С. А. Сироткин. В мире слепо-глухонемого

Образы окружающего мира, возникающие в голове каждого здорового человека, — это живые картины реального, вне сознания существующего мира. В науке психологии эти картины называют психическими картинами внешнего мира, или — более научно и сухо — психическим отражением действительности.

Нс видя перед собой книги, вы можете свободно прочитать свою или чужую мысль в собственной голове. Когда рядом с вами нет другого человека — товарища, друга или просто собеседника, — в вашей голове все равно звучит хорошо знакомый голос отсутствующего человека (или свой собственный)... Перед вашими глазами улыбающееся, доброе лицо любимого друга или мамы, хотя эти люди сейчас где-то совсем в другом месте (даже в далеком городе) и, может быть, у них сию минуту грустное настроение... С большим наслаждением вы плывете по морю, на ваше лицо набегают волны, даже в рот залезает соленая вода... А на самом деле вы сейчас сидите в аудитории на лекции или стоите за станком.

Какими же необычайными красками написаны эти живые, психические картины объективного мира, которые то и дело «просматриваются», как кинокадры, в собственной голове? У нормального человека (его мы, слепо-глухие, между собой называем зряче-слышащим) пять видов этих

73

красок: зрительные, слуховые, кожно-двигательные, обонятельные и вкусовые ощущения (впечатления). У слепо-глухого из палитры красок исключены зрительные и слуховые ощущения, потому что у него не действуют зрительный и слуховой анализаторы.

Вследствие этого психические картины окружающего мира у слепо-глухого бесцветны, беззвучны и, с точки зрения зряче-слышащего, более бедно оформлены. Их слепо-глухой не «просматривает» зрительно и не «прослушивает» мысленными ушами, а «прощупывает» воображаемыми своими руками. А осязанию, как вы по себе знаете, цвета, зрительные контуры не доступны.

Тогда вопрос: накладывает ли «бедность» оформления психических картин неизбежные ограничения на человеческое развитие слепо-глухого? Доступны ли слепо-глухому богатства человеческой культуры, то есть «мир» зряче-слышащего? Является ли этот «мир» достоянием только зряче-слышащего?!.

2

Особенностью психических картин реального (окружающего) мира является их субъективность. Материалом для них служат не сотканные на фабрике полотнища и не изготовленные на химическом заводе краски и лаки разных цветов и оттенков. Весь фокус в том, что этот материал — душа (то бишь психика по-научному) человека и ее чувственная ткань — ощущения. Короче говоря, сам человек (субъект) служит «вещественным» материалом для собственных картин (образов) реального, независимо от него существующего мира.

Да к тому же этот необычный материал — живой, поэтому и субъективный. Вы не просто «просматриваете» свои собственные картины (в своей голове), но и делаете с ними что ваша душа захочет. Скажем, вы «мановением» своей души можете воображаемый стол сделать огромных размеров, в мгновение ока превратить из деревянного в... шоколадный или еще лучше — из неодухотворенного в живой (как в сказке)...

Таким образом, вы не простой зритель-слушатель живых картин (как в картинной галерее или в любом музее), а прежде всего активный участник процесса, акта «просматривания», «прослушивания» всех образов, мыслей, имеющихся в вашей голове.

Это явление научная психология называет психической деятельностью, а человека (ее активного участника) — субъектом этой деятельности. Вы не только управляете автомашиной или станком, не только делаете предметы быта или культуры вообще (то есть совершаете практическую деятельность). Но точно так же вы делаете свою душу (психику) и управляете ею (совершаете психическую деятельность).

Итак, вы есть живой материал психических картин окружающего мира и есть субъект (активный участник) собственной психической деятельности отражения реальности (процесса «просматривания» или «ощупывания» своих образов, мыслей).

3

Как видите, дело не только в наличии и качестве живого материала (ощущений), из которого строится психическое изображение окружающего (предметного) мира. Для процесса изображения (психической деятельности, отображения) реального мира важна — ив первую очередь! — активность субъекта этой деятельности. Ведь образы и тем более абстрактные (не имеющие внешне-наглядных форм реальных предметов) мысли механически не появляются в голове человека, как кинокадры на экране. Их надо вызвать «волею» души. А чтобы вызывать их, нужно сформировать их в процессе психической деятельности (как делаются предметы в процессе практической деятельности).

74

Это уже вопрос психического развития человека (как зряче-слышащего, так и слепо-глухого). Он является проблемой научной психологии. Вокруг этой проблемы идут жаркие споры между материалистической (в особенности марксистской) и идеалистической (с самыми разными течениями и оттенками) психологией и философией. Идеализм утверждает, что душа (психика) дана человеку от рождения богом. И ее надо лишь достать, как важный документ из сейфа, при помощи хитроумных способов вскрывания этого таинственного сейфа — человека. Ну, а материалистическая психология считает, что психику надо с самого начала создавать, формировать в процессе обучения и воспитания.

Такое понимание природы (происхождения) человеческой души (психики) ставит перед педагогикой, как общей, так и специальной, задачи научной (правильно обоснованной) организации процесса воспитания и обучения, то есть формирования и развития психики у ребенка.

Главное и трудное для педагогики (в особенности в работе со слепо-глухонемыми) — это формирование и воспитание активности у ребенка. Ребенок (даже слепо-глухонемой) не глина в руках педагога, которой можно придать без особых усилий любую форму (личностные качества). Он не может быть простым объектом педагогического воздействия. Чтобы обучение и воспитание возымели успех, эту «глину» — ребенка — нужно превратить из объекта в субъект психической деятельности, то есть сделать его активным (проявляющим хотя бы маленькую, элементарную самостоятельность в различных действиях).

Педагогика И. А. Соколянского и А. И. Мещерякова в области воспитания и обучения слепо-глухонемых детей практически продемонстрировала идею формирования активности. Пока слепо-глухонемой ребенок не проявит элементарной самостоятельности в процессе совместных с педагогом (или специально подготовленных взрослым) действий по удовлетворению своих естественных органических нужд (например, пищевых, выделительных), он никогда не станет человеком. Тут-то и вся ответственность педагогики: не упустить из виду первые (даже малюсенькие) проявления самостоятельности ребенка и не задавить их ненужной активностью взрослого.

4

Чтобы человеческие формы поведения (способы удовлетворения нужд и человеческих потребностей) не прошли мимо слепо-глухонемого ребенка, педагог как бы ставит их в виде преград на пути к удовлетворению его органических нужд, причем эти действия (человеческие способы по удовлетворению нужд) он совершает совместно с ребенком, держа, например, его руки в своих.

Как только слепо-глухонемой ребенок проявляет первые самостоятельные движения в акте удовлетворения своих нужд, воспитатель тотчас же ослабляет свою активную помощь, то есть предоставляет ему больше свободы. И постепенно активность ребенка увеличивается при соответствующем уменьшении активности педагога.

Так формируются и развиваются образы действий у ребенка. Благодаря этим образам ребенок самостоятельно производит действия, которые раньше совместно с 'ним совершал педагог. Так сказать, эти образы постепенно заменяют педагога для ребенка, и совместная деятельность превращается в разделенную. Вся психика слепо-глухонемого формируется и развивается в совместно разделенной деятельности ребенка и 'педагога с постепенной передачей активности от взрослого к ребенку.

Именно так возникает и развивается у ребенка язык и мыслительная деятельность. Чтобы вызвать у ребенка самостоятельное действие (активность), педагогу достаточно начать совместно с ним это действие. Это уже общение между педагогом и ребенком в прямом смысле. Доста-

75

точно, скажем, педагогу коснуться ног ребенка штанами, чтобы тот понял, что нужно самостоятельно натянуть штаны на себя.

Наконец, самостоятельность ребенка до того развивается, что педагог ограничивается показом (имитацией) нужного действия (вхолостую) или же указанием на предмет, с которым ребенок должен совершить это действие, и тот сам производит это действие реально. Такой показ действий или указание на предметы этих действий есть дословесные средства (дословесный «язык»), при помощи которых педагог и ребенок общаются в непосредственном процессе разделенного действия.

Потом, в дальнейшем психическом развитии слепо-глухонемого ребенка эти дословесные средства общения заменяются более совершенными средствами, эквивалентами общения — словами. Происходит переход от языка жестов к настоящему, словесному языку. А словесное общение открывает новую эпоху в психическом развитии ребенка (то есть педагогическое воздействие на ребенка теперь осуществляется не только и не столько через непосредственно практические действия, сколько через слово).

Вот откуда происходят психические картины окружающего мира — из чувственно-практической деятельности человека (которая первоначально представляется как совместно разделенная деятельность с другим человеком-педагогом, представителем общественно-человеческой культуры). Все, что зарождается во внешней, совместно разделенной деятельности ребенка и педагога, потом переходит «вовнутрь» ребенка, становится его психическими процессами, его субъективными картинами внешнего мира и в конце концов получает завершение в личностных свойствах.

5

Так формируется психика не только у слепо-глухонемого ребенка, но и у зряче-слышащего. Разница тут только в технической организации педагогического воздействия на зряче-слышащего и слепо-глухонемого ребенка. Эта разница выражается только в разном качестве живого материала у слепо-глухонемого и зряче-слышащего.

Основной материал у зряче-слышащего человека для психических картин (составляющих его субъективный мир) — зрительные и слуховые ощущения. Поэтому педагогическое общение с ним происходит через зрительно-слуховую систему (которая одновременно служит и материалом). Отсюда и зрительно-слуховое (цветово-звуковое) оформление психических картин объективного мира. Психические картины того же мира у слепо-глухого оформлены из тактильно-вибрационного материала Но иное, чем у зряче-слышащих, оформление образов у слепо-глухого не искажает объективной сути (логики) реального мира.

В книге О. И. Скороходовой «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир» приводится пример восприятия коровы зрячим и слепым. Восприятия ими коровы дают разную окраску из ощущений. Но при всей разнице в чувственном оформлении образов коровы и тот и другой прекрасно знают, что корова — домашнее рогатое животное, лающее молоко и мясо человеку.

Тот же воображаемый стол зряче-слышащий может как угодно окрасить, придать любую форму, любое художественное оформление, слепо-глухой — сделать теплым или холодным, шероховатым или гладким... Но и зряче-слышащие и слепо-глухие не будут переворачивать этот стол ножками вверх, его поверхность делать мягкой, ибо тогда нарушится сущность реального стола — его способность держать на своей плоскости посуду, книги и т. п., служить рабочим местом для человека.

Об общности психики (миров) слепо-глухого и зряче-слышащего можно судить по результатам их деятельности, целям и задачам. Действуя разными способами и сердствами, тот и другой достигают одних и

76

тех же целей и получают одинаковые результаты (не считая мелких

внешне индивидуальных отклонений).

Даже эмоциональное состояние человека слепо-глухой и зряче-слышащий могут определить одинаково, хотя и при помощи совсем разных психических средств. Зряче-слышащий видит мимическое выражение лица другого человека, его позу, слышит интонационную окраску голоса. И он легко поймет, веселый или грустный, радостный или сердитый его собеседник. Слепо-глухой же это устанавливает через соприкосновение своей руки с рукой собеседника или другими частями тела. Эмоции человека не хуже выражаются в движениях руки или тела, в «интонации» дактильной (пальцевой) речи и даже в рукопожатии.

Кроме того, и зряче-слышащий и слепо-глухой одинаково могут определить настроение собеседника по строю его речи (ведь даже строй речи часто меняется в зависимости от настроения говорящего). Например, обычно веселое настроение выражается в слегка убыстренной дактильной речи, более четком выговаривании отдельных букв, на малейшие приятные возгласы рука слепо-глухого чутко реагирует (потряхивает его руку или пожимает). А вот когда человек сердится, его движения обычно становятся резкими, отрывистыми, неравномерными. Дактилология получается нс особенно приятной из-за резких, рубящих движений. А некоторые люди выражают свои эмоции в общих движениях тела, например, в пожимании плеч (это можно почувствовать по легким подергиваниям рук), даже резкие движения головы — кивание или мотание — тоже можно почувствовать по отдаче в руках.

Отсюда можно сделать вывод, что чувственное оформление психики зряче-слышащего и слепо-глухого нельзя называть сущностью их души. Это — лишь внешние формы, материал, которые соединяются с Я (душой человека) в процессе психического развития. А природа Я у зряче-слышащих и слепо-глухих одна — общественно-историческая; ее источник — чувственно-практическая деятельность. На это указывал в свое время еще К. Маркс (иапример, в «Тезисах о Фейербахе»).

6

Теперь с уверенностью можно ответить на поставленный выше вопрос: чувственно-физическая ограниченность — слепо-глухонемота (если не считать грубейших патологических нарушений мозга) — не умаляет возможностей психического развития слепо-глухонемого человека. Здесь проблема не в возможности психического развития, а в педагогической системе воздействий (обучения и воспитания) слепо-глухого. Это, по сути дела, техническая проблема (ибо речь идет только о способах и методиках рационально-эффективного воздействия на ребенка, формирования у него целостной психики, активности). Только тут и видна специфика слепо-глухих по сравнению с зряче-слышащими. Да еще чисто технической проблемой является создание технических средств и приспособлений, заменяющих человеческий глаз или ухо в практической деятельности слепоглухого. Вот и все...

Ну, а проблема зарождения и развития человеческой психики — одна общая проблема и для слепо-глухонемых и для зряче-слышащих. Ввиду физической ограниченности и специфики педагогических условий обучения и воспитания слепо-глухонемых процесс развития слепо-глухого более нагляден и развернут, менее «засорен» многочисленными случайными стечениями обстоятельств (которые имеют место в жизни зряче-слышащих).

Поэтому можно сказать, что психология слепо-глухонемых — это развернутая, обнаженная психология зряче-слышащих. С этой точки зрения изучение формирования и развития человеческого Я у слепо-глухонемых имеет общепсихологическое значение. Тут, например, очень интересно

77

исследовать возникновение и соотношение его с чувственной базой, телом. Тут решается философская проблема соотношения чувственного и рационального.

Итак, слепо-глухие при правильном решении специфически-технических проблем (педагогической организации воспитания и обучения, технической и социальной компенсации отсутствия зрения и слуха) могут стать зряче-слышащими по сущности, а не по внешности, стать наравне с зряче-слышащими полновластными хозяевами человеческой культуры!