Заключение

Гендерные отношения находят свое отражение в коммуникации, манифестируются в языке и могут быть исследованы практически во всех лингвистических дисциплинах. Для нашего исследования релевантным стало выявление и рассмотрение гендерных различий эмоциональной коммуникативной личности, отраженной в текстах художественной литературы разных периодов (XVII-XX века).

Поставленная цель быда достигнута путем последовательного решения ряда задач, одной из которых был анализ самой категории “гендер” и рассмотрение ее влияния на речевое поведение индивида.

Данная категория включает в себя помимо определения понятия «гендер», которое в нашей работе понимается как не только биологическая субстанция, но и культурно обусловленный мыслительный и социальный конструкт, также и взаимосвязь его и проявление через другие категории (социальные, психологические, когнитивные, языковые и др.), соотносимые с данной. Гендерные отношения фиксируются в языке и коммуникативном поведении в виде стереотипов, основанных как на универсальных, так и специфических для определенной лингвокультуры чертах. Гендерные стереотипы выступают в качестве схем – когнитивных категорий гендера, управляющих процессами обработки поступающей информации таким образом, что коммуниканты начинают воспринимать, запоминать и интерпретировать ее в соответствии с их ожиданиями и их представлениями о гендере. Гендерные стереотипы непосредственно связаны с социальными ролями мужчин и женщин. Разные для двух полов виды опыта, проистекающие из гендерных ролей, приводят к тому, что навыки и восприятие у мужчин и женщин отчасти различаются, и именно на этом основываются различия в их поведении, в том числе и вербальном. Эти различия имеют многоаспектную природу. Фактор пола биологически, психологически, социально и культурно оказывает влияние на когнитивную сферу, поведение, восприятие и использование языка разнополыми партнерами.

В связи с тем, что первым естественным разделением внутри общества было разделение по признакам пола и возраста, первоначально дифференциация языка базировалась на дихотомии «мужской» - «женский» язык. Любой язык на всех его этапах формирования – от возникновения до его современного состояния – постоянно подвергался внутриструктурной и функциональной дифференциации, в результате которой половая стратификация не приобрела столь значимой роли, чтобы классифицировать (выделять) языки по гендерному признаку. Однако в силу некоторых социальных причин, среди которых основными считаются социальная организация, социальное неравенство, психологические особенности, любой язык обнаруживает наличие мужской/женской вариативности. Французский язык обнаруживает также признаки андроцентризма языка, проявляющийся в отождествлении понятий «человек» и «мужчина», производности имен существительных женского рода от мужского, употреблении существительных мужского рода для обозначения лиц любого пола и др. Таким образом, асимметричность социальных отношений между мужчиной и женщиной автоматически переносится на их речевое взаимодействие.

Однако гендерные стереотипы отражают не только совокупность билогических признаков и социальных ролей, но и, что особенно важно, особенности эмоционального поведения представителей двух полов в рамках определенной культуры и эпохи.

Авторы художественных произведений, избранных нами для анализа, дают не только наиболее полные и объективные «портреты» эмоционального поведения коммуникантов, но и значительно чаще других отмечают гендерные стереотипы выражения эмоций, используя при этом вербальную трансформацию. Так, во французской художественной коммуникации для представителей мужского и женского пола гендерноприоритетной является эмоция гнева (недовольства, раздражения, возмущения и т.д.), она чаще других актуализируется в их речи, что позволяет еще раз убедиться в универсальности данной эмоции и в том, что во французской лингвокультуре актуализация данной эмоции не носит андроцентричного характера. Она доминирует практически при использовании в речи всех эмотивных единиц. Эмоция радости (удовольствия, восхищения, восторга, наслаждения и др.), и эмоция удивления (изумления, поражения, ошеломления и др.) являются гендернорелевантными и объективируются также чаще в мужской речи. Что же касается женских проявлений эмоций, то наряду с эмоцией гнева и радости релевантными для них являются также выражение эмоций грусти и страха (по количеству эмотивных единиц выражения двух последних эмоций женщинские показатели опережают мужские).

Эмоциональность мужчины и женщины одинаково проявляется в эмоционально напряженных ситуациях, однако, в целом, в результате соотношения используемых мужчиной и женщиной способов выражения эмоционального отношения, можно сделать вывод о большей эмотивности вербального поведения мужчин. Этот вывод основывается не только на общем количественном показателе (3823/3397), но и на факте, что из двенадцати заявленных категорий анализа эмотивности только три из них (по числу восклицательных предложений, конструкций с инверсией и употреблению интенсификаторов) отражают доминирующее положение в речи женщин.

Гендерный фактор языка в нашем исследовании рассматривался с разных сторон, включая проявление его в вербальных и невербальных средствах общения. При выражении эмоций с помощью невербальных компонентов коммуниканты мужского пола актуализируют также в своем авербальном поведении чаще эмоцию гнева, используя при этом в основном жестовые и просодические средства. Эмоции радости и удивления декодируются чаще у мужчин с помощью выражения лица, что почти несвойственно для них в эмоциональной ситуации печали или страха.

Для женского невербального поведения более значимой оказалась эмоция страха, особенно проявившаяся на фоне просодических НВК. Эмоции гнева и грусти в женских реализациях проявляются чаще через просодические и жестовые компоненты коммуникации, а мимическое проявление экспликации эмоций обнаруживает чаще себя при выражении радости. Надо заметить, что мимическое проявление эмоций оказалось вообще свойственным женскому поведению в наименьшей степени, на основании чего можно предположить, что женщины умеют лучше владеют мимикой лица.

Обобщая сказанное, можно констатировать, что проведенное исследование подтверждает целесообразность рассмотрения гендерного аспекта как одного из объектов эмотиологии и выявления различий в вербальном и невербальном эмотивном поведении мужских и женских эмоциональных коммуникативных личностей.

Рост интереса к гендерной проблематике в лингво-социокультурном, историческом, психологическом, литературном и многих других контекстах позволяет говорить о возможном использовании результатов данной работы в дальнейших лингвистических и междисциплинарных исследованиях и позволяет наметить перспективы дальнейшего изучения гендерного подхода к проблемам лингвистики. Нам представляется интересным рассмотреть диахронический аспект эмотивного коммуникативного поведения в межкультурном плане, сравнении французского и русского эмотивных поведений, отраженных в художественной литературе. Особый интерес могло бы вызвать изучение определения авторства текста по ряду языковых средств реперзентации пола в коммуникации: художественной, реальной, виртуальной, и других видов.