2. Древнейший период. Овладение знаком.

2. 1. Язык в контексте старших семиотических систем.

Итак, не стоит забывать, что знак, знаковые системы, коммуникация древнее человека. Если, говоря о человеке, отвлечься от его главного семиотического приобретения - языка (о происхождении языка мы поговорим отдельно и чуть позже, в связи с семиогенезом), то нельзя, видимо, даже говорить, что человек начал пользоваться знаками, он унаследовал знак как инструмент моделирования от своих обезьяньих предков. Из этого, в частности следует, что появление у человека новой знаковой системы происходило в конкурентной борьбе с древними семиотическими системами, в постепенном перераспределении функций между старшими семиотическими системами и языком. На каждой стадии развития языка при этом всегда была относительная согласованность в распределении обязанностей между языком и прочими семиотическими системами. С возникновением языка все семиотические системы человека претерпели значительные изменения, поскольку оказались под его влиянием, более того все семиотические системы разделились на те, которые стали фактически производными от языка, переняли что-то от его организации, и те, которые остались в прежнем, первозданном виде. Из всего этого следует, в частности, что изучение функций языка необходимо производить на фоне функций знаковых систем, более старших, чем сам язык или вновь появившаяся у него функция.

Таким образом, «в момент появления» языка человек владел уже достаточно сложной индивидуальной семиосферой. Причем существовало две относительно независимых друг от друга системы: внутренняя²², или интериорная, и внешняя, или экстериорная. Внутренняя система знаковых систем (внутренняя индивидуальная семиосфера) действовала внутри человеческого организма и обеспечивала связь между отдельными подсистемами организма, управление ими, моделирование объектов и ситуаций внешнего и внутреннего мира и т. д. Внешняя, или экстериорная, семиотическая система знаковых систем (внешняя индивидуальная семиосфера), работала на связи человека с внешним миром, она обеспечивала общение человека с другими людьми, животными, богами. Системы эти были друг с другом связаны, но одна из них, а именно внутренняя, сильно опережала в развитии другую, внешнюю. По моей гипотезе естественный человеческий язык уравновесил это несоответствие, позаимствовав у интериорных семиотических систем всю их сложную многоуровневую структуру. Кроме того, он объединил довольно разрозненные экстериорные системы в единое целое. Подробно я буду говорить об этом ниже.

Системность языка определяется системностью его содержательного компонента, его семантики. Семантика же человеческого языка тесно связана с мировоззрением человека, а вернее с последовательностью сменявшихся мировоззрений, оставившей в языке свой глубокий след. Язык всегда погружен, с одной стороны, в то, что называется картиной мира, с другой стороны, он ориентирован на деятельность человека. Человеку необходимо i) интерпретировать явления и объекты, с которыми ему приходится иметь дело, ii) структурировать свою деятельность, упорядочивать, координировать ее с деятельностью других субъектов, iii) упорядочивать социальные отношения, управлять социумом, сплачивать его, отделять его от других социумов, iv) ему нужно упорядочивать свою жизнь, свои жизненные ритмы, жизненные циклы, устанавливать правила жизни и фиксировать их в определенной форме. Для некоторых из этих потребностей человек использовал интериорные семиотические системы, для некоторых - экстериорные. И с теми и с другими язык начал активно конкурировать. В соревновании с генетическим кодом, например, он выиграл несколько позиций, после чего функции между ними были перераспределены (точнее, конечно, сказать, что генетический код по своему плану передал языку часть своих функций, а частью новых его функций дополнил свои). Так, на ранних ступенях эволюции геном контролировал передачу всей информации от поколения к поколению. При этом, как уже неоднократно отмечалось, как коммуникативную систему геном нельзя назвать чересчур гибким: изменения в нем происходят медленно, следовательно, адаптироваться с его помощью к изменениям окружающей среды можно только в том случае, если изменения эти носят устойчивый характер и действуют длительное время. Язык же может отражать сиюминутные перемены среды. С его помощью можно передавать информацию быстро. Правда, с помощью языка человек может передать только то, что он понимает, следовательно, все, что человек воспринимает на уровне бессознательном, он передать другому человеку не может, здесь он может положиться только на геном.

Другим конкретным примером постепенного перераспределения обязанностей между языком и геномом является передача функций организации социума от генома к языку. У всех живых существ, начиная с одноклеточных и кончая высшими позвоночными, организация социума, его делимитация осуществляется по генетическому принципу и держится на геномиальных семиотических системах. Колонии одноклеточных организмов (в качестве примера можно привести кораллы) - это потомки одной и той же клетки, социальные образования высших позвоночных (львов, обезьян и т.д.), чаще всего потомки одних и тех же родителей. У человека тоже все начиналось с рода, основную функцию в организации которого, как известно, выполняют генетические отношения. Язык при этом играет и роль объединяющего, удерживающего в единстве эйдетического поля и роль эйдетического делимитативного инструмента: различия, которые характеризовали близкородственные языки двух и более родов не нивелировались, а культивировались (вспомним свидетельство Миклухо-Маклая о том, что у каждой деревни одного и того же папуасского племени был свой язык). Они поддерживали противопоставление «свой - чужой», определяли границы социума, границы действия правил данного социума. Они поддерживали функцию родовой самоидентификации, функцию отнесения самого себя к определенному социуму, в данном случае роду. При образовании племен самоидентификация усложнилась и обрела новую структуру: человек, с одной стороны, ощущал себя внутри племени членом своего рода, а с другой стороны, - ощущал свою принадлежность к племени и отличал себя от иноплеменников. Эта двойная, а при последующем усложнении социума - тройная и т. д. самоидентификация вызвала к жизни сложную структуру самоидентификации и новые явления в языковой сфере: родовые языки одного и того же племени должны были выстроиться в иерархию, и какой-то из них должен был быть признан главным языком племени, языком, на котором общались люди, когда принимали решения, важные для всего племени. При расширении социальных объединений генетический принцип все более утрачивал свои позиции в качестве объединяющего и делимитативного инструмента, роль же языка в качестве такового возрастала. Племя - следующее по величине социальное образование уже держалось в основном на более или менее кодифицированном языке, хотя на этих позициях его уже стали теснить другие знаковые образования: религия и атрибуты государственности. Следует признать при этом, что и язык как структурное образование также претерпел существенные изменения. Из узкой семиотической системы, обслуживавшей родовую общину, выросла система подъязыков, обслуживавших теперь уже новые социальные образования по новому: подъязыки, обслуживая различные сферы социальной жизни, дифференцировались, у конкурирующих подъязыков появилась иерархия, позволившая только одному из них получить расширенный статус, статус знаковой системы, обслуживавшей все племя, еще большее расширение коммуникативного сообщества привело уже к необходимости введения языковой нормы, как системы средств подавления правил, действующих в подъязыках, отличных от нормативных, и поддержания нормативных правил.

В общем же можно сказать, что ничто из существовавшего в культуре не исчезает бесследно. Старшие знаковые системы остались, только перераспределились их функции с функциями младших семиотических систем.

Обретя самый мощный знаковый инструмент, научившись приспосабливать его как к нуждам социальной жизни, так и к нуждам индивидуальной жизни, к нуждам передачи информации от поколения к поколению, человек начал создавать одну за другой новые семиотические системы и невербального типа, в одних случаях используя структурные достижения в области языкового строительства, в других довольствуясь характеристиками примитивных семиотических систем, развивая и их в самых различных направлениях. Он начал рисовать на себе и на стенах своих жилищ, феромоновая линия знаков развилась в целую индустрию по изготовлению ароматических веществ, одежда и татуировки стали служить маркерами социальных и половых различий между людьми, обросли большим количеством новых типов знаковых систем, система поз и жестов также пополнилась новыми подсистемами знаков, знаковыми стали формы жилищ и т. д. Как представляется, у новых знаковых систем по сравнению со старыми было несколько интересных общих черт. Во-первых, если в старших семиотических системах наблюдалась строгая форма и жесткая связь с наследственностью или строгой традицией, в младших семиотических системах семиозис приобрел форму творческого акта, совершаемого волей одного индивида и направленного на конкретного адресата. Т. е. если у животных семиотический текст был заранее заготовлен и отсеян долгим естественным отбором и только воспроизводился, то у человека он начал синтезироваться индивидом. Во-вторых, если у животных семиотический текст был строго привязан ко времени его порождения, то у человека он может повествовать о прошлом или быть предназначенным для будущего. Для всех новых семиотических систем было общим и то, что с их помощью начинает осуществляться новый вид метаболизма - метаболизма эйдетического. Человек начал воплощать в материале природы те конструкции, образы, идеи, планы, которые он строил в своем внутреннем моделирующем пространстве - пространстве мысли. Он брал те образы, которые поставляла ему природа, и отдавал ей взамен свои. Кодовые закономерности визуальной системы моделирования воплощались в нескольких системах I. в статических: 1) иконических знаках: а) двумерных - i) орнаменте, ii) татуировке, iii) рисунках и б) трехмерных - скульптуре и барельефе; 2) визуальных символьных знаках, предшественниках письменности; 3) функциональных - а) архитектуре, б) градостроительстве, в) ремесленных изделиях г) ювелирных изделиях и других украшениях; II. динамических: 1) жестах (собственно жестах, позах, мимике); 2) телодвижениях, танце; кодовые закономерности аудиальной моделирующей системы также воплощались в нескольких ее подсистемах 1) в иконической системе знаков - идеофонах (звукоподражаниях); 2) в эстетических подсистемах - музыке; 3) в символьной подсистеме - звуковой речи; кодовые закономерности одоральной моделирующей системы воплощались в различного рода притираниях, умащениях душистых веществах и т. д.

При всем том огромная, сложно организованная семиосфера, которая выросла у человека вместе с культурой, развивалась отнюдь не хаотично. Вся она была погружена в некую объемлющую модельную систему, которую можно назвать картиной мира, а еще лучше миров, потому что еще одним важным отличием человека от животного является то, что он различает не один или два мира (скажем, внутренний и внешний), а гораздо больше. Это и миры прошлого, настоящего и будущего, это и модельные миры, которые человек строил под определенную задачу, и миры фантазии. При этом важнейшей функцией человеческого интеллекта является стремление связать в единое целое все разрозненные фрагменты своего знания. Главным инструментом для выполнения этой функции у человека был миф. Мифологический сюжет стремился поглотить все разнообразные данные человеческого опыта и упорядочить их. В мифе синкретически были слиты позитивное знание, опыт, религиозные верования, практические навыки человека, приемы воспитания. Миф оказывал влияние, проявлялся во всем, что делал человек. Человек взаимодействовал с природой, обмениваясь с ней продуктами жизнедеятельности, причем не только физическими, но и духовными продуктами. Так же как говорят об обмене веществ, метаболизме живого организма, можно говорить и модельном, в частности, знаковом метаболизме. Человек воспринимал образы объектов, которые его окружали, строил их модели в своем сознании, затем переносил некоторые из них во внешний мир, упорядочивал окружающее пространство, приспосабливая его к своим нуждам. В древние времена все такого рода семиотические системы обслуживали и определенную практическую и какую-то абстрактную, теоретическую сторону жизни: календарь сводил бесконечное время к повторяющимся циклам, погребальные обряды связывали цепь поколений, оформляли перестановки в структуре социума и т. д. Все эти семиотические системы объединялись семантикой, основой которой была система знаний и опыта, передаваемых по наследству от родителей к детям, и связная картина мира, которая развивалась в сторону единства и структурной целостности. Основным способом выражения мифологических представлений в первую очередь была знаковая система действий, разработанная на гораздо более ранних стадиях развития животного мира. Я имею в виду ритуал, который по гипотезе известного русского литературоведа А. Н. Веселовского стал базой для развития всей человеческой культуры, основанной на использовании знаков.