Н. А. Головин

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ

ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 2004

2

ББК	60.5
	Г61

Рецензенты: д-р филос. наук проф., заслуженный деятель науки РФ, академик РАЕН А. О. Бороноев (С.-Петерб. гос. ун-т), д-р филос. наук проф., заслуженный деятель науки РФ О. И. Иванов (С.-Петерб. гос. ун-т), д-р историч. наук проф. О. Ю. Пленков (С.-Петерб. гос. ун-т)

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета факультета социологии С.-Петербургского государственного университета

 

	Головин Н. А.
Г61	Теоретико-методологические основы исследования политической социализации. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 288 с.
	ISBN 5-288-03622-5
	В монографии дан анализ политической социализации как самостоятельного направления социологических исследований, обладающего своей предметной областью, теоретическими подходами и методами.
	С позиций историко-социологической методологии и поколенческого подхода представлена модель политической социализации и проанализирована смена политических поколений в советском и российском обществе в XX—XXI вв. Исследованы важнейшие стороны политической социализации и ресоциализации поколений в кризисные 1992—2000 гг.: формирование у них новой политической идентичности; влияние социально-экономической адаптации на усвоение ими политических ценностей и идеологий, на политические установки, становление партийно-политических ориентаций.
	Книга адресована социологам, политологам, политикам, занимающимся проблемами политической социализации, а также аспирантам и студентам, изучающим и исследующим эти проблемы.
		ББК 60.5
		© Н. А. Головин, 2004
ISBN 5-288-03622-5		© Издательство С.-Петербургского университета, 2004

3

Введение

В Советском Союзе сложились две системы политической социализации, которые можно считать подсистемами единого комплекса. Одна из них представляла собой систему политической социализации новых поколений советских граждан, другая — систему воспроизводства и социализации политической элиты страны. Обе подсистемы играли важную роль в воспроизводстве советского общества на протяжении его истории.

Первая подсистема обеспечивала основы гражданской идентичности советского человека. В ее рамках с детского сада и начальных классов школы шло эмоционально окрашенное знакомство ребенка с важнейшими советскими символами и приобщение к ним, прививалось уважение к основателям и руководителям советского государства. В политическом воспитании детей часто использовалась семейная аура, позволяющая ребенку почувствовать себя членом большой семьи народов советских республик и «внучонком Ильича» (октябренком).

Далее политическое воспитание и социализация осуществлялись в пионерской организации школы, включавшей всех учеников вплоть до семиклассников, имевшей свою политическую символику, правила поведения, штаб управления (совет), периодическую печать. Пионерская организация развивала у каждого навыки общественно-политической активности под руководством комсомола и педагогов.

Дальнейшее формирование советского человека шло в комсомоле — единственной массовой организации молодежи и молодых взрослых 14—28 лет. Комсомол по своей организационной структуре был похож на КПСС, но не имел политической власти. Он подчинялся партии и, обладая лишь небольшим политическим влиянием в обществе, использовал это влияние в интересах молодежи. Благодаря структурному сходству с КПСС, интеграции комсомола в политическую жизнь страны, пребывание в нем позволяло при желании довольно глубоко разобраться в механизме функционирования власти в советском обществе.

Членство в комсомоле было добровольным, но почти все выпускники школы покидали ее комсомольцами, так как принадлежность к организации способствовала приобретению более высокого социального статуса. Кто собирался сделать профессиональную карьеру, должен был быть членом ВЛКСМ, в противном случае его шансы снижались уже при попытке поступить в вуз. Те, кто не имел карьерных амбиций, мог потихоньку и без неприятных последствий выйти из комсомола при смене места жительства или работы — возможность вполне реальная для социально мобильной молодежи¹. Иными

4

словами, комсомолом осуществлялась разделение представителей новых когорт на социально активных членов общества и на политически пассивных, но лояльных.

Дальнейшая политическая социализация и тех и других, а также политический контроль за их повседневной жизнью во многом осуществлялись первичной партийной организацией, парторгами по месту работы, учебы, жительства. Политическое влияние оказывалось через периодическую печать, другие СМИ, книгоиздание, в школах основ марксизма-ленинизма на предприятиях и в вечерних университетах марксизма-ленинизма.

Можно утверждать, что пионерия, комсомол, Коммунистическая партия постоянно поддерживали политическую идентичность советского человека. Они обеспечивали среду политической социализации, которая, с одной стороны, была формальной, институционализированной и бюрократической системой политического контроля, а с другой — входила в структуры повседневной жизни с ее доверительными и неформальными отношениями, всегда складывающимися в коллективе.

Советской системе политического воспитания и социализации граждан удалось обеспечить желаемую политическую идентичность нескольких поколений советских людей. Чувство гордости за общую многонациональную родину основывалось не только на правильности партийного тезиса о советской культуре, «национальной по форме, социалистической по содержанию». Оно подкреплялось возможностью участия простого гражданина из любой национальной республики в масштабных проектах модернизации страны: индустриализации, освоении Севера, Сибири, Дальнего Востока, казахстанской целины, строительстве Байкало-Амурской магистрали и пр., не говоря уже об участии в эпохальных исторических событиях, таких как победа СССР в Великой Отечественной войне. Квалифицированный специалист мог реализовать себя в престижнейших профессиях XX в., связанных с развитием фундаментальной науки и созданием новой техники. Советская идентичность поддерживалась статусом СССР как мировой сверхдержавы, большой ролью СССР в модернизации стран «третьего» мира. Можно констатировать в целом успешное выполнение своих функций первой подсистемой советского комплекса политического воспитания и социализации.

Вторая подсистема политической социализации представляла собой систему подготовки партийной, государственной и хозяйственной элиты советского общества и имела свой «вход» в школе. Пионерская организация поощряла общественную активность каждого ребенка и предоставляла ему возможность попробовать себя в роли лидера, например, члена совета пионерской дружины. Тем самым пионерская организация проводила первичный отбор из состава детского коллектива, поощряя активных. За эффективность своей активности дети и подростки не отвечали. Ответственность за это возлагалась на взрослых: педагогов, пионервожатых.

Иное дело — комсомольская организация. В отличие от несложных требований к простым комсомольцам она предъявляла к своим лидерам высокие ожидания. Простой активности здесь было уже недостаточно. Для успешной работы в комсомольской выборной или аппаратной должности требовалась организованность, деловитость, неформальный авторитет в коллективе, умение выражать и реализовывать интересы молодежи, сотрудничать с администрацией предприятия, партийной организацией, райкомом

5

комсомола. Тем самым осуществлялась дальнейшая селекция профессиональных партийных, советских и просто руководящих работников всех уровней. Комсомольские лидеры представляли собой основной кадровый резерв советской элиты.

На исходе комсомольского возраста у комсомольского работника или секретаря организации имелась альтернатива: либо выбрать хорошую работу по специальности, обычно с получением мелкой руководящей должности, либо остаться в номенклатуре, продолжив профессиональную карьеру члена советской правящей элиты. В первом случае человек уходил из резерва элиты, унося с собой опыт общения с ней и партбилет в кармане — непременное условие дальнейшего карьерного роста. Во втором — «селектором» выступал партийный орган соответствующего уровня. Карьера члена советской правящей элиты включала, как правило, получение высшего образования в области партийного и советского строительства, хозяйственного руководства, накопление практического опыта работы в партийных, советских и хозяйственных органах разных уровней — путь, хорошо описанный М. С. Восленским в книге «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза» с использованием метафоры перехода человека с одной партийной, советской и хозяйственной орбиты на другую, напоминающей модель электронных слоев в атоме.²

Обе части (подсистемы) комплекса политического воспитания и социализации в советском обществе имели свои достоинства и недостатки.

В подсистеме, ориентированной на рядовых граждан, было множество слабых мест, возникших в результате примитивизации советской идеологии, длительное время существовавшей без полемики с реальной оппозицией (отсюда ее формализм, упрощенчество, схоластичность). Несмотря на это, она до определенного времени воспроизводила советскую идентичность, привычную приверженность советским ценностям миллионов граждан национальных республик с разной историей, культурой, политическими традициями.

Система политической социализации элиты также страдала недостатками. Самый большой из них — так называемая «закупорка вертикальной мобильности», т. е. неспособность обеспечить обновление элиты, особенно в верхних эшелонах, адекватное смене поколений общества. Это считается одной из причин краха советской системы.³ Тем не менее она обеспечивала монолитность элиты, ее умение мобилизоваться и мобилизовать народ в критические моменты истории (экономическая блокада, разруха, война).

Не углубляясь далее в анализ эффективности обеих подсистем социализации, отметим, что в постсоветской России структурам и институтам политического образования и социализации элиты в реформированном виде удалось интегрироваться в систему воспроизводства новой элиты, правда, не монополизируя ее воспроизводство (выборы!). Первая же подсистема советской социализации — институты политической социализации граждан — оказалась полностью утраченной без какой-либо замены новыми. Формирование политической идентичности, усвоение политических ценностей и политических убеждений гражданина, развитие политических качеств личности отдано на откуп стихии политического процесса в кризисном обществе. Имеет место кризис политической социализации гражданина.

Вместе с тем в российском обществе начала 2000-х гг. возникла потребность в определении целей его развития, во внутриполитической консолидации страны, формировании ответственного гражданина новой России. Поэтому отсутствие системы политической

6

социализации представляет собой политическую проблему, о которой пойдет речь в данной книге.⁴ Даже если система политической социализации граждан будет быстро воссоздана (а примеры ее быстрого восстановления со сменой содержания существуют: например, в послевоенной Германии и в постсоциалистической Польше) — это не уменьшает актуальности названной проблемы. Ибо опыт политической социализации молодежи в кризисном обществе и ресоциализации старших поколений должен быть принят во внимание при воссоздании системы политической социализации.

Общественные науки должны внести свой вклад в прояснение целей политической социализации, в ее новую организацию государством и обществом. Во многих странах так и происходит. Исследования политической социализации стали там развитым, признанным и хорошо финансируемым междисциплинарным направлением. Например, в Германии трудно найти университет, в котором они не проводились бы. В России подобные исследования пока остаются разрозненными, нерегулярными и нескоординированными, без систематического накопления эмпирических данных и их теоретического осмысления. Отсюда вытекает научная проблема, поставленная в данной книге.

Ее решение лежит на пути междисциплинарных исследований политической социализации, которые должны быть институционально развитыми, так как касаются общественно значимого сложного предмета. На практике же они не только не институционализированы, но и носят в основном политико-психологический и социально-психологический характер. Междисциплинарность и комплексность подхода отсутствуют. Исходя из такого положения дел, прежде всего необходимо разработать социологический подход в исследованиях политической социализации как возможный вклад социологии в становление и институционализацию междисциплинарных комплексных исследований этого предмета в качестве нового направления в отечественных социальных науках.

Небольшое наукометрическое исследование, основанное на анализе общедоступных баз данных библиотеки Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, позволяет дать количественную оценку интереса к проблематике, в определенной мере охарактеризовав и содержательную сторону исследовательского интереса. В трех базах данных института, содержащих литературу по социологии за период с 1986 по 2002 г. в результате поиска в декабре 2003 г. обнаружилось 397 публикаций различного типа, найденных по ключевому слову «социализация».⁵

Распределение данных по годам и типам публикаций (монографии, статьи, рецензии, авторефераты диссертаций) подтверждают устойчивый интерес научного сообщества к проблемам социализации и политической социализации, усиливающийся в 1988—1990 и 1999—2000 гг. Это обстоятельство отражает понимание значимости особенностей вхождения человека в политику в период обострения кризиса советской политической системы и в конце первого постсоветского периода политической истории. В это время на русском языке выходит в среднем 23 публикации в год.

Их тематика свидетельствует о том, что, во-первых, зачастую непросто разграничить советские работы по общей и политической социализации, вышедшие до 1992 г.

7

Это не удивительно. Общая социализация советского человека являлась в той же мере политической, а политическую социализацию было невозможно отделить от общей, так как система строилась на политических ценностях. После 1992 г. указанная трудность уменьшается по мере становления политики как относительно автономной подсистемы общества. Появляются работы, в которых политическая социализация рассматривается в узком смысле, как освоение специфического поведения в относительно автономной политической подсистеме современного дифференцированного общества.

Во-вторых, тематическая структура публикаций указывает на то, что исследования политического становления человека ведутся разными специалистами. Однако они не носят ни комплексного, ни междисциплинарного характера. Нет оснований говорить о наличии дискуссии по отдельным проблемам общей и политической социализации. Ее нет ни по вопросам теории и методологии, ни по поводу прикладных исследований. На это указывает немногочисленность случаев рецензирования работ о социализации и политической социализации. Всего две таких рецензии нашлось среди данных за более чем полтора десятилетия!

В-третьих, проблемы политической социализации, судя по публикациям, многие авторы относят в основном к молодежному возрасту, хотя известно, что процесс социализации продолжается всю жизнь. В этом состоит существенная ограниченность исследования проблематики, свидетельствующая о больших неиспользованных возможностях, открывающихся на этом поприще.

В-четвертых, в российской социологической науке просматривается продуктивная социологическая традиция, берущая начало с 1970-х гг., состоящая в неидеологизированном исследовании проблем социализации. Это направление продолжается и в начале XXI в. В основном здесь проводятся лонгитюдные исследования процесса социализации, столь редкие в наше время, ставятся и решаются методологические проблемы и вопросы методики исследования.⁶ Несмотря на то, что это направление не представляет собой узкоспециализированных исследований, оно весьма перспективно для разработки социологического подхода к политической социализации. Его главные достоинства заключаются в том, что социализация рассматривается на уровне возрастных когорт и поколений, т. е. как массовый процесс. Кроме того, велико внимание к политической стороне социализации поколений, выводы и теоретические обобщения основаны на масштабных эмпирических исследованиях.

Среди публикаций встречаются основополагающие работы, посвященные вопросам теории и методологии исследования социализации, принадлежащие перу видных отечественных ученых. В этом отношении знаменателен 1988 г., когда вышли в свет важнейшие книги такого рода.⁷Обнаруживается много работ, написанных на материалах исследований в регионах. Подобные публикации быстро накапливаются, отражая появление политической жизни в провинции.⁸ Регулярно защищаются диссертации по проблематике политической социализации, среди них есть весьма оригинальные.⁹

8

Таким образом, даже краткий анализ структуры и тематики публикаций по проблемам общей и политической социализации подтверждает устойчивый интерес научного сообщества к этой проблематике, и в то же время выявляет их аморфность, неопределенность как целостного научно-исследовательского направления.

Добавим, что в нашей стране нет периодического издания по проблемам социализации, а в книге «Социология в России», вышедшей в 1998 г., где описано положение дел почти в 30 направлениях деятельности социологов, исследования социализации не рассматриваются в качестве самостоятельного направления.

На фоне активного развития данных исследований за рубежом, их состояние в российских социальных науках можно считать отставанием как от мирового уровня, так и от потребностей времени. Назрела необходимость устранить этот недостаток в структуре и содержании отечественных социальных исследований. Эта задача представляется вполне реальной.

Целью настоящей работы является разработка социологического подхода, применимого для изучения политической социализации и способного внести вклад в институционализацию таких исследований в качестве политически актуального и общественно значимого междисциплинарного направления деятельности социологов, которое может обогатить интернациональный опыт изучения данных проблем. Достижение поставленной цели предполагает анализ предмета исследований, его специфики, систематизацию теоретико-методологических основ социологического изучения политической социализации, включая проблемы обеспечения эмпирическими данными. Сюда относится и апробация полученных концептуальных разработок путем их приложения к проблемам политической социализации поколений в кризисный период российской истории конца XX в. (1992—2000 гг.).

Апробация теоретико-методологических основ анализа политической социализации нуждается в некоторых комментариях. В кризисном постсоветском обществе исследовательские приоритеты при изучении политической социализации отличаются от тех, которые применимы в США, Германии и других странах со стабильными плюралистическими партийными системами. Там классическим направлением изучения политической социализации стало выяснение идеологических установок и партийно-политических ориентаций людей.

В России, где партийно-политическая система за постсоветское десятилетие так и не приобрела ясных очертаний, ставить подобные ориентации в центр внимания исследования нецелесообразно так же, как к примеру, изучать партийно-политические предпочтения в советский период, когда существовала всего лишь одна государствообразующая партия.

Ситуация в этом отношении напоминает послереволюционную Францию начала XIX в., с ее переменчивой политической сценой, почти лишенной постоянных актеров. В такой обстановке в 1815 г. в Париже появилась курьезная книга анонимного автора под названием «Словарь флюгеров», в котором в алфавитном порядке приводились имена политических деятелей, чиновников, писателей, поэтов и ученых, жизненный путь которых напоминает вращение флюгеров — тех, кто, не цепляясь за свои убеждения и принципы, приспосабливался к духу меняющегося времени, поворачиваясь всякий раз в ту сторону, куда дул ветер политических перемен.

Напротив каждого имени были нарисованы флажки — столько флажков, сколько

9

раз данное лицо меняло свои принципы. Больше всего флажков — 12 — оказалось против имени Фуше, ставшего нарицательным для обозначения двурушничества и политического приспособленчества. Книга вызвала негативную реакцию общественности и повлекла за собой попытку составить «Словарь непоколебимых», т. е. тех, кто никогда не поступался принципами. «Одна только беда, — пишет рассказчик этой истории венгерский исследователь И. Рат-Вег, — “флюгеры” заполнили 508 страниц, а “непоколебимыми” едва удалось заселить 38 страниц».¹⁰

Соотношение политических «флюгеров» и «непоколебимых», известное, к сожалению, лишь в отношении элиты, а не простых парижских граждан той бурной политической эпохи, подтверждает не только легкость, с которой порой меняются политические взгляды, заставляя предположить, что они усвоены поверхностно, но и то, что без устойчивых ориентиров вообще невозможны какие-либо партийно-политические установки.

Следовательно, в эпоху перемен вряд ли стоит выдвигать на первый план анализ партийно-политических установок, даже если этого требуют сложившиеся исследовательские традиции. В российском обществе в обозримом будущем может сложиться стабильная структура политических партий, и тогда исследования политической социализации обретут вполне классический вид.

Но пока этого нет. Скорее наоборот, наиболее специфичные для постсоветской России проблемы политической социализации — особенности формирования новой политической идентичности, усвоения ценностей в условиях кризиса общества и нарастания процессов глобализации, формирования отношения к новой общественной системе, — все больше и больше привлекают внимание европейских и американских специалистов. Это связано с тем, что в 1990-е гг. произошедшие в мире перемены вовлекли в свой вихрь и страны Запада, еще не так давно казавшиеся оплотом стабильности.

Следовательно, у российских социальных наук есть возможность внести весомый вклад в международный опыт исследования политической социализации, обогатив его анализом этого процесса в переходный период.

Автор выражает искреннюю признательность профессору СПбГУ А. О. Бороноеву за многолетнее дружеское влияние и помощь, поддерживавших автора, а также руководимой им кафедре теории и истории социологии, не раз предоставлявшей творческие отпуска и обсуждавшей промежуточные результаты работы. Многие эмпирические исследования, используемые в настоящей книге, состоялись благодаря творческому сотрудничеству с доцентом факультета социологии СПбГУ В. А. Сибиревым, специалистом в области статистического анализа социологических данных. Автор благодарит также зарубежных коллег и друзей, которые в начале 1990-х гг. помогли ему сориентироваться в интернациональной дискуссии по проблемам политической социализации. Несмотря на занятость, они всегда находили время для обсуждения интересующих автора проблем. Большинство из них работает на факультете социологии Билефельдского университета. Это профессора Ю. Фельдхоф, Х. Харбах, Э. Ланге, Х. Тюрель, Г. Штайнкамп, Б. Хельшер, К. Отто.

Мы признательны берлинским коллегам — доценту К. Менеке-Дендеши и профессору Н. Генову из Института Восточной Европы Свободного университета Берлина, профессору факультета политических наук этого университета Р. Рытлевскому. Их профессиональный интерес и взгляд из-за рубежа на происходящее в России в переходный

10

период помог лучше понять особенности нашей политической культуры и использовать это понимание в работе. Осмыслению проблем политической социализации способствовали швейцарские коллеги — профессора Д. Браун и П. Серио из университета Лозанны, обратившие наше внимание на роль политических традиций своей страны в воспроизводстве швейцарской политической идентичности. С благодарностью принималась помощь профессора Заочного университета г. Хагена (Германия) Х. Абельса, выразившаяся в консультациях и обмене материалами по проблемам политической социализации.

Надеюсь, что творческое сотрудничество с моими коллегами и друзьями продлится еще долго.

11