4. 7. 4. Отображение в мифе основных архетипических противопоставлений.

Коль скоро мы обнаружили то решающее воздействие на программы развития человеческого социума, которое оказывает отношение человека к доминирующей роли внешнего или внутреннего мира, мы должны проследить эволюцию представлений человека о соотношении миров.

Как ни странно впервые в истории европейской науки поставлена была эта проблема не биологом, и не психологом, а литературоведом - все тем же А. Н. Веселовским все в той же его книге “Историческая поэтика”. Дополняя и развивая высказанные им по этому поводу предположения, можно представить себе всю концепцию в следующем виде. Используя известное положение о том, что на первых порах развития человеческого общества менталитет первобытного человека был ограничен и строго управлялся его мифологическим сознанием и ритуалом, можно предположить вслед за Е. М. Мелетинским и О. М. Фрейденберг, что начала всего разнообразия духовной жизни и деятельности человека, такие как наука, искусство, система обучения и воспитания, религия, организация социума и быта, восходят к синкретичной мифологической и ритуальной форме существования, когда человек чувствовал себя персонажем первобытного мифа, и задача историка, исследующего все эти формы духовной жизни, сводится к тому, чтобы проследить этапы разделения мифа и ритуала как единой формы существования этих объектов, на множество новых форм, в которых они впоследствии стали существовать.

На самом “примитивном” из известных нам уровне жизни человека он не отделяет внешнего мира от своего внутреннего, модель мира в его сознании совпадает с самим миром. Так, в обществе, “управляемом” тотемными мифологическими сюжетами, человек ставит себя на более низкую ступеньку иерархии, чем тотемное животное или растение. Единственным путем, который может помочь ему выжить является подражание, маскировка под существо, которое, по его мнению, успешнее других противостоит силам природы, которое, будучи связанным с человеком родственными узами, поможет ему выйти из трудной жизненной ситуации, в основном связанной с добычей пропитания. При этом перевоплощение человека в выбранное им в качестве образца существо должно быть полным, и внешним, и внутренним, поскольку границ между внутренним миром и внешним не существует, событие внутреннего мира одновременно и событие внешнего мира. Внешние по отношению к человеку объекты сразу узнают о том, что человек думает, планирует сделать, т.е. о событиях внутреннего мира. В пользу мнения о том , что внутренний и внешний мир не были разграничены в этой системе представлений, говорит и тот известный факт , что предмет не отличается в этом типе культур от его имени. Этим объясняется и существование табу. Хотя имя - это объект внутреннего мира, а предмет - объект внешнего мира. Животное, которое человек включил в свой социум и поставил выше себя, сакрализуется, по отношению к нему вырабатываются особые правила поведения. Типология этих правил, равно как и типология иерархических отношений между животным и человеком достаточно разнообразна. К. Леви-Строс отмечает и случаи полной сакрализации, когда члены тотема не могут убивать тотемное животное, употреблять его в пищу, бывают случаи частичной сакрализации, когда тотемное животное служит и объектом охоты. Бывают и случаи, когда у каждого человека есть свой личный тотем и т. д. У тотема, как символа, имеются различные функции. Так, тотем может выступать как классификатор кланов или фратрий и используется в исчислении линий родства. Думается, что у тотема, кроме тех функций, которые описали в своих работах Леви-Строс и его последователи есть еще один аспект. Судя по тому, что пишут об этом специалисты, тотем может маркировать типы самоидентификации: так один тотем соответствует личностной самоидентификации (по первой или второй зоне), другой тотем соответствует семейной самоидентификации, третий - клановой и т. д.

Следует отметить, что член архаического сообщества тотемного типа находится в постоянном контакте с сакрализованным существом. Он живет с ним в одном физическом пространстве, может помочь и ему в трудной ситуации. Магическое пространство в их отношениях - это зона постоянного личного контакта, это пространство, в котором они могут связаться в любой момент. Это проостранство, в котором человек, относящийся к тотему может попросить, а тотем может проявить свое могущество.

В другом типе первобытных культур, в котором тотемизм может прослеживаться уже только как рудиментарное явление, и который мы условно (!) будем считать вторым этапом эволюции представлений о соотнесенности внешнего и внутреннего мира, сохраняются представления о том, что между внутренним и внешним миром нет никаких перегородок, что предмет и его имя - это две стороны одного и того же и, упоминая предмет, человек вступает с ним во внутренний контакт, контакт этот виден и другим членам сообщества, как людям, так и животным, и который может привести и к плохим результатам. Новой чертой культур этого типа, является то, что в них не человек уподобляется природным объектам, а природные объекты начинают уподобляться человеку. Человек строит их модели из антропоморфных характеристик: земля, горы, моря, камни, животные получают способность думать, сердиться, мстить человеку. Культ своих собственных человеческих предков заменяет культ тотемных животных. В этом новом способе строить свои взаимоотношения с природой скрывается и новое понимание места человека среди природных объектов: он приравнивает себя к ним и пытается жить с ними в мире, умиротворяя даже убитого им зверя специальным извинительным ритуалом. Происходит одновременно и отделение человека от природных объектов: он сам становится отдельным природным объектом. Богов как таковых еще нет, есть божественные природные объекты: Земля, Океан, Небо, Лес. И человек пытается их переженить, придает их отношениям черты человеческих отношений, приписывает им человеческие страсти...

На следующем этапе ментальной эволюции в рефлексии происходит, наконец, отделение внешнего мира от внутреннего. Прежде всего это наблюдается в постепенной дифференциации компонентов синкретических единств. По глубокому замечанию О. М. Фрейденберг древний человек на описанном выше этапе эволюции не различал речь, действие, предмет и, можно добавить, мысль. Как указывает в своих работах Е. М. Мелетинский, миф и ритуал синкретически совмещали в себе элементы позитивного знания, искусство, систему обучения, и систему религиозных представлений. В ритуале по теории А. Н. Веселовского были синкретично слиты поэтический текст, музыка и танец. На новом этапе эволюции, который мы можем проиллюстрировать примером древнегреческой культуры раннего периода, религиозный миф начинает соседствовать с нарождающейся философией. Более поздняя дискуссия древнегреческих философов о том, даются ли имена предметам по природе или по договору - прекрасное свидетельство мучительного ментального процесса отделения имени от предмета, который оно обозначает. При этом в религиозных представлениях появляется новая существенная деталь: божественный объект отделяется от своей энергетической и духовной ипостаси, рядом с солнцем появляется бог солнца, у океана появляется его бог, луна отделяется от божества луны и т.д. Противопоставляются физический и духовный компоненты божественных объектов, бог может принять тот или иной облик, физическая оболочка божества воспринимается практически как его одежда. Все это свидетельства того, что человек поставил теперь перегородку между миром внутренним и миром внешним. События внутреннего мира могут стать объектом наблюдения только богов, способных проникать в мысли смертных. Заметим, однако, что боги и люди живут в одном и том же пространстве, в одном и том же объемлющем, внешнем мире, на земле. Миров всего два: внутренний мир человека и внешний по отношению к нему мир. Отметим кстати, что появление богов греческого пантеона, никак не связанных с отдельным человеком и его родом, в том числе и с его предками, по крайней мере ставят на второе место культ предков, а это свидетельствует и о перестройке всей социальной организации общества: родо-племенные отношения надстраиваются более абстрактными отношениями территориального, языкового и функционального характера.

Искусство начинает свое отдельное от ритуала существование с появлением театра, запевала отделяется от хора, появляется лиро-эпическая поэзия, драматургия, вообще литературная форма, литература. Ср. соображения С. С. Аверинцева об отличиях древнегреческой литературы от восточной словесности, восточной премудрости от древнегреческой философии: «Нельзя утверждать, что «Книга Иова» уступает в глубине самым прославленным порождениям греческой философии <…> и все же «Книга Иова» являет собой все что угодно - «мудрость», может быть, «философствование», но во всяком случае не философию. Вся мысль египтян, вавилонян и иудеев в своих предельных достижениях не философия, ибо предмет этой мысли не «бытие», а жизнь, не «сущность», существование, и оперирует она не «категориями», а нерасчлененными символами человеческого самоощущения-в-мире, всем своим складом исключая техническо-методическую «правильность» собственно философии. В отличие от них, греки, если позволительно так выразиться, извлекли из жизненного потока явлений неподвижно-самотождественную «сущность» (будь то «вода» Фалеса или «число» Пифагора, «атом» Демокрита или «идея» Платона) и начали с этой сущностью интеллектуально манипулировать, положив тем самым начало философии. Они освободили для автономного бытия теоретическое мышление, которое, разумеется, существовало и до них, но, так сказать, в химически связанном виде, всегда внутри чего-то иного. В их руках оно впервые превратилось из мышления-в-мире в мышление-о-мире. Но совершенно аналогичную операцию они проделали со словом, изъяв его из житейского и сакрального обихода, запечатав печатью художественности и положив тем самым - впервые! - начало литературе» (Аверинцев 1996, стр. 17).

На следующем этапе происходят следующие преобразования: мир богов отделяется от мира людей в отдельное пространство (добрый Бог располагается при этом вверху, а его антипод - внизу). Приведу опять подходящую к месту цитату из другой уже книги С. С. Аверинцева: «Мы видели, что для патристической мысли присутствующее в вещах бытие есть обитание в них Бога. Но ведь и язычество видело во всем присутствие «богов, демонов и душ», по выражению древнейшего греческого философа Фалеса; водораздел и здесь пролегает между жеребьевкой и подарком, между необходимостью и волей, между природным и личностным. Зевс обитает в эфире, Посейдон обитает в морской стихии, дриада обитает в лесу, - оттого, что по законам их существования, по жеребьевке Мойры им отведена именно эта часть мирового целого. Афина срастается с Афинами, как дерево с тем участком земли, в который уходит корнями. Греческий языческий бог с необходимостью принадлежит некоторому священному участку - «теменосу», и даже платонизм, высвободивший богов из земной связанности, вынужден был отвести им в качестве «теменоса» умозрительное пространство идей. Совсем иное дело трансцендентный Бог Библии, невместимый никаким пространством, даже духовным. Как разъясняли еще иудейские толкователи Ветхого Завета, «Он есть вместилище мира, а не мир - Его вместилище» (Аверинцев 1997, стр. 45).

Кроме того, происходит поляризация добра и зла. Мир богов делится на добрый верхний и злой нижний, сами боги также разделяются на исключительно добрых и исключительно злых. Вместо двух миров появляются четыре: внутренний, внешний (горизонтальная ось) верхний мир богов, и нижний мир злых сверхъестественных сил (вертикальная ось).

Для демонстрации того, как работает приведенная выше классификация рассмотрим случаи смешения мифологических представлений в рамках одной и той же культуры. Возьмем, например, наших русалок, домовых, леших и пр. представления о них мирно уживались у русских с представлениями о христианских святых. Как можно было бы, не прибегая к христианским сакральным текстам показать, что перечисленные выше персонажи относятся к другому мифологическому пласту, как можно было бы определить, к какому именно пласту русских религиозных представлений они относятся? Тот факт, что они не слиты с теми объектами, которым они посвящены (лес для лешего, дом для домового и т. д.) говорит о том, что они, в отличие от таких персонажей, как Мать Сыра Земля, относятся не к второму, а к третьему условному этапу развития, т. е. к тому же этапу, что и Хорс, Даждь-Бог, Стрибог и др. Тот факт, что они живут в том же пространстве, что и люди, что они могут иногда нести людям зло, иногда - добро, отделяют их от христианских мифологических персонажей.

4. 7. 5. Противопоставление цивилизаций по архетипическим параметрам «мортидо» и «либидо». Для демонстрации противопоставления мортидо и либидо, повлиявшей на формирование доисторических цивилизаций приведу любопытные данные реконструкции строгими лингвистическими методами двух древнейших, не засвидетельствованных письменностью праязыков человечества: ностратического и синокавказского. По устному сообщению известного компаративиста д. ф. н. А. В. Дыбо, проведшей сравнительный анализ реконструируемой культурной лексики ностратического и прасинокавказского языков, получается, что реконструированная ностратическая культурная лексика относится либо к земледелию и скотоводству, к элементам мирного хозяйства, либо, если это военные термины, - к оборонительным сооружениям:

Ностратические культурные термины (примеры):

"укрепленное поселение", "сплетать (из прутьев)", "формовать горшки; строить", "глина, обмазывать глиной", "молодой, новорожденный (о животных и всходах растений), время рождения животных и всходов растений", "молодой, юноша", "время сбора урожая", "теленок", "ягненок", "детеныш копытного животного", "вскармливать, растить", "защищать, заботиться, кормить, пасти".

В прасинокавказском - это названия металлов, социальные термины, а лексика, относящаяся к войне, носит нападательный характер.

Прасинокавказская культурная лексика

"медь", "лук, стрела", "войско", "князь, бог".

Время распада прасинокавказского и ностратического языка относят приблизительно к концу палеолита - 10 тысячелетию до нашей эры. Судя по скудной реконструированной лексике этих древних праязыков, культуры в те времена были противопоставлены по другому признаку, но также личностному. Ностратическая культура предстает перед нами как культура либидистского типа, в то время как прасинокавказская - как культура мортидистская.

Замечательным образом одна из этих характеристик подтверждается еще одним хотя и шатким, но, по моему мнению, любопытным критерием, для объяснения которого мне сначала придется сделать небольшое отступление.

«Человек, - еще раз процитирую здесь Э. Берна, - это ярко окрашенная энергетическая система, полная динамических стремлений. Как и любая энергетическая система, он все время пытается прийти в состояние покоя» (Берн 1992, с. 62). Добавлю здесь же, что в связи с тем, что Берн предлагает разделить энергию на физическую и психическую, можно было бы уточнить, что человек, как энергетическая система может стремиться к физическому или духовному покою. В этом смысле европейская культура делает все, чтобы ее адепты все больше приближались к покою физическому, тогда как индийцы - наоборот - к духовному.

Энергию человек получает от переработки пищи и кислорода. В организме тепловая энергия, которая вырабатывается с помощью кислорода из простых веществ, полученных в результате пищеварения, может преобразоваться в другие виды энергии, например, электрическую. Энергия это то, что позволяет произвести некоторую работу, и нужна она человеку для осуществления жизнедеятельности, а всю систему жизнедеятельности можно разделить на отдельные программы. Каждая программа должна обеспечиваться энергетически.

В некотором отношении человека можно огрубленно представить как набор программ, часть которых уже исполнена, часть - исполняется, а часть - еще предстоит исполнить.

В энергетике речи есть несколько аспектов, которые до сих пор еще находятся вне поля зрения ученых. Во-первых, речь может быть более или менее энергетически насыщена (обычно это явление описывается словами типа экспрессивность, эмоциональность или, наоборот, вялость). Параметр энергетической насыщенности речи можно при этом рассматривать как постоянную характеристику речи индивида (бывают, например, люди, которых зовут мямлями, бывают же люди, речь которых всегда энергична, отчетлива), как характеристику отдельной речевой программы, встроенной в определенную программу поведения, или как характеристику отдельной речевой единицы, вбирающей в себя особый энергетический заряд. В языке имеются и специальные единицы, которые не от контекста к контексту, а постоянно выполняют роль энергетически насыщенных образований. Бывают слова, более удобные для энергетической нагрузки (ср. например слова типа ГЕНИЙ, ИДИОТ и т. д.) и менее для этого приспособленные (ср., например, союз И, падежные показатели и т. д.). Точные исследования этого феномена требуют, конечно, специальных измерений, система которых пока, к сожалению, не разработана. Интересно при этом, что энергетическую напряженность речи можно довольно четко разбить на напряженность мортидистского и либидистского типа (нейтральный режим пока не рассматривается). При мортидистском типе речевой экспрессии энергетически нагружаются программы артикуляции (отличных от сонорных) согласных, направленные на образование преграды для воздушной струи. Увеличиваются мускульные усилия (напряженность) при артикуляционных движениях активных органов речи, выдержка при произнесении согласных увеличивается, смычка становится более плотной, а воздушная струя прорывается сквозь преграду с большим трудом, чем при обычной артикуляции (произнесите злобно фразу «Я же тебе сказал(а), сиди дома!!!» и обратите внимание на произнесение согласных).

При либидистском типе речевой экспрессии, избыточная энергия направляется в дыхательные программы, ритмы и модуляции фаринкса становятся более сложными, голосовые связки работают в расслабленном режиме (lax voice), в голосе появляется больше шума от трущегося о стенки гортани воздуха (согласные становятся придыхательными), выдержка при произнесении гласных может увеличиться (для ощущения контраста между либидистским и мортидистским способами проговаривания одного и того же слова «какой» сравните фразы «Какой он замечательный!» и «Как-кой же ты подонок!»: в первом случае согласный [k] произносится с большим придыханием, чем обычно, повышается интенсивность произнесения ударного гласного, во втором случае [k] произносится не с большим придыханием, а с большей напряженностью, гласный же, как это всегда и бывает в соседстве с напряженным (сильным) согласным, становится сверхкратким, в первом слоге редуцируясь при предельном напряжении почти до нуля).

Теперь изложу свое наблюдение. Все языки мира характеризуются той или иной системой фонем. При этом с точки зрения противопоставления гласных и согласных есть языки - чемпионы по количеству гласных и языки - чемпионы по количеству согласных. Абсолютное первенство по большому количеству согласных (40 - 66) при очень небольшом (в крайних случаях минимальном - 2) количестве гласных (например, в абазинском языке по данным энциклопедии Языки 1967 - 66 согласных и 2 гласных) занимают кавказские языки, насыщенные как раз теми самыми сильными, напряженными, абруптивными, фарингализованными звуками. Чемпионами по количеству гласных являются по моим сведениям аустроазиатские языки типа бру (ванкьеу) - порядка 50 гласных при достаточно бедной консонантной системе. Богатая консонантная подсистема по этим наблюдениям - несомненный признак языка мортидистского типа, пронесшего сквозь толщу времен изначальные, ядерные характеристики древней культуры, богатая вокалическая подсистема фонем - признак языка либидистского типа.

4. 7. 6. Связь между выходом человека на вершину пищевой цепи и сменой границ шестой зоны самоидентификации. Знаковое поведение погружено в поведение вообще, а поведение определяется картиной мира живого существа, системой его ценностей. «Картина мира» всякого животного представляет собой дискретные поля, структура которых определяется главными программами поведения, которые направлены на удовлетворение текущих запросов, определяемых инстинктами. Модели фрагментов действительности исполняют у животных подчиненную функцию, обслуживающую эти программы. Знания как таковые не представляют у них отдельной ценности. «Известно, что обезьяны (шимпанзе), - пишет по этому поводу Н. И. Жинкин, - решают довольно сложные мыслительные задачи с применением орудий, но их интеллект не делает при этом никаких выводов для дальнейшего использования такого универсального орудия, как палка (жирный шрифт мой - А. Б.), в своем поведении»⁵⁴ (Жинкин 1998, стр. 74). То же было и у древнего человека. Однако появление у него нового интеллектуального инструмента - третьего универсума, не связанного ни с реальным миром, ни с его моделью, а следовательно, не связанного обязательно с настоящим моментом, - позволило ему начать накапливать в этом мире сюжеты, связанные с прошлым, для того, чтобы применить их в будущем. Появление у него естественного языка, возможно, существовавшего первоначально только в рамках ритуала, позволило закрепить знания о прошлом в определенной форме, которая могла транслироваться, передаваться от поколения к поколению, могла быть разложена на простые компоненты, которые легко усваивались при обучении, все это позволило человеку именно в этой форме начать аккумуляцию предположний, знаний и опыта, не связанных непосредственно с сиюминутной деятельностью, с сиюминутными задачами. Ритуал, а вместе с ним и порядок, в котором должны чередоваться различные виды деятельности, впервые отделили знания и опыт от целей, которые они обслуживали, укрепили структуру социума, упорядочили его жизнь, чем подготовили почву для его прогрессивного и очень быстрого усложнения. Централизованное управление социумом способствовало приведению всех ритуалов в систему, а этот процесс, как уже было отмечено выше, приводит к тому, что различные компоненты соединенного целого начинают обогащать друг друга структурно и идейно, начинают унифицироваться, упрощаться и гармонизироваться, а при достижении критической массы преобразуются в отдельный интеллектуальный механизм. Форма, в которой все указанные выше элементы начали функционировать как отдельное целое, и вылилась у древнего человека в миф. Как уже говорилось, появление мифа как формы обобщения человеческого опыта, знаний, ценностей, верований, приемов и правил взаимодействия с природой и друг с другом свидетельствовала и еще об одной психологической трансформации - смене типа самоидентификации по шестой зоне. Выход человека на вершину пищевой цепи⁵⁵, как уже было сказано, устранил конкурентов по угодьям, которые теперь ограничивались только братьями по разуму. Охота, которая была раньше еще и способом установления границ своих пищевых угодий, своей территории, преобразовалась в этой функции в войну. Война - мортидистское занятие, которому должна была противостоять либидистская линия, уравновешивающая войну, предотвращающая внутривидовую агрессию. Во внутренней жизни сообщества такими либидистскими процессами стали упорядочение брачных отношений (запрет инцеста), установление родового строя. Во внешней жизни - обмен, приведший и к образованию родовых союзов, основанных на экзогамии, обмене брачными партнерами. Человек учился не только воевать с человеком, но учился и проявлению терпимости по отношению к чужим верованиям и обрядам. Одновременно с этим в сознании человека начался процесс перехода от экстравертной точки зрения на мир, при которой человек, судя по наскальной живописи, знал животных лучше, чем себя самого, охотно ставил их в иерархии живых существ выше себя (тотемы), искал у них мистической защиты, к экстраинтровертному типу ценностных систем, в которых сам человек ставится в центр вселенной, утверждается на вершине иерархии живых существ и решительно меняет присваивающий способ взаимодействия с природой, ставивший его в постоянную зависимость от нее, на производящий, другим словами и здесь меняет направление адаптации с вектора, направленного из внешнего мира во внутренний, на противоположный.

Образование необъятного мысленного пространства, располагающего к расширению предметных областей, как новых областей моделирования, вполне вмещало в себя в связи с отсутствием границ всю землю, все моря и небо, которое как видимый, но недостижимый объект напрямую ассоциировался с недавно открытым универсумом. Теперь уже человек не ограничивал ойкумену своим родом. Не разрушая границ своего, он принял в качестве ее членов и живущих по соседству животных, и другие человеческие общности.

4. 7. 7. Священный текст, миф, как матрица развития культуры. Я уже говорил, что миф, представляющий собой первый и вначале единственный ирреальный мир, который был построен человеком, был населен идеальными и реальными существами вперемешку. Смешение же модели и объекта моделирования (часто свойственное, кстати и современному человеку) определяло и правила соотношения реальных и ирреальных объектов, правила их взаимодействия. Между внутренним миром, где жили референты - модели объектов реального мира, и объекты, не имевшие в реальном мире никакого соответствия - и внешним миром, где жили объекты реального мира, не было определенной границы. Этим объясняются древние обычаи табуирования имен, ритуальные «убийства» макетов, ритуальные действия, имитирующие рождение, размножение. Миф служил полем интерпретации всех явлений, которые человек мог наблюдать в течение своей жизни. Формировались мифы тысячелетиями, ниже я приведу цитату из работы замечательного исследователя Бхагавадгиты В. С. Семенцова, в которой обрисовывается проблема датировки священного текста. Но они не только формировались сами, они определяли структуру и направления развития целых цивилизаций. Именно поэтому их исследование имеет такую ценность для исследования культуры.

Как бы ни были велики поверхностные различия между культурами народов, населяющих в настоящее время земной шар, б´ольшая их часть, подобно тому, как все языки земли выросли из очень небольшого числа праязыков, хотя и по-другому, выросла из нескольких великих древнейших цивилизаций. Если заметить теперь, что все эти цивилизации оставили человечеству священные тексты, продолжающие играть огромную роль в развитии культуры человечества, станет ясно, что всем или почти всем своим влиянием на дела этого мира древние цивилизации обязаны своим священным текстам. Так, Библия, например, оказала решающее воздействие на формирование европейской цивилизации, так Веды, тексты Махабхараты и особенно «Бхагавадгита», упанишады оказали решающее воздействие на формирование индийской цивилизации. «Индийцы, - писал замечательный исследователь «Гиты» В. С. Семенцов, - называют Гиту «матушка» – Гита-мата, и, надо сказать, это слово неплохо выражает идею порождения культуры авторитетным текстом (жирный шрифт – мой – А. Б.) [Семенцов 1999, с. 127].

Развивая мысль В. С. Семенцова, можно уподобить роль священного текста для культуры роли генома в развитии человеческого организма. Так же, как геном на протяжении всей жизни человека определяет развитие его организма и его психики с помощью свернутых в генетический код правил, священный текст определяет развитие человеческой культуры с помощью системы ценностей, правил жизни, закодированных в содержащемся в нем мифе в виде притч, описания канонических ситуаций, в которых персонажи решают типовые проблемы, морального, этического, бытового характера.

Согласно более широкой трактовке миф понимается почти так же как любая догматизированная картина мира (ср. коммунистический миф). Подобная точка зрения основана, видимо, на общих представлениях о том, как соотносятся история, миф и культура. Наш глаз, - как говорит Готтфрид Келлер, - «пьет то, что удержали ресницы от золотой полноты мира» [Цит. по кн.: Юнг 1994, с. 8-9]. Избирательность нашего восприятия определяется по большей части нашим опытом, удачными и неудачными действиями, но эта избирательность далее, образовав правила редукции модели по отношению к объекту моделирования, заставляет нас потом уже ориентироваться на приобретенную системность в отборе информации (говоря математическим языком, усложнение системы знаний - процесс рекурсивный). Системность отбора определяет систему ценностей, а система ценностей в концентрированном виде отражается и в исторических описаниях, и в мифологических текстах, в которых персонифицируются отдельные ценностные характеристики. «Идеалом мы называем изображение идеи в облике индивида» (Гумбольдт 1985, с. 177). Персонификация идей – способ их удержания в памяти, способ построения ценностных абстракций. Ценности с осознанием их системности начинают в виде интерпретаций конкретных явлений ассоциироваться с конкретными жизненными явлениями и материализуются в виде произведений искусства, артефактов человеческой культуры. Происходят постоянные процессы идеализации природных объектов и явлений, с одной стороны (например, обожествление великих объектов природы, демонизация, идеализация, героизация, мифологизация исторических личностей (ср. Гильгамеш, как герой эпоса, и как реальное историческое лицо), отношений между ними, конкретных исторических событий), и материализации культурных идей в виде инструментов, произведений искусства, функциональных артефактов и т. д.

4. 7. 8. «Биологическая гордыня». Культурные ценностные системы, и это необходимо подчеркнуть, тесно переплетаются с ценностными системами биологического характера, ибо человек, как он ни кичится своей богоизбранностью, своим господствующим положением в природе, все же на большой процент – животное. И в этой констатации нет ничего унизительного для человека. Она только (хотя и только отчасти) подчеркивает преемственность в эволюции, она только позволяет снять те антропоцентричные искажения, которые вкрапливаются в каждый акт нашего взаимодействия с природой, в каждый акт возвышения человека в его собственных глазах. «<…> какой-то врожденный инстинкт, - писал глубоко верующий Пьер Тейяр де Шарден, - оправдываемый размышлением, побуждает нас считать, что для придания полноты нашему существованию необходимо как можно больше выделиться из множества других. Но можно ли достигнуть этой «вершины нас самих» путем сомоотделения от всего остального или по крайней мере путем его покорения?» (Шарден 1987, с. 189).

Из того, что генетическим кодом обладают все живые существа, следует, что все они владеют и знаковыми системами, поскольку генетический код, как правильно определили его первооткрыватели, является древнейшей семиотической системой (см. по этому поводу, например, Biddles 1966). Таким образом, знак, на изобретение которого постоянно пытается претендовать человек, – на поверку оказывается всеобщим достоянием всех живых существ. Даже если в синхронии различать интериорные и экстериорные семиотические системы, то и в обладании экстериорными знаковыми системами человек не может похвастаться исключительным положением (более того, например, использование парфюмерии для привлечения противоположных по полу особей и использование, скажем, самкой шелкопряда для тех же целей феромоновых выделений функционально тождественны). Все живые организмы обладают и тем, и другим типом семиотических систем. Как это было показано выше, семиотические системы эволюционировали и развивались вместе с усложнением и эволюцией живых существ, и остается только развести руками по поводу того, что люди до сих пор этого просто не замечали (в том числе и специалисты по теории эволюции). Впечатляющие достижения этологии и в первую очередь работы Н. Тинбергена, К. Лоренца и Карла фон Фриша показали, что в поведении животных присутствует много черт, которые человек был склонен приписывать себе в качестве эксклюзивной характеристики (например, игра, ритуал). Выводы из гуманитарного анализа этих открытий позволяют надеяться, что и в этой области человек постепенно прозреет и переосмыслит, наконец, библейское «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его». И перестанет отделять себя от прочего животного царства непроходимой пропастью. И поймет, наконец, что это - та же гордыня, «биологическое» высокомерие, в общем ни на чем не основанное. Собственно всего только три бесспорных свойства могут быть приписаны человеку, как отличающие его от животного: владение многоуровневой (из фонем строятся морфемы…) экстериорной семиотической системой – естественным языком, объединившим в себе свойства интериорной индивидуальной многоуровневой семиосферы, которую целиком контролирует мозг, и экстериорных семиотических систем, способность изготовлять инструменты для изготовления инструментов (тоже уровни), и забота о покойниках. Вместе с тем, как показал в своем эссе «Восемь смертных грехов человечества» К. Лоренц само существование человечества представляет для мира большую опасность, которая кроется и в биологических сбоях и в устройстве человеческой психики. Переворот в направлении адаптации кроме положительных сторон имеет и много отрицательных: адаптируя природу к своим нуждам человек, не понимая этого, губит ее, провоцирует в ней такие процессы, которые требуют от самого человека адаптации такого типа, которому он не может соответствовать.

Эволюционная перспектива позволяет лучше понять особенности человека как природного существа. Вряд ли, например, без эволюционного анализа можно понять, почему так настойчиво в главных религиозных учениях человечества повторяется идея умерщвления плоти, идея власти над плотью. Только сравнение особенностей развития фил дает возможность понять, что это не случайное повторение типологического параметра, это проявление ортогенетической закономерности развития филы приматов. «Интерес и биологическое значение приматов, - писал Пьер Тейяр де Шарден, - как видно, прежде всего состоят в том, что они представляют собой филу чистого и непосредственного мозгового развития (жирный щрифт мой - А. Б.)» (Шарден 1987, стр. 132). Главная линия их развития состоит «в восходящем движении к наибольшему сознанию» (Шарден 1987, с. 132). Стремление установить власть над плотью - стремление к перераспределению энергетического потенциала человека в пользу духовного развития.

4. 7. 9. Тройственная иерархия Ж. Дюмезиля. Приведу еще один пример, на мой взгляд прямого и изящного изоморфизма психических противопоставлений и противопоставлений социальных. И мифологам и лингвистам хорошо известна работа Ж. Дюмезиля «Верховные боги индоевропейцев» (1986). В этой работе Дюмезиль развивает идею о трех функциях верховных богов в древних индоевропейских сообществах, которые определнным образом дублируются в человеческом сообществе: «Итак, и в спекулятивном гимне, и в ритуале проведения священной борозды интересующий нас список богов основан на трех функциях - отправление сакральных действий, военная деятельность и экономика, иерархизованная гармония которых необходима для жизни общества; именно эти три функции в разных точках индо-иранского ареала (см., в чстности, широко известную индийскую классификацию брахманы - кшатрии - вайшьи) привели к реальному или идеальному разделению членов общества на жрецов, воинов и производителей материальных благ (последние конкретизируются в соответствии с нуждами момента)» Дюмезиль 1986, стр. 25 - 26). Я считаю, что результат, полученный Дюмезилем (впервые изложен в работе 1941 г.) очень важен для истории, социологии, антропологии и других гуманитарных наук, поскольку он демонстрирует идеальный (хотя и не самый древний) принцип упорядочения ценностей, которые определяют социальное устройство общества. К этому нужно только добавить, что принцип этот воспроизводит структуру и иерархию главных психических функций у человека, поскольку военные программы соответствуют мортидистским психологическим программам, программы вайшьев - либидистским программам, а программа брахманов - соответствуют программам верховного управления и теми и другими управляющим центром головного мозга, обеспечивающим, в частности, уравновешенность энергетического наполнения программ и того, и другого типа и, тем самым, уравновешенность психических весов. Брахмáны, в соответствии со священными текстами, определяют направление развития общества, обучают его иерархии систем ценностей, определяющих поведение большинства членов сообщества. И кшатрии и вайшьи погружены в жизненные процессы и репрезентируют осуществление практической стороны жизни, брахмáны должны стоять над этими процессами. Они должны быть погружены в процессы, происходящие в третьем универсуме, который теперь уже должен представлять не только модель социума, но и модель вселенной, модель в которой определено место человека в эволюции и синхронной жизни вселенной. Как бы несовершенна ни была эта модель, другой у членов сообщества нет и не может быть, поскольку создается она тысячелетиями, десятками тысячелетий, с ней не могут конкурировать те скороспелки, которые могут предложить сообществу погруженные в текучку жизни вайшьи или кшатрии, борющиеся каждый за свои иерархические позиции, дающие им возможность влиять на программы мортидо или программы либидо, каждая из которых уводит сообщество от линии равновесия в его развитии.

Модель социальной структуры (как, впрочем, и все его исследование), предложенная Ж. Дюмезилем, полностью подтверждается приводимой Э. Бенвенистом (1995) реконструкцей социальных терминов праиндоиранской языковой общности, которая, надо думать, соответствовала и некоторому социальному образованию, просуществовавшему, судя по данным лингвистической реконструкции, с ≈ 3 тыс. до р. Х. до ≈ 1,5 тыс.⁵⁶ до р. Х.:

Индия		Иран
Brahmán	'жрец, исполнитель священных, религиозных обрядов'	Āθravan	'жрец'
Kattriya	'лицо, наделенное военной властью'	Raθaēštā	'воин (тот, кто стоит на колеснице)'
Vaiśya	' человек, принадлежащий viś, роду (= человек из народа)'	Vāstryō fšuyant	'тот, кто занимается пастьбой'
(śūdrá)		(hūiti)

Далее Э. Бенвенист на древнегреческом, латинском, умбрском материале убедительно показывает, что и в древней Греции, и в древнем Риме, и, очевидно, в праиндоевропейском сообществе (время распада которого по данным лингвистической реконструкции относится к IV тысячелетию до р. Х.) социальная структура соответствующих сообществ была приблизительно такой же. Те же результаты были получены и Ж. Дюмезилем при анализе пантеонов богов на широком индоевропейском материале.

В своей многотомной работе «Святость и святые в русской духовной культуре» В. Н. Топоров, отмечая важность для исторического развития народа глубинных мировоззренческих установок, предопределяющих на века, тысячелетия уклад жизни, его развитие, последствия ломки этих установок, обнаружил сходный порядок и в иерархии социальных ценностей древнерусского общества, продержавшейся до петровских времен: священство - царство - земство. Именно эта иерархия определяла «святость, как высший нравственный идеал поведения, жизненной позиции, точнее - особый вид святости, понимаемой как жертвенность, как упование на иной мир, на ценности, которые н е о т м и р а с е г о…» (Топоров 1995, Т. 1., стр. 438). Основываясь именно на этой внутренней иерархии патриарх Никон утверждал: «Священство всюду пречестнейше есть царства». Именно этой иерархией определялся весь уклад жизни русского человека, именно она в первую очередь усилиями Сергия Радонежского, позволила русскому обществу выстоять как целому во времена татаро-монгольского правления. И именно структурная перестановка в этом треугольнике, перестановка в иерархии двух позиций: [священство > царство > земство]  [царство > земство > священство] стала основой всей структурной перестройки как духовной системы ценностей отдельно взятого представителя русского общества, так и социальной системы ценностей для всего послепетровского русского общества. Служение Богу как высшая ценность, обеспечивающая спасение, была замещена служением царю и отечеству (соответственно спасение, как главная цель жизни была замещена на мирское благополучие, исполнение долга перед Богом - исполнением долга перед царем и государством), святость как высший идеал образа жизни был заменен на верноподданничество, добродетели гражданина великой державы, патриотизм, церковная система ценностей была вытеснена системой мирских ценностей: любовь, семья, утехи мирной жизни. Роль писателя как проповедника Божьей правды, Божьего слова, святости и святых, как заступников перед Богом за весь народ, сменилась на роль поборника правды мирской. Если протопоп Аввакум ставил себе в заслугу, что он страдает за истинную веру, то самый крупный поэт ХVIII в. Гаврила Романович Державин уже ставил себе в заслугу, что он «истину царям с улыбкой говорил» (и за это тоже страдал, хотя и далеко не так тяжко, как протопоп Аввакум). Изменениями, вызванными этой структурной перестановкой можно объяснить подавляющее большинство элементов структурной перестройки, происшедшей в культурной, общественной, экономической и хозяйственной жизни русского общества: волнения крестьян, у которых изменения происходят медленнее, чем у «передовой» части общества, литературные и языковые процессы, изменения в экономических и хозяйственных отношениях и т. д. и т. п. ВОСР (Великая Октябрьская социалистическая революция) еще раз перевернула треугольник и поставила в вершину его самое низшее сословие - шудр и париев, бедных крестьян и рабочих, тех, кого больше всех, и тех, кто меньше всего искушен в мудрости жизни. Результаты, на мой взгляд, получились довольно страшные. В западно-европейском сообществе в настоящее время правят вайшьи и от этого, в общем, также ничего хорошего ждать не приходится. Сдвиг в упорядоченности вершин треугольника социальных отношений можно объяснить лишь тем, что доктрины, которыми руководствовались «брахманы» прежних времен требуют некоторой перестройки (но не отмены!), которая подспудно идет в современном обществе. Скорее всего (если безумное правление вашьев (лишь обеспечившее нам высочайший накал внутривидовой агрессии, как компенсации за перевес энергетического наполнения либидистских программ), раньше не приведет человечество к катастрофе), социальный треугольник должен все же выправиться, и иерархия его вершин должна прийти к своему первоначальному виду, поскольку это - единственная оправданная природой иерархия. К этому выводу меня приводит открытая Пьером Тейяром де Шарденом ортогенетическая линия развития нашей филы - всемерное развитие духа и разума.

4. 7. 10. Свойства и функции мифа. Вернемся, однако, к мифу, к сакральным текстам. Рассмотрим теперь его свойства и функции.

В. В. Меликов (1999) указывает на следующие черты, выделяющие сакральные тексты из прочих их типов. 1. Сакральный текст одновременно и эзотеричен и открыт для каждого, кто подходит к нему с верой в основные его постулаты. Его эзотеричность объясняется его бесконечной глубиной. В нем есть более поверхностные пласты понимания, доступные каждому читателю-слушателю, и, недоступные неподготовленному адресату, более глубинные пласты, такие, которые в конечном итоге способны управлять развитием целых цивилизаций. Никто и никогда не сможет сказать о себе, что он понял священный текст до конца, в нем всегда есть тайна; он всегда до некоторой степени темен и мистичен; для того, чтобы приблизиться к его усвоению, нужно доверять всему, что в нем написано и повторять его, пока не найдет озарение, и усвоенный текст начнет становиться все более и более близким и понятным, пока он не проникнет глубоко в душу, пока с его помощью человек, вобравший его в себя не начнет интерпретировать события окружающей его жизни в терминах событий сакрального текста и не откроет благодаря этой интерпретации для себя новые аспекты взаимодействия с ситуациями и объектами жизненного пространства; пока жизнь и содержание текста не сольются в единое целое. Никто не замечает, каким образом и когда текст оказывает влияние на того, кто верит в него; сакральный текст обладает магией внушения; его знают многие, но каждый из тех, кто его принимает, считает его содержание глубоко личным компонентом своего знания.

2. Сама постепенность овладения текстом (и, наоборот, подпадания под власть сакрального текста) предполагает, что одновременно существуют люди, продвинувшиеся в этом направлении далеко, и люди, продвинувшиеся не очень далеко, более того, в обществе, высоко ценящем данный сакральный текст образуется профессия, целью которой является помощь начинающему в овладении сакральным текстом, профессия медиатора между профессиональными интерпретаторами текста и теми, кто начинает им овладевать.

3. У сакрального текста обычно нет автора, о нем нельзя сказать, когда он возник, он воспринимается как очень древний. Вот, что говорит по поводу времени создания Гиты В. С. Семенцов: «…вряд ли возможно говорить о единовременном акте «создания» Гиты в той форме, которую мы знаем. Можно лишь попытаться определить – разумеется, в самом приблизительном виде – время складывания основных идей нашей поэмы. Именно по такому пути пошел У. Хилл (1928), тщательно исследовавший эволюцию учения секты бхагаватов (или саттватов), которые примерно в III – II в. до н. э. стали отождествлять свое божество, Кришну, сына Васудэвы с Вишну-Нараяной» (op. cit., с. 13 - 14). В устной традиции текст Гиты постоянно пополнялся, перестраивался и только с письменной фиксацией, с появлением комментария к фиксированному тексту, с появлением канона текст застывает в более или менее определенной форме.

4. Сакральный текст многозначен. Он имеет большое число интерпретаций.

5. Сакральный текст позволяет себе быть противоречивым. Он и не должен быть логичным и последовательным хотя бы потому, что у него не один автор и нет связного сюжета. Он предназначен для описания системы ценностей, системы правил поведения, он ориентирован на подражание трансцендентному, идеальному образцу в идеале для всех персонологических типов.

7. От текстов техногенных обществ сакральный текст традиционного общества отличается тем, что он в некотором отношении синкретичен, метафоричен и ориентирован на любого человека, независимо от того, чем он занимается и на какой ступени социальной лестницы он находится.

Зададимся теперь вопросом, зачем человеку сакральные тексты и зачем, например, европейцу читать тексты чужой для него, например, индийской культуры. Попытаемся ответить вначале на первый вопрос.

Одним из главных вопросов, ответ на который можно найти в сакральных текстах, является вопрос о том, как разрешить конфликт между личностью и обществом. Конфликт этот заключается в том, что, хотя человек, как назвал его Аристотель, «общественное животное» и без общества жить не может, он все же всю свою жизнь борется с ним, с этим сообществом не на жизнь, а на смерть за то, чтобы оно его не затоптало, чтобы оно не выбросило его за пределы своего целого, борется за то, чтобы оно воздало ему за труды его во благо этого самого сообщества адекватно затраченной энергии, борется за влияние на сообщество, за значимость своего существования в нем. При этом, благо всего сообщества и благо одного человека не всегда и не во всем совпадают. Это следует уже из того, что общество, как единое целое, как организм, и человек, как его часть и как отдельная личность, представляют собой различные сущности с различными характеристиками, потребностями, целями, устремлениями и условиями выживания. Жизнь индивидуума коротка. Индивидуум должен заботиться о своей физической и духовной субстанциях, об их целостности и сохранности, поступки его должны быть эгоистичными, по биологическим законам он стремится к как можно более широкому распространению своих генов и своих взглядов на жизнь, стремится подчинить себе своих соплеменников, стремится овладеть большим пространством и большим количеством материальных благ, что так же утверждает его господство в мире. Напротив, жизнь социума может длиться гораздо дольше, чем жизнь человека. Социум также должен заботиться о своей целостности и поэтому также должен вести себя эгоистично. Интересно при этом, что жизнь социального организма локализована в индивидуумах, каждый из которых заботится о какой-то своей стороне его жизни. Социум распределен по компонентам в среде индивидуумов. Индивидуум (под сильным давлением социума) сам выращивает в себе своего антагониста. Борьба между социальным и личным проходит в недрах одного и того же организма на фоне его личной и общественной деятельности. Не имея своей собственной физиологической территории, социум тем не менее преуспевает в развитии благодаря тому, что индивидуумы сами следят друг за другом и поощряют друг в друге именно социальные компоненты: социальные компоненты – то, что сплачивает индивидуумов в социуме. Индивидуальные компоненты личности, напротив, разобщают.

Главное в существовании социума с исторической точки зрения состоит в преемственном развитии.

Антагонизм общества и индивидуума не приносит ничего хорошего ни той, ни другой стороне. Наоборот, гармония в отношениях между личностью и обществом - благо и для того и для другого. Для этого личность должна быть хорошо социализована, а общество должно быть персонализировано, т. е. должно в полной мере учитывать потребности личности. При этом, общество живет в личности в том смысле, что все проблемы общества решают отдельные личности. Личность должна часть себя посвятить обществу, в личности должен жить компонент, который не просто его представляет, но и является им, следовательно конфликт между личностью и обществом отчасти и внутренний конфликт личности. При этом цели развития общества как целого (как, впрочем, и цели развития индивидуума) для личности остаются неизвестными, остаются великой загадкой природы.

То, что является благом для личности, обычно так и называется благом, то же, что должна сделать личность во имя блага всего сообщества, обычно называется долгом (Меликов 1999). Понимание долга и его исполнение дается личности с гораздо б'ольшим трудом, чем понимание своего личного блага. Вот этот конфликт между благом и долгом и должен разрешать для себя каждый день человек.

Священный текст выводит человека из пространства его собственного «Я» в космос, из программ, ограниченных его собственной жизнью, в программы жизни социума, человечества, из законов, регламентирующих его собственное бытие в законы, регламентирующие существование вселенной, земли, человечества. Священный текст приводит в гармонию устремления человека, направленные на самого себя, на соблюдение собственного блага, и устремления, направленные на благо других людей, на благо человечества, на благо Земли, как единства ноо-, био- и литосферы.

Священные тексты помогают человеку не только почувствовать себя частью большого целого, но и обучают его вести себя так, чтобы не разрушить это целое, вести себя так, чтобы это целое развивалось ему во благо. Вспомним еще раз в этой связи действия генома по отношению к отдельному организму: геном может управлять поддержанием тех или иных "несущих конструкций" в социальной системе вида путем принуждения особей к "правильному для вида" поведению, заставляя их удерживаться на стадии ритуализованных демонстраций вопреки желанию немедленно спариться или ударить противника (см., например, Фридман, 1992а-в, 1993а, б).

Для осознания того, насколько необходимо индивидууму понимание законов развития целого, развития вида, приведу пример из жизни клеток. Каждая клетка любого организма наделена в нем определенной функцией, которую и должна исполнять. Таким образом, у каждой клетки есть двойная самоидентификация: с одной стороны, она осознает себя как целое, заключенное в рамках своей оболочки, с другой стороны она осознает себя, как часть той ткани, в которую она встроена. За исполнением ее функций следит механизм, управляемый генетическим кодом. У раковых клеток механизм слежения нарушен, они ведут себя в организме как отдельные индивидуальные организмы, не признавая себя частью целого, не исполняя функций, возложенных на них организмом, хотя организм заботится о снабжении их всем необходимым для жизнедеятельности. Значит у них нарушается механизм самоидентификации. Раковые клетки, как чуждые данному организму, начинают размножаться, захватывая все больше жизненного пространства, не взирая на то, что происходит с окружающими их нормальными клетками. Все это приводит к гибели всего организма, в том числе и раковых клеток.

Знания о том, что хорошо для целого, как себя вести индивидууму, чтобы по крайней мере не навредить целому, частью которого он является, накапливаются по крупицам. При этом, как правильно заметил Хайек⁵⁷, индивидуум чаще всего не может в полной мере осознать ценность каждой такой крупицы: все они - находки интуитивные, трудно поддающиеся рациональному осмыслению. Ведь человек не может видеть, как функционирует социум как целое, не может охватить его взглядом. Время существования социума несравнимо по продолжительности с человеческой жизнью. Человек не может за свою короткую жизнь увидеть, каковы последствия его поступков, к чему ведут те или иные действия его самого и его ближайшего окружения, как они влияют на жизнь социума. Кроме того, знания эти облекаются традицией в мифические формы, формы под которыми трудно сразу разглядеть их истинную сущность. Как сказал К. Леви-Строс «мифы действуют в сознании людей, чего люди не осознают».

Между тем сравнительный анализ мировых цивилизаций, проведенный, например, Н. Данилевским, Максом Вебером, К. Юнгом, П. Сорокиным и другими учеными, показывает, что линии развития систем ценностей, декларируемых сакральными текстами, во многом сформировавшими эти цивилизации, воспроизводят черты личности. В этой связи Л. Февр писал: «Даже богатство, труд, и деньги не есть ли они совсем не «вещи», но идеи, представления, человеческие суждения о «вещах»?» (Февр 1991, стр. 282). Более того, оказывается, что в некотором отношении социум представляет собой как бы расслоившуюся личность. Ее отдельные черты, как Тень в сказке Г. Х. Андерсена, начинают функционировать в социуме в качестве его отдельной структуры. И это касается не только духовных характеристик личности, но и ее соматических структурных особенностей. Все это не удивительно, если вспомнить, что социум - все же производная от личности, а в психике личности воспроизводятся многие отдельные черты клеточной, морфологической организации. Приведу несколько примеров.

Вначале о взглядах Н. Данилевского, приведу их в сжатом изложении П. Сорокина: Н. Данилевский разделяет все народы в этом отношении (в отношении к культурно-историческим типам - А. Б.) на три варианта: 1) позитивные творцы истории, создавшие великие культурно-историчские типы, 2) негативные творцы истории, которые подобно гуннам, монголам или туркам, сами не создавали цивилизаций, но как «божий кнут» способствовали гибели дряхлых цивилизаций, разметав их остатки, чтобы затем вернуться в исходное ничтожество и исчезнуть с арены истории, 3) народы и племена, творческий дух которых по какой-то причине задержался на ранней стадии и они остались на положении этнографического материала, используемого творческими народами для обогащения своих цивилизаций» (Цит. по Цивилизации 1999, стр. 40). Дихотомия «разрушители - созидатели», на базе которой строит свою классификацию Данилевский, представляет собой, как не трудно догадаться конкретную ипостась дихотомии «мортидо - либидо», воспроизводящей соответствующие человеческие характеристики.

Вебер считал, что типология культур может быть построена на основе противопоставлений, связанных с отношением человека к внешнему по отношению к нему миру, и с отношением его к миру внутреннему. "М.Вебер считал возможным выделить три самых общих типа , три способа отношения к "миру", заключающие в себе соответствующую установку, предопределяющую направленность (жизне)деятельности людей, вектор их социального действия. Первый из них он сопрягает с конфуцианским и даосистским типом религиозно-философских воззрений, получившим распространение в Китае, второй - с индуистским и буддистским, распространенным в Индии, третий - с иудаистским и христианским, возникшим на Ближнем Востоке и распространившимся в Европе (а впоследствии и на Американском континенте). Первый из них М.Вебер определил как приспособление к миру, второй - как бегство от мира, третий - как овладение миром. В каждом из этих способов отношения к миру уже заключен, как в зародыше, соответствующий "образ" и "стиль жизни" людей - этически определенная модификация формы их существования. Им же, этим изначальным мироотношением, обусловлен и соответствующий тип рациональности, задающий общее направление (и "темп") последующей рационализации - как в пределах картины "мира", так и в нем самом." (Ю.Н.Давыдов. "Картины мира" и типы рациональности. - М.Вебер. Избранные произведения. М.1990, стр.761 - 762).

Во всех перечисленных выше противопоставлениях Вебера отправной точкой (и это следует из его принадлежности к европейской культурной традиции) является внешний по отношению к человеку мир. Но за бегством от мира легко вычисляется внутренний мир. Поскольку же основные достижения индийской культурной традиции относятся к овладению именно внутренним миром человека, то правильнее было бы сформулировать характеристику индийской философско-религиозной системы как ориентацию на овладение внутренним миром. В такой формулировке указанные противопоставления практически совпадают с трактовкой противопоставления индийской и европейской цивилизаций К. Г. Юнга. Юнг прямо говорил об интровертности индийской цивилизации и экстравертности цивилизации европейской: «Для нас действенно то, что связано с миром явлений, для индийца действительна душа» (Юнг 1994, стр. 10).

Обе эти трактовки находят много подтверждений и в реальных фактах, которые можно обнаружить в текстах обеих сравниваемых традиций. Начать с того, что по одной из основных версий космогонических мифов Индии элементы космоса были созданы расчленением первочеловека Пуруши.

Земля была создана из его ног. Таким образом, в основе мифа лежит идея человека. Его (внутренний) мир предшествует миру внешнему. В иудаистско-христианском мифе землю создал Бог (объект, внешний по отношению к человеку), и создал он ее до человека. Человека же он создает в главе первой, как и землю, - словом ("26.И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию нашему <...> 27. И сотворил Бог человека..."), а в главе второй он создает человека из праха земного. В этом мифе внешний мир предшествует внутреннему не просто во времени, - в иерархии.

В иерархии когнитивных ценностей индийской культурной традиции человек с его внутренним миром стоит на первом месте. Основным объектом буддийской дхармы является мир "индивидуальной психической жизни и способов его радикального преобразования." (Парибок 1981, стр. 159). В вершине иерархии систем научных знаний стоят знания о языке, как о главном инструменте, с помощью которого человек не только строит и усваивает истинное знание, но и осваивает, завоевывает свой внутренний мир, подчиняет его своей воле. Речь - один из главных инструментов медитации. Она связывает сознание и подсознание, помогает воле проникнуть в подсознательные структуры и подчинить их ей. Речь связывает дыхательные ритмы и ритмы мышления, звук и смысл, а дыхание это основа жизни.

В иерархии когнитивных ценностей европейской культурной традиции первое место занимают науки о внешнем мире - естественные науки. Основной способ познания - наблюдение за объектами внешнего мира, даже тогда, когда речь идет о внутреннем мире человека. Даже среди гуманитарных наук, наук о человеке, первое место занимает история, память человечества. Но какие события отражает эта память? События социальной жизни, т.е. события внешние по отношению к человеку, события, касающиеся социальных групп, а не отдельного человека. Прослеживается эволюция социальных форм, а эволюция внутреннего мира индивидуума остается за пределами внимания историков. Даже если речь идет о продукции мысли, то обычно имеется в виду ее материально воплощенные формы. Каждый историк знает цену использованию орудий в человеческой деятельности. Мало кто замечает, однако, что в исторических работах прослеживается эволюция в основном материальных орудий и что вообще, кроме материальных есть еще и ментальные, речевые, семиотические орудия. Это в первую очередь сам естественный язык, слова, термины, речь, различного рода игры, ментальные модели объектов, системы образов, воображаемые миры, сюжеты, рассуждения, логический вывод, теории. Среди речевых орудий можно указать на любую форму речевого воздействия. Можно привести целый арсенал словесного оружия - легкого, тяжелого, смертельного. Самое страшное ментально-речевое оружие, идеология, уже испытывалось на большом человеческом коллективе в течении более семидесяти лет. Этот печальный опыт показал, что словесное оружие страшнее физического. Оно действует незаметно, и действие его долговременно. Полураспад большевистской идеологии займет много времени, сменится несколько поколений прежде, чем человечество сможет вздохнуть более или менее спокойно, и все это потому, что сальный налет идеологии осел на словах, которыми мы пользуемся каждый день. Эти параллели дедушка и дедушка Ленин; отец и отец народов; друг и лучший друг железнодорожников; коммунизм - хорошо, капитализм - плохо и т. д. Из этого же опыта можно сделать вывод другого плана: незнание свойств ментальных инструментов, в частности, свойств слова в настоящее время не просто непростительно, но и опасно: язык не только друг наш, но и опасный, иногда смертельный враг. И человек должен уметь обороняться от него.

Возвращаясь к истории, отметим интересную особенность истории Индии: "Индийцы, во всяком случае до мусульман, были совершенно равнодушны к истории и хронологии..." (А.В.Парибок. Op. cit., стр.157 ). Это также находит свое объяснение в характеристике, данной индийской культурной традиции М. Вебером. В самом деле, если тип культуры нацелен на овладение внутренним миром человека, то было бы естественно ожидать, что главными событиями для людей, воспитанных в духе этой культуры, будут события внутреннего, а не внешнего мира. События же внутреннего мира носят индивидуальный характер. И наоборот, для европейца главными событиями и должны быть события внешнего мира. А они носят социальный характер.

Подведем предварительные итоги. Если мое рассуждение верно, то получается, что цивилизации могут наследовать черты индивида. Ведь противопоставление «экстравертности» и «интровертности» Юнг ввел для построения типологии личности. На мой взгляд, открытие К. Юнга, поставившего в основу классификации человеческих типов ориентацию на ценности внутреннего мира (интроверсия) и ориентацию на ценности мира внешнего (экстраверсия) позволяют нам связать параметры релевантные для описания цивилизаций с параметрами релевантными для описания одного человека, личности и дают надежду на то, что закономерности развития личности и социума изоморфны. Тот факт, что аксиологическая база одной из ветвей индийской религии и аксиологическая база европейской цивилизации были сформированы двумя людьми с противоположными “типологическими” характеристиками (интровертом Буддой; и экстравертом Христом) вселяют в нас надежду на то, что идея наследования доминантных черт конкретных людей культурой человеческой общности и даже цивилизацией или, более осторожно, - имеют ту же форму, что и возможные доминантные черты личности, не лишена привлекательности. Это наталкивает на размышления об устойчивых и неустойчивых, слабых и сильных по отношению к социальной группе характеристиках личности и наследуемости социальной группой тех или иных личностных характеристик в качестве доминантных. Механизм наследования, на мой взгляд, скрыт в обязательном согласовании, гармонизации релевантных для данного типа социальной группы (генетической, религиозной, языковой, профессиональной и т. д.) личностных характеристик. Доминантные релевантные характеристики социальной группы определяются, как кажется, совпадением соответствующих черт у большинства. После того, как доминантные характеристики сформировались, социальная группа начинает по отношению к индивидууму действовать как резонатор: одни его черты она поддерживает и даже усиливает, другие подавляет. Это создает комфортность или дискомфорт во взаимодействии социальной группы и индивидуума для этого последнего. Доминанты до некоторой степени определяют ценности, а ценности - до некоторой степени - правила поведения, как долгосрочные, так и одномоментные. По мысли Ю.М.Лотмана социум может в известной мере рассматриваться как коллективный субъект, его внутренние процессы могут быть уподоблены взаимодействию человека с самим собой, внешние - взаимодействию личности с другими личностями или имперсональными объектами. Несомненным, конечно является тот факт, что у социума и индивида имеются и несовместимые, направленные на взаимное уничтожение характеристики, и поиск общих и противоположных черт социума и личности позволит личности понять как ей лучше уберечься от гибельного воздействия социума и как социуму лучше уберечься от разрушительного воздействия личности. Стратегии достижения гармонии социума и личности равно как и стратегии достижения гармонии в развитии структурных компонентов личности и гармонии в отношениях между отдельными компонентами социума - несомненно связаны друг с другом и должны рассматриваться во взаимной связи.

В развитие идей Юнга и Вебера, приведу еще два примера-рассуждения. Ни Юнг, ни Вебер не включили в свою классификацию египетскую цивилизацию. Между тем она вводит еще один любопытный критерий для их типологии: интровертность и экстравертность характеризуют онтогенетическую сторону жизни и деятельности индивидуума, она связана с самоидентификацией индивида по социальному принципу или по принципу индивидуалистическому. Однако есть ведь еще и временной, эволюционный аспект жизни человека. Внутренний мир может пониматься и как время своей собственной жизни, внешний мир может быть интерпретирован как время вне пределов жизни индивидуума. И тогда мы получаем еще два персонологических класса онтогенетический интроверт (например, Бальзак, которого, как кажется, ничего, кроме жизни, не интересовало) и онтогенетический экстраверт (например, писатель Ю. Мамлеев, которого, как кажется, ничего, кроме смерти, не интересует). Египетская цивилизация, в противоположность, например, индуизму, на мой взгляд, - это онтогенетически экстравертная цивилизация. Одной из главных ее священных книг является «Книга Мертвых».

Терминология

Ant-self-M

Персонологическая модель самого себя, которую строит в момент

речепроизводства адресант

Ant-r-self-М

Ролевая модель самого себя, которую строит в момент речепроизводства адресант

At-M

Персонологическая модель адресата в сознании адресанта

At-r-M

Ролевая модель адресата в сознании адресанта

F-M-S

Множество возможных интерпретаций знака, который обозначает языковую

модель ситуации говорящего

I-M-S

Ситуация, которая при синтезе текста первоначально имеется в виду адресантом

(исходная модель ситуации адресанта).

I-M-S-At

Ситуация, которая при синтезе текста первоначально имеется в виду адресатом

(исходная модель ситуации говорящего).

M-Ant

Персонологическая модель адресанта в сознании адресата

R-M-Ant

Ролевая модель адресанта в сознании адресата

R-Self-M-At

Ролевая модель адресата в его собственном сознании

Self-M-At

Персонологическая модель адресата в его собственном сознании

T-M-S

языковая трансформация ситуации, которая при синтезе текста первоначально

имеется в виду говорящим (языковая модель ситуации говорящего).

адресант

Участник коммуникативного акта, который в данном, определенном мире

является инициатором, создателем и отправителем текста, т. е. тот, который в

соответствии со своим коммуникативным намерением по возникшей у него идее

строит вначале ее ментальную модель, затем по ментальной модели строит ее

семантико-семиотическую модель и затем по ней строит означающее

семантико-семиотической модели в соответствии с выбранной им для ее

выражения знаковой системой.

адресант индивидуальный

Тип простого адресанта, который выступает в коммуникации от собственного

имени

адресант конкреативный

Тип сложного адресанта, при котором каждый субъект, входящий в группу

АДРЕСАНТ, выполняет свой вид работы, результатом которой является готовый

единый текст

адресант представительский

Тип простого адресанта, который выступает в коммуникации либо от имени

некоторой социальной структуры, либо от имени какого-либо учреждения, либо

от имени другого человека.

адресант простой

Субъект, который является одновременно и инициатором, и создателем, и

отправителем текста

адресант сложный

Связанная распределенными ролевыми отношениями группа субъектов, имеющая

общую цель построения одного и того же текста и в силу этого являющаяся одним

коллективным автором этого текста.

адресант смешаный

Тип сложного адресанта, в котором может чередоваться распределение ролей по

типу как конкреативного, так и соавторского адресанта

адресант соавторский

Тип сложного адресанта, при котором каждый из субъектов, входящих в группу

АДРЕСАНТ, создает некоторый фрагмент текста от начала и до конца, но текст

при этом они создают все же один.

адресант ссылочный

Тип простого адресанта, в функции которого при коммуникации входит только

пересказ текста, автором которого является другой субъект.

адресат

Участник коммуникативного акта, которому предназначен текст и на реакцию

которого он ориентирован. Адресат по заданному означающему строит по

определенным правилам интенсионал текста, затем по интенсионалу строит

ментальную модель ситуации, которую, по мнению адресата, имел в виду

адресант. Затем эта ментальная модель соотносится также по определенным

правилам с конкретными референтом (и денотатом, если он существует)

адресат индивидуальный

Тип простого адресата, на индивидуальную реакцию которого рассчитан текст и

его содержание

адресат множественный

Тип сложного адресата, который представлен группой субъектов, реакция

которых на сообщаемый текст индивидуальна, никак не координируется

адресат представительский

Тип простого адресата, который выступает в коммуникации либо от имени

некоторой социальной структуры, либо от имени какого-либо учреждения, либо

от имени другого человека и реагирует на текст так, как, по его мнению, должна

реагировать структура, которую он представляет

адресат простой

Субъект, которому предназначен данный текст и на реакцию которого

ориентирована цель создания этого текста

адресат системный

Тип сложного адресата, представленный группой субъектов, которая должна

реагировать на полученный текст согласованно, т. е. так, что ни один из членов

группы не несет персональную ответственность за ее реакцию

адресат сложный

Группа субъектов, которой предназначается данный текст и на коллективную

реакцию которой и была ориентирована цель создания этого конкретного текста

адресат ссылочный

Тип простого адресата, в функции которого при коммуникации входит только

передача содержания сообщенного ему текста другому лицу.

аксон

Длинный отросток нейронной клетки, обычно покрытый изолирующей

миелиновой оболочкой, используемый для передачи сигнала из внутренней части

клетки вовне, другим клеткам

акт коммуникативный

акт взаимодействия между двумя или более субъектами, в котором используются

знаки некоторой семиотической системы

апостериорный искусственный язык

Язык, грамматика и словарь которого построены из материалов уже

существующих языков

априорный искусственный язык

Аналог естественного языка, грамматика и словарь которого построены

самостоятельно, без использования материала существующих естественных

языков

биоинтеллект

биологический аппарат живого организма отвечающий за моделирование объектов внешнего

и внутреннего мира

биоинтеллект коллективный

Распределенная по отдельным особям, но дифференцированная система знаний,

навыков, программ, ценностных установок, программ урегулирования отношений

между особями одной популяции и т. д., вырабатываемая, хранящаяся и

передающаяся от поколения к поколению в терминах знаков, общепонятных для

всей популяции

биосфера

система живых организмов земли

валентность

структурная неполнота, задаваемая единицей текста, которая должна быть

восполнена в тексте при определенных условиях, предусмотренных правилами

построения текста

вхождение графона

Графон, занимающий в тексте определенную позицию

ганглий

Сплетение нервных волокон, нервный узел, простейший центр управления

организмом и поведением у низших живых существ, либо центр управления

процессами, происходящими внутри некоторых органов у высших животных.

Ганглии расположены у них по ходу крупных нервных стволов и в стенках

органов

ганглион

не определяется

действо синкретическое

Нерасчлененное единство музыки, пения и танцев

дендрит

Разветвленный отросток клетки, который призван воспринимать

электрохимические сигналы, посылаемые ему от других клеток

денотат

объект или событие реального мира, взятые как целое (столы, стулья, стены,

действия, ситуации и проч.), обозначаемые данным знаком

диахронный аспект

правила отождествления меняющихся во времени последовательности состояний

некоторого объекта

зона личная

пространство или множество индивидов, с которыми отождествляет себя субъект

при выполнении некоторой поведенческой задачи

знак

Чувственно воспринимаемый объект Х (= означающему знака S), который

некоторый субъект Ant (= адресанту знака S) в конкретном контексте Si

использует как модель не обязательно чувственно воспринимаемого объекта 'Y'

(=означаемому знака S) для того, чтобы субъект At (=адресату знака S) благодаря

умению устанавливать между Х и Y необходимую связь w (= коду или кодовому

отношению между означающим и означаемым знака S) распознал по объекту Х

объект Z и отреагировал на него в соответствии с ожиданием субъекта Ant.

знак иконический

Знак, у которого означающее обнаруживает такое сходство с означаемым, что

означаемое может быть распознано по одному только означающему

знак индексный

Знак, такой, что его означающее связано отношениями смежности с означаемым,

и эта связь позволяет адресату распознать по ней означаемое данного знака

знак символьный

Знак, такой, что его означающее и означаемое связаны только ассоциативной

мнемонической связью, и его означаемое распознается только благодаря знанию

адресатом соответствия между означающим и означаемым из "социального

договора"

знаковая система латентная

Знаковая система, обслуживающая процессы латентного семиозиса

знаковых систем эволюция

не определяется

значение

референт и/или денотат, находящиеся в фокусе обозначения знака

инструмент коммуникативный отправляющий

инструмент, с помощью которого адресант отправляет сообщение адресату

инструмент коммуникативный принимающий

инструмент, с помощью которого происходит прием сообщения

интенсионал

ментальный компонент знака, моделирующий единичный объект (ситуацию), или

класс объектов (ситуаций) и выполняющий в знаке следующие функции:

позволяет распознать класс объектов или ситуаций, которые данный знак

способен обозначить, позволяет распознать конкретный объект данного класса,

отбирает те свойства, которые необходимы для моделирования той ситуации, в

которой участвует обозначаемый данным знаком объект

интегральная модель языка

Система ориентированных друг на друга правил, построенная как автомат, и

позволяющая по заданной исходной информации построить ее модель (например,

по смыслу - фонетическую его модель, или по фонетической модели - ее

семантическую интерпретацию)

коммуникация

Акт взаимодействия или обмена между двумя биологическими, социальными

системами или их моделями

код

Соответствие между означающим и означаемым конкретного знака

коммутации отношение

Отношение противопоставления между знаком и другими знаками той же

знаковой системы

контакт коммуникативный

Состояние двух субъектов, при котором один из них, инициатор коммуникации,

добился от другого готовности отреагировать на семиотический текст адекватной

реакцией на него

контекст

кортеж

либидо

Процессы и программы движения внутрь организма, а также программы

объединяющего, созидающего типа

материал означающего

Материал, из которого строится означающее

меризм

Неразложимый далее элемент означающего или означаемого знака, который

является строительным материалом, из которого конструируются означаемые и

означающие знаков

мир

Система не противоречащих друг другу событий, упорядоченных во времени и в

(условном или реальном) пространстве, и система законов, по которым эти события происходят

мир внешний

не определяется

мир внутренний

не определяется

модель

модель биоинтеллектуальная параметрическая

не определяется

мортидо

Процессы и программы движения из организма вовне, а также разъединяющего и

деструктивного типа

морфема

не определяется

наследования характеристик правила

не определяется

нейрон

Нервная клетка

область отправления

не опредляется

область прибытия

не определяется

означаемое

См. определение знака

означающее

См. определение знака

онтогенез

Развитие одного индивида

оператор

орган чувств

пазиграфия

Искусственный письменный язык

память

парадигматический способ описания знаковых систем

парадигматическое отношение

Отношение единиц знаковой системы вне текста, в памяти, в сигнатуре

письменный подъязык

поведения программа

предикат

референт

Под референтами я буду понимать модели предметов или ситуаций реального мира, существующие в сознании носителей тех языков, семантику которых описывает язык данного ГСемП, а также их аналоги, не имеющие соответствий в реальном мире, однако, по своим формальным свойствам ничем от этих моделей не отличающиеся (ср., например, референты таких имен, как ЗЕВС, ОДИССЕЙ, СТАВРОГИН, БАБА-ЯГА, НАРОД, УБИЙСТВО, УБИЛ и т. п. Аналог денотата во внутреннем мире адресанта и адресата, взятый как единое

целое, как точка

сематология

то же, что семиотика

семиогенез

История возникновения и эволюции знаковых систем, соотнесенная с эволюцией

живых существ

семиозис

процесс построения знака или знаковой системы

семиозис латентный

семиозис, происходящий внутри живого организма между составляющими его

клетками или системными компонентами.

семиозис экстериорный

семиозис, имеющий место между целостными живыми организмами, не

являющимися компонентами некоторого более сложного организма.

семиология

то же, что семиотика

семиосфера

система коммуникативно-связанных коллективных биоинтеллектов

семиотика

наука о (био)интеллектуальном и знаковом моделировании, о знаковой

деятельности (семиозисе) и о коммуникативных системах любого типа

сигнатура

исчерпывающий набор элементарных знаков, из которого строятся все сложные

знаки

сигнология

более ранний, чем семиотика термин, имеющий то же значение, некоторое время

использовался Ф. де Соссюром

синапс

узкая щель между нервными окончаниями двух различных нервных клеток или

между аксоном одной нервной клетки и телом другой

синтагматическое отношение

отношение между единицами текста

синтактика

правила использования данного знака в контексте

синхронный аспект

правила отождествления знаков, действующие в системе, существующей в

данный момент времени

система знаковая латентная

знаковая система, обслуживающая процессы латентного семиозиса

система кодовая

система соответствий между элементами означаемого и элементами означающего

система различения

система противопоставлений, определяющая, во-первых, на какую

классификацию объектов опирается обозначение; во-вторых, на какой уровень

обобщения ориентирован данный знак (т. е. можем ли мы этим знаком

обозначить рыбу вообще в противопоставлении, например, наземным животным,

какой-нибудь вид рыбы, скажем, камбалу, или бычка, или подлещика, или,

например, рыбу вообще, морскую рыбу, речную и озерную), в-третьих, каковы

правила использования данного знака в различных контекстах.

система моделирующая

то же, что и биоинтеллект

система символизации протописьменная

исходная система знаков, которая затем с течением времени может превратиться

или превращается в систему письма.

система управления многоуровневая

смысл

часть означаемого знака, не совпадающая с той, которая находится в фокусе

обозначения

сома

тело (клетки)

сообщение

не определяется

сообщество коммуникативное

множество субъектов, с которыми данный субъект может установить

коммуникативный контакт

среда внешняя

не определяется

среда коммуникативная

среда, частью которой являются экспоненты означающих знаков данной

семиотической системы

субституции отношение

отношение между двумя знаками, при котором один знак в некотором классе

контекстов может быть заменен на другой без изменения означаемого текста,

позицию в котором занимал первый знак

сфера действия оператора

множество единиц, на которое распространяется действие оператора

текст

не определяется

текст семиотический

текст, построенный из знаков некоторой семиотической системы

тело (сома)

не определяется

теория

ментальная модель объекта или события

теория эволюционная

теория развития организмов из некоторого первоначального состояния до

состояния современного

тип клетки управляющий

не определяется

уровень нейронный

не определяется

уровень (сложности)

система единиц, однородных с точки зрения сложности

феромон

химическое вещество, используемое живыми организмами, для построения

означающего знака

филогенез

линия развития отдельных царств, видов, родов, семейств, отрядов, классов,

типов (отделов) от их возникновения до наших дней

фонема

не определяется

форма элементарная

не определяется

характер

по Бэкону - элемент системы знаков, каждый из которых не просто обозначает, но и

изображает обозначаемый им предмет, или наглядно отображает его характерные

свойства

химический тип знаковых систем

не определяется

эволюция

процесс развития живых организмов из первоначальных до тех, которые им

присущи в настоящее время

экран

не определяется

экстенсионал

множество референтов (денотатов), которые могут в разных контекстах

обозначаться данным знаком

язык-исчисление

не определяется

<!DOCTYPE HTML PUBLIC "-//W3C//DTD HTML 3.2//EN">