5. Год 1932: три театра.

После отъезда в Париж, Михаил Чехов вступил в долгие переговоры с директором театра Русской драмы о постоянной работе. Попутно, друзья-агенты М.Чехова искали другие возможности для Михаила Чехова закрепиться в Риге.

К моменту написания письма Бергстрему ²⁰ А. Гришин уже предлагал Чехову «немыслимые условия». Поэтому не удивительно, что получилось два официальных приглашения к февралю 1932, когда Михаил Чехов получил телеграмму от А. Берзиньша «soglasen esli vistuplenie russkoi drame posle nacionalnogo», о чем сообщает в ответном письме от 13 февраля 1932 года ²⁸ (см. Приложение 2, № 1).

Уступать никто не хотел, но в итоге, несмотря на то, что А. Гришин планировал спектакль с участием М. Чехова в начале марта, договорились, что первой премьерой в Риге ²⁹ станет спектакль Эрик XIV в Национальном театре.

Кроме того, Михаил Чехов добился разрешения привезти с собой ассистента Виктора Громова с супругой и свою жену Ксению Карловну.

И вот, 28 февраля 1932 года Михаил Чехов снова в Риге. Окруженный толпой репортеров, фотографов и поклонниками, он в смущении приподнимает шляпу в знак приветствия. Встречать Михаила Чехова приехали и директора театров.

1. «Эрик XIV» в Национальном театре

«Эрик XIV» с Михаилом Чеховым был показан 10, 11 и 14 марта 1932 года. Михаил Чехов выступал в качестве режиссера и актера заглавной роли. Однако, одновременно на роль Короля Эрика вводили дублера – Яниса Лейиньша. ³⁰ Так как, если верить прессе 1932 года, планировалось выпустить только три спектакля с участием Михаила Чехова, а дальше роль Эрика XIV должен был играть Янис Лейиньш. ³¹ Оформлением сценического пространства занимался А. Циммерман. Как и в 1922 году (по свидетельству Петра Пильского) декорации не изменились. Атмосфера странного, северного дворца передавала тревогу и одиночество его обитателей: «серые колонны, серые стены, золотые зигзаги молний, белые круги, углы, весь этот колющий, как пика, стиль».

Одновременно с Эриком XIV, в Театре Русской драмы шли репетиции «12-ую ночь» и «Ревизора».

Для Риги была удивительна такая ситуация: режиссер ставит два больших спектакля одновременно в разных театрах. По этому случаю вышла задорная статья в «Сегодня вечером», с иронией объясняющая, что для беспокойства причин нет, и гастролер не нарушает законы физики, а чередуется обязанностями со своим московским помощником В. Громовым. ³²

Вторым ассистентом в Национальном театре, кроме Виктора Громова у Михаила Чехова служил актер Янис Зариньш (Jānis Zāriņš), в «Эрике XIV» исполняющий роль Монса. ³³

Необычным режиссерским ходом в «Эрике XIV» и поначалу шокирующим было двуязычие спектакля. Однако, благодаря технике эвритмии, Михаилу Александровичу удалось настолько чутко поймать ритм и музыку русского и латышского языка, и гармонично соединить их так, что у зрителей не появлялось дискомфорта, и зрители понимали все, даже не зная языка. Кроме того, русский язык на фоне латышского, вероятно, дополнительно усиливал контраст, вызывая впечатление, что Король Эрик – это представитель другого мира, мировоззрения и состояния души.

Финский театровед Лийса Бюклинг в книге «Михаил Чехов в западном театре и кино» на основе наблюдений Риты Мелнаце (ныне театральный критик, заведующая литературным отделом рижского Национального театра) сделала вывод, что «Эрик XIV» 1932 года не был копией вахтанговской постановки. Сокращая текст пьесы, варьируя ритмом действия, Михаил Чехов сместил акценты в «сферу индивидуального», «на уровне действия он развивал тему двойничества, а на уровне содержания подчеркивал моральную тему, «тему любви» как созидательную силу». ³⁴

Латышский поэт Я. Судрабкалн, также, заметил о преобразованиях постановки: «у спектакля теперь был более гладкий рисунок». Описывая игру актера, он обращает внимание на паузы Чехова, взлеты и падения слов его персонажа: «слово застревает в горле, обрывается в бормотании, шепоте». ³⁵ И метафорично говорит о двойственности чеховского Эрика, сравнивая с Мотыльком, бьющегося о тускло-серебристые стены.

Контрасты в ритме игры Чехова и двойственность натуры Короля Эрика не ускользнули и от драматурга Яниса Гротса: «шведский король Эрик XIV <…> одновременно король, нищий и придворный шут, в одно мгновение великий и могучий правитель и человек, в другое уже мелкий и жалкий насильник, мститель и убийца, в третье – нежный, тихий и беспомощный ребенок, дабы затем вновь внезапные и резкие порывы, следующие изнутри и извне, как вихрь, бросали и швыряли его в новые контрасты и крайности». ³⁶

Янис Карклиньш в «Яунакас Зиняс» добавил еще одну, ключевую характеристику: «игра М.Чехова оживляет Эрика XIV в виртуозном рисунке, с богато пульсирующим эмоциональным содержанием, в счастливом созвучии языка тела и духа».