Педология в России и ссср

В России идеи педологии восприняли и развивали В. М. Бехтерев, Г. И. Россолимо, А. П. Нечаев и др., в то время как И. Павлов и его школа были настроены весьма критически.

В СССР педология находилась на пике своего развития в 20-30-е годы XX века, особенно после поддержки Л. Д. Троцкого, когда педологию «скрестили» с фрейдизмом. В школах шло активное внедрение практик психологического тестирования, комплектации классов, организации школьного режима и т. п., в Москве и Петрограде были созданы институты советской «психоаналитической педологии», соответствующие «Дома ребенка» (в работе Московского Дома принимали участие А. Лурия, В. Шмидт, Э. Адлер).

Однако сильный перекос деятельности педологических лабораторий в сторону сортировки учащихся на основе их интеллектуальных качеств не согласовывался с линией коммунистической партии на равноправие всех представителей рабочего класса в получении образования, не согласовывался и с идеологией всеобщего равенства, воплощаемого в практике «группового обучения». Кроме того, безграмотная реализация «психоаналитического» уклона в воспитании детей показала всю несостоятельность длительно существовавшего за государственный счет союза педологии и психоанализа. Активную борьбу против педологии вели А.С.Макаренко, К.И.Чуковский.

Результатом этого стал разгром и крах педологии, наступивший после постановления ЦК ВКПб «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» (1936).

Однако вместе с педологией было на долгие годы заморожено и развитие некоторых продуктивных ветвей психологии как естественно-научной дисциплины.

С 1950-х гг. начинается постепенный возврат некоторых идей педологии в педагогику и психологию.

С 1970-х гг. начата активная работа по использованию тестов в педагогике и системе образования.

Основные представители советской педологии: П. П. Блонский, М. Я. Басов, Л. С. Выготский.

30.Развитие идеи трудового воспитания и практика трудового образования в западной европе в 17 и 19 веках

педагогика производительный труд обучение

Обращение к проблеме происхождения воспитания нужно обратить к древним пластам культуры. Принято считать, что приблизительно три миллиона лет тому назад из животного мира отпочковалась ветвь гоминидов, послужившая исходной формой предков человека-австралопитека и самых древних людей – архаитропов и палеоаитропов, из которых сформировался в ходе истории современный человек. Жаль, но достоверных данных о характере воспитания детей в ту доисторическую эпоху нет. [2, 254]

Палеонтологи совершенствовали способы изготовления орудий труда и охоты, вели различные виды групповой деятельности, что способствовало улучшению общих условий жизни. В результате этого детей стали шире привлекать к трудовой деятельности. В совместном труде ускорялось развитие детей и подростков. Ранее включение детей в трудовую деятельность, обусловленное жизненными потребностями, имело и воспитательное значение: в процессе совместного труда с взрослыми дети не только овладевали практическими умениями, но и усваивали нормы общения, приобщались к традициям поведения старших [43, 45].

Можно предположить, что в это время еще отсутствовали специальные формы воспитания, и они не отделялись от совместной жизни детей и взрослых. Таким образом, можно говорить лишь о тенденциях, которые способствовали зарождению самых примитивных форм воспитания как более или менее организованного процесса. Однако совместный труд детей и взрослых постепенно приобретал со старших обучающий – направленный образ действий. Вместе с этим подражание детей поведению взрослых в быту, совместном труде, отражавшееся в играх, способствовало усвоению подрастающими поколениями практических умений и навыков, (что приводило к развитию человеческой личности). [44,65].

Включение детей в совместной с взрослыми труд, подражательные игры в группах сверстников-все это входило в естественный ритм жизни первобытной общины, создавая определенную воспитательную среду. Происходило развитие всех качеств личности и овладение новыми знаниями через труд, что приводило к развитию человеческой личности. [43,34].

Рассмотрим воспитание и образование в Византии. В Византийской империи высокого уровня развитие достигло домашние формы обучения и воспитания. О воспитании заботились тем меньше, чем ниже социальный статус. Мальчики обычно наследовали профессию отцов. В семье простолюдина мальчики к 6–7-ми уже привлекали к посильной работе в доме и поле, в мастерской или лавке, и труд становился его главным воспитателем. В 14–15 лет юноши обычно выполняли уже настоящую мужскую работу и становились главной опорой семьи, если в ней не было зрелого мужчины [37, 36].

Воспитание девочек отличалось от воспитания мальчиков. Их с самых ранних лет готовили к единственной роли – роли жены и матери. Весь «курс наук» простолюдинки проходили на кухне, в саду, в поле, за прялкой [10,39].

Дети богатых семей воспитывали иначе. К 5–7 годам мальчик попадал в руки наставника-педагога (дядьки), который наблюдал за играми ребенка, развлекал воспитанника и учил его грамоте. К началу XVIII в. византийцы стали ценить превыше всего силу. Поэтому большинство аристократов готовили своих сыновей к военной кафедре. Детей учили хорошо владеть оружием и искусству верховой езды, развивать выносливость и изучение наук проходило параллельно с трудовым воспитанием. Девочки из знатных семей могли заниматься изучением наук и художественным рукоделием, если родители не были против [18,47].

Получить хотя бы начальное образование в Византии было не просто во все времена. Большое предпочтение византийцы отдавали трудовому воспитанию детей с ранних лет, считая труд необходимой основой для правильного развития как физических, так и умственных и нравственных качеств детей [10,65].

Идея соединения обучения с производительным трудом в истории нашла свое развитие и анализ в педагогических трудах многих зарубежных выдающихся ученых, педагогов, мыслителей, философов.

Одним из представителей в эпоху феодализма является великий англичанин Томас Мор (1478–1535). Он был родоначальником утопического социализма, первым критиком общественного строя, основанного на частной собственности и первым предвестником нового, социального общественного устройства.

В идеальном государстве на острове Утопия [5,39] изобретенном Т. Мором в своем произведении, реализована идея обобществление средств производства, господствует коммунистический труд, коммунистическое распределение продуктов. На этом острове реализована идея об обязательном участии всех граждан в создании материальных благ. От участия в производительном труде освобождаются самые выдающиеся ученые, но и то, только до тех пор, пока их научная деятельность эффективна [5,46].

Томас Мор впервые выдвинул идею гармонического сочетания умственного и физического труда. В своей книге он обрисовывал новую систему воспитания [5,63]: всеобщее и обязательное обучение, равенство мужского и женского воспитания, обучение на родном языке и т.д. И уделял много внимания развитию идеи соединения обучения с производительным трудом [5,32].

Не менее выдающимся и ярким представителем является Томазо Кампанелла (1568–1639). В социально-политических воззрениях Т. Кампанеллы центральное место занимает создание единого мирового государства, что будет иметь своим следствием устранение всех конфликтов между людьми, установление мира, счастья на земле [4,56].

В течении двадцати семи лет Т. Кампанелла был заточен в тюрьму за участие в заговоре против испанского государства. Находясь в заключении, он написал одно из великих своих произведений – сочинение «Город Солнца» (1602, опубликовано 1623) [5,65]. В нем он изображал, подобно Т. Мору, идеальное государство, где нет частной собственности, где все одинаково трудятся, имеют все возможности заниматься науками и искусствами [5,64].

Значительное место в книге Т. Кэмпанеллы занимает описание воспитания детей в городе Солнца. Воспитание носит полностью общественный характер и равно для всех граждан государств [5,67].

Воспитание, по мнению Т. Кампанеллы, должно быть организовано так, чтобы дети развивали все свои силы и способности. Он указывал, что умственное образование должно сочетаться и с физическим и нравственно-эстетическим воспитанием, с участием детей в труде, с обучением профессиям [34,68].

Томмазо Кампанелла продолжает в своей работе развитие идеи соединения обучения с трудом, считая, труд необходимым условием для формирования всесторонне гармонически развитой личности. Он подчеркивал необходимость привлечения детей к труду с ранних лет, считая это положительным фактором в воспитании детей [34,98].

Продолжателями идеи раннего утопического социализма являются выдающийся английский философ-материалист и педагог Джон Локк (1632–1704) и английский экономист и социальный реформатор Джон Беллерс (1634–1725).

Джон Локк разработал интересную педагогическую систему, оказавшую очень большое влияние на дальнейшее развитие буржуазной педагогики [25,78].

Характерной особенностью педагогической теории Д. Локка является унитаризм: руководствующим принципом воспитания он считал принцип полезности. Обучение, по мнению Джона Локка, должно иметь ввиду, нужды будущей практической деятельности воспитанника: «Тем не менее я не могу не сказать, что я желал бы, чтобы он учился ремеслу, ручному труду; и даже более того – не одному, а двум или трем, причем одному более основательно» [25,92].

Джон Беллерс (1654–1725) также настаивал на изменении общественного устройства и отстаивал мысль о зависимости благосостояния страны от степени вовлечения всех в трудовую деятельность. Он разработал проект преобразования общества путем трудового воспитания всего народа. Для этого он предлагал организовывать трудовые колледжи, в которых живут и работают дети богатых и бедных семей. Дети, подростки и юноши должны воспитываться в духе трудолюбия. [5,64].

Джона Беллерса высоко ценил К. Маркс, который писал, что истинный феномен в истории политической экономии, уже в конце XVII в. полной ясностью понимал необходимость уничтожения нынешней системы воспитания и разделения труда…» [28,89].

Своим проектом Джон Беллерс поддерживает и продолжает развитие идеи соединения обучения детей с производительным трудом в истории педагогики.

В первые десятилетия XIX века в Западной Европе происходит возрождение идей раннего утопического социализма, который мы рассматривали выше.

Наиболее ярким представителем этого направления общественной мысли были французы Клод Анри Сен-Симон (1760–1825), Франсуа Мари Шарль Фурье (1772–1837), а также англичанин Роберт Оуэн (1771–1859) [34,105].

Характеризуя воспитание, присущее новому обществу К.А. Сен-Симон Ф.М.Ш. Фурье и Р. Оуэн уже подошли к пониманию социально-педагогического значения индустриального производства, предупреждая о негативных последствиях, к которым может привести пренебрежение им. В их сочинениях проявилось осознание необходимости распространения всеобщего образование и его связи с организацией общественного труда. Связь обучения с трудом, науки воспитания здорового и развитого поколения [36,165].

Ф.М.Ш. Фурье говорил о том, что даваемые школой знания, оторванные от практики, отбивали интерес и охоту к учебе у детей. Он оценивал связь воспитания с трудом, с практикой как основу материального поколения «индустриальных влечений». Ф.М.Ш. Фурье считал целесообразным организацию для детей с самого раннего возраста участия в трудовых объединениях взрослых, в виде разнообразных, непродолжительных по времени и смягчающих друг друга трудовых занятий, своеобразных трудовых игр [7,324].

Всестороннее развитие умственных и физических мир каждого ребенка и формирование у детей наибольшей способности к труду социалист утописты XIX века относили к ведущим факторам, способствующим проявлению всех способностей человека. Аналогичные мысли высказывались и позднее, когда научно-технический прогресс стал рассматриваться в качестве основы перестройки общества [7,42].

На педагогическую теорию во второй половине XIX столетия сильное влияние оказала философия позитивизма. По определению основоположника О. Канта (1798–1857), опыт и теоретическое знание есть совокупность субъективных ощущений и переживаний. Авторитет позитивистской методологии в тот период был так велик, что под ее влияние попал крупнейший американский философ, педагог и социолог Джон Дьюи (1859–1952) [14,105].

Отправляясь от идей У. Джемса, родоначальника прагматизма, Д. Дьюи рассматривал воспитание как процесс накопления и реконструкции опыта с целью углубления его социального содержания. Он считал, что накопление ребенком индивидуального опыта ведет к формированию его личности [14,123]. Исходя из этого, Д. Дьюи выдвинул идею создания «инструментальной» педагогики. Согласно этой концепции обучение должно сводиться преимущественно к игровой и трудовой деятельности, где каждое действие ребенка становится инструментом его познания, собственного открытия, способом постижения истины [14,125]. Реализация идей Д. Дьюи на практике осуществлялась в 1884–1916 гг. в различных школах. Первые практические опыты Д. Дьюи были связаны с работой с маленькими детьми, которые с раннего возраста приучались делать все самостоятельно, преимущественно в игровой форме. Позже в школах опора делалась на трудовую деятельность [15,169].

Идеи прагматизации вобрало в себя и трансформировало педагогическое направление, возникшее в Германии в результате редкого недовольства формализмом и пассивностью старой школы и получившее название трудовой школы. Начало этому направлению положил швейцарский педагог Роберт Зейдель (1850–1933), который в своей работе «Трудовая школа как социальная необходимость» наметил основные принципы ее построения [21,68]. Первая такая школа была организована в 1888 году и называлась коллективно-трудовой колонией, в которой использовалось около 20 разных видов производительного труда. Каждый ученик должен был основательно изучить одно из ремесел и иметь представления обо всех других. [21,40].

Научное обоснование движению трудовой школы дал немецкий педагог Георг Кершентейнер (1834–1933).

В 1908 г. Г. Кершентейнер в докладе на тему «Школа будущего – трудовая школа» изложил основные принципы о организации такой школы. Трудовая школа должна стать таким образовательным учреждением, которое готовило бы детей главным образом из народа к будущей трудовой деятельности, причем основная ее цель не сообщение знаний, а выработка у учащихся элементарных трудовых навыков и воспитание дисциплины поведения [20,67]. Для детей только то имеет значение, чего они добиваются путем самодеятельности, поэтому в школу и должен быть введен ручной труд. Это, по определению Г. Кершентейнера, вполне отвечало бы природе самих детей поскольку 90% из них обладают образным мышлением, а не абстрактным, и они с большим удовольствием предпочтут практические занятия умственным. При организации народной школы лучше всего было бы соединить преподавание с ручным трудом и изобразительно-иллюстративной деятельность. Ручной труд вводился в школу, как самостоятельный предмет, а сама организация обучения на ранних ступенях примыкала к игровой деятельности. [20,67].

В 1903 г. вышла в свет работа Вильгельма Августа Лая (1862–1926) «Экспериментальная дидактика», в которой он излагал свои требования к трудовой школе. Труд рассматривался им не как учебный предмет, а как принцип преподавания всех учебных дисциплин. Ручной труд, считал В.А. Лай, должен вводится в народную школу прежде всего как средство умственного, физического и духовного развития учащихся [23, 55]. Теория В.А. Лая, названная им «школой жизни», была наиболее близкой к концепции Д. Дьюи. Он пытался создать новую педагогику – педагогику действий, где труд являлся необходимым заключительным звеном естественного процесса взаимосвязанных реакций и принципом преподавания, способствующий обучению и воспитанию [231,67].

В 1910 году на собрании учителей в Страсбурге В.А. Лай выступил с докладом о новых педагогических течениях, в котором он обратил внимание на значительнейшую путаницу в понятиях терминов в педагогических концепциях и предложил разграничить понятия «школа труда» и «школа действий», показав, что эти понятия хотя и имеют общие черты, но не совпадают. Под «школой труда» подразумевался производительный труд, а под «школой действия» – разносторонняя деятельность, куда входит как составная часть и производительный труд. В.А. Лай указывал и на то, что под понятием «трудовая школа» в педагогическом мире часто понималась не одно и тоже. [23,59].

Начало XX века характеризовалось быстрым распространением школ с трудовым уклоном не только в европейских странах, но и в азиатских, например, в Японии. Вместе с тем у представителей трудовой школы не было единодушия по многим вопросам, и, прежде всего, по вопросу о целях трудового воспитания [21,37].

Можно сделать общий вывод, что трудовое обучение наблюдается со времен появления человека. Идея соединения обучения с трудом вызывало к себе пристальное внимание многих великих ученых и педагогов, которые разрабатывали, анализировали, развивали идею внедрения трудового обучения в общеобразовательную школу с начальных классов. В реформаторском движении трудовой школы выделились две основные группы – сторонники понимания труда в школе, как всякого рода активной деятельности и так называемые мануалисты – сторонники понимания труда как деятельности ручной, направленной на создание материальных ценностей.

31. Идея соединения умственного и ручного труда, как средство выработки общих трудовых навыков, необходимых трудящемуся любой профессии, средству формирования соответствующих нравственных качеств, была более ярко отражена в теории «трудовой школы» и «гражданского воспитания» немецкого педагога Георга Кершенштейнера. В статье «Школа будущего - школа труда» он изложил основные принципы организации такой школы, представил модель новой трудовой школы. Трудовая школа  должна стать таким образовательным учреждением, которое готовило бы детей главным образом из народа  к будущей трудовой деятельности, такая школа должна давать ученику минимум знаний, максимум умений и трудолюбия, а также соответствующие гражданские убеждения. Для новой школы необходимо: обширное поле ручного труда, который, в зависимости от способностей ребенка, станет средством умственного развития; освоение труда, которым занимаются родители; работа, осуществляемая совместно с товарищами. При организации народной школы лучше всего было бы соединить преподавание с ручным трудом и изобразительно-иллюстративной деятельностью, широко используя опытническую  и лабораторную работу.

Г.Кершенштейнер предлагал для практических занятий разные мастерские, кузню, школьный сад – вообще ту сферы деятельности, к которой у ребенка есть интерес. И хотя такая трудовая школа знакомит учащимся с методами и приемами труда характерными для определенной отрасли знаний (средняя школа) или практической деятельности (народная начальная школа), она носит не профессиональный, а политехнический характер.

Профессиональную подготовку Г. Кершенштейнер предлагал осуществлять в «дополнительных» школах для работающих подростков, окончивших народную школу.

Идеи Кершенштейнера перекликаются с идеями швейцарского педагога И.Г. Песталоцци не только в плане соединения обучения с трудом, но и в плане всестороннего развития личности, которую оба предусматривали в своей трудовой школе.

В тесной связи  с концепцией  трудовой школы у Г.Кершенштейнера выступала теория гражданского воспитания, изложенная им в работе «Понятие гражданского воспитания». В ней он рассматривал народную школу и армию как наиболее действенные государственные воспитательные институты, способные формировать у молодежи желание трудиться на благо отечества и защищать его.   Учить детей  работать практически нужно не для  того, что бы став взрослыми, « они понимали цель и благо государства, службе ему посвящали бы себя, работали преданно во имя людей или великой идеи».

Задачи школы обеспечение учащихся профессиональной подготовкой с приданием её нравственного значения, и воспитание гражданина - патриота. Для реализации этих идей организация школьного производства должна осуществляться по типу трудовой общины. В докладе "Школа будущего - трудовая школа" изложил основные принципы организации такой школы: готовить детей, главным образом из народа к будущей трудовой деятельности, причем основная цель не сообщение знаний, а выработка у учащихся элементарных трудовых навыков и воспитание дисциплины поведения. Для детей только то имеет значение, чего они добиваются путём самодеятельности, поэтому в школу и должен быть введён ручной труд. При организации народной школы лучше всего было бы соединить преподавание с ручным трудом и изобразительно - иллюстративной деятельностью. Ручной труд вводился в школу как самостоятельный учебный предмет, сама организация обучения на ранних стадиях примыкала к игровой деятельности.

В тесной связи концепции трудовой школы у К. выступала теория гражданского воспитания, изложенная им в работе "Понятие гражданского воспитания". В ней он рассматривал народную школу и армию как наиболее действенные государственные воспитательные институты, способные формировать у молодёжи желание трудиться на благо Отечеству и защищать его.

Цель государства и задачи общественной школы.

Государственное устройство, воплощающее в своих целях нравственную идею, является высшим внешним нравственным благом.Самое лучшее воспитание то, которое делает самого воспитателя все более излишним. Цель общественной государственной школы - воспитать ценных граждан. Задачи общественной школы: помочь выбрать профессию, приучить смотреть на профессию как на службу. Смысл трудовой школы заключается в том, чтобы при минимуме научного материала выявить максимум умений, способности к радости от труда.

Итоги: трудовая школа - это такая организация школы, для которой образование характера преобладает над всем.

32.Школа действия А. Лая

В 1903 г. вышла в свет работа Вильгельма Августа Лая « Экспериментальная дидактика», в которой он излагал свои требования к трудовой школе. Труд рассматривался им не как учебный предмет, а как принцип преподавания всех учебных дисциплин. Ручной труд, считал А.Лай,  должен вводиться в народную школу прежде всего как средство умственного, физического и духовного развития учащихся. А.Лай представлял свое видение школы в так называемой педагогике действия.

 Исходным пунктом и способом реализации  педагогики действия выступали для него не книги и объяснения учителя, не один лишь интерес, воля, труд или что-либо подобное, а, как писал он сам, лишь полная жизнь ребенка с ее гармоническим разнообразием реакций. В основе обучения должна лежать последовательность таких действий, как восприятие, умственная переработка воспринятого и  внешнее выражение сложившихся представлений с помощью описания, рисунка, опытов, драматизации и других средств. Именно ручной труд выступал у А.Лая как принцип преподавания, способствующий обучению и воспитанию. Труд является необходимым заключительным звеном естественного процесса взаимосвязанных реакций.  Особая роль отводилась  третьему компоненту его триады – выражению, которое и являлось собственно действием, направленным на приспособление ребенка к окружающим условиям среды, в том числе и социальным. Это приспособление ребенка было основной задачей «школы действия».

В книге «Школа действия. Реформа школы сообразно требованиям  природы и культуры» А.Лай писал о том, что его школа  ставит своей целью создать для ребенка простор, где бы он мог жить и всесторонне реагировать на окружающее, она должна быть для ребенка общиной, моделирующей  природную и социальную среду, вынуждающей согласовывать свои действия с законами природы и волей сообщества окружающих его людей. В 1910г. на собрании учителей в Страсбурге А. Лай выступил с докладом  о новых педагогических течениях, в котором он обратил внимание на значительную путаницу понятий и терминов в педагогических концепциях и предложил разраничить понятия «школа труда» и «школа действия», показав, что эти понятия  хотя и имеют общие черты, но не совпадают. Под «школой труда» подразумевался производительный труд, а под «школой действия» - разносторонняя деятельность, куда входит как составная часть и производительный труд. А.Лай указывал на то, что под понятием «трудовая школа» в педагогическом мире часто понималось не одно и тоже. Таким образом, в реформаторском движении трудовой школы выделялись две основные группы – сторонники понимания труда в школе как всякого рода активной деятельности (мускульной, интеллектуальной, творческо-изобретательной) и так называемые мануалисты – сторонники понимания труда как деятельности, направленной на создание материальных ценностей.

В экспериментальной педагогике Вильгельм Август Лай  полагал, что в основе детских поступков лежат врожденные  либо приобретенные рефлексы, которые нужно изучать в и  лабораториях, и в естественных условиях. Главным ориентиром воспитания рассматривалось изучение детской физиологии и сенсорики. В основу воспитания он ставил деятельность ребенка, считая, что эту деятельность нужно организовать с учетом его особенностей, рефлексов, потребностей физиологии и психологии. Обучение, по определению А.Лая, должно следовать за биологическими стадиями развития ребенка, выступая как бы в качестве механизма управления рефлексами, импульсами и воли учащихся согласно нормам культуры. Концепция А.Лая – важная ступень в познании ребенка и педагогической теории. Ученый справедливо ставил результаты воспитания в зависимость от психолого-биологического фактора. Однако он заметно ограничивал предмет педагогической науки биологией ребенка, что обедняло возможности изучения закономерностей воспитания.

33. Прагматическая школа Д.Дьюи

Джон Дьюи (1859—1952) — американский философ, психолог и педагог, видный представитель прагматизма (от греческого pragma — дело, действие; философия действия), ведущего направления в философии и педагогике в Соединенных Штатах Америки. В качестве критерия истины прагматисты признают пользу, при этом значимость пользы определяется чувством “внутреннего удовлетворения”, или “самоудовлетворения”. Идеи Дьюи оказали большое влияние на школу и дошкольное воспитание в Америке и других странах, были частью движения за “новое воспитание”. Дьюи родился в Берлингтоне, образование получил в Вермонтском университете. С 1884 по 1930 г. он был профессором философии и педагогики в ряде университетов Америки, написал более 30 книг и массу статей. Уже в своей первой работе “Мое педагогическое кредо (1897) Дьюи, отправляясь от прагматических идей У. Джемса, родоначальника философии прагматизма, подверг резкой критике современную ему школу “учебы за отрыв от жизни и требовал радикальных преобразований в содержании и методах обучения. Дьюи выступил как теоретик буржуазной школы, отрицающей всякую сословную замкнутость и открытой на всех ступенях всем. В его предложениях о перестройке системы образования отразились требования буржуазии эпохи империализма, когда аграрно-индустриальная Америка превращалась в мощную индустриальную державу, вступившую в борьбу за колонии, за мировое превосходство во всех сферах экономической жизни. “Индустриальному миру с его усовершенствованными машинами требовались более грамотные рабочие, умеющие приспособляться к изменяющимся условиям производства, обладающие большими знаниями и трудовыми умениями. В Америке, как и в других странах, выдвинулась проблема трудового обучения. Ручной труд вводился в учебные планы общеобразовательных школ, средних и начальных; появлялись первые практические пособия по трудовому воспитанию. В то же время одним из требований нарастающего рабочего движения было требование всеобщего обучения, улучшения материальной базы школ для детей трудящихся, включения в школьные программы научных знаний. В этих условиях Дьюи ратовал за школу, которая способствовала бы укреплению буржуазной демократии и классового мира. Он сформулировал новые принципы и правила учебного процесса, чем и реабилитировал политику буржуазии в области народного образования. В основе педагогических взглядов Дьюи лежала субъективно-идеалистическая философия прагматизма, теория врожденных инстинктов и неизменности биологической природы человека. По методике Дьюи проводилась работа в опытной начальной школе при Чикагском университете, организованной в 1896 г., где обучались дети с 4 до 13 лет, и в нескольких других школах. Считая детские сады учреждениями, где закладывается “фундамент всей последующей школьной жизни”, Дьюи организовал также опытную работу и с маленькими детьми. Опираясь на положения прагматизма и свои представления о значении инстинктов в развитии личности, Дьюи построил работу в дошкольных учреждениях на игре, в школе — на труде, на деятельности детей. Типичная картина жизни учреждений, работавших по методике Дьюи, резко отличалась от традиционной: дети группами и индивидуально свободно занимались в детском саду своими игрушками, в школе — своими “делами”. Дьюи писал, что в такой обстановке дети уже не пассивно воспринимают действительность, знания, а творчески подходят к своей работе в мастерских при школе: “десяти-, двенадцати-, тринадцатилетние мальчики и девочки прядут, ткут и шьют”. Такая организация обучения соответствовала главному принципу прагматической педагогики — “учить, делая”. Ведь прагматизм превыше всего ставит опыт, признает критерием практику. Единственная реальность, по Дьюи, личный опыт человека. Дьюи чуждо понятие общественной практики; под практикой он подразумевал лишь нужды, стремления и интересы индивида. Мышление, согласно Дьюи, “обслуживает личный опыт и является биологической способностью, возникающей как средство практической борьбы за “выживание”, за наиболее успешное приспособление к среде. Идеи, возникающие при решении конкретных жизненных задач, являются “инструментом”, “ключом”, открывающим “замок (возникшую задачу), эти “инструменты” — идеи имеют ценность лишь в том случае, если они полезны индивиду. Так появилась идея о школе “делания”, задача которой прежде всего — подготовка к личному успеху в жизненной борьбе. Цель организации детской деятельности, по Дьюи, не в том чтобы дети познавали действительность, свойства и отношения предметов и явлений, а в том, чтобы, действуя, они наиболее целесообразно приспособлялись к среде, подбирали средства и способы наиболее успешного преодоления возникающих препятствий, накапливали опыт и соответствующие ему знания. Деятельность детей Дьюи сделал центром, вокруг которого “группируются научные занятия, сообщающие сведения о материалах для них и процессах их обработки”. Дьюи игнорировал необходимость систематического изучения учебных предметов. В его школах это почти отсутствовало. Учебный процесс строился как сообщение детям отдельных знаний (в комплексе) для “обслуживания узкопрактических и утилитарных целей, стоящих перед ними. Из практики детских садов Дьюи исключил разработанные Фребелем занятия по обучению детей различным видам деятельности, он считал необходимым “радикальные изменения в букве этого учения... полную эмансипацию (детских садов. — Н. М.) от необходимости следовать какой-либо предписанной системе или последовательному ряду даров, или занятий”. Учитель в школе и воспитательница в детском саду, считал Дьюи, не должны планировать заранее процесс работы с детьми. “Учительница должна учить детей, как пользоваться инструментами, как выполнять известные процессы, но не по какому-нибудь заранее составленному плану, а по мере того, как что-нибудь требуется по работе”. “В учебной передаче инициатива принадлежит учащемуся даже больше, чем при торговле покупателю”,— писал Дьюи. Проповедуя теорию врожденных способностей, Дьюи так сформулировал роль воспитателя: “Ребенок постоянно деятелен и сам дает ход заложенным в него способностям. Роль же воспитателя сводится к тому, чтобы дать правильное направление его деятельности”. Дьюи устранил из педагогического процесса все изобретенные Фребелем формы, методы и средства прямого воздействия на детей, и разработал теорию и методику косвенных воздействий, которым придавал в воспитательном процессе большую роль. “Учитель обязан знать,— писал он,— какие силы стремятся раз-. виться в определенный период развития ребенка и какой сорт деятельности поможет их выражению, только тогда он сможет обеспечить необходимые стимулы и материалы”. Коротко суть своей методики Дьюи выразил следующими словами: “Воспитание... должно опираться... на первоначальное и независимое существование прирожденных способностей; дело идет о их направлении, а не о их создании”. Развитию маленьких детей, считал Дьюи, наиболее способствует игра. "Как и Фребель, он рассматривал эту деятельность как побуждаемую инстинктом, в то же время он критиковал символизм Фребеля, доказывал, что дети любят играть с шаром, в круговые игры не потому, что “круг — символ бесконечности и должен будить в душе ребенка потенциально существующее там понятие бесконечности”, а потому, что им так удобно. Дьюи утверждал, что детям не нужны систематические знания как распыляющие их внимание и выдвинул отдельные темы, взятые из жизни, которую дети стремятся воспроизвести в воображаемой форме. Они начинают, считал Дьюи, с изображения в деятельности, игре, рисунках и т. п. того, что сами видят в домашней жизни, затем обнаруживают связи ее с окружающим. Эти их представления постепенно развертываются в отдельных частях темы, выступающих на первый план в разное время. “Воссоздавая один и тот же образ жизни... ребенок работает в чем-то одном, давая различные его фазы, ясные и определенные, и связывая их в логическом порядке друг с другом”. Таким путем воспитывается у него “чувство последовательности”. Прагматическая педагогика Дьюи стала в США официальной, она была положена в основу работы школ. Ее практические последствия оказались весьма отрицательными. Выяснилось, что учащиеся школ США значительно отстают в своих знаниях от сверстников из европейских стран, вследствие чего американские педагоги и представители общественности подвергли резкой критике эту систему. Однако прагматическая теория Джона Дьюи как обоснование бездуховности, делячества, частного предпринимательства и стремления во что бы то ни стало достичь личного преуспевания, свойственных американскому образу мысли и жизни, продолжает существовать в школьной практике в несколько подновленном виде, который придали ей последователи Дьюи.

34.в тетради

35.Основные этапы развития русской педагогики

Вся история развития отечественного образования может быть представ­лена тремя периодами:

I период — с X в. до XVIII в. — церковно-религиозная педагогика,

II период — с XVIII в. до второй половины XIX в. — государственная педагогика.

III период — со второй половины XIX в. до 1917 г. — общественная педагогика.

Церковная педагогика характеризуется преобладанием церкви и ее мировоззрения в народном образовании.

Период государственной педагогики отличается тем, что дело народно­го образования взяло в свои руки государство, оттеснив церковь. Образо­вание теперь должно было служить государственным интересам, готовить просвещенных людей для государственной службы, быть практичным, профессиональным, а для этого сословным. Образование не должно выво­дить учащихся из тех сословий, к которым они принадлежат по рожде­нию, но и не должно оставлять население вовсе без образования.

Самое лучшее — давать образование в меру, каждому сословию — свой тип об­разования, свою школу, которая и будет готовить его к будущей деятель­ности. Государственность, профессиональность и сословность — вот самые характерные черты образования в этом периоде. Нуждаясь в обра­зованных людях, государство сначала покровительствовало образованию, но. как только увидело, что оно грозит существующему политическому и социальному укладу жизни, стаю сдерживать его.

 

Период общественной педагогики. Несмотря на то, что государство имело сильное влияние на судьбу образования, общественность в лице земств, общественных организаций, отдельных деятелей просвещения внесла значительную лепту в развитие образования. Она выдвигала требо­вания дать образование всему народу, обеспечить подрастающие поколе­ния общечеловеческим развитием, сочетая его с национальными форма­ми жизни. А для этого недостаточно открыть школы, необходима наука педагогика, педагогическая литература, собрания, общества, съезды педа­гогов. Все это создавало не правительство, а общество.

Церковно-религиозная педагогика характеризуется господством церкви в просвещении народа, что отражаюсь в содержании и организации обра­зования: изучали церковные книги, а учителями были духовные лица. Учи­лись для того, чтобы лучше уразуметь церковные службы и тем прибли­зиться к Богу. Церковное образование была единственным типом для всех: богатых и бедных, мальчиков и девочек. Как внешкольное, так и школьное образование имело благочестивое и душеспасительное содер­жание. Идеал воспитания разъяснялся и внедрялся церковью.

Человек Древней Руси заимствовал педагогическую систему из Биб­лии. Но Библия — это собрание многих различных книге неодинаковыми педагогическими началами, так. в педагогике Ветхого Завета царит суро­вый патриархат, где права главы семьи громадны, а все члены семьи, все домочадцы полностью подчиняются главе дома. Их личности малоценны, ничтожны, отношение к ним главы семьи сурово. В новозаветной христи­анской педагогике господствуют другие начала - любовь, кротость, цен­ность каждой человеческой личности. Дети имеют не только обязанности, но и права. Христианская семья организуется не на началах подчинения и строгости, как ветхозаветная, а на началах любви, взаимной помощи, относительного равенства и свободы всех членов семьи.

Так как для древнерусской жизни был характерен патриархат, то его же поддерживала педагогическая теория. Ветхозаветные идеи о семье и семейных отношениях, варварский взгляд на женщину, идеал отца, подав­ляющего самостоятельность детей, суровая необходимость домашней дис­циплины — все это было заимствовано из Ветхого Завета. Отношение ро­дителей к детям должно быть суровым: отец, не бойся всячески учить и наказывать детей: суровое отношение к детям не только не противоречит отеческой любви к ним, но, наоборот, свидетельствует о любви. Поэтому из любви к сыну не оставляй его без наказания: если накажешь его роз­гою, он не умрет.

Таковы источники церковных педагогических идеалов в Древней Руси. И хотя были известны поучения о любви христианской, о том, что без любви все добродетели ничто, что человек может спастись не исполнени­ем внешних обрядов, но истинно христианской доброй жизнью, в древ­ности господствовал ветхозаветный идеал.

36.Русская национальная школа

Достойно удивления слышать правильную русскую речь потомков первой волны эмиграции. Многие из них, будучи русскими по крови, но гражданами Франции, США и других стран, ревностно относятся к русской культуре и доныне являются носителями и представителями русской культуры и Православия за пределами России. Вместе с тем трудно представить, что нынешняя волна эмиграции, так называемые «новые русские», могут оставить какой-либо след: принести с собой в западный мир элементы русской культуры. Свидетельством тому является пренебрежительное, уничижительное, полное национального нигилизма отношение к русской истории, культуре, языку, к России в целом. Этот парадокс наводит на мысль о каких-то особенных, специфических тенденциях русского духовного менталитета, который на протяжении века диаметрально противоположным образом повлиял на представителей русской эмиграции. Среди многих переменных величин, определяющих этот парадокс, особое место принадлежит образованию, школе, семье. Именно там формируется личность, закладываются основы усвоения национальной культуры, языка, нравственных, эстетических и религиозных ценностей. Семьдесят лет господства идеологии социалистического толка стали настоящей катастрофой для русского национального самосознания. Произошла его чудовищная эрозия - забвение и искажение отечественной истории, философии, в значительной степени художественной литературы и, конечно же православного вероучения. Этот процесс сопровождался уничтожением русской интеллигенции, священнослужителей, а также расхищением и распродажей ценностей крупнейших национальных музеев и православных храмов. Все это делалось с единственной целью - уничтожить самые истоки русской культуры, превратить Россию в тело без души, которым можно манипулировать, исходя из политической конъюнктуры. Практически то же самое произошло в ходе «перестройки» и в процессе реформаторской деятельности политиков демократического призыва. Даже незначительные стремления, направленные на возрождение русского национального самосознания, встречают негативную реакцию. Средства массовой информации в угаре русофобских настроений отождествляют русское самосознание с шовинизмом, антисемитизмом и даже с фашизмом. Периодические издания пестрят измышлениями о «рабской душе» русского народа, о том, что русские обладают искаженным национальным самосознанием, которое нет смысла реанимировать. Размышления о невосполнимых утратах русской культуры ставятся нашими недоброжелателями в плоскость рассуждений о полной потере идентичности между русским духовным менталитетом начала XX века и современностью. Как и прежде открыто пропагандируется этнонигилизм и космополитизм, происходит опошление и уничижение русской истории и культуры. Фактически мы имеем дело с новым вариантом интернациональной мондиалистской идеологии, ориентирующей развитие духовной жизни российского общества на «общечеловеческие ценности». Средства массовой информации извергают потоки псевдодуховности, связанной с оккультным знанием, способами психологического воздействия, нетрадиционными для России формами религии. Система образования является лишь одним, но очень важным слагаемым в многообразии направлений формирования национального самосознания. Вместе с тем, стремление заимствовать модели и концепции образования, чуждые ментальности русского народа (мунисты, вальдорфская педагогика, «живая этика» и др.), может привести, да, впрочем, уже и привело, к тотальной денационализации образования, едва ли не к полному разрыву с традициями отечественной педагогики. Лауреат Нобелевской премии К.Лоренц назвал разрыв с традицией одним из смертных грехов современного человечества. Эта оценка в полной мере выражает суть дела в системе образования в России сегодня. Педагогический опыт зарубежных стран демонстрирует совершенно иную картину. Большинство западноевропейских стран (Англия, Франция, ФРГ, Италия, Испания) в области образования проявляют ревностное отношение к национальной культуре. В изучении социально-гуманитарных дисциплин приоритет отдается отечественной истории, литературе, языку, искусству, традиционным для этих стран религиозным конфессиям. Школьные программы примерно на 70 процентов ориентированы на изучение основ национальной культуры. И в области естественных наук, где, как известно, нет «английской физики» или «немецкой биологии», большое значение придается изучению «английской физической», «немецкой биологической» и «французской математической» школ, постижению того вклада, который привнесли отечественные научные школы в мировую науку и культуру.

Из религиозных конфессий доступ в школы большинства европейских государств имеют лишь традиционные для данной страны. В Италии, Испании и Франции - это католицизм, в Германии, в основном, - протестантизм, лишь на юге страны - католицизм. В этом отношении исключением являются лишь США, где последовательно проводится принцип отделения школы от церкви. Но вместе с тем надо отметить, что США - государство и общество, не имеющее глубокой исторической национальной традиции в области образования и культуры. Поэтому для стран такого типа свойственно стремление к радикальным изменениям в системе образования, которые ведут к достижению успеха и практическим результатам. Россия - государство и общество с более чем тысячелетней культурой и историей. По своим ориентациям она в большей степени может использовать опыт западноевропейских стран, демонстрирующих ревностное отношение к национальным духовным ценностям, глубокую укорененность личности в национальной культуре. В условиях обвальной денационализации образования в России сегодня идет активное становление национально-культурных обществ и национальных школ. Создаются еврейские, немецкие, татаро-башкирские и другие национальные школы, цель которых - дать как полноценное среднее образование, так и национальные приоритеты. Лишь русские не имеют своей национальной школы, их дети вынуждены учиться в денационализированной системе образования, на которую сегодня обрушились разнообразные «модели» и «принципы», привнесенные извне. Насаждение этих «моделей» приведет к окончательной «эсперантизации» школьного образования, к стиранию русского национального духовного менталитета.

Были ли в дореволюционной России традиции русской национальной школы? Несомненно были. Однако на этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. С одной стороны, российские общеобразовательные школы не носили названия «русская национальная»; с другой - они были глубоко национальными по содержанию образования. Укорененность в русской культуре, православное вероучение, основательное изучение отечественной истории, художественной литературы, патриотический характер воспитания, краеведение, знание русских традиций и устного народного творчества являются тому подтверждением. Национальный характер русской школы можно аргументировать, опираясь на анализ эволюции школьного образования и его разнообразных форм (народные школы, гимназии, лицеи, реальные училища), на формирование и развитие русской педагогической мысли, на исследование крупных реформ в области народного образования и на динамику развития образования в целом. Даже в дискуссии конца XIX века о том, каким быть образованию в России - светским или религиозным - никто не выражал сомнения относительно национального характера образовапия. Светский характер образования отстаивали крупнейшие ученые России - Д.И. Менделеев, И.И. Мечников, И.М. Сеченов и др. Православные принципы в   воспитании   утверждали   известные организаторы и руководители в области народного образования К.П. Победоносцев, А.А. Мусин-Пушкин, Д.А. Толстой, Д.И. Тихомиров и другие. Обоснование национального содержания русской школы принадлежит как профессиональным ученым в области педагогики (К.Д. Ушинский, В.Я. Стоюнин, П.Ф. Каптерев, П.И. Ковалевский, В.Н. Сорока-Росинский, К.П. Победоносцев), так и непрофессионалам, чей вклад не менее значим для продолжения этой традиции (А.С. Пушкин, В.В. Розанов и И.А. Ильин). А.С. Пушкин в записке «О народном воспитании», адресованной императору Николаю I осенью 1826 года, писал: «Историю русскую должно преподавать по Карамзину. «История государства Российского» есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. Россия слишком мало известна русским; сверх ее истории ее статистика, ее законодательство требуют особенных кафедр. Изучение истории должно будет преимущественно занять умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верой и правдой, имел целью искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве» (1). Идея национального образования и воспитания с наибольшей полнотой была раскрыта в творчестве К.Д. Ушинского, П.И. Ковалевского и В.Н. Сороки-Росинского. В своей работе «О народности в общественном воспитании» К.Д. Ушинский делает следующие выводы: «Общей системы народного воспитания для всех народов не существует не только на практике, но и в теории, и германская педагогика не более, как теория немецкого воспитания» (2). Он был убежден в том, что нельзя жить по образцу другого народа, как бы заманчив ни был этот образец, точно так же нельзя воспитываться по чужой педагогической системе, как бы ни была она стройна и хорошо обдумана. Общественное воспитание, согласно К.Д. Ушинскому, само не решает вопросов жизни и не ведет за собой историю, но следует за нею. Не педагогика и педагоги, но сам народ и его великие люди прокладывают дорогу в будущее: воспитание только идет по этой дороге и помогает идти по ней отдельным личностям и новым поколениям. Исключительно интересны размышления К.Д. Ушинского о специфическом базовом принципе различных систем национальной педагогики. Таким принципом для германской системы является наука; для английской - выработка характеpa, свободное самоуправление, идеал гражданина; для французской - стремление к внешнему приложению научного знания; для американской - безудержное стремление вперед, поиск новых методов и форм образования. Каждый народ имеет свой особенный идеал человека, который он и осуществляет в своей национальной системе воспитания. Русские пока еще не имеют своей особой системы воспитания и образования. «Надо отказаться от подражания чужим и создать свою собственную национальную систему воспитания, отвечающую стремлениям и потребностям народной души», -подчеркивал К.Д. Ушинский. (3). П.И. Ковалевский в статье «Национальное воспитание» также выступает против безоглядного заимствования чужих систем. Все русские школы - низшая, средняя и высшая - должны быть обязательно строго национальными. Школьное воспитание должно быть национальным  в  физическом,  нравственном  и  умственном отношениях. «У нас, у русских, при существующем ныне национальном безразличии, сплошь и рядом бывает так, что попавший к нам инородец, исполненный великой наглости, начинает порицать нашу нацию, наши порядки, нравы, обычаи и прочее, причем исходным пунктом для него является один какой-нибудь факт, из которого затем производится слишком смелое и неприличное обобщение» (4). Как это до боли похоже на нашу современную ситуацию. П.И. Ковалевский ссылается на мнение другого известного русского педагога И.П. Корнилова, согласно которому, школа должна служить «своему народу и государству и потому должна быть национальной и патриотической. Она должна утверждать в своих питомцах твердые религиозные верования и национальные нравственные убеждения, которыми преисполнен и живет русский народ и на которых основан весь строй его многовековой религиозной, семейной и государственной жизни. Всякое русское дело, особенно воспитание детей, надо делать надежными русскими руками и не очень полагаться на услуги, иногда сомнительные, чужих людей» (5). В статье П.И. Ковалевского, по сути дела, изложена последовательная программа национального воспитания. Вот ее основные позиции. «Воспитать - значит внедрить в человека известные душевные качества, как питать, напитать - значит ввести в организм его питательные соки - физические, материальные вещества. Воспитать в национальном духе - значит внедрить в человека такие душевные, духовные и даже физические свойства, кои присущи и свойственны той или другой народности... Далее, воспитание должно быть в духе той религии и государственных устоев, в которых живет та или другая народность. Воспитание должно соответствовать истории, характеру и особенностям данной народности» (6). В.Н. Сорока-Росинский в цикле статей «Путь русской национальной школы», «Национальное и героическое в воспитании» последовательно проводит идею национального воспитания, опираясь на опыт своих предшественников. Особенно четко он фиксирует внимание на фактах, связанных с кризисными, переломными этапами в жизни народа, в частности с Первой мировой войной. Еще не так давно, писал он, могло казаться, что путь, завещанный К.Д. Ушинским русской школе, - путь национального воспитания - либо зарастет, либо будет вконец исковеркан представителями зоологического национализма.  Еще не так давно мысль, что и в русской школе национальное, т. е. свое, родное, должно быть основой воспитания, встречала упорное противодействие, была под каким-то бойкотом со стороны лучшей части общества. «Но разразилась война и показала, как утопичны были все наши космополитические теории и какое колоссальное значение в жизни народов имеет национальное чувство, даже там, где несколько поколений подряд воспитывалось на фанатическом его отрицании. Война показала, сколько скрытой силы таилось в национальном чувстве, силы центростремительной, обеспечивающей нации единство, крепость и возможность дальнейшего мощного развития; национальное чувство оказалось неисчерпаемым источником героизма, доблести» (7). Среди многих составляющих основу национального воспитания В.Н. Сорока-Росинский уделяет особое внимание национальной песне. Русская народная песня восходит к архетипам наших предков, посредством ее осуществляется сопричастность к национальным святыням и нравственным ценностям. «Надо, - писал он, - чтобы школьник с ранних лет слышал свою родную песню и привык воодушевляться при звуках ее и чувствовать в себе кровь своего народа и все то героическое и высокое, что таится в народной душе; надо, чтобы национальная песня сопровождала все торжественные моменты жизни школьника, чтобы он чувствовал потребность выразить свои чувства в те моменты, когда душа бывает полна, так, как это делает всякий нормально развивающийся народ - в народной песне, исполняемой хором, всем миром» (8). Выдающийся русский мыслитель И.А. Ильин, который не был специалистом в области педагогики, тем не менее, предложил развернутую систему национального воспитания в своей работе «Путь духовного обновления». «Надо сделать так, - предлагал он, - чтобы все прекрасные предметы, впервые пробуждающие ребенка, вызывающие в нем умиление, восхищение, преклонение, чувство красоты, чувство чести, любознательность, великодушие, жажду подвига, волю к качеству - были национальными, у нас в России - национально русскими; и далее: чтобы дети молились, думали русскими словами; чтобы они почуяли в себе кровь и дух своих русских предков и приняли бы с любовью и волею - всю историю, судьбу, путь и призвание своего народа; чтобы их душа отзывалась трепетом и умилением на дела и слова русских святых, героев, гениев и вождей. Получив в дошкольном возрасте такой духовный заряд и имея в своей семье живой очаг таких настроений, русские дети, где бы они ни находились, развернутся в настоящих и верных русских людей» (9). По мнению И.А. Ильина, сокровищами, на которых надо воспитывать русский национальный характер, являются: язык, песня, молитва, сказка, жития святых и героев, поэзия, история, отношение к армии, территории и хозяйству. Этот путь есть подлинный путь к национальному духовному опыту, путь пробуждения сердца, воли, воображения, творческих замыслов каждого человека. Всякая абсолютизация принципов интернационализма в деле воспитания, увлечение чужими моделями образования неизбежно несет отрицательный результат. «Таков дух национального воспитания, необходимый русскому и каждому здоровому народу. Задача каждого поколения состоит в верной передаче этого духа, и притом в формах возрастающей одухотворенности, национального благородства и международной справедливости. Только на этом пути человечеству удастся соблюсти священное начало Родины и в то же время одолеть соблазны - как больного национализма, так и всеразлагающего интернационализма» (10). Русская педагогическая мысль развивалась и испытывала на себе сильное влияние православного вероучения. О роли Православия в народном образовании постоянно напоминали великие русские подвижники (Иоанн Кронштадтский), государственные деятели России (К.П. Победоносцев), а также русские писатели и философы (Ф.М. Достоевский, А.Ф. Лосев). «Школа, поскольку она народная, должна отражать в себе душу народную и веру народную - только тогда будет она люба народу, - писал К. П. Победоносцев. - Она должна быть проникнута церковностью в лучшем духовном смысле этого слова. Одухотворяясь ею, она сама должна одухотворять ее для души народной. Отсюда - непременное участие школы в действии церковного богослужения - в чтении и пении. Кто испытал и видел, тот знает, какое это могучее духотвориое воспитательное орудие и для школы, и для души народной, в которую вносится просветление религиозного сознания и чувства» (11).

Развернутую программу религиозного воспитания в области педагогики дал А.Ф. Лосев в докладе «О методах религиозного воспитания», прочитанном им в педагогическом кружке Нижегородского университета в марте 1921 года. А.Ф. Лосев излагает суть своей программы, опираясь на широкий исторический материал, сочетая проблемы православного богословия, религиозный опыт, практику школьного педагога, труды по детской психологии, русскую классическую литературу с ее религиозными исканиями, материалы античной мифологии, философии и поэзии. При этом он дает дифференцированный подход к освоению православного вероучения в зависимости от возраста ребенка. Уже тогда А.Ф. Лосев подчеркивал, что из всех вопросов педагогики эта проблема имеет наиболее плачевную судьбу. Но при этом автор доклада утверждает следующее: «Без религиозного коэффициента непонятна мука Гоголя, жертвенное безумие Достоевского и Лермонтова, светлое и имморально-эстетическое оправдание языческого мира у Пушкина» (12).

Религиозное воспитание, согласно Лосеву, есть вопрос вообще о религиозном устроении жизни, об особой организации просвещения ума и сердца и, следовательно, всего жизнеощущения и жизнедействия. В другом случае, в программе курса «Введение в классическую филологию» Лосев писап: «История есть организм, и ее бытие - рождение, рост и смерть национальных организмов. Нас интересуют не вещи, но процессы; не бытие, но становление; не машины, но организмы. Догматы веры, граненные и высеченные, воспринимаются нами, начиная с их зародышевого состояния, и - их граненность и сталь, растворяясь и расчленяясь, уходят в мглу религиозных инстинктов» (13).

Программа А.Ф. Лосева исключительно важна для современной русской национальной школы, которая не только формально, но и содержательно должна преодолеть разрушительную тенденцию атеизма. «Науки и школьные дисциплины, преображенные светом истины, не будут чем-то чуждым, познаваемым в лучшем случае лишь из любопытства, но наполнятся жизненным смыслом, великой мирочувственной надеждой, верой и любовью, - пишет В.В. Медушевский. - Откроется ложь о неизбежности конфронтации между наукой и верой, ибо прозревшая наука ясно увидит и свои пределы, и связь с верой. Знания не будут ожесточать сердца, но послужат умножению любви. И сам ход обучения поднимется до возвышенной жизни на уроке, полной красоты и радости, но также и труда, усилий мужества, терпения и иных христианских добродетелей, и преодолевающей греховные искажения» (14). В результате анализа исторического опыта русской национальной педагогики мы можем сделать вывод, о том, что русская педагогическая мысль базировалась на основе ряда принципов: 1.    Русское национальное образование должно быть основано на органичной для русского народа педагогике, учитывающей его духовный и исторический опыт, его традиции. Подобную педагогику невозможно заимствовать извне в качестве «модели» образования. 2.    Русское национальное образование неразрывно связано с православным вероучением, впитало в себя его живительную силу, чувство собственного достоинства, чувства ранга, смирения. Православие указывает школе и задание, и верный путь. 3.    Содержанием русской национальной педагогики является русская культура во всем ее многообразии: история, художественная литература, искусство, язык, устное народное творчество. 4.    Русская школа должна быть национальной и патриотической, должна служить своему народу и государству. 5.    Воспитание в русской школе должны осуществлять русские педагоги, ревностно относящиеся к русской истории, к русской культуре и русским святыням. В ином случае эффективность национального образования будет сведена к нулю. Опыт русской национальной педагогики, изложенный в этих принципах, требует глубокого осмысления и освоения в современных условиях при создании русской национальной школы современного типа. * * * Современная ситуация, сложившаяся в России в школьном образовании, может быть однозначно оценена как денационализация всей системы образования. В связи с этим национально-культурные общества ведут интенсивную работу по созданию национальных школ, которые призваны учитывать высокие стандарты образования, а также национальные приоритеты. За последние годы были открыты во многих городах России еврейские, немецкие, татаро-башкирские национальные школы, как воскресные, так и общеобразовательные. В этих условиях и перед русским народом встала неотложная задача - создание русской национальной школы современного типа. Как можно сформулировать стратегические цели русской национальной школы? Эти цели следующие: 1.     Русская национальная школа имеет целью - дать своим воспитанникам полноценное образование, учитывающее как стандарты современных требований, так и национальные приоритеты. 2.     Русская национальная школа осуществляет ориентацию образования, прежде всего дисциплин социально-гуманитарного цикла, на основные ценности русской культуры. 3.   Русская национальная школа отдает приоритет православному вероучению, которое на протяжении тысячелетия было духовным основанием русской культуры, русского народа и его истории. Пропаганда религиозных и педагогических идей различных сект не допускается. 4.   Русская национальная школа призвана сформировать у своих воспитанников чувство национального достоинства, патриотизм; чувство укорененности в русской истории и культуре. 5. Русская национальная школа в перспективе должна преодолеть денационализацию среднего школьного образования и выработать педагогические концепции, соответствующие традициям русского народа и современным требованиям к среднему образованию. Помимо стратегических, необходимо сформулировать и тактические цели и задачи развития русской национальной школы: 1.   Подготовка программ, учебных пособий и хрестоматий по дисциплинам социально-гуманитарного цикла, отвечающих основным целям русской национальной школы. 2.   Подготовка педагогов, способных реализовать обучение по стандартам русской национальной школы и являющихся ревностными носителями русского национального самосознания. 3.   Осуществление контактов с родителями, которые разделяют принципы работы русской национальной школы. 4.   Проведение конференций по обмену опытом работы русских национальных школ. 5. Создание общественной ассоциации «Русская национальная школа», цель которой - широкое информирование нашего общества о содержании деятельности и перспективах развития русской национальной школы. Сегодня мы имеем некоторый опыт создания русских национальных шкод в Москве и ряде городов России. Их становление происходит с колоссальными трудностями: сказывается как давление национальной индифферентности, так и негативное отношение со стороны руководства школьным образованием в стране. Должна ли быть русская национальная школа массовой? На мой взгляд, на данном этапе русская национальная школа должна, скорее всего, быть экспериментальной. В результате создания сети русских национальных школ будет осуществляться их влияние на массовую отечественную школу, и тем самым будет положено начало преодолению денационализации образования в России и отказу от «импортных» педагогических программ. Надо заметить, что прием в русскую национальную школу должен быть сугубо добровольным, а цели, задачи и программы этой школы должны быть хорошо известны как школьникам, так и их родителям.

37.Министерства народного просвещения

Министе́рство наро́дного просвеще́ния (МНП) — центральное государственное учреждение в Российской империи, руководившее учреждениями народного просвещения и науки. Существовало в 1802—1817 и 1824—1917 годах.

В 1817—1824 годах находилось в составе Министерства духовных дел и народного просвещения.