2.3.Психоанализ и его эволюция.

2.3.1. З.Фрейд.

Зигмунд Фрейд (1856-1939) не являлся профессиональным философом, он прославился в первую очередь как врач, психиатр, но его идеи оказали столь значительное влияние на развитие по­стклассической философии, что обойтись без их характеристики просто невозможно.

Его главным вкладом в развитие взглядов на человека явилась разработка проблемы роли и значения бессознательного в психике

107

человека. Как мы уже видели, Фрейд не был первым, кто задумал­ся над ней. Еще в классической философии был высказан взгляд, согласно которому, люди в своих действиях руководствуются не разумом, а чувствами (вспомним хотя бы Макиавелли, Паскаля, Гоббса и других). Больше того, у Лейбница, например, несмотря на всю его приверженность рационализму, понятие бессознатель­ного при построении системы имеет принципиальное значение. Именно благодаря бессознательной составной в жизни монад осуществляется связь каждой монады со всем остальным миром, когда «самая ничтожная» субстанция содержит в себе всю исто­рию вселенной (см. В.К.Пухликов. История философии. М. 2001. С.200).

В постклассической философии понятие бессознательного в «философии жизни» вообще выходит, как мы видели, на первый план (Шопенгауэр, Кьеркегор, Ницше и др.). Большая заслуга принадлежит великому русскому писателю Ф.М. Достоевскому, который описал явление «подпольного сознания». Однако именно Фрейд сделал это понятие основным и определяющим при анали­зе всей духовной жизни человека и именно он дал детальную раз­работку содержания бессознательного (чему, разумеется, в нема­лой степени способствовало именно то, что он решал конкретные профессиональные проблемы).

Фрейд предложил новый подход к личности и ее структуре. Если не касаться тонкостей и давать характеристику его концеп­ции в обобщенном виде, то можно сказать, что с точки зрения Фрейда, энергетической основой личности служит бессознатель­ное, которое он обозначил термином «оно» (лат. id). Над «оно» возвышается собственно сознание человека, его «Я» (лат. ego). Еще «выше» находится элемент личности, который Фрейд назвал «сверх-Я» (лат. superego), который представляет собой интерио-ризированные требования, предъявляемые обществом к индивиду (т.е. нравственные нормы, религиозные установления и т.п.). Вы­глядит это примерно так:

Сверх-Я Я Оно.

108

Все эти компоненты, составляющие личность, находятся в со­стоянии неустойчивого динамического равновесия, которое по­минутно нарушается благодаря возникающим между ними проти­воречиям. Сам Фрейд сравнивал взаимоотношения между «оно» и «Я» с отношением между лошадью и всадником: вся энергия пси­хики, все ее движение исходит из «оно», «Я» же составляет не­значительную часть психики и пытается управлять им, как всад­ник управляет лошадью. «Оно» — совокупность несознаваемых инстинктов, источник всех человеческих устремлений, которые в конечном итоге сводятся к стремлению к удовольствию и отвра­щению к тем усилиям, которые необходимы, чтобы получить его. Причем самым мощным инстинктом является половой инстинкт ^laT.libido) и наивысшее наслаждение человек получает при его удовлетворении. Инстинкт аморален, в том смысле, что является стойким врожденным стремлением, который не знает никаких ог­раничений. Положение «Я» крайне противоречиво: оно находится как раз на той грани, которая отделяет бессознательные (и по оп­ределению аморальные) стремления человека от социальных тре­бований к нему. Эти постоянные противоречия порождают раз­личного рода комплексы, неврозы и психические расстройства. Причем столкновения между «оно» и «сверх-Я» фатальны: все дело в том, что они просто несовместимы.

В самом деле, с точки зрения Фрейда бессознательное может быть охарактеризовано двумя принципами:

1. человек фундаментально эгоистичен, его «оно» влечет его всегда к наслаждению и никогда к труду;

2. человек фундаментально сексуален, его половое влечение направлено как на людей противоположного пола, так и на людей того же пола, что и он сам.

Таким образом, с позиций «оно» человек это хищник, канни­бал, сексуальный маньяк.

Однако «сверх-Я» требует прямо противоположного. Обще­ство с детства внушает человеку, что главное в жизни труд, а не наслаждение, что главное в человеке разум, а не страсти, что су­ществуют разные виды любви и половая любовь к одному челове-

109

ку несовместима с одновременным половым влечением к другим людям.

Дело осложняется еще и тем, что, последовательно проводя идею первенства полового влечения, Фрейд не делает для него никаких исключений. Он утверждает, что первым объектом сек­суального стремления для ребенка являются его родители. При­чем половое стремление ребенка с самого начала амбивалентно (противоречиво): скажем, первым объектом полового влечения для сына является мать, но в этом случае отец выступает как со­перник, и по отношению к нему у сына возникают чувства нена­висти и страха (ведь отец не просто соперник, а соперник неизме­римо более могущественный). Вместе с тем сын испытывает к отцу гомосексуальное половое влечение и в этом случае соперни­цей выступает уже мать, к которой сын чувствует ненависть.

Таким образом, положение человеческого «Я» трагично; оно постоянно разрывается между мощными по своей энергии требо­ваниями бессознательного и категорическим запретом, налагае­мым на эти безнравственные устремления обществом. Человек безнадежно одинок, ибо о своих психологических проблемах он не может рассказать никому из-за страха перед «разоблачением» и осуждением. Одиночество и страх — вот судьба каждого из нас, таков приговор Фрейда, а это уже философское утверждение.

Страх перед общественным осуждением толкает человека на подавление своих аморальных инстинктов (Фрейд называет этот процесс регрессией). Однако желания от этого не исчезают, «Я» просто вытесняет их обратно в «оно». Но они продолжают там гнездиться и оказывают постоянное давление на «Я». Человек на­чинает испытывать чувство постоянного неудовлетворения своей жизнью. Он испытывает бессонницу, перестает владеть своими чувствами, умиляется по ничтожным поводам, срывается в злобу на своих близких, становится истеричным. Когда человек засыпа­ет и ослабляется влияние «сверх-Я», подпольные силы его бес­сознательного прорываются в «Я» и тогда он видит сны, о кото­рых не может рассказать другим людям.

Чтобы не сойти с ума, люди стихийно вырабатывают средства борьбы с этими угнетающими психологическими проблемами,

110

Фрейд называет это компенсацией. К средствам компенсации, по его мнению, относятся такие явления, например, как погружен­ность в рутинную жизнь. Повседневная занятость рутинными действиями помогает избавиться от непосильных дум (давно уже замечено, что «жизнь лечит»). К средствам компенсации он отно­сит и конформизм — некритическое следование за большинством. Человек при этом теряет свою свободу, он поступает «как все», что означает отсутствие необходимости думать, критически оце­нивать, выбирать, зато приобретает душевный покой, так как нет необходимости мучиться сомнениями, испытывать угрызения со­вести, нести ответственность за свой выбор. Конформизм в этом смысле — весьма комфортная позиция. Средствами компенсации являются также и стремления к власти и к богатству. В этой увле­кательной и захватывающей все существо человека погоне отхо­дит на задний план все остальное.

Фрейд также утверждал, что существует особые защитные механизмы, при помощи которых человек может избавиться от чувства вины за собственные постыдные влечения. В качестве та­кового, например, выступает приписывание другим собственных грязных мыслей, что дает возможность открытого и громогласно­го их осуждения. Этому механизму, используя знакомый издавна образ, можно дать название поисков «козла отпущения».

Особенно большую роль, с точки зрения Фрейда, в психиче­ской жизни человека играет его детство, именно там возникают те явления, благодаря которым позже появляются различные функ­циональные расстройства (при полном отсутствии каких-либо ор­ганических изменений в нервной системе).

Если человек ограничивается стихийно возникшими меха­низмами защиты от противоречий, раздирающих его психику, в ней появляются устойчивые связи, которые образуют комплексы — стереотипы мыслей, чувств и поведения (например, комплекс неполноценности), которые оказывают огромное влияние на его жизнь, являются дальнейшим источником психического неблаго­получия. Поэтому необходима помощь психоаналитика, так Фрейд назвал врача, который, используя разработанную им и его последователями методику, могут помочь человеку избавиться от

111

комплексов, тревог и страхов, делающих его жизнь невыносимой, и обрести душевный покой. Принцип лечения был сформулирован им в афоризме: «где было «оно», пусть будет Я», т.е. самопозна­ние изменяет наше Я. Это значит, что психоаналитик должен про­анализировать сознание пациента, выявить причину функцио­нальных расстройств в психике и затем довести их до сознания пациента. В этом случае наступает успокоение. Но как пробиться к сознанию пациента? Сначала Фрейд пытался использовать гип­ноз, но результаты его не удовлетворили и, в конце концов, он разработал специальную методику, следуя которой врач-пси.чоаналитик добивается того, чтобы перед ним как бы рас­крылся «поток сознания» пациента. Последний рассказывает о своем детстве или о своих снах, врач же обращает внимание на обмолвки (они свидетельствуют о том, что цензура сверх-Я снята или ослабла), на бессознательное стремление пациента избежать каких-то деталей (страх перед опасностью психического срыва) и т.п. Позднейший анализ и может привести к открытию первопри­чины расстройства.

Фрейд не ограничивался рассуждениями о психологии от­дельной личности, он использовал принципы своего учения, кото­рое получило название психоанализа, для объяснения обществен­ных явлений.

Так, например, процесс творчества в искусстве и науке он объяснял тем, что мощные импульсы полового инстинкта могут быть сублимированы, так сказать, подвергнуты возгонке, и пре­вратиться в энергию научного и художественного творчества.

Происхождение морали и религии он также объяснял при по­мощи использования идей психоанализа. Так, мораль родилась, по его мнению, из чувства вины, которое возникло в далеком про­шлом, еще в родовом обществе, когда сыновья убили своего отца, не подпускавшего их к женщинам (так называемый Эдипов ком­плекс). Именно отсюда родилось чувство совести. Религия же, по его мнению, это не что иное, как коллективный психоз, свиде­тельство незрелости человечества, пережиток его детства, ибо вы­ражает потребность человека в защите. Как в детстве ребенок ищет защиты у своего отца, так взрослый — у Бога. В связи с

112

этим хотелось бы особо подчеркнуть, что учение Фрейда (мы имеем в виду, разумеется, его философский аспект) является по своей сути рационализмом, в котором бессознательное рассмат­ривается как нечто такое, что необходимо ограничить, ибо иско­ренить его невозможно. С этих позиций, кстати говоря, он оцени­вал «строительство социализма» в нашей стране. Называя его «грандиозным экспериментом», Фрейд вместе с тем выражал со­мнение в возможности переделать, вообще как-то изменить при­роду человека, в которой столь значительную роль играет бессоз­нательное и врожденное.

Следует отметить, что в более поздний период своей жизни Фрейд несколько изменил свое учение. Так, он ослабил свой «пансексуализм» и отмечал, что в основе «оно», бессознательного лежат два инстинкта: один из них, уже известный нам libido, он назвал «инстинктом жизни», а к нему добавил «инстинкт смерти», mortido. Последний выражается в свойственном людям стремле­нии возвратиться в темноту и безмолвие, которые человек ощу­щает в материнском лоне, т.е. стремление к смерти (и своей, и чужой).

Отсюда следовали весьма важные выводы для общественной жизни. Например, если человеку от природы присуще стремление к агрессии, к смерти, то отсюда неизбежно следует пессимистиче­ский взгляд на взаимоотношения людей и государств.

Человеку, испытывающему невыносимое напряжение психи­ки, необходимо время от времени «выпускать пар». В обществен­ной жизни эту роль выполняют войны, в личной жизни — престу­пления (убийства, «немотивированные» преступления против личности). Именно на основе этих идеей и возникла мысль о пользе изображения в искусстве насилия и жестокости для того, чтобы человек, пережив эти чувства в своем воображении, не стал бы реализовывать их в действительности.

Подводя итоги, можно сказать, что идеи Фрейда имели как положительное, так и отрицательное влияние на последующую социальную мысль. Первое связано с тем, что именно с его учени­ем связано окончательное преодоление установки классического рационализма, столь сильно выразившейся в эпоху Просвещения,

113

установки, благодаря которой человек рассматривался как цели­ком рациональное существо. Благодаря идеям Фрейда стало яс­ным, что бессознательное играет в духовной жизни людей огром­ную роль. Было установлено, что один и тот же человек по-разному ведет себя, присоединяясь к разным социальным груп­пам, и дело не в простом обмане, притворстве и хитрости, дело в сложности психики человека и сложном характере психологиче­ского взаимодействия людей. Нельзя не видеть также, что даже «пансексуализм» Фрейда объективно может иметь позитивное значение, ведь по существу из идей Фрейда следует, что всякие неблагополучия в столь интимной сфере человеческой психики свидетельствуют о нарушении психического здоровья человека в целом.

Вместе с тем идеи психоанализа объективно сопровождались тенденцией к унижению человека. Джеймс справедливо, на мой взгляд, называл фрейдизм «медицинским материализмом». Идеи Фрейда стали теоретическим основанием сугубо циничного взгляда на человека. Действительно, нет ни одного поступка, ка­ким бы возвышенным и благородным не считали его люди, кото­рый нельзя было бы свести к каким-либо низменным и даже от­вратительным побуждениям. Конечно, официальная мораль во все времена отличалась лицемерием, и в наше время мы видим, какие усилия прилагаются к тому, чтобы своекорыстные расчеты поли­тических деятелей самых различных направлений, озабоченных лишь собственным благополучием, выдать за высокие цели «слу­жения народу» и будущему страны. Невольно вспоминаются сло­ва Ленина о том, что люди всегда будут глупенькими жертвами обмана, пока за выспренними заявлениями политиков не научатся видеть интересы социальных групп. Но Фрейд по существу вооб­ще уничтожает понятие бескорыстия и самопожертвования. И еще одно обстоятельство надо иметь в виду: Фрейд стер всякое разли­чие между психической нормой и психической патологией, вер­нее, он патологию объявил нормой. Это было и остается сильной поддержкой для тех, кто добивается полного равенства естествен­ных и извращенных отношений людей, кто с воодушевлением го­ворит о необходимости защиты прав убийц и насильников.

114

2.3.2. К.Юнг.

Идеи Фрейда не только оказали значительное влияние на со­временную западную культуру, но и приобрели большое количе­ство последователей. Можно говорить о целом движении фрей­дизма. Причем эти последователи видоизменяли как приемы лечения неврозов, разработанные Фрейдом, так и его теоретиче­ские представления, имеющие непосредственное философское значение. Я остановлюсь лишь на одном психиатре, психологе и философе Карле Густаве Юнге (1875-1961), поскольку именно он ввел понятие, которое и сейчас активно используется в филосо­фии — понятие архетипа.

Еще до встречи с Фрейдом под влиянием собственного жиз­ненного опыта Юнг пришел к некоторым идеям, которые продол­жал развивать и присоединившись к психоаналитическому дви­жению. Так, например, наблюдения за жизнью верующих и священников привели его к выводу о том, что часто отношения между людьми, считающих себя верующими, носят ханжеский характер, а рассуждения идеологов протестантизма нередко несут в себе образцы глупости. Юнг пришел к выводу, что единствен­ным оправданием веры может быть живой религиозный опыт. А размышления по поводу этого опыта привели его к заключению, что Бог не всеблаг, что у Бога есть темная, страшная ипостась.

Он приходит к мнению, что деятельность пророков, творчест­во поэтов, переживания мистиков показывают признаки того же состояния психики, какое имеют те, кто страдает расколом лично­сти — шизофренией (от греч. шизо — раскалываю, френ — ум). Об этих людях можно сказать, что они как бы слишком близко подошли к божественному огню, к темной стороне Бога и полу­чили ожог.

В 1907 г. произошла его встреча с Фрейдом и принятие им основных идей психоанализа. Однако Юнг был слишком сильной личностью, чтобы просто повторять идеи Фрейда, он довольно существенно видоизменил их. То, что Фрейд определял, как ком­плексы личного бессознательного, Юнг стал рассматривать как фрагментарные личности, продолжающие подпольное существо­вание в психике человека. Получалось, таким образом, что в пси-

115

хике человека находится много личин (т.е. зародышей личностей), они могут дремать, но иногда прорываются на поверхность, ото­двигают в сторону главную, доминирующую личину и тогда, ка­залось бы, хорошо знакомый человек совершает совершенно не­ожиданные поступки.

Юнг одним из первых начал движение в сторону десексуали-зации человеческой психики. Он утверждал, что пансексуализм Фрейда это не что иное, как проявление механицизма и редукцио-низма. На самом деле личность не биологическое, а социальное образование, она представляет собой проекцию культуры на пси­хику индивида. Поэтому тайну неврозов надо искать не в детстве человека, а в его религиозных взглядах, его эстетических пред­ставлениях, в тех мифах, которые он принимает.

Если с точки зрения Фрейда психика человека — поле борьбы противоположных сил, то Юнг рассматривает психическое на­пряжение страдающего человека как выражение тоски по утра­ченному единству, которое было характерно для людей на ранних ступенях развития общества. Он использует символы древнеки­тайской философии (Инь и Ян) для объяснения неврозов. Но, по­жалуй, самое главное его видоизменение взглядов Фрейда состоит во введении понятия коллективного бессознательного. Он утвер­ждал, что реальностью обладает не только бессознательное в ин­дивиде, но и коллективное бессознательное, в котором как бы ак­кумулируются итоги жизни рода человеческого. Коллективное бессознательное — это бессознательное так или иначе присущее всем людям и передающееся по наследству. В коллективном бес­сознательном имеются некоторые константы, т.е. образы, которые повторяются у разных народов, которые заведомо не могли об­щаться между собой на протяжении протекшей истории человече­ства. Тем не менее, в продуктах бессознательного коллективного творчества (мифах, сказаниях, легендах) они устойчиво воспроиз­водятся. Юнг дал им название архетипов. Духовная история чело­вечества в связи с этим приобретает сложный вид. В начале чело­век слит с архетипом непосредственной эмоциональной связью. В мифологии начинается отделение человека от архетипа. В рели­гии архетип противопоставлен человеку. Понятно, что первым ар-

116

хетипом является представление о Боге. Противопоставление Бога и человека — это и есть грехопадение. А магические действия, ритуалы и сами мифы суть не что иное, как средства восстановле­ния утраченной гармонии. Из своего учения Юнг делал выводы практического характера. Когда коллективное бессознательное спит, люди ведут обычный повседневный образ жизни. Когда же коллективное бессознательное просыпается, оно вторгается в жизнь людей. Оно обладает огромной психической энергией, бла­годаря которой люди как бы сходят с ума: возникают массовые движения, люди совершают поступки немыслимые с точки зрения их образования и воспитания. Это коллективный психоз. Именно им объясняются такие явления, как крестовые походы, сжигание на кострах «ведьм», движения нацистов и коммунистов, войны и

революции.

Надо сказать, что Юнг (и его последователи) не раз пытался систематизировать архетипы. Иногда их оказывалось так много, что ссылка на них теряет вообще всякий смысл (например, в архе­типы зачисляются все значимые для жизни людей их социальные роли: муж, жена, отец и т.п.). Иногда речь идет об экзотических, образных и многозначных фигурах (например, «Тень», «Иной» и т.п.). Правда, всегда присутствует Бог. Как уже было сказано, по­нятие архетипа является весьма популярной и в сегодняшней за­падной культуре, несмотря на то, что является оно по содержанию весьма неопределенным и во многом сомнительным.