мере меняется и человек, подтверждает даже поверхностное наблюдение. Но у Маркса речь идет не больше не меньше, как о сущности человека, а это неминуемо ведет к выводу о том, что человек есть простая функция общества. Так было заложено основание для умаления самоценности человека, сведения его к «человеческому фактору», растворения индивидуальности в безликих «народных массах», что впоследствии стало оправданием антигуманной практики массовых репрессий, «наказаний» целых народов, принудительно­го коллективизма в виде коммунальных квартир и рабочих обще­житии и тому подобных черт тоталитарного общества.

В заключение отметим, что Маркс не строил философскую систему, у него не было онтологии, нет и сколько-нибудь развер­нутой гносеологии. Да и те положения, которые мы излагали, сде­ланы им в разное время, в разных работах. Одна из причин этого, безусловно, заключается в том, что основные свои силы он посвя­тил труду, которое считал главным делом своей жизни — «Капи­талу».

Работу по созданию философской системы взял на себя спод­вижник Маркса Фридрих Энгельс (1820-1895). Он происходил из семьи крупного текстильного фабриканта, который предполагал, что его сын станет продолжателем семейного дела. По этой при-

32

чине отец не дал ему окончить гимназию и отправил в контору на фабрику с тем, чтобы тот прошел ступени карьеры, начиная с простого служащего, и познал бы промышленное и торговое дело «изнутри». Справедливости ради следует отметить, что Фридрих Энгельс много занимался самообразованием, обладал незауряд­ным интеллектом, так что его работы обнаруживают большую эрудицию их автора в разных областях знаний.

Если Маркс сосредоточил свои усилия на разработке эконо­мической теории, то Энгельс является автором основных фило­софских произведений марксизма. Именно Энгельс сделал первый набросок философской системы марксизма, и, прежде всего, та­кого непременного ее раздела, который составляет онтология.

Надо сказать, что она несет на себе сильные следы влияния онтологии французского материализма XVIII в. Как и представи­тели этой философской школы, он признает одну-единственную субстанцию, т.е. первооснову, первосущность мира — материю, существующую вне и независимо от нашего сознания. Она беско­нечна во времени и пространстве, т.е. несотворима и неуничто-жима. Именно в материи проявляется единство окружающего нас мира (т.е. никакого потустороннего мира нет и быть не может). Способом существования материи является движение, так что вы­ражения «движущаяся материя» или «материальное движение» тождественны по смыслу. Неотъемлемыми формами существова­ния материи являются также пространство и время. Они так же, как и материя и движение объективны. Большое внимание Эн­гельс уделял классификации форм движения материи. В основу ее был положен принцип восхождения от простого к сложному, от низшего к высшему: механическая, физическая, химическая, бш>-.'ю,ч1ческия и социальная формы движения материи (что, между прочим, давало возможность рассматривать общественную жизнь как одну из форм материального процесса). Формы движения ма­терии, по мысли Энгельса, несводимы к друг к другу, но обладают преемственностью, так что каждая более высокая включает в себя как подчиненную все предшествующие ей низшие. Энгельс до­полнил свою онтологию натурфилософией, в чем, по-видимому, сказалось влияние Шеллинга и Гегеля. На протяжении долгого

времени он готовил фундаментальный натурфилософский труд, заготовки к которому были объединены и опубликованы много лет спустя после его смерти в книге под названием «Диалектика природы» (Ленин не знал о существовании этих рукописей). Она включает в себя как вполне законченные статьи, так и различного рода наброски и замечания. Из «Диалектики природы» видно, что он самостоятельно изучал научную литературу по механике, тер­модинамике, электричеству, химии, биологии. Считая, что он вполне стоит на уровне современного ему естествознания и, не принимая во внимание тот факт, что тот, кто профессионально не занимается наукой, все же остается в ней дилетантом, он делает резкие критические замечания в адрес ученых (в том числе Нью­тона, Гельмгольца). Его высказывания по конкретным вопросам физики, химии, биологии иногда вполне приемлемы, но иногда весьма сомнительны. Так, он пишет, что во вселенной сумма всех притяжений равна сумме всех отталкиваний, что в мире сущест­вуют две основные силы; одна из них — притяжение, другая, ей противоположная — отталкивание, последнюю он отождествляет с энергией или теплотой. В литературе есть сведения о том, что А.Эйнштейн дал этой работе уничтожающую оценку. Об этом, думается, нужно сказать по той причине, что не так уж давно бы­ло время, когда в нашей стране этот труд был объявлен классиче­ским и рассматривался как пример настоящей «диалектизации» естествознания.

Другим предметом, привлекавшим внимание Энгельса, была материалистическая диалектика. Именно он попытался предста­вить диалектический метод в виде теории, т.е. системы принци­пов, законов и категорий. Если обратиться к его произведениям «Анти-Дюринг» и «Диалектика природы», то получится следую­щая картина. Материалистическая диалектика включает в себя, прежде всего, два принципа: принцип всеобщей мировой связи (все явления обусловлены другими явлениями, все они так или иначе включены в материальное единство мира) и принцип разви­тия (все явления не только движутся и изменяются, но и, так или иначе, развиваются). Что такое развитие Энгельс не поясняет, считая, по-видимому, что это интуитивно ясно и без всяких разъ-

34

яснений (движение от простого к сложному, от низшего к высше­му). Далее важнейшим элементом теории диалектики являются •шконы: перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей и отрицания отрицания. (Сам Энгельс законами называет лишь первый и последний из них. противоречие же рассматривается им как выражение сущно­сти движения и развития, в связи с чем он, как и Гегель, употреб­ляет суждения типа S есть Р и не есть Р). Законам диалектики в марксистской философии придавалось настолько большое значе­ние, что само определение этой философии связывалось именно с ними. Во всех учебниках можно было найти определение: диалек­тический материализм есть наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. Тем самым марксизм предложил свою альтернативу утверждению трансцендентального идеализма о существовании общих законов для бытия и мышления; в нем эту роль как раз выполняют законы диалектики. Наконец, важной со­ставной частью теории диалектики является единство, взаимопе­реход и противоположность категорий, таких как единичное и общее, сущность и явление, содержание и форма, причина и след­ствие, необходимость и случайность, возможность и действитель­ность, абстрактное и конкретное, историческое и логическое (здесь легко узнается инструментарий гегелевского спекулятивно­го метода). В принципе сюда можно добавлять и другие категории (материя и сознание, движение и покой и др.), но вышеперечис­ленные категории играли особую роль, они составляли существо марксистского диалектического метода.

Нетрудно увидеть, что так же, как и у Маркса, у Энгельса вся теория диалектики нацелена на анализ социальной жизни, на до­казательство неизбежной гибели капитализма и столь же неиз­бежной победы коммунистического строя. Однако была выдвину­та претензия на то, что материалистическая диалектика является единственным научным, единственно правильным методом для любой науки, в том числе и для всего естествознания. Этот метод можно было создать только в связи с материалистическим миро­воззрением. Термин «идеалистическая диалектика» использовался лишь для того, чтобы показать, что идеализм уродует и извращает

35

диалектику. Диалектика, таким образом, оказывалась выражением коренных интересов пролетариата, как единственного до конца последовательного революционного класса, который, освобождая себя, освобождает от угнетения всех. Диалектике противостоит, по мнению Энгельса, метафизика как особый метод, который будто бы состоит на вооружении реакционных эксплуататорских классов (и реакционных буржуазных ученых) в их борьбе с тру­дящимися. Так Энгельс придал слову «метафизика» новый смысл. Если раньше оно использовалось как синоним философии, то те­перь оно стало обозначать догматическое, прямолинейное мыш­ление, которое рассматривает мир как сумму явлений, разграни­ченных жесткими линиями, не подверженных развитию и находящихся в состоянии покоя. Соответственно метафизическое мышление это мышление, не признающее взаимосвязи и взаимо­перехода категорий, мышление рассматривающее противоречие лишь как свидетельство логической ошибки и не допускающее возможности противоречия в самой объективной действительно­сти (напомню, что в своем буквальном значении слово «противо­речие» означает столкновение двух противоположных утвержде­ний). Понятно, что с таких позиций нельзя обосновывать необхо­димость революции, а можно лишь оправдывать сохранение ста­рых социальных порядков. В первые годы советской власти формальная логика с ее законами тождества и запрещения проти­воречия рассматривалась как метафизика, которую необходимо преодолеть. Правда, постепенно эта позиция в силу непредска­зуемости смены настроений Сталина настолько изменилась, что формальную логику одно время даже преподавали в старших классах средней школы.

В теории познания вклад Энгельса значительно меньше. Он обосновывал тезис о познаваемости мира и критиковал агности­цизм Канта, разрабатывал учение о суверенности человеческого разума (способность знаний развиваться в процессе смены поко­лений людей так, что ограниченность индивидуального разума снимается в безграничном коллективном разуме ученых), а также учение об относительной и абсолютной истинах. Энгельс называ­ет абсолютной истиной, с одной стороны, бесконечную сумму от-

36

носительных истин, а с другой стороны, неизменную, «вечную» истину, не замечая, по-видимому, что такой двойственный подход создает трудности для теории познания. В самом деле, если счи­тать, абсолютной истиной такие констатации, как то, что Наполе­он умер 10 мая 1821 года (пример Энгельса), то непонятно, как такое бедное содержанием утверждение может рассматриваться как бесконечная сумма относительных.

При рассмотрении человека и общества Энгельс в основном популяризировал идеи Маркса. Если ставить вопрос о его личном вкладе в социальную философию, то следует отметить его труд «Происхождение семьи, частной собственности и государства», особенно его анализ родового строя, проделанный на основе ра­бот американского ученого Л.Г. Моргана, а также содержащийся в «Анти-Дюринге» анализ проблемы соотношения свободы и не­обходимости (он дал свое толкование знаменитому афоризму Спинозы «свобода есть познанная необходимость») и проблемы классовости морали. В последнем случае он проводил точку зре­ния морального релятивизма: в современном обществе существу­ет лишь классовая мораль, общечеловеческой морали нет. Правда, заявлял он, когда-нибудь, когда противоположность классов будет не только преодолена, но даже и забыта в жизненной практике, станет возможной «действительно человеческая мораль», не имеющая классовой природы.

Специально учения о человеке он не затрагивал, за исключе­нием лишь одной статьи, где рассматривается проблема происхо­ждения человека с точки зрения решающей роли в этом процессе трудовой деятельности.

Хотелось бы отметить еще один момент в эволюции фило­софских взглядов Энгельса. Дело в том, что на них сказалось влияние позитивизма, одной из специфических черт которого яв­ляется отрицание права на существование философии, по крайней мере, в ее традиционной форме. В «Анти-Дюринге» он писал: «...современный материализм является по существу диалектиче­ским и не нуждается больше ни в какой философии, стоящей над прочими науками». И там же еще: «Современный материализм это вообще уже больше не философия, а просто мировоззрение, кото-

37

рое должно найти себе подтверждение и проявить себя не в неко­ей особой науке наук, а в реальных науках». На то, что эта мысль не была для Энгельса случайной, указывает и повторение ее в его последней крупной философской работе «Людвиг Фейербах и ко­нец классической немецкой философии», где, опять-таки имея в виду марксистскую философию, он пишет: «Но это понимание наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. ... За философией, из­гнанной из природы и из истории, остается, таким образом, еще только царство чистой мысли, поскольку оно еще остается: уче­ние о законах самого процесса мышления, логика и диалектика». Молодой Ленин понял эти слова Энгельса буквально и в одной из своих ранних работ написал: «С точки зрения Маркса и Энгельса философия не имеет никакого права на отдельное самостоятель­ное существование, и ее материал распадается между разными от­раслями положительной науки...» О влиянии на взгляды Энгельса позитивизма свидетельствует и то, что упомянутая выше класси­фикация форм движения материи заимствована им у О. Конта.

Таково в общих чертах содержание философского учения Маркса и Энгельса. Поскольку в нашей стране философские взгляды основоположников марксизма пропагандировались в той форме, которую было бы правильнее называть, учитывая сделан­ные их последователями добавления, «советской философией», то мы вкратце ее охарактеризуем.

Но вначале несколько слов о том, какие противоречия и сла­бые места можно увидеть с позиции сегодняшнего дня в фило­софской концепции самих Маркса и Энгельса.

Прежде всего, относительно претензии на создание единст­венной до конца последовательной формы материализма.

Как мы видели, Маркс и Энгельс объясняли развитие обще­ства из экономики, из взаимодействия таких материальных фак­торов, как производительные силы и производственные отноше­ния, причем производительные силы в конечном итоге определяют изменение производственных отношений. Но в чем заключается источник развития самих производительных сил?

38

Маркс и Энгельс, высказываясь по этому вопросу, употребляют выражения типа «люди приобретают свои производительные си­лы», «производительные силы совершенствуются», что создает впечатление, что производительные силы способны к самосовер­шенствованию без вмешательства сознания человека. Однако это совершенно не так. Свои производительные силы люди совер­шенствуют сами, причем именно сознательно. И если относитель­но прошлого еще можно говорить о преобладании стихийности в этом процессе (скажем, сами труженики совершенствовали форму лопаты или молотка с тем, чтобы наиболее эффективным образом выполнить те или иные трудовые операции, не задумываясь об отдаленных последствиях своих изобретений), то с возникновени­ем современного индустриального общества стало совершенно очевидно, что в основе процесса совершенствования производи­тельных сил лежит человеческий интеллект, притом интеллект высокоспециализированный, требующий высшего технического образования. Можно вообще сказать, что если в конечном итоге единственной производительной силой, находящейся в распоря­жении человека, является его труд, то этот труд в самом главном и основном определяется интеллектом человека. Конечно, без фи­зического труда производственный процесс даже и в высокотех­нологичном производстве обойтись не может. Но все же направ­ляется физический труд интеллектом, разумом.

Так что претензия марксизма на создание до конца последо­вательного материализма неосновательна. Другое дело, что мар­ксизм вполне справедливо на место разума как таинственной силы внезапно (или только в соответствии с собственной логикой раз­вития) одаряющей человечество своими благодеяниями, что было характерно для домарксового материализма, поставил разум, за­висящий от общественных условий, действующий в соответствии с требованиями жизни, в том числе и социально-экономических условий. Это, конечно, справедливо. Один пример: возможность использования силы падающей воды для приведения в движение колеса была открыта человеческим разумом еще в античной Гре­ции. Однако социально-экономические условия были таковы, что это открытие использовалось всего лишь на то, чтобы в садах бо-

39

гатых людей устраивать развлекающие их игрушки. А вот в дру­гих социально-экономических условиях ему нашли производст­венное применение. В этом смысле действительно общественное бытие определяет общественное сознание. Однако столь же верно и противоположное утверждение, что общественное сознание оп­ределяет общественное бытие. Для того чтобы проиллюстриро­вать это, обратимся ко второму элементу системы «производи­тельные силы—производственные отношения». Конечно, каждое выходящее на арену общественной жизни поколение, каждый вступающий в жизнь человек застают экономические отношения уже сформировавшимися в результате деятельности предшест­венников. В этом смысле производственные отношения нельзя выбирать, они действительно объективны, т.е. не зависят от воли и сознания людей. Но в том-то и состоит деятельность новых по­колений, что они меняют (и притом совершенно сознательно, пре­следуя собственные интересы) эти отношения. Другое дело, что при этом люди никогда полностью не представляют себе все по­следствия своей деятельности. Английские лорды, проводившие жестокую политику огораживания общинных земель, преследова­ли одну цель — личное обогащение. О том, что в результате воз­никнут совершенно новые общественные порядки, они, конечно, не подозревали. Ну как здесь не вспомнить слова Гегеля о «хитро­сти разума»!

А сама так называемая социалистическая революция в Рос­сии? Разве она не привела к вполне сознательному переустройст­ву экономических отношений? (Следует отметить, что в рамках советского марксизма идеологам пришлось создавать особую теорию социалистической революции, чтобы примирить основ­ную идею марксизма о закономерном характере социального раз­вития с сознательным уничтожением одних производственных отношений и столь же сознательным введением других). Когда речь идет о материальности производственных отношений, то всегда вольно или невольно объективность подменяется стихий­ностью, что, конечно, является ошибкой.

Весьма сомнительным является и сам закон соответствия производственных отношений уровню и характеру развития про-

40

изводительных сил. История не подтверждает построенных на его основе теоретических схем, доказывающих неизбежность наступ­ления коммунизма. Знаменитая последовательность из пяти сту­пеней развития общества, пяти общественно-экономических фор­маций также не выдерживает сопоставления с реальным ходом мирового исторического процесса. Выше были приведены слова Маркса, который утверждал, что ручная мельница дает общество, для которого существенны отношения «сюзерен-вассал» (т.е. фео­дализм), однако, как справедливо указывалось в литературе, ар­хеологические раскопки показывают, что ручную мельницу знали уже древние шумеры.

Вместе с тем нельзя не видеть, что идея Маркса о том, что производственный процесс во многом определяет социальные формы, отражает определенную историческую реальность. Дело в том, что в истории человечества действительно наблюдались пе­ревороты во всем укладе общественной жизни, связанные с рево­люционными изменениями в средствах труда. «Каменный век», т.е. использование людьми в борьбе за выживание каменных ору­дий, действительно порождает вполне определенные формы чело­веческого общежития (род, племя, кочевой образ жизни, группо­вой брак и т.п.). Открытие и использование металла (сначала бронзы, а потом железа) в трудовой деятельности человека приве­ло к новым формам общежития (парная семья, сельские и город­ские поселения и пр.), причем устройство общественной жизни на этой основе может быть уже более разнообразным. Здесь и то, что называют рабовладельческим строем, и феодально-помещичье общество, и восточные деспотии (их в советской литературе ино­гда называли азиатской общественно-экономической формацией). Изобретение паровой машины ознаменовало собой переход чело­вечества к индустриальному обществу. Этот переход привел к возникновению таких форм жизни людей, которые очевидно хо­рошо знакомы читателю. Социально-экономические порядки при этом еще более разнообразны. Здесь и европейские образцы, и се­вероамериканское устройство, и не так давно рухнувший в нашей стране «социализм», и «развивающийся мир» и т.п. Но, принимая в указанном смысле марксову схему, нельзя не отметить, что это

41

схема оперирует, по меньшей мере, столетиями, она непригодна к тому, чтобы использовать ее для рассмотрения истории отдель­ных стран и небольших промежутков времени, а ведь это-то и представляет главный интерес, ибо сулит надежду использовать знание в практических целях.

Выше было сказано, что и материализм и идеализм имеют свои трудности и проблемы. С позиций идеализма логически не­возможно ответить на вопрос: как же бесплотный дух, идея могут породить материю в ее грубой чувственной осязаемости? Но и по­следовательный материализм, утверждающий, что в мире не су­ществует ничего кроме движущейся материи, встает в тупик пе­ред вопросом: существует ли реально сознание?

Весьма уязвима также при объективном подходе и «материа­листическая диалектика» Маркса и Энгельса. Ее положения или достаточно тривиальны (кто будет спорить с тем, что каждое яв­ление включено в обширную сеть отношений с другими явления­ми?), или неверны или верны в ограниченном смысле (конечно, развитие имеет место в обществе, в живой природе, но оно воз­можно лишь потому, что в мире существуют явления невероятной устойчивости и неизменности, возьмем, например, атомы, физи­ческие константы). Да и само понятие развития применительно к вселенной в целом теряет определенность, ибо найти критериев такого развития до сих пор не удалось.

Если обратиться к закону единства и борьбы противополож­ностей, то сомнения вызывает сам термин «борьба», который явно имеет антропоморфное значение. У Шеллинга, одушевлявшего всю природу и включавшего в свою систему Бога, этот термин еще имеет рациональное содержание, для материалиста же он просто нелогичен: как-никак, а слово «борьба» подразумевает на­личие какой-то стратегии и тактики у борющихся сторон. Когда же в качестве примера борьбы противоположностей начинают, как это сделал Ленин в «Философских тетрадях», приводить плюс и минус, дифференциал и интеграл в математике, действие и про­тиводействие в механике, положительное и отрицательное элек­тричество в физике, ассоциацию и диссоциацию атомов в химии, то это звучит как явная натяжка, в то время как (продолжая этот

42

же пример) классовая борьба действительно может рассматри­ваться как иллюстрация борьбы противоположных сил. Да и во­обще противоречие является источником развития лишь в опреде­ленном, довольно узком смысле (например, борьба мнений как стимул для движения мысли). В общем же случае источник разви­тия нужно искать в конкретных условиях существования иссле­дуемого развивающегося объекта: в качестве такового может вы­ступать, например, генетическая программа организма, его потребности, и др.

Не все гладко обстоит и с законом перехода количественных изменений в качественные. Конечно, существуют случаи, когда действительно можно связывать изменение количества с перехо­дом от одного качества к другому. Если взять, например, спектр видимого электромагнитного излучения, то постепенное измене­ние длины волны приводит к тому, что для нашего глаза один цвет меняется другим. Однако существуют и примеры того, как изменение количества никак не отражается на качестве. Один из таких примеров привел русский философ XIX в. П.Д.Юркевич в полемике с Н.Г.Чернышевским, который явно злоупотреблял пе­реходом количества в качество для обоснования необходимости социализма: если увеличивать числитель и знаменатель в дроби в 10, 100, 1000 и т.д. раз, никаких качественных изменений не про­исходит. Следует отметить, что когда начинают приводить при­меры перехода количества в качество, сами понятия «количество» и «качество» употребляются в весьма широком и неопределенном значении, что и помогает добиваться нужного результата. Так, Энгельс вообще химию характеризовал как науку о переходе ко­личественных изменений в качественные. При этом он имел в ви­ду, что добавление атомов в молекулы тех или иных веществ при­водят к изменению их (молекул) качественных характеристик. На самом деле здесь дело не исчерпывается простым количествен­ным добавлением атомов, которые, ведь, располагаются в опреде­ленном порядке и этот порядок нельзя отнести только к количест­ву.

Что же касается закона отрицания отрицания, то еще в совет­ский период в литературе указывалось, на то, что этот закон отне-

43

сти к всеобщим можно лишь с оговорками (ведь для своего про­явления он нуждается в определенных, иногда очень значитель­ных периодах времени, его нельзя отнести ко всем объектам, но лишь только к тем, которые изменяются в одном направлении и др.). Сама идея находить в любом развивающемся объекте именно три ступени весьма сомнительна, действительность дает примеры совсем иного рода.

В целом же можно сделать вывод о том, что не следует пере­оценивать диалектику как философский феномен. Выше приводи­лись слова Гегеля, указывавшего на возможные отрицательные ее стороны. Практика советской философии пестрит примерами то­го, как диалектика использовалась как софистика, призванная подкрепить глубокомыслием философского обоснования те реше­ния политического руководства, которые шли вразрез со здравым смыслом и ранее провозглашавшимися лозунгами. Весьма харак­терны в этом отношении такие печально известные «формулы», как обострение классовой борьбы по мере продвижения к социа­лизму, как отмирание государства через всемерное укрепление его роли и т.п. Впрочем, такое, можно сказать, циничное отноше­ние к диалектике демонстрировали порой и сами основоположни­ки марксизма. Так, Маркс в одном из писем к Энгельсу писал: «Я рискнул на свою ответственность предсказать это, так как был вынужден заменять тебя в «Трибуне» в качестве нашего коррес­пондента. ... Возможно, что я оскандалюсь. Но тогда все же мож­но будет как-нибудь выкрутиться при помощи небольшой диалек­тики. Разумеется, свои предсказания я изложил таким образом, чтобы быть правым и в противоположном случае».

Дальнейшая судьба марксистской философии была связана с деятельностью последователей Маркса и Энгельса в России.

Г.В. Плеханов (1856-1918) ввел в обращение новое название философии марксизма — диалектический материализм. Сам Эн­гельс чаще всего называл ее современным материализмом, и хотя у него встречаются фразы типа «материализм является по сущест­ву диалектическим», но все же словосочетание «диапектический материализм» он не употреблял. Более того, во «Введении» к анг­лийскому изданию брошюры «Развитие социализма от утопии к

44

науке», составленной из трех глав книги «Анти-Дюринг» (это вве­дение было написано в 1892 г.. т.е. после смерти Маркса), он, ис­пользуя для обозначения своей философии название «современ­ный материализм», как его синоним употребил словосочетание «исторический материализм» (т.е. материализм, который подхо­дит к миру с точки зрения его истории, его развития). Плеханов в работе «К вопросу о развитии монистического взгляда на исто­рию» (1895), борясь с неправильным, с его точки зрения, понима­нием марксизма, за которым в то время на Западе закрепилось на­звание «экономический материализм», заявил, что единственно правильное название философии Маркса — диалектический мате­риализм.

В.И.Ленин (1870-1924). сохраняя для философии Маркса на­звание «диалектический материализм», к тому ее разделу, кото­рый рассматривает проблемы функционирования и развития об­щества, отнес термин «исторический материализм». Так у марксистской философии появилось довольно длинное и несколь­ко неуклюжее название — диалектический и исторический мате­риализм. Надо сказать, что Ленин продолжил работу по формиро­ванию и завершению философской системы марксизма, начатую еще Энгельсом. Он дал определение основной категории этой фи­лософии — материи: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отобража­ется нашими ощущениями, существуя независимо от них». В со­ветской философской литературе утверждалось, что это опреде­ление есть пример абсолютной истины. Он внес существенный вклад в обоснование принципа отражения. Именно он ввел в мар­ксизм гипотезу о том, что всей материи присуще свойство сход­ное с сознанием — отражение. Рассматривая вопрос о соотноше­нии материи и сознания, немецкий физик и философ Э. Мах. критике которого в большой мере посвящена ленинская книга «Материализм и эмпириокритицизм», высказывает дилемму: ощущение или должно появляться в материи внезапно, или оно должно быть заложено в ее фундаменте. Обвиняя Маха в идеа­лизме. Ленин, ссылается на идеи немецкого ученого Э.Геккеля.

45

английского биолога К. Л.Моргана, а также гилозоизм француз­ского философа Д.Дидро и формулирует позицию материализма по этому вопросу, которая, по его мнению, состоит в признании того, что в ясно выраженной форме ощущение присуще только высшим формам материи (органическая материя), но можно предположить в «фундаменте самого здания материи» существо­вание способности, сходной с ощущением. Уже после смерти Ле­нина в советской литературе эту гипотетическую способность на­звали «свойством отражения» и создали целое учение о сущности отражения и его различных формах, постепенно усложняющихся по мере усложнения самой материи, пока в человеке оно ни пре­вращается в сознание. И хотя сделано это было много лет спустя после опубликования упомянутой книги, но за этим учением прочно утвердился термин «ленинская теория отражения».

Именно Ленин к тому, что было написано Энгельсом об ис­тине, добавил понятие объективной истины, что позволило избе­жать той двусмысленности в концепции абсолютной истины, ко­торую не заметил Энгельс (см. выше, с.37). С именем Ленина связан также немалый вклад в теорию материалистической диа­лектики, но, пожалуй, больше всего изменений и уточнений он сделал в учении об обществе, которое, как было сказано выше, не без его участия стали называть историческим материализмом. Он дал определения классов, государства, диктатуры пролетариата и др. Он разработал многие стороны учения о социалистической ре­волюции (сам термин «социалистическая революция» появился в 1904 г. по-видимому именно в его работах, Маркс же употреблял словосочетание «коммунистическая революция», а после смерти Маркса в ходу был термин «социальная революция»). Ленин сме­стил акценты в марксистской теории. Если Маркс делал упор на закономерном ходе истории, то Ленин гораздо большее значение придал так называемому субъективному фактору, т.е. деятельно­сти класса, партии, вождей. Наконец, с именем Ленина связан и принцип партийности философии, который представляет собой перенесение приемов, характерных для политической борьбы, на философию. Вся философия, и ее история, и современность пони­малась как борьба двух «партий» — материализма и идеализма.

46

Эти партии объявлялись непримиримыми, и ставилась задача поддерживать материализм и беспощадно бороться с идеализмом. Ленинская книга «Материализм и эмпириокритицизм» представ­ляет собой яркий образец последовательного проведения принци­па партийности в философии. Из сказанного ясно, что вклад Ле­нина в марксистскую философию настолько велик, что еще одно ее название «марксистско-ленинская философия», которое было принято в советской литературе, имело оправдание.

Уже у Ленина наблюдается тенденция к упрощению и огруб­лению философии для более эффективного ее использования в политической борьбе. Но довел ее до прямой вульгаризации И.В.Сталин (1879-1953). Вся идеалистическая философия была отвергнута вообще, а диалектический и исторический материа­лизм он свел к четырем чертам метода и трем чертам теории.

Метод, по Сталину, заключается в следующем: 1. Все явле­ния в мире находятся во всеобщей связи. Отсюда он делал вывод, что изолированных явлений нет, что к ним необходим конкретно-исторический подход. 2. Все явления находятся в состоянии дви­жения и развития. Это означает, что не существует вечных обще­ственно-политических порядков. 3. Постепенные количественные изменения переходят в коренные качественные, т.е. в обществе за постепенными эволюционными изменениями следуют револю­ции. 4. Все в мире заключает в себе противоречия, которые явля­ются источником развития и движения. Тем самым источником развития общества объявлялась классовая борьба.

Теория была еще короче: 1.Мир материален. Это положение, по мнению Сталина, приводит к признанию того, что обществен­ная жизнь подчинена объективным законам. 2. Материя является объективной реальностью. Отсюда следовало, что общественное бытие определяет общественное сознание. 3. Мир, в том числе общество, познаваем, что означает, что социализм — это наука.

Когда-то эта нехитрая, бедная содержанием и логически не­совершенная сводка утверждений объявлялась вершиной всей че­ловеческой мудрости. За малейшее сомнение в правильности этих рассуждений люди расставались с жизнью. И если читатель хочет получить верное представление об официальной советской фило-

47

софии в ее наихудших пропагандистских вариантах, то. пожалуй, самое лучшее — обратиться к книге А.И.Солженицына «В круге первом» (глава «Диалектический материализм — передовое миро­воззрение»), где дается непревзойденная по мастерству и жизнен­ной правде пародия на тот печальный итог, к которому неизбежно приходит философское учение, ставшее официальной идеологией тоталитарного государства.

Разумеется, даже столь мощный пресс, которым была задав­лена духовная жизнь в СССР, не смог полностью остановить дви­жение философской мысли. В тех рамках, которые устанавливало идеологическое господство КПСС, продолжались историко-философские исследования, разрабатывались некоторые фило­софские проблемы. Объявленный XX съездом КПСС поход про­тив последствий культа личности, а также общее ослабление идеологического давления и дисциплины в стране давал некото­рые возможности отойти от жесткого и примитивного догматиз­ма, свойственного сталинскому времени. В конце концов, в шес­тидесятых годах советская философия (она же диалектический и исторический материализм, она же марксистско-ленинская фило­софия) обрела следующую структуру: 1 .Диалектический материа­лизм (проблемы материи, движения, пространства, времени и соз­нания), 2.Материалистическая диалектика (принципы, законы и категории), 3. Теория познания, 4. Исторический материализм (учение об обществе и человеке) Так была создана одна из об­ширнейших философских систем, вмещающая в свое содержание все сущее как в объективной, так и в субъективной реальности.

Нельзя не признать, что до тех пор, пока не была снята цензу­ра, вся работа философов испытывала на себе в той или иной мере деформирующее влияние политического и идейного господства коммунистической идеологии.