Структура

Франц., англ. structure. Ключевое понятие &&структурализма. Интерпретируемая как синхроническая фиксация любой диахро­нически изменяющейся системы, структура трактовалась как ин­вариант системы. В лингвистически ориентированном структура­лизме языковые структуры отождествлялись со структурами мышления, и им приписывался характер законов, адекватных принципам организации мира, существующего якобы по правилам «универсальной грамматики». Цв. Тодоров писал: «Эта универ­сальная грамматика является источником всех универсалий, она дает определение даже самому человеку. Не только все языки, но и все знаковые системы подчиняется одной и той же грамматике. Она универсальна не только потому, что информирует все языки о мире, но и потому, что она совпадает со структурой самого мира» (Todorov:1969, с. 15).

Деррида подверг решительной критике сам принцип «структурности структуры» и традиционные семиотические пред­ставления, выявив «неизбежную», с его точки зрения, «ненадежность» любого способа языкового обозначения.

В своей ранней работе «Структура, знак и игра в дискурсе о гуманитарных науках» (Derrida: 1972с), впервые представленной в виде выступления на конференции «Наука о человеке» в 1966 г. в Университете Джонса Хопкинса, Деррида сформулировал прак­тически все основные положения своей системы взглядов, соста­вившие впоследствии «обязательный канон» теории постструкту­рализма: идея децентрации структуры, идея «следа», критика многозначного понятия «наличие» и концепции «целостного чело­века», а также утверждение ницшеанского принципа «свободной игры мысли» и отрицание самой возможности существования ка­кого-либо первоначала, «первопричины», или, как его называет ученый, «происхождения» любого феномена, его origine.

Поскольку именно идея бесструктурности отразилась в самом названии рассматриваемого нами течения, стоит более подробно остановиться на аргументации Дерриды. С его точки зрения, по­нятие «центра структуры» определяет сам принцип «структурности структуры»: «Функцией этого центра было не только ориентировать, сбалансировать и организовывать структу-

[271]

ру — естественно, трудно себе представить неорганизованную структуру — но прежде всего гарантировать, чтобы организую­щий принцип структуры ограничивал то, что мы можем называть свободной игрой структуры. Поскольку несомненно, что центр структуры, ориентируя и организуя связность системы, допускает свободную игру элементов внутри целостной формы» (там же. с. 324). В то же время, в самом «центре пермутация, или трансфор­мация элементов (которые, разумеется, могут быть в свою очередь структурами, включенными в состав общей структуры) запреще­на... Таким образом, всегда считалось, что центр, который уника­лен уже по определению, представляет собой в структуре именно то, что управляет этой структурой, в то же время сам избегает структурности. Вот почему классическая мысль, занимающаяся проблемой структуры, могла бы сказать, что центр парадоксаль­ным образом находится внутри структуры и вне ее. Центр нахо­дится в центре целостности и однако ей не принадлежит, эта цело­стность имеет свой центр где-то в другом месте. Центр не яв­ляется центром» (там же, с. 325). И далее: «Вся история концеп­ции структуры ... может быть представлена как ряд субституций одного центра другим, как взаимосвязанная цепь определений этого центра. Последовательно и регулируемым образом центр получал различные формы и названия. История метафизики, как и история Запада, является историей этих метафор и метонимий. Ее матрица ... служит определением бытия как наличия во всех смыс­лах этого слова. Вполне возможно показать, что все эти названия связаны с фундаментальными понятиями, с первоначалами или с центром, который всегда обозначал константу наличия — эйдос, архе, телос, энергейя, усия (сущность, субстанция, субъект), алетейя, трансцендентальность, сознание или совесть. Бог, чело­век и так далее» (там же, с. 325).

Таким образом, в основе представления о структуре лежит по­нятие «центра структуры» как некоего организующего ее начала, того, что управляет структурой, организует ее, в то время как оно само избегает структурности. Для Дерриды этот «центр» — не объективное свойство структуры, а фикция, постулированная на­блюдателем, результат его «силы желания» или ницшеанской «воли к власти», а в конкретном случае толкования текста (и пре­жде всего литературного) следствие навязывания ему читателем своего собственного смысла, «вкладывания» этого смысла в текст, который сам по себе может быть совершенно другим. В некоторых своих работах, в частности в «Голосе и феномене» Деррида рас­сматривает этот «центр» как «сознание», «cogito» или «фено-

[272]

менологический голос». С другой стороны, само интерпретирую­щее «я» понимается им как своеобразный текст, «составленный» из культурных систем и норм своего времени, и, следовательно, произвольность интерпретации со стороны этого «я» заранее ог­раничена исторической обусловленностью его норм и систем.