Николай федоров "общее дело": философское учение, научная теория, религиозное прозрение или социальная утопия?

(преамбула, фрагмент работы и комментарий)

Преамбула

Понятие "общее дело" появилось в общественном сознании XIX века не в результате воздействия на него трудов Федорова, а благодаря литературному персонажу - герою "Бесов" Достоевского Петру Верховенскому. Употребленный у Достоевского в зловещем, гротескно-пародийном ключе, термин "общее дело" уже через несколько десятилетий вполне позитивно воспринимается в русской философии - появляется работа Федорова с многообещающим названием "Философия общего дела". Однако название это было придумано не самим Федоровым, а его издателями Кожевниковым и Петерсоном, - сам же Федоров к философии относился с огромной неприязнью. Так, например, он пишет: "Не одно только идолопоклонство составляет искажение религии; мыслепоклонство или идеолатрия, есть также ее искажение; философия же как произведение отделившегося от других сословия ученых есть наибольшее искажение религии"⁸⁵. <…>

Чтобы по достоинству оценить творчество отца русского космизма, следует обратиться к трем основным положениям его учения: воскрешению предков, достижению бессмертия, регуляции природы в космическом масштабе.

По мнению Федорова, реальность зла связана со слепыми силами природы, с несовершенством мироздания и человека, подверженных закону конечности и смерти. Идея "царства божия внутри нас" неосуществима потому, что существует внешняя сила, вынуждающая нас делать зло, закон взаимного вытеснения и смерти. Небратство, неродственность возникают не только в результате межличностных или социальных противоречий: они уходят в самый корень бытия, поэтому действие человечества должно быть направлено на устранение небратства материи. Главная проблема человека - необеспеченность здоровьем и жизнью, поэтому вместо того, чтобы бороться за "место под солнцем", люди должны объединиться в борьбе против главного врага - смерти и попытаться достичь бессмертия. Из равнодушного отношения к смерти выводятся все недостатки культуры, промышленности, науки, поэтому Федоров вообще не воспринимает то общество, которое не занято вопросом смерти и бессмертия. Противодействие злу предполагает превращение мира в гармоничный, целесообразный, разумный, то есть регулируемый, управляемый, прогнозируемый мир. <…>

Центральное место в учении Федорова занимает идея "воскрешения отцов", патрофикация. <…> Проект имманентного воскрешения обращен непосредственно к христианам; неверующим он предлагается в виде проекта регуляции природы, которая прямо отождествляется с "общим делом", объединением людей для воскрешения отцов.

Не следует забывать, что если Федоров и употребляет такие небогословские понятия, как экономика, наука, искусство, история, труд, то они обозначают у него лишь временные, несовершенные средства воспитания человечества для основной цели "воскрешения отцов". Часть этих феноменов по мере совершенствования человечества и его включения в исполнение "общего дела" должна превратиться в средства осуществления патрофикации. Именно по этой причине в его работах понятия "наука", "искусство", "литургия" нужно понимать как синонимы патрофикации. <…>

Для характеристики университета Федоров не жалеет отрицательных эпитетов: раб индустриализма, враг престола и алтаря, враг самодержавия⁸⁶… Настоящая наука, по Федорову, должна быть объединена в астрономии либо в истории, которые откроют людям всю вселенную как поприще их деятельности. <…>

По его убеждению, воскрешение всех умерших на земле должно производиться самим человечеством и может осуществиться только совместными усилиями человечества. Сыны и дочери, пользуясь знанием природы, направляемым безграничной любовью к умершим родителям, возвращают жизнь последним, а сами приобретают бессмертие. Таким образом, Федоров перекладывает все заботы, которые приписываются религией Богу, на человечество, миссию Бога взваливает на плечи человека, заменяет Страшный суд воскрешением мертвых средствами науки и техники. он считает, что если человечество направит свои усилия на спасение от греха и исполнение воли божией, то "дня гнева" не последует, поскольку Богу незачем будет судить безгрешных.<…>

Федоров недаром подчеркивает значение наследственности, необходимости тщательного изучения себя и предков. Воскрешение мыслится в родственно связанном ряду, сын воскрешает отца как бы из "себя", отец - своего отца и т.д., в пределе же ставится задача воссоздать из спермы ныне живущих мужчин отцов, дедов, прадедов и так далее до первоотца и первочеловека. Иначе говоря, подразумевается возможность восстановления предка по той наследственной информации, которую он передал потомкам.<…> Соответственно ныне живущие, надо полагать, воссоздают себя в качестве бессмертных самостоятельно, своею собственной волей. Полученное средствами социальной алхимии существо, будучи материальным, ничем не отличается от духа, оно сродни ангелу. Однако из этого учения совершенно невозможно понять, кто же должен воссоздавать тех умерших, у кого не было детей, тех, кто был бездетным. Нужно отметить и то, что подход Федорова к человечеству как к родовому существу внутренне противостоит его идее патрофикации, ибо утверждение индивидуального бессмертия есть прекращение бессмертия рода в последующих поколениях. Даже если восстановить всех людей, живших на земле, их все равно будет ничтожно мало по сравнению с масштабами Вселенной, которую, по Федорову, им предстоит освоить да еще и преобразовать.<…>

Федоров приходит к выводу, что промышленность, технология обречены на службу половому подбору, и это свидетельствует о глубоком унижении и позоре ума человеческого, о приближении человека к животности, о нравственном упадке города. <…> Следует отказаться от городского культа вещи и женщины этого "благолепия тления" и обратить свои взоры к селу, к праху отцов. Поместив центр притяжения вне города, люди положат почин перемещению самого города в село.

Учение о регуляции природы имеет корни в догматах православия, согласно которым искупление Христом греховности распространяется и на "вещественный мир". Однако основоположник русского космизма придает этому вселенское значение: он пишет о спасении в одухотворении всех вселенных, об управлении не только погодой и урожаем, но и всемирной силой тяготения, прикрепляющей нас к земле. Человек, осуществив проект, делается не хозяином, а исполнителем воли божией, "совладельцем вселенной". Люди делаются некоторым подобием ангелов, могут жить во всех "средах" и посещать расселенных на других планетах предков. Федоровская схема бессмертия позволяет окончательно решить демографическую проблему - она просто исчезнет, перестанет существовать. В связи с этим он пишет: "Обращая бессознательный процесс рождения, а также и питания в действие, во всеобщее воскрешение, человечество через воссозданные поколения делает все миры средствами существования. Только таким путем может разрешиться формула Мальтуса, противоположность между размножением и средствами существования"⁸⁷. Следовательно, на Земле и в космосе будет жить стабильная по численности популяция бессмертных людей-ангелов: никто не умирает, никто не рождается.<…>

Прогресс, в привычном для нас понимании, Федоров не принимает. Точнее, с одной стороны, он исходит из идеала научного прогресса, с другой - прогресс не только не принимает, но само это слово становится ему ненавистным. "Естественный прогресс" Федоров отвергает по моральным соображениям, понимая под таким прогрессом "превосходство младших над старшими и живущих над умершими, ученика над учителем, студента над профессором". Такое "мнимое превосходство" подрывает концепцию патрофикации как цели человечества. <…>

Федоров буквально, натуралистически понимал воскрешение, вслед за вульгарными материалистами он видел в мысли разновидность вещества: "…организм - машина, и… сознание относится к нему, как желчь к печени; соберите машину - и сознание возвратится к ней!"⁸⁸. Федоров и не отрицал своей близости в этом вопросе к Бюхнеру, признавая, что понимает в данном случае воскрешение в самом простом, вульгарном значении: "как только мы сумели бы привести… прах в такое состояние, чтобы он произвел мысль, мы были бы бессмертны <…> механизм может быть орудием разума"⁸⁹.

Итак, философия общего дела Федорова претендует на то, чтобы превратиться в наше слово миру, в общенациональную идею, призванную объединить сначала всех россиян, а затем и все человечество в деле воскрешения предков, регуляции природы, достижения бессмертия.

Поскольку учение Федорова не только вступает в конфликт с реальностью, но предлагает изменить саму реальность, создать новую реальность, то логические основы такого учения должны быть безупречны. Очевидно, однако, что в философии "общего дела" явно не сходятся концы с концами. Концепция отца русского космизма путана, эклектична, противоречива, утопична. "Философия общего дела" - это социальная утопия, здесь явлен особый тип утопического сознания - пророческий.