Тема 4. Этические категории

Этические категории — это основные понятия на­учного аппарата этики, отражающие наиболее су­щественные стороны и элементы нравственности. Каждая категория этики отра­жает определенную сторону нравственности, а в целом категориальный аппарат — реальное нравственное бытие человека, его сложность, иерархичность. Поэтому каж­дая категория не существует сама по себе, а находится во взаимодействии с другими.

В разное время философы относили к кругу ценностей следующие категории: Благо, добро, справедливость (Сократ, Платон, Аристотель, Спиноза, Гартман, Маритен), долг (Кант, Фихте, Соловьев); совесть (Кант, Гегель, Фихте, Соловьев); свобода и ответственность (Фихте, Шеллинг, Кьеркегор, Джеймс, Пирс, Сартр, Камю, Ясперс, Хайдеггер, Шестов, Швейцер).

В отечествен­ной этической теории доминируют два способа систематизации категорий. Одни исследователи считают, что категории этики ло­гичнее подразделять в соответствии со структурой нрав­ственности. В этом случае они дифференцируются сле­дующим образом: 1) категории нравственного сознания (идеал, норма и т.д.); 2) категории нравственной прак­тики (поступок, воздаяние и т.д.); 3) категории нрав­ственного отношения (конфликт, авторитет и т.д.).

Другие исследователи считают, что сосредоточивать внимание только на одной структуре нравственности не­продуктивно, так как она не раскрывает полностью все богатство и своеобразие нравственной жизни. Они предлагают классифицировать категории этики по следующим видам:

структурный вид — это вид категорий, отражаю­щих структуру нравственности, ее основные элемен­ты: нравственные формы сознания, практики, от­ношения (норма, соревнование и др.);

сущностный вид — это вид категорий, отражающие качественную определенность нравственности, от­личие ее от других социальных явлений (добро, долг и др.);

методологический вид — это вид категорий, отра­жающих критерии нравственности человека, уров­ни его развития (цель и средства и др.).

Существуют и иные способы классификации этичес­ких категорий.

Основным понятием этики является категория добра, с ее помощью выражается положительная нравствен­ная характеристика того или иного явления. Противо­положно ей, выражающее отрицательную нравственную оценку, — понятие зла.

К понятию добра очень близко понятие нравственно­го идеала. Идеал — это некий высший образец, конечная цель нравственной деятельности. Этический идеал мож­но представить как совершенную личность, служащую примером для подражания. Он может отражать и представления о должном обществе, о гармоничном социальном устройстве. В этом случае важную роль играет понятие справедливости, характеризующее меру соответствия между деятельностью человека и ее оценкой другими людьми, обществом.

С понятием идеала тесно связано понятие нравствен­ной нормы. Норма есть такое условие, помогающее человеку соответствовать выбранному образцу. Норма не цель, а средство. Она значима не сама по себе, а своим идеальным обоснованием. Без связи с идеалом норма формальна и лишена нравственного со­держания.

Долг — это нравственная форма осозна­ния необходимости действия. Человек совершает долж­ный поступок добровольно, из уважения к идеалу, зако­ну (моральному) и к себе. Значимость долга в нравствен­ной жизни такова, что в этике существует специальный, посвященный этой категории раздел — деонтология (т.е. наука о должном). Важной характеристикой долга явля­ется его связь с волевыми качествами человека. Чтобы исполнить свой долг, ему часто приходится преодолевать многочисленные трудности как во внешнем мире, так и в мире внутреннем (например, чувство страха и т.п.).

Способность человека понимать, кри­тически оценивать и эмоционально переживать несоот­ветствие своего поведения должному характеризуется понятием совести.

Совесть — это своеобразный нравственно-психологический механизм самоконтроля. Ответ­ственность за свои поступки, по мнению многих филосо­фов, есть Главная характеристика личности.

Категория свободы является ключевой в этике, так как нравственная реальность основывается на способности человека к самостоятельным поступкам. За вынужденный поступок человек фак­тически не несет никакой моральной ответственности. А, наоборот, за свободно совершенное действие он ответствен в полной мере. Иными словами, свобода есть неотъемлемое качество субъекта нравственности.

Категория справедливости выражает идею правиль­ного, должного порядка вещей в человеческих взаимоот­ношениях, который соответствует представлениям о на­значении человека, естественных и неотъемлемых правах и обязанностях.

Кроме перечисленных выше категорий в этике есть много других общих понятий. Остановимся более подробно на содержании самых ярких этических категорий.

Концепцию блага как первичной моральной категории и высшей моральной ценности разделяют моралисты, принадлежащие к самым разным этическим школам. Следует учитывать, что при этом в полноте блага вкладывалось разное содер­жание сообразно духу учения: «высшего блага» (бога), нравственной ценности, пользы, счастья, совершенства, цели.

Идея блага — даже согласно этимологии этого сло­ва представляет нравственные требования к человеку в виде его внутренних побуждений и чувств и исходит из того, что он сам заинтересован в исполнении моральных законов, то есть — изначальности или природности чело­веческого добра.

Кантовская критика «этики блага» основана на превратности и логической порочности (логического тавтологии) концепций природной добродетели и естественного человеколюбия, а также неправомерности обоснования нравственности посредством «совершенства». То, что в этической теории принимается в качестве изначально благого, является таковым лишь тогда, когда соответствует критерию нравственности. Но в действительности человек вовсе не соответствует идеалу блага, не обладает той «святостью» которая этим идеалом подразумевается. Поэтому надлежит исходить не из порочной доктрины блага, а из реальной картины долга: естественные побуждения человека должны быть поставлены под контроль должного, императивного, то есть морального закона.

Иными словами «высшее благо», по Канту, не является основоположением нравственности, потому что представление о нем само следует из этики: «цель, которую ставят, уже предполагает нравственные принципы»⁴. То есть не мораль из блага, но благо из морали.

Главные моральные понятия, такие как долг, добродетель, справедливость, связаны исключительно с общественными санкциями и воле принуждением — повиновением императивной соци­альной силе, господствующей над индивидом. Понятия «добра» и «зла» связаны не с внутренней природой чело­веческих действий, но с взаимоотношениями действий и идеалов. Ставить вопрос о том, что является добром или злом, в действительности, значит впадать в «дурную мета­физику»⁵.

Долг

Известный историк западной философии К.Н. Любутин полагает, что все поклонники нравственной императивности долга вслед за Кантом ставят его выше иных человеческих побуждений: в состоянии добра, альтернативы моральный человек отдает предпочтение долгу, ибо его естественные склонности не являются гарантами нравственных поступков⁶.

Согласно точке зрения П. Ноуэла-Смита, долг равнозначен добродетели: «Совестливый человек поступит точно так же, как человек, обладающий естественной добродетелью». Чувство долга возникает вследствие несовпадения естественной человеческой природы и требований нравственности, поскольку никто из нас не принадлежит к разряду истинно добродетельных людей». Поэтому следование долгу и есть нравственность.

Нравственная категория долга, видимо, конформна ценности: всякое императивное требование можно обосновать посредством оценки и, наоборот, оценку можно сделать ссылкой на норму. Долг – повелительное выражение ценностных значений человеческого опыта, необходимость следовать принятым ценностям, освященных опытом предшествующих эпох. Необходимо обратить внимание на историческую изменчивость мотивации категории долга: божественный или человеческий авторитет, законы движения космоса и человеческой природы, общественный интерес, предпочтение общего частному, превосходство объективного, целостного над субъективным, нравственная ценность и т.д. Долг полноценен не противостоянием социально-значимого индивидуальному, но предвосхищением личностью социального значимого. Долг — это, прежде всего, не обязанность личности перед обществом, но обязанность человека перед самим собой. Подлинный долг— это индивидуальная духовность, индивидуальная культура, индивидуальное подвижниче­ство.

В долге, как и нравственности в целом, моральное чув­ство неотделимо от моральной рациональности. Попытка отделить в морали разум от чувства, интуицию от рассуд­ка чревата коллапсом нравственности. Долг нельзя осво­бодить от сопряженной с ним эмоциональности, невоз­можно выделить и чисто рациональный уровень долга. Долг ничем не обоснуем, но и не сводим к одним эмоциям, долг – логика сердца, сложнейший комплекс чувств, интуиции, разумных и волевых начал, осознания и переживания ценностей, отличающий человеческое от животного. Без долга нет морали, т.е. долг – это ценности, переработанные волей.

Если западноевропейский рационализм видит основу взаимно согласного поведения людей в подчинении долгу, то русская философия, благодаря А. Хомякову, ищет основания нравственного поведения отдельного человека в том, что желательно для всех. Рациональный нравственный императив, подчиняя все долгу, лишает индивидуальность полноты ее конкретного бытия, соборность же, как духовное единство, предполагает незаменимость и самоопределенность своих частей.

Справедливость

Наряду с добром и долгом универсальным и важней­шим ценностным ориентиром морального сознания яв­ляется справедливость.

На особую значимость справедливости в жизни че­ловека указывали многие мыслители. В сочинении Плато­на «Государство» встречается мысль о том, что справедли­вость дороже всякого золота. Что несправедливость — ве­личайшее зло, которое только может содержать душа, а справедливость — величайшее благо. Только те любезны богам, которым ненавистна несправедливость, писал Де­мокрит.

Исходным принци­пом справедливости для Аристотеля является принцип равенства. Несправедливость же проявляется в неравен­стве, когда люди наделяют себя больше, чем других раз­личными благами. Однако, отмечает античный философ, люди сами неодинаковы и действуют в различных услови­ях. Поэтому чисто формальное исполнение принципа ра­венства не может быть справедливым. И Аристотель вво­дит дополнительный принцип — принцип пропорциональ­ности. «Если справедливое — это равное, то пропорцио­нально равное также будет справедливым». Пропорцио­нальное равенство состоит в том, что имеющий большее имущество делает больший взнос, а имеющий малое — малый взнос; много потрудившийся получает больше, чем поработавший мало». «В целом, — заключает Аристотель, общественная жизнь держится справедливостью, и спра­ведливое — то же, что пропорциональное».

Интерпретация Аристотеля справедливости как про­порционального равенства сохраняется в социальной эти­ке в течение многих столетий. Через понятие пропор­циональности Аристотель уточнил понятие справедливо­сти. Теперь справедливость получила форму выражения как правильная мера равенства в смысле соответствия между правами и обязанностями людей, заслугами чело­века и их признанием, между деянием и воздаянием за него.

Реализация прин­ципа социальной справедливости в социально-политичес­кой сфере предполагает фактическое равноправие (равен­ство прав и обязанностей) всех граждан независимо от их социальной и национально-расовой принадлежности. Это, в свою очередь, предполагает предоставление всем гражда­нам равных возможностей участвовать в управлении об­щественной жизнью общества в соответствии со своими интересами, возможность участия в принятии решений. В сфере культуры принцип справедливости находит свое выражение в создании все более благоприятных условий для приобщения всех членов общества к духовным ценно­стям и процессу их создания.

В сфере экономики принцип справедливости означает возможность свободного выбора при равных условиях и сводится к равенству «правил игры», возможность учас­тия в производственной и коммерческой деятельности.

Развернутую концепцию справедливости, базирую­щуюся на идеологии либерализма, сформулировал Джон Ролз в книге «Теория справедливости».

Он выдвигает два главных принципа справедливости. «Первый принцип: каждый должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основа­ний свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других. Второй принцип: социальные и экономические не­равенства должны быть устроены так, чтобы: а) от них можно было бы разумно ожидать преимущества для всех и б) доступ к положениям (статусам) и должнос­тям был бы открытым для всех в условиях честного равенства возможностей». Таким образом, Д. Ролзом предполагается равенство в отношении основных свобод, определяющих исходное положение человека в обществе, задающее условие его деятельности и неравенство в от­ношении возможных результатов этой деятельности.

В самом общем плане понятие справедливости вы­ражает идею правильного, должного порядка вещей в че­ловеческих взаимоотношениях, который соответствует представлениям о назначении человека, естественных и неотъемлемых правах и обязанностях. В наибольшей степени нравственный смысл понятия справедливости выра­жен в интерпретации справедливости как правды, спра­ведливости как честности, справедливости как следова­ния природе и исполнению долга.

Однако сознание справедливости, в отличие от со­знания добра и долга, более конкретно увязано с жизнен­но важными повседневными интересами людей. В спра­ведливости фиксируется характер отношений других лю­дей к данному человеку, мера распределения различных благ. Образно говоря, если добро одно для всех, то спра­ведливость поворачивается к каждому конкретному че­ловеку по-разному, задевает каждого, вызывает самые различные переживания: от черной зависти и негодова­ния до самой трепетной благодарности.

Проблема справедливости затрагивает, пожалуй, один из самых болезненных вопросов с точки зрения соответствия прав и обязанностей, долга, блага, деяния и воздаяния и т.д. Вполне закономерно, что жить по справедливости есть ценностная норма для любого общества, но например, западная ментальность определяет справедливость как стремление жить по правилам и является, по сути, понятием юридическим ("юстиция" от лат. justitia - справедливость). Не случайно на Западе до сих пор наблюдается противопоставление свободы и равенства и, соответственно, либерализма и демократии. Российские реалии значительно разнятся с классическими подходами Запада. В России же - это понятие, прежде всего, духовно-нравственное и означает жизнь по совести, в том числе и со стороны государства. Поэтому идеи единства свободы и равенства, либерализма и демократии на основе справедливости были изначально присущи идеологии русского либерализма. Однако свойственный отечественной культуре перевес "внутренней справедливости" над "внешней формальностью" (точка зрения И.В. Киреевского) может стать основой как правового нигилизма, так и правовой культуры, что напрямую зависит от состояния и уровня развития народного правосознания.

Справедливость становится ключевой ценностью правовой культуры благодаря своему морально-правовому содержанию. Потому и в российском и в западном, законотворчестве понятие справедливости включается там, где без него просто не обойтись.

Вопрос о соотношении личной и политической справедливости является одной из самых главных проблем современной философии права. Справедливость является моральной категорией и ценностью, и при этом она занимает приоритетное место в критической оценке правовых институтов. По мнению западного исследователя Х.Харта, в человеческом сознании, закон является хорошим, потому что он справедлив, а не потому что он хорош⁷. В силу этого справедливость признается наиболее социальной и наиболее правовой из всех добродетелей.

При соотнесении справедливости с основами нравственности с необходимостью встает проблема ее взаимодействия с категориями добра и зла, ценности, а также с нравственным чувством - инстинктом, свободно и охотно изливающимся из сердца человека на окружающих в виде сострадания - милосердия, несовместимого с эгоизмом.

Представление о наличии двух несовместимых систем ценностей - закона и благодати - в русской философии предполагает наличие высшей ценности, святости, абсолюта⁸. Нравственное начало в человеке есть благодать, присутствие бога в нас. Служение правде и святыне также есть путь к основанию, к абсолютному и ценности (Франк А.). Справедливость выражает отношения между людьми как субъектами права и нравственности, объединяя людей не внешне принудительно, а внутренне. Она не навязывается, а добровольно выбирается человеком.

Двойственная трактовка природы справедливости приводит к тому, что она предстает на внешнем уровне социально-политической ценностью основой общественного устройства, на внутреннем уровне - как изначальная сущность человека, зовущая его к добру и милосердию, любви и состраданию. Это обстоятельство постоянно и с необходимостью требует выбора между внутренним и внешним, между нравственным началом и общественными формами.

Русской философии присуще слияние, триединство добра, любви и справедливости. Справедливости как нравственной основе рядом философов придаются функции добродетели, ее считают основой действия и условием суверенного блага (Вл.С. Соловьев), хотя существует тенденция и к признанию некоторой автономности внутреннего мира человека от внешних правил, то есть отмечается формальный аспект содержания справедливости (Л. И. Шестов).

Внутренний путь к справедливости, связанный с поиском смысла человеческого существования, имеет прочную традицию в русской философии и связь с христианской онтологией. Воплощение божественной идеи, торжество добра посредством постепенного одухотворения человека приведет, в конечном счете, к торжеству справедливости, хотя в искании готовой истины и в стремлении к ее по знанию, воплощению в человеческой индивидуальной жизни отмечалась и отрицательная сторона. Данность готовой мысли не способствует поиску и снимает нравственную ответственность с отдельного человека, следователь но, поиск смысла предполагает определенную автономность и внутреннюю ценность личности.

Русской философией подчеркивалась необходимость постоянного по степенного совершенствования личности и коллективного самоулучшения человечества посредством любви к другим и к богу, в результате которого возможно слияние отдельных «я», всеединство. Жизнь по истине и справедливости исполнена смыслом, смысл не дан, а задан, можно добиваться его, осуществляя уход вовнутрь. Прежде всего, духовный рост и богатство человека, а затем уже внешнее переустройство приведут к увеличению добра в мире. Путь реализации справедливости - от микрокосма к макрокосму, от души к небу и миру.

Совесть

Важнейшей в этике является категория совести. Совесть есть именно со-весть - выход за рамки души, вхождение в душу вести, сопричастность к чему-то вне ее пребывающему и превышающему ее. Но, входя в душу, весть становится ее собственной, родной ей. Совесть – это словно голос Бога в нас, то внутреннее усмотрение, которое руководит поступками выбирающего. Независимо от воззрений на природу нравственности, многие моралисты (Абеляр, Батлер, Кант, Киркегор, Толстой, Мур, Фромм) определяли совесть как высшую способность постижения моральной истины.

Совесть внеразумна, она требует инсайта, озарения. Божественное происхождение совести связано с ее надмирностью, надприродностью. Мы, например, говорим: морально то, что бескорыстно, беспричинно. Ведь совесть, она не «почему»? Она, наоборот, «обрубает» цепь причинных аргументов. Ее не объяснишь логикой: «потому, что испугался, потому и сделал то-то». Или: «был в хорошем настроении и поэтому сделал это или не сделал того-то». Когда речь заходит о сознании, этическом по своему содержанию, мы говорим не «почему», а «по совести». Это как бы конечный аргумент.

В истории известно немало случаев, когда реализация собственного мировоззрения через отказ от конкретной объективно-полезной деятельности, в силу неприемлемости для индивида условий ее выполнения, была утверждением истинно нравственного принципа. С позиций экзистенциальной этики индивидуальная совесть и есть содержание (источник) морального чувства в противовес общезначимой истине. Совесть не может быть нормативной – она является внутренней чуткостью, способностью человека адекватно оценивать нравственность собственного поступка. Совесть и есть выражение нравственности во мне – не то, что мне вменяется делать, но то, что у меня есть (или чего у меня нет).

Совесть, нравственная чуткость – тот великий дар, который был дан подвижникам русской культуры, формирующим в своем творчестве нравственное самосознание народа.

Совесть – одна из основных категорий человеческого бытия в творчестве Ф.М. Достоевского. Для него совесть это врач души, исцеляющий ее от греховности, возвышающий ее в страдании и выводящий, таким образом, на новый уровень существования. Когда человек прислушивается к голосу совести, сознавая свою вину перед людьми, собой, Богом, - он любое наказание принимает с радостью как нечто справедливое и искупающее вину. В романе «Братья Карамазовы» прокурор в обвинительной речи против Дмитрия Карамазова говорит, что «поруганная природа и преступное сердце» сами за себя мстят «полнее всякого земного правосудия. Мало того: правосудие и земная казнь даже облегчают казнь природы, даже необходимы душе преступника в эти моменты как спасение ее от отчаяния».

Совесть неотрывна от экзистенциального чувства вины. Степень развитости этого чувства – мера нравственности личности. Когда мы пытаемся снять с себя вину под предлогом надличной ответственности или общепринятости, мы ведем себя аморально. Опасность соборности именно в освобождении человека от ответственности за соучастие под предлогом «всеобщей пользы» или «так поступали все». Выбор остается всегда, ответственность не бывает коллективной. Достоевский не случайно так много говорил о совиновности, можно сказать, создал этику совиновности. Совиновны у нас все – не только Раскольниковы. А кто «не виновен», то бессовестен…

Макс Шелер полагал основой духовности «экзистенциальную не связанность, свободу, отрешенность… от принуждения, от давления, от зависимости от органического, от «жизни» и от всего, что относится к жизни, то есть, в том числе, и от собственного, связанного с влечениями интеллекта»⁹.

Совесть как нравственная категория – это всегда мой внутренний выбор, мой внутренний императив, мой стыд, моя уверенность, моя ответственность.