Теоретический антигуманизм постструктурализма

При переходе от чисто структуралистского комплекса идей к пост­структуралистскому, при всей сложности провести между ними отчетливую грань, особое значение приобрела концепция так на­зываемого «антигуманизма» тогда еще складывающегося течения мысли. И заметную роль в складывании этой концепции сыграл Л. Альтюссер. Для него эта концепция заключалась прежде всего в утверждении, что человек — как феномен во всей сложно­сти своих проявлений и связей с миром — в силу того, что он уже есть результат теоретической рефлексии, а не ее исходный пункт, не может быть объяснительным принципом при исследовании ка­кого-либо «социального целого».

В самых общих чертах концепция теоретического антигума­низма заключается в признании того факта, что независимо от сознания и воли индивида через него, поверх его и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен или в отношении которых его власть более чем относи­тельна и эфемерна. В этот круг явлений, в зависимости от индиви­дуальной позиции исследователя, как правило, входят мистифици­рованные в виде слепой безличной силы социальные процессы, язык и те сферы духовной деятельности, которые он обслуживает, область бессознательного &&желания как проекция в сферу обще­ственных отношений коллективных бессознательных импульсов чисто психологического или сексуально-психологического харак­тера, и т. д. и т. п.

Эта концепция необъяснима вне контекста постоянного воз­действия того представления, против которого она направлена и влияние которого она стремится преодолеть: представления о су­веренном, независимом, самодостаточном и равным своему созна-

[304]

нию индивиде как основе всего буржуазного образа мышления, предопределившего, по мнению теоретиков постструктурализма, интеллектуальную эволюцию Запада за последние два столетия (также &&дивид-индивид).

Трансфер &&перенос удовольствие от текста &&текст-удовольствие украденный объект

Англ. stolen object. Термин, введенный голландским исследовате­лем Ван ден Хевелем для описания одного из наиболее распро­страненных приемов постмодернистского письма, заключающего­ся в попытке создать у читателя иллюзию исчезновения мифосимволической по своей природе субстанциональной грани между артефактом искусства и реальными предметами действительности, как это должно происходить в таком популярном у любителей авангарда жанре, как инсталляция.

На практике это развенчание мифологизирующих процессов принимает форму «стирания онтологических границ» между всеми членами коммуникативной цепи: отправитель (автор произведе­ния) — произведение (коммуникат) — реципиент (читатель, слушатель, зритель) (D'haen:1986, с. 227). Однако фактически это стирание онтологических границ прежде всего выражается в свое­образном антииллюзионизме постмодернизма, стремящегося уничтожить грань между искусством и действительностью и опе­реться на документально достоверные факты в литературе, либо на реальные предметы массового потребления в живописи и скульптуре, где наиболее явственно сказалось пристрастие совре­менных западных художников к технике так называемых «найденных вещей» (objets trouves, found objects), которые они вставляют в свои композиции (вернее было бы в данном случае говорить об особом жанре «разнородных медиа», или «комбинированной живописи», более всего близком искусству инсталляции.)

Ван ден Хевель, описывая тот же самый прием «найденных вещей», распространенный в комбинированной живописи, и пере­нося его в сферу литературы, прибегает к термину «украденный объект», когда ссылается на практику французских «новых рома­нистов», помещающих в своих произведениях тексты афиш, поч­товых открыток, уличных лозунгов и надписей на стенах и тротуа­рах. С точки зрения исследователя подобное использование гото-

[305]

вого языкового материала, а также стертых выражений, клише, банальностей повседневного языка в художественном тексте ана­логично форме сказа, где «элементы повседневной речи интегри­руются в поэтическом дискурсе, устное смешивается с письмен­ным, привычное с новым, коллективный код с индивидуальным» ( Van den Heuvel:1986, с. 261).

Исследователь считает этот прием наиболее близким технике &&коллажа, посредством которого «художник протестует против псевдосвидетельств и тавтологии доксы». Придавая в новом кон­тексте иной смысл знакомым, «тиражированным массовой культу­рой высказываниям», он их «парадоксальным образом» дебанализирует, в результате читатель якобы открывает для себя тот факт, что «смысл, который он из этого извлекает, зависит от его собст­венного индивидуального воображения» (там же, с. 262).