
- •Компетентностный подход
- •С какими другими подходами «спорит» компетентностный подход или какие подходы он дополняет?
- •Как соотносится Компетентностный подход с традициями российского образования?
- •Что такое компетентность?
- •Есть ли разница между компетентностью и компетенцией?
- •Что такое «ключевые компетентности»?
- •Что же такое компетентностный подход?
- •Что понимается под компетентностным подходом в странах Западной Европы?18
- •Традиционное обучение (то) и Компетентностно-ориентированное обучение (коо)19
- •Изменения в содержании
- •Изменения в методике
- •Структура и содержательное наполнение компетентности в общем образовании
- •Что такое компетентности в образовании?
- •Изменение представлений об условиях формирования компетентности
- •Каковы уровни компетентности?
- •Коммуникативная компетентность - новый тип содержания образования в школе
- •Как мы понимаем коммуникативную компетентность (определение понятия)?
- •44 Кривцова с.В. Концепция идеальной модели коммуникативной подготовки учителя.
- •Устная коммуникация
- •Письменная коммуникация
- •Структура коммуникативной компетентности
- •Почему кк - «слабое звено» в современной школе?
Иванов Д.А. Компетентностный подход в образовании / Д.А. Иванов, К.Г. Митрофанов, О.В. Соколова – М.: АПКиПРО, 2003.
Компетентностный подход
В ответ на какие проблемы и вызовы времени возникает компетентностный подход?
Наиболее часто формулируемая проблема заключается в несоответствии содержания современного образования «потребностям современной экономики и цивилизации».2 Компетентностный подход - это попытка привести в соответствие массовую школу и потребности рынка труда. Т.М. Ковалева связывает компетентностный подход с «идеей открытого заказа на школьное образование» и говорит о том, что «впервые в числе таких заказчиков начинают обсуждаться фигуры бизнесменов, предпринимателей, политиков и т.п. — всех тех, кто разговаривает на языке компетентностей. Таким образом, идея компе-тентностного подхода для современной школы - это, прежде всего, идея открытого заказа на содержание образования».3 Многие, прочитав этот абзац, воскликнут: «Ну вот, все ясно: речь идет просто об обслуживании рынка. Это мне не интересно». Но это лишь одна из сторон проблемы, та, что находится на поверхности. Проблема гораздо глубже, и не случайно среди сторонников компетентностного подхода можно найти не только прагматиков.
Главная проблема заключается в неэффективности системы общего образования. Это ощущается всеми участниками образовательного процесса. Учителя говорят, что изменились дети и учить стало труднее. Ученики говорят, что не испытывают интереса к школьному учению. Родители готовы платить и платят большие деньги за дополнительное образование своих детей, а управленцы который уже год пытаются реформировать школу. Неэффективность проявляется в том, что не видно результата, значимого вне самой системы образования. Мы десять лет учим русскому языку и не можем научить даже правописанию (которому все десять лет и учим), не говоря уже о других вещах, например, иностранном языке. Мы столько же лет учим математике, а продавец, отнимая от ста рублей двадцать, пользуется калькулятором. Образование замкнулось само на себя, наплодило множество искусственных форм, не существующих нигде, кроме самой сферы образования, и то, что было изначально средством, превратило в цель. Иными словами, то, чему я учусь в школе, в школе же и востребовано. Общее образование стало напоминать изучение мертвых языков, которые кроме как в самом образовательном учреждении нигде больше не нужны. Возьмем, например, сочинение. Призванное изначально (как «форма контроля») продемонстрировать зрелость мысли и владение слогом, что оно демонстрирует сейчас? Мы учим писать сочинение, мы «готовим к сочинению» (!), т.е. к тому, чтобы выпускник продемонстрировал в качестве результата десяти лет обучения то, что он освоил искусственный школьный жанр. Зачем? Для чего? Почему «по литературе»?
С какими другими подходами «спорит» компетентностный подход или какие подходы он дополняет?
Часто от сторонников компетентностного подхода можно услышать, что он противостоит «знаниевому». Такое противопоставление неминуемо приводит к непродуктивному, бесполезному спору и к конфронтации. Дело в различном содержании, вкладываемом в слово «знания». Определение того, что есть знание, — один из ключевых вопросов для любого образовательного подхода и та точка, в которой начинается расхождение или намечается сходство. Посмотрим, как видится знание в различных подходах.
Б.Д. Эльконин пишет:
«Мы отказались не от знания, как культурного «предмета», а от определенной формы знаний (знания «на всякий случай», то есть сведения). Что такое знание в нашем подходе? Что такое понятие?
1. Знание - это не сведения.
2. Знание — средство преобразования ситуации.
3. Если знание - средство мысленного преобразования ситуации, тогда это понятие.
Мы пытаемся строить понятия так, чтобы они стали средствами преобразования ситуаций действия».4
В.П. Зинченко противопоставляет знание и информацию5:
«Информация захлестнула человечество. Не избежало этой участи и образование, которое все чаще строится по типу «шведского стола знаний» (выражение Э.Фромма).... Сплошь и рядом происходит смешение подлинного понимания, эрудированности и информированности. Грани между ними все больше размываются, как и грани между знанием и информацией. Тем не менее, такие грани существуют. Опытный педагог легко отличит всезнайку и скорохвата от вдумчивого и основательного ученика. Опаснее другое: иллюзии учащихся по поводу того, что запомненное есть знаемое. Эти иллюзии еще свежи и в педагогике, и в психологии. Напомним об их подоплеке.
Справедливо замечание, что знание определить невозможно, так как это первичное понятие. Н.Л. Мусхелишвили и Ю.А. Шрейдер привели четыре метафоры знания, имеющиеся в культуре.
Античная метафора - это метафора восковой таблички, на которой отпечатываются внешние впечатления.
Более поздняя метафора - это метафора сосуда, который наполняется либо нашими внешними впечатлениями, либо текстом, несущим информацию об этих впечатлениях.
Очевидно, что в первых двух метафорах знание неотличимо от информации. Главное средство учения - память.
Метафора Сократа - это метафора родовспоможения: у человека есть знание, которое он не может осознать сам, и нужен помощник, который маевти-ческими методами может помочь родить это знание.
Евангельская метафора выращивания зерна. Знание вырастает в сознании человека как зерно в почве, а это означает, что знание не детерминируется внешним сообщением. Знание возникает как результат познающего воображения, стимулированного сообщением, посредником...
Две последние метафоры значительно более интересны. В сократовской метафоре отчетливо указано место педагога-посредника, в евангельской - оно подразумевается. Важно подчеркнуть, что в последних метафорах познающий выступает не как «приемник», а как источник собственного знания. Другими словами, речь идет о знании как о событии, событии личном, жизненном, событии, осуществляющемся в мышлении ученика.
Рассмотрим строение или хотя бы состав живого знания, помня о том, что понятие «знание» остается неопределимым.
Живое знание - это соцветие разных видов знания. Оно включает не только знание о чем-либо, но и знание чего-либо. Развивая идеи С.Л.Франка о живом знании, его можно представить как своего рода интеграл:
• знание до знания (предзнаковые формы знания, мироощущение, некон-цептуализируемые образы мира, бессознательные обобщения и умозаключения, бессознательная память-привычка, операциональные и предметные значения, житейские понятия неизвестного нам происхождения и т.п.), т.е. «неявное знание» (М. Полани);
• знание как таковое (формы знания, существующие в институционали-зированных образовательных системах, в науке);
• знание о знании (отрефлексированные формы знания: «На том стою и не могу иначе», как говорил М. Лютер; или «знающее знание», как говорил И.Г. Фихте);
• незнание (согласно Я.А. Коменскому, это «недостаток знания в душе. Здесь три части: (1) ум, (2) знания, (3) недостаток или отсутствие»);
• незнание своего незнания (согласно Коменскому, это источник безрассудства, дерзости, самонадеянности);
• знание о незнании (влекущая, приглашающая сила: «Я знаю только то, что ничего не знаю»), согласно Коменскому, это источник жажды знания, начало мудрости.
Особый вид знания (незнания?) - это тайна: «Тайна - это знание о незнании некоторого знания, а точнее тайна - это эмоциональное переживание незнания некоторого знания» (К. Пигров). М.К. Мамардашвили приводит французскую сентенцию: «Без тайны - животная жизнь; жизнь человеческая - тайна;
культура - способность удержания тайны».
Знание о незнании содержит нечто большее, чем просто знание. Это отношение к знанию, сознание наличия или отсутствия знания. Между прочим, имеется проблема, которую следует не столько решить, сколько осознать и держать в сознании. Какую задачу должно решать образование? Формирование твердых знаний или открытие знания о незнании? Или обе? И, наконец, какую задачу оно решает в действительности?
Конечно, перечисленные виды знания не являются «чистыми культурами». Это скорее доминанты целого знания. Но с этими доминантами приходится сталкиваться, и их полезно учитывать в образовательной практике. Ибо в предельном или в чистом виде, т.е. взятые отдельно, они таят в себе опасность превращения в формы законченного невежества.
Знание всегда чье-то, кому-то принадлежащее, его нельзя купить (как диплом), украсть у знающего (разве что вместе с головой), а информация - это ничейная территория, она бессубъектна, ее можно купить, ею можно обменяться или украсть, что часто и происходит. Знание, становясь всеобщим достоянием, обогащает знающих, а информация в этом случае обесценивается. К разнице между знанием и информацией чувствителен язык. Есть жажда знаний и есть информационный голод. Знания впитываются, в них впиваются, а информация жуется или глотается (ср. «глотатели пустот, читатели газет»). Жажда знаний, видимо, имеет духовную природу: «духовной жаждою томим». Однако и одной, и другой жажде противостоит «суета сует и томление духа». Соответственно, войти в мир знания, равно как и в мир искусства, много труднее, чем в мир информации. С психологической точки зрения понятно (хотя едва ли оправдано), что человек несравнимо больше стремится к информации, чем к осмысленному знанию. Мотив «хлеба и зрелищ» весьма силен.
Граница между знанием и информацией пролегает именно по линии смысла, представляющего собой пятое измерение бытия (три координаты физического пространства, плюс время, плюс смысл), то есть хронотоп как некоторая превращенная, аффективно-окрашенная форма жизненного пространства и жизненного времени. Макс Вебер уподоблял человека «животному, подвешенному в паутине смыслов, которую он сам же и сплел», добавим: из своего же собственного, то есть пережитого, материала. Паутина смыслов отличается от информационных сетей, которые плетут все кому не лень и в которые вовлекаются невинные и наивные люди.
Знания имеют значение, а информация имеет, в лучшем случае, назначение. Знания имеют ценность per se, а информация, в лучшем случае, это средство, которое может иметь цену, но не ценность. Знания же не имеют цены, они имеют жизненный и личностный смысл.
Наконец, еще одно важное пояснение. Есть субъект, порождающий знание и есть пользователь, потребляющий информацию. Их различение не должно оцениваться в терминах лучше, хуже. Это просто его фиксация. Конечно, и знание, и информация выполняют важные орудийные функции в поведении и деятельности человека. Информация - предмет временный, преходящий, скоропортящийся. Она, как яичко, которое дорого к Христову дню. Информация -это такое средство, орудие, которое, как палку, после использования можно отбросить. Не то со знанием. Знание, конечно, это тоже средство, орудие, но такое, которое становится функциональным органом индивида. Оно необратимо меняет познающего. Как палку его не отбросишь. Если продолжить эту аналогию, то знание — это посох, который помогает идти дальше в мир знания и в мир незнания»6.
Итак, представители деятельностного, личностно-ориентированного подходов выступают против абсолютизации в образовании одной из форм знания. Живое, личностное знание противопоставляется бессубъектному, отчужденному, транслируемому в виде информации, сведений. Теперь мы можем сказать, что под так называемым «знаниевым» подходом понимается как раз распространенная массовая практика трансляции готового знания, т.е. информации, сведений; подход (или, точнее, все-таки сложившаяся практика), абсолютизирующий одну из форм знания, а именно - институциализированного (по В.П. Зинченко). И здесь уместно будет напомнить еще раз предостережение В.П. Зинченко о том, что формы знания, взятые каждая в отдельности «таят в себе опасность превращения в формы законченного невежества».
Компетентностный подход- один из тех подходов, которые противопоставлены «знаниевому» в понимании рассмотренном выше, один из тех, в которых осуществляется попытка внести личностный смысл в образовательный процесс.
И. Д. Фрумин, говоря о компетентностном подходе, противопоставляет его не какому-нибудь другому, а бессмысленности: «Для отечественной школы не стоит выбор: отказаться от фундаментальности в пользу прагматичности. Выбор сегодняшний, увы, состоит в том, чтобы отказаться от начетничества и бессмысленности в пользу практичности»7.
Итак, для понимания сути компетентностного подхода важно различать личностное знание и вербализованную, объективированную, «ничью» информацию. «Личностное знание, равно как и личностное понимание, представляет собой не только использование усвоенного, прочитанного в качестве некоторой «ценности», но знание и понимание в смысле участия понимаемого в своей жизни»8. Компетентностный подход противостоит не знанию, а распространенной иллюзии, что запомненное, выученное и есть знание.