2.6.1. Классическая традиция

2.6.1.1. К.Ясперс.

Карл Ясперс (1883-1969) начинал как психолог, но постепен­но полностью (не без влияния своей жены) отдался занятиям фи­лософией и к тридцатым годам XX в. достиг в Германии довольно широкой популярности. Однако с приходом к власти нацистов перед ним была поставлена дилемма: или развестись со своей же­ной (она была еврейкой), или лишиться возможности преподавать и печататься. Все остальные годы правления фашистов он был вынужден писать «в стол». После разгрома фашизма он издает целый ряд произведений, его имя снова приобретает популяр­ность, его называют одним из духовных лидеров нации.

Ясперс решительно порывает с попытками сделать филосо­фию «наукоподобной». Основные философские понятия настоль­ко широки и многообразны по своему содержанию, что не могут иметь строгого логического определения. Так, например, филосо­фы в качестве исходного понятия часто употребляют понятие бы­тия. Но бытие — это все, что существует. Человек — это бытие. Все. что окружает человека, это также бытие. Поэтому Ясперс предлагает в качестве исходного понятия свое собственное — «объемлющее». Объемлющее распадается на «бытие в себе» (то, что обычно называют миром) и нас, людей. Бытие в себе, в свою очередь, может рассматриваться как состоящее из мира (та часть бытия в себе, которая нам известна по повседневной жизни) и трансцендентного (того, что мы не знаем и. может быть, не узнаем никогда). А что такое человек (мы)? Мы — это экзистенция (наше

193

обычное, знакомое существование) и трансценденция (то, в нас, чего мы также не знаем).

Что же представляет трансценденция? Это Бог, Благо, Свобо­да, Справедливость, Красота, это трансцендентные (выходящие за рамки опыта) объекты, благодаря которым наша повседневная деятельность приобретает смысл.

Итак, бытие нельзя определить, можно лишь сказать, что бы­тие — это всегда человеческое бытие, можно только посредством иносказания дать возможность проникнуться его интуитивным постижением: бытие есть встреча экзистенции с трансценденцией.

Бытие ставит перед нами неразрешимые разумом проблемы. Так, например, можно сказать, что мы — это часть мира. Но с не меньшим правом можно сказать и прямо противоположное: мир

— это часть нас. Можно сказать, что человек произошел от жи­вотных, но с таким же правом на истину можно сказать прямо противоположное: животные произошли от человека, ибо человек

— основа всего, он не выводим ни из чего, напротив, все, что мы можем знать, выводимо из человека. Можно утверждать, что жи­вое вещество произошло из неживого, но верно и противополож­ное: живое породило неживое.

Итак, бытие для нас, людей есть всегда человеческое бытие. Но человеческий разум устроен так, что, столкнувшись с таким утверждением, он немедленно ставит вопрос: что есть человек? И точно так же, как неопределимо бытие, неопределим и человек. Мы можем лишь выделить в человеке некие константные точки, формы его существования, формы существования его сознания, словом то, что определяет любой подход к человеку, любое мыш­ление о нем:

1. Человек, прежде всего, это наличное бытие, это выделе­ние человеком себя из объемлющего и противопоставление чело­веком себя всему остальному. Оно выражается в формуле: Я — Мир.

2. Человек это его сознание: выделение объекта и направ­ленность на него мышления. Человек как мыслящее существо вы­ражается формулой: Мысль — предмет.

194

3. Человек это его дух: вера, надежда, убеждения.

4. Наконец, человек — это экзистенция и трансценденция,

наше повседневное существование и возвышающиеся над ним внеопытные объекты, выражающиеся в наших идеалах.

Однако неправильно было бы представлять себе человека как набор каких-то свойств или черт. Человек — целостное существо. Но что объединяет формы существования человека в единое це­лое? Таким объединяющим началом, по мнению Ясперса, являет­ся вера. Возьмем первую форму существования человека — чело­век и мир. Откуда мы знаем, что окружающий мир действительно существует? Это наша вера. Обратимся ко второй форме сущест­вования: мысль— предмет. Из чего исходит наше мышление? Из очевидного. К чему стремится наше мышление? К истине, т.е. очевидности. Но что такое очевидное? Это то, во что мы верим. При обращении к третьей форме — духу, мы сразу же сталкива­емся с убеждением, т.е. верой. Наконец, третья форма предпола­гает трансцендентность. Мы не выбираем ни времени, ни места своего рождения. От нас не зависит ни наш пол, ни наша нацио­нальность. Человек в таких условиях может сказать: «Я подарен самому себе». Постичь трансцендентность можно лишь через ве­ру. Таким образом, можно сказать, что объемлющее есть вера.

Поскольку экзистенция предполагает трансценденцию, воз­никают неразрешимые проблемы человека:

человек велик, человек жалок,

человек больше чем весь остальной мир, человек — ничтожная часть мира,

человек — герой, человек — предатель,

человек — животное,

человек—принципиальное иное существо.

195 i

Но тогда не удивительно, что человека нельзя познать при помощи тех методов, которые использует наука. Существуют две попытки познания человека, претендующие на использование на­учного метода: марксизм и фрейдизм, и обе они несостоятельны. Марксизм сводит человека к экономике, а фрейдизм к инстинк­там, понять человека в его целостности они не в состоянии.

Знание о человеке возможно лишь на основе понимания его экзистенциальных проблем. Можно сказать, например, что чело­век возникает из ничто и возвращается в ничто. А это можно оха­рактеризовать как ничтожество человека.

Можно сказать также, что человек есть трагедия. Он знает, что его ожидает смерть. Для поддержания своего существования он должен трудиться и никто не гарантирует ему успешного дос­тижения его целей. Оценивая соотношение житейских радостей и несчастий, Ясперс использует такой образ: представьте себе воро­бья, который в холодную погоду через настежь открытые окна быстро пролетает теплую и светлую комнату, и опять возвращает­ся в холод и мрак улицы.

Человек брошен в мир без выбора цвета кожи, умственных способностей. А это значит, что то, что мы выше оценили как по-даренность самому себе, можно назвать и по другому: брошен-ность (заброшенность) человека в мир.

Можно, наконец, сказать и так: человек есть одиночество. Каждый, ведь, умирает в одиночку — такова судьба любого чело­века. Каждый имеет в себе то, чего о нем не знает и не может уз­нать ни один другой человек. Наконец, редко кто может сказать о себе в конце жизни, что он полностью реализовал те возможно­сти, которые были в нем заложены от рождения. Коммуникация людей между собой весьма затруднена и реализуется полностью очень редко. Более того, обычная повседневная жизнь может во­обще не дать проявиться подлинному лицу человека. Для того чтобы сам человек понял, на что он способен, необходимы особые обстоятельства, пограничные ситуации (например, когда человек сталкивается лицом к лицу со своей смертью).

Описанный здесь способ познания человеком самого себя Яс-перс называет особым термином — «философской верой». Это не знание типа научного, а именно вера, ибо в ней происходит слия­ние рационального и иррационального, отсутствуют признаки на­учного знания. Но это не традиционная религиозная вера, чрева­тая, как показывает исторический опыт, фанатизмом, догматизмом, нетерпимостью и односторонностью. Это философ­ская вера, вера, открытая аргументам разума, сочетающаяся с по­ниманием права других людей на свое мнение, вера совместимая с широким и свободным мышлением.

Гак же, как и наука, философская вера стремится к истине. Однако она понимает, что существует два вида истин, различаю­щихся своими характеристиками, в соответствии с двумя облас­тями духовной жизни человека: научная истина (общезначимая, доказуемая, вневременная, условная) и мировоззренческая истина (индивидуальная, недоказуемая, связанная со временем, безус­ловная).

Символом роли, значения и сущности научной истины явля­ется поведение Г.Галилея в его столкновении с Римской католи­ческой церковью. Он был прав, когда уступил инквизиции и ска­зал не то, что думал. Дело в том, что такая истина все равно пробьет себе дорогу, не сегодня, так завтра, не завтра, так после­завтра. А вот значение, роль и сущность мировоззренческой исти­ны показал на собственном примере Д.Бруно: правильность такой истины человек доказывает ценой собственной жизни. При этом следует помнить, что нельзя абсолютизировать ни ту, ни другую истину. Подмена мировоззренческой истины истиной научной ве­дет к сциентизму, а, следовательно, к невозможности понимания человека как духовного существа. Подмена же научной истины мировоззренческой приводит к массовой истерии. Ясперс считает, что наиболее ярко это явление выразилось в германском нацио­нал-социализме.

Философская вера имеет целью получение ответа на четыре

основных вопроса:

196

197

1. Что я знаю? Анализ показывает, что существует лишь че­тыре объекта знания: наличное бытие, сознание, дух, а также эк­зистенция и трансценденция.

2. Что существует? Существует наличное бытие, сознание (мышление), дух, экзистенция и трансценденция.

3. Что есть истина? В наличном бытии истина связана с очевидностью, в мышлении с непротиворечивостью, в духе исти­на есть убеждение, а по отношению к экзистенции и трансценден-ции истина есть вера.

4. Каким образом я знаю? При исследовании наличного бытия главную роль в познании играет эксперимент, в мышлении на первый план выходит доказательство, в духе мы опираемся на опыт, а при обращении к экзистенции и трансценденции мы упо­ваем на веру.

Пожалуй, наибольшую известность получило учение Ясперса об осевом времени.

В основе европейского понимания истории, считает Ясперс, лежит «стрела времени»: от прошлого через настоящее к будуще­му. На этом представлении по существу покоятся все прогресси-стские концепции. Однако считает Ясперс, из стрелы времени возможны и пессимистические выводы. В самом деле, прошлое нам по существу неизвестно, ведь что-либо достоверное об исто­рии человеческого общества можно сказать, лишь начиная со времени появления письменности (4-5 тысяч лет назад), а в исто­рических масштабах это ничтожный срок. Будущее является не­определенным; никто не в состоянии предвидеть, что будет с че­ловечеством хотя бы через 100 лет. Жить же одним настоящим нельзя. Так что вместо того, чтобы строить лучезарные картины светлого будущего, лучше попытаться постичь смысл истории.

Осуществляя такую попытку, Ясперс исходит из двух пред­посылок. Первая состоит в том, что, по его мнению, единство ис­тории существует, оно есть не что иное, как объемлющее. Вторая предпосылка относится к сущностному содержанию историческо­го процесса: он представляет собой, с одной стороны, существо­вание, экзистирование человека, а с другой, имеет поворотные

198

моменты, когда совершается таинственный и судьбоносный про­рыв к трансцендентному. Человеку как бы предоставлена воз­можность совершить попытку встречи с трансцендентным. Всего было четыре таких попытки.

Как уже говорилось, происхождение человека, по мнению Ясперса, это неразгаданная тайна. Можно лишь предполагать, что в начале всех начал существовало доисторическая эпоха. И вот тогда и происходит первый прорыв к трансцендентному, первая попытка человека: в результате возникает Прометеевская эпоха. Ясперс дает ей такое название по той причине, что в это время (и это похоже на чудо) возникает членораздельная речь, человек научается обращаться с огнем и создает первые орудия труда. Дожившим до нас наследием той эпохи являются мифы.

Следующий прорыв к трансцендентному происходит тогда, когда возникает эпоха Великих культур древности: Египет, Мес-сопотамия, Индия и Китай. В этот период народы живут изолиро­ванно друг от друга, совершается их «безмолвный рост». В исто­рически короткое время у людей появляется письменность, государство, искусство. Именно эта эпоха получила выражение в библейском рассказе о помещенных в рай первых людях.

Третий прорыв связан с осевым временем. Понятие «оси ис­тории» использовалось и до Ясперса. Осью истории полагали ро­ждество Христово, положившее впоследствии начало нашему ле­тоисчислению. Ясперс же говорит об «осевом времени», которое, по его мнению, занимает промежуток истории от 800 до 200 гг. до н.э.

Осевое время это как бы и грехопадение человека, и получе­ние им чудесного дара: он лишился рая, но зато научился разли­чать между добром и злом. В это время происходят завоевания, народы начинают смешиваться, появляется разнообразие культур, зачатки науки и техники. Но самые главные изменения происхо­дят в сознании человека. Он начинает сознавать себя как лич­ность, т.е. свободное существо. Это самое значительное приобре­тение человека, хотя одновременно приходит и понимание того, что бытие человека трагично. Осевое время знаменуется появле­нием таких великих людей, как Конфуций в Китае, Будда в Ин-

199

дни, Заратустра в Персии, пророки Илия и Исайя в Палестине, Гомер, Парменид, Гераклит, Платон, Аристотель и Архимед в Греции. И то, что эти люди появились независимо друг от друга, в историческом масштабе одновременно, в совершенно разных рай­онах Земли и притом развивали схожие идеи, является неразга­данной тайной, свидетельствующей о встрече с трансцендентно­стью.

Если попытаться подвести итог приобретениям, связанным с осевым временем, то в первую очередь надо назвать идею свобо­ды, идею того, что мир ужасен, идею возможности спасения, а также возникновение того категориального строя мышления, ко­торый присущ и нам и на основе которого возникли философия и наука.

Ясперс специально оговаривается, что осевое время нельзя рассматривать как исторический факт, это понятие, относящееся к области оценок. Объяснить осевое время ни ссылкой на науку, ни ссылкой на Бога невозможно. В связи с таким огромным значени­ем осевого времени для развития мировой культуры Ясперс счи­тает возможным выделить народы, сыгравшие в этих событиях решающую роль, и назвать их осевыми.

Относительно следующей попытки Ясперс довольно проти­воречив. С одной стороны, начало развития современной техники он называет «второй осью». А поскольку появление современной техники связано с XVII и даже с XVIII вв., то он даже заявляет, что человечество молодо. «Мы только начинаем»,— пишет он. С' другой стороны, он все же склонен предостерегать от придания этой, второй, оси такого же статуса, что и осевому времени.

Подводя итоги своей концепции истории, Ясперс пишет (по-видимому, не без учета опыта, приобретенного им в фашистской Германии), что одним из важнейших уроков истории является вы­вод о том, что воспитание, вера, знание, умения — все это не бо­лее чем тонкая оболочка над доисторией. Нет ответа на вопросы: как она возникла, может ли она исчезнуть, что при этом случится с человечеством? Более или менее ясно лишь одно: история может исчезнуть, доистория — нет.

200