Филологический Университет
Благородных Литературоведения и Языкознания
Факультет изящных выражений
Кафедра прикладного шансоноведения
Доклад
для лингвистического кружка
на тему:
«Лингвографическое описание обсценной лексики:
Общие замечания и критический анализ».
Выполнили:
Мухамедов Т.Р.
Ларкин Р.В.
Казань, 2012
Содержание:
1. Ввведение. Цензурное и нецензурное |
3 |
2. Классификации обсценной лексики |
6 |
3. Роль и значение обсценной лексики |
9 |
4. Лингвографическое описание обсценной лексики в аспекте диахронии |
12 |
5. Лингвографическое описание обсценной лексики в аспекте синхронии |
15 |
6. Заключение |
18 |
7. Библиография, источники, литература по теме |
20 |
7. Приложения |
24 |
1. Введение. Цензурное и нецензурное
...Да ваш язык. Не знаю лучшего Для сквернословий и молитв, Он, изумительный, — от Тютчева До Маяковского велик… Арсений Несмелов.
Здравствуйте!
Сегодня мы поговорим о том, без чего не обходится жизнь, наверное, ни одного человека, о том слое лексики, который в нашей стране традиционно находится под табу. При этом мы ни разу не приведем означенные слова, и не потому, что нельзя (хотя и поэтому тоже), но и по другим, более важным причинам, о которых будет рассказано ниже. Кроме того, цель данной работы – пробудить интерес к проблеме, не дав при этом конкретных примеров.
Можно сказать без преувеличения, что бо́льшая часть жизнедеятельности человека поддается словесному описанию. Но существуют такие области, которые в силу целого ряда экстралингвистических причин являются табуированными. Они как бы не существуют в официальном употреблении.
Речь идет о целом пласте нецензурной лексики языка.
Хороший лингвограф должен знать то, что он описывает, поэтому, прежде чем переходить к описанию лингвографической ситуации с обсценной и бранной лексикой, проясним общий фон изучения нашей проблемы в отечественной филологии.
Этот пласт языка, по традиции, изучается гораздо меньше, чем остальные. Исторически сложилось так, что исследования, посвященные русской обсценной лексике, выходят, в основном, за рубежом. Как отмечает Б. Успенский, «изучение русского мата связано со специфическими и весьма характерными затруднениями. Характерна прежде всего табуированность этой темы, которая — как это ни удивительно — распространяется и на исследователей, специализирующихся в области лексикографии, фразеологии, этимологии» [Успенский, 1994]. Таким образом, все, что связано с «непристойным», у нас как-то замалчивается и существует неофициально, даже в филологии.
Между тем, видные ученые, такие как Владимир Даль, Александр Афанасьев, Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, Макс Фасмер, Александр Реформатский, Юрий Лотман, Борис Успенский и многие другие не считали зазорным изучать обсценную лексику языка. Так, на Западе первыми были опубликованы «Русские заветные сказки» А.Н. Афанасьева и собрание русских «нецензурных» пословиц и поговорок В.И. Даля [Мокиенко, 1994], не говоря уже о литературе подобного содержания, например, известной поэме, приписываемой Баркову, или весьма редкой книге «Eros Russe. Русский эрот не для дам», выпущенной в 1879 г. в Женеве, включающей творчество известных поэтов, в том числе М.Ю. Лермонтова (ссылка в есть в библиографии).
В России же до недавнего времени не публиковалось и даже вырезалось из готовых трудов все, что связано с «непристойными» словами (в качестве примера приведем хотя бы словарь Фасмера, в котором были удалены все соответствующие словарные статьи). Опыт И.А. Бодуэна де Куртенэ, включившего в переиздание Даля обсценную лексику, остался без продолжения. Несмотря на информацию от жены Реформатского1, готовившийся им словарь обсценной лексики так и не увидел свет [Китаев-Смык, 2005]. Интересные с филологической точки зрения статьи, посвященные нашему вопросу, публикуются разрозненно, в составе общих антологий, а то и вовсе в юмористических сборниках, это затрудняет сбор и систематизацию исследований.
Не случайно в название главы вынесена цитата из статьи В.М. Мокиенко. Обсценная лексика сегодня прочно ассоциируется с цензурой. На протяжении нескольких веков предпринимались попытки запретить и выдворить эти слова за пределы языка. Они считались неприличными, непристойными, грубыми, недостойными употребления. Необходимо отметить, что, такое отношение к обсценной лексике закрепилось вместе с развитием гуманизма, в течение XVII-XVIII веков. В сознании людей сформировалось презрение к обсценной лексике как элементу дискурса низших слоев населения, который не может иметь место в языке высокой культуры. К примеру, в самый канун революции некоторые российские чиновники даже предлагали убрать из церковнославянского языка слова, близкие по звучанию к «неудобной» лексике [Мокиенко, 1994].
Как уже было сказано, процесс этой своеобразной «чистки» начался сравнительно недавно, совпав по времени с началом эпохи Просвещения и секуляризации. В античности и в эпоху Средневековья, как это ни парадоксально, эротическая лексика не была под прямым запретом ни в Европе, ни у нас – вспомним нецензурные надписи на берестяных грамотах. Непристойности не пускались в официальный дискурс власти и церкви, но, как пишет Бахтин, полноправно существовали в сфере народно-смеховой культуры. Периодически проводились ярмарки и карнавалы (а в некоторых местах они продолжались весомую часть календарного года), на которых привычный порядок вставал с ног на голову, и обсценная лексика играла в этом немалую роль. Более того, не было, как такового, презрительного отношения и к собственно обсценным словам. Ими пользовались и литераторы, и религиозные деятели: достаточно вспомнить произведения Рабле или то, как Аввакум называл своих оппонентов. По свидетельству Бахтина, многие аскеты-отшельники, придерживавшиеся самого строгого и праведного образа жизни, были одновременно авторами веселых, обсценных пародий на сакральные тексты. В то время люди воспринимали обсценную лексику вполне органично.
Опустим вопрос о допустимости использования нецензурной лексики. Нельзя отрицать, что данная лексика – неотъемлемая часть языковой картины мира. Она, как верно заметил В.М. Мокиенко, связана со многими сферами жизни человека, например, ездой на автомобиле («ругаться как извозчик») или ремесленной работой («ругаться как сапожник»); она играет весомую роль в дискурсе зеков, рабочих и даже в речи женщин (эвфемизмы типа «елочки зеленые»). Все это имеет единую природу, из которой черпается образность обсценной лексики и в художественной литературе.
Нецензурная лексика касается важных сфер человеческой жизни, ее применение весьма многогранно. В научной литературе, как правило, табуированная лексика разделяется на обсценную (непристойную) и инвективную (бранную). Однако собственно прилагательное «бранная» обозначает лишь одну из функций данной лексики; еще Достоевский отметил, что мат – «целый язык», с помощью которого можно выразить самые разные ситуации. Недаром немецкие исследователи часто обозначают предмет исследований в этой сфере нейтральным erotische Volksdichtung - эротическая народная речь. Многие лингвисты выдвигали свои классификации обсценной и бранной лексики, они будут рассмотрены в следующей главе.
Табуированная лексика русского языка все еще остается непаханным полем русской славистики. Несмотря на расхожее мнение, что «филолог должен знать всё», в отечественной филологии, к сожалению, интерес к данной теме проявляется хаотично. В Интернете при должном усердии можно найти немало статей и даже несколько диссертаций, посвященных нашему вопросу, но все еще нет трудов, систематизирующих исследования данной проблемы. Хаотичность исследований порождает неполный охват проблем, искаженное понимание собственных источников (Ковалев приписывает Михайлову диаметрально противоположное высказывание по поводу участия пса в одном обсценном выражении), попытку решать одинаковые вопросы (большая часть трудов посвящена этимологии одних и тех же слов и выражений). При этом другие важные проблемы, также нуждающиеся в разработке, остаются в стороне.
Мокиенко пишет, что в России до сих пор еще не издано ни одного толкового (во всех смыслах, в том числе и чисто филологическом) словаря русской бранной лексики [Мокиенко, 1994]. Это создает трудности как для иностранцев, не понимающих весомой части того, что они, как правило, часто слышат на улице, так и собственно для цельного представления языка в филологии. Представляется невозможным и далее оставлять без внимания весомый пласт языка, который, как будет показано позже, неразрывно связан и с более высокими сферами.
«Словарь мата» А.Ю. Плуцера-Сарно, издававшийся в последние годы, в какой-то мере призван решить данную проблему, однако, во-первых, напечатаны только два тома из планируемых двенадцати, а во-вторых, сам автор говорит о незавершенности своего словаря (Плуцер-Сарно, Словарь мата, вводные замечания); в-третьих, представлены только наиболее производительные, основные корни обсценной лексики. Но, при всём этом, сегодня «Словарь мата» – наиболее полный и грамотный справочник по данной теме.
Русская табуированная лексика представляет интерес не только для носителей языка, но и для иностранцев. Известно, что многие немецкие ученые посвящают исследования проблеме russiche erotische Wolksdichtung. Также и американцы проявляют большой интерес к изучению русской обсценной лексики. В этом плане интересно почитать статью Юрия Дружникова «Про русский мат», в которой он описывает свой опыт консультации американских коллег по этим вопросам. В силу ограничений нашего доклада мы не будем приводить конкретные примеры, скажем лишь, что американцы используют изучение обсценной лексики как для поднятия интереса студентов к русскому языку, так и для собственных исследований, к примеру, в области гендера. В этой связи возникает вопрос о двуязычной лингвографии обсценной лексики, но мы его касаться не будем, т.к. мало разработана и собственно русская лингвография данного вопроса.
Сегодня есть необходимость в создании «Большого словаря обсценной лексики». Но для того, чтобы составить такой словарь, необходима четкая классификация обсценной лексики. Этому посвящена следующая глава данной работы.