Параграф 2. Бунтовщик и психопат

В психоанализе известен механизм идентификации, который реализуется на основе эмоциональной привязанности к другому человеку. Она сопровождается стремлением человека походить на того, кого она любит, обожает, боготворит. Специфические свойства и качества другого человека, его выражение лица, манера вести разговор, походка, стиль поведения, образ жизни – все это копируется, воспроизводится тем, кто стремится походить на своего кумира.

В классическом психоанализе под идентификацией понимается самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Ребенок привязывается к матери, отцу или замещающим его лицам. Он хочет быть похожим на своих родителей, хочет стать таким же, как они. Механизм идентификации формирует личность.

Но человек массы часто вместо того, чтобы идентифицировать себя с отцовским авторитетом, может «взбунтоваться» против него. Это может привести к иррациональной и слепой ненависти против «любого» авторитета, смешанной с сильными разрушительными акцентами, спаренной с тайной готовностью к «капитуляции» и способной объединиться с ненавистными ему «более сильными личностями».

У типа, которого Адорно называет бунтовщиком рождается стремление выступить против тех, кто, по его мнению, оказывается слабым. Крайним представителем данного синдрома является «хулиган», по терминологии психиатрии «психопат». Такие люди асоциальны. Незамаскированно, безрассудно проявляются и разрушительные инстинкты. Физическая сила и крепкое здоровье, а также переносить трудности оказываются преобладающими факторами. Их желание мучить направлено и садистски на каждую беспомощную жертву. Здесь мы встречаем бродяг и задир, уличных хулиганов и палачей, и всех тех, «кто разделяет грязную работу» фашистского движения.

Роберт М. Линднер предлагает динамическую интерпретацию «хулигана», в которой он дает определение родства этого типа с «бунтовщиком». Линдер полагает, что психопат – это не только преступник; он - врожденный фашист. Он - лишенный наследства, обманутый противник, агрессивность которого может быть мобилизована в тот момент, когда ему предлагает хорошо нацеленный и призывающий к фрустрации лозунг - тот фюрер, под мишурной вывеской которого законом становится разнузданность; скрытые и примитивные желания становятся дешево приобретенным добродетельным честолюбием, а рассматриваемые всегда как заслуживающие наказания инстинктивные реакции становятся на повестку дня.

Психопат описывается как «бунтовщик», как религиозный фанатик, нарушающий господствующие нормы и законы, главный признак которых – нежелание ждать, и который не в состоянии отложить наслаждение удовлетворением. Адорно подчеркивает, что синдром «хулигана» очень широко распространен, особенно на периферии общества. Он имеет большое значение для чрезвычайно зловещего аспекта фашистского потенциала.

Люди подобного типа крайне склонны поддаваться любой пропаганде, направленной против социальных институтов на формирование этого типа оказала влияние гигантская безработица 30-х годов в США. Эти люди часто превращались в люмпенов, их отчуждение от трудового процесса стало настолько глубоким, что потребность к нормальной работе притупилась, некоторые из них испытывали тяготение к случайным, но рискованным профессиям, агрессивность других выражалась в хулиганстве. Из них рекрутировались специалисты самых грязных ремесел.

Кто же этот «человек массы», который пришел, как подмечает Ортега, к власти в общественной жизни, и в политической, и в не-политической. Почему он таков, каков он есть, иначе говоря, откуда он взялся? XIX в., считает Ортега, был по существу революционным, не потому, что он строил баррикады – это деталь, а потому что он поставил заурядного человека, то есть огромные социальные массы, в совершенно новые жизненные условия, радикально противоположные прежним. Он перевернул их бытие зафиксированную в психологической литературе, но ярко отраженную в европейской драме. Идея узурпации в той или иной форме пронизывает самые известные трагедии Шекспира. Источники этого переживания, как считает Адорно, коренятся в глубине бессознательного.

Любая привилегия оскорбляет эгалитарную (уравнительную) установку цивилизованного человека. Однако, веками живя в иерархическом обществе и приспосабливаясь к нему, он научился вытеснять из сознания вражду к власти, и она, скапливаясь в сферах подсознательного, время от времени прорывается бунтом против власти незаконной, против тех ее форм, которые можно оспаривать.

Адорно указывает, что для характеристики массовой психологии типичен «чудак». К ним относятся люди с параноидальной психикой. Этим людям свойственны субъективная картина мира, которая возникает обычно в результате несовпадения бессознательных фантазмов и сознательных мечтаний с конкретной реальностью. Это субъективная картина, насыщенная предрассудками, позволяет реализовать агрессивные импульсы. Представление о мире со временем растет, усложняется, и возникает сложная символика. Поэтому люди этого типа имеют обыкновение обособляться в секты. Они обычно проявляют большой фанатизм в своих взглядах. Но с другой стороны, именно благодаря своим предрассудкам «чудаки» могут легко контактировать с другими авторитарными группами. «Чудаки», как правило, полуобразованы, встречаются в различных слоях общества. Они часто являются фанатичными приверженцами расистских теорий и их пропагандистами.

К самым опасным типам массы Адорно относит «манипулятора». В своей работе они сосредоточены лишь на самой конкретной деятельности. К моральной стороне процесса они, в конечном итоге, глубоко равнодушны. Поведение манипуляторов отличается, с одной стороны, сдержанностью, рассудительностью, организованностью, а с другой – низкой эмоциональной реакцией. Поэтому окружающий мир представляется для «незнающего вдохновения» манипулятора в бесцветное поле для управления в пустую схему. Зловещим примером манипулятора, действующего при господстве фашизма, можно считать Гимлера, для которого массовый геноцид являлся предметом управления и организации.