1.3. Добро и зло.

Постановка вопроса о добре и зле практически отсутство­вала в мировоззрении античности и Древнего Рима. Мир в це­лом и космос эллины признавали разумно устроенным. По­этому человеку необходимо было лишь познать эту разум­ность мира и следовать ей. Зло получало субъективный источ­ник, таким источником были ошибки человека, его неразум­ное поведение. Самое страшное зло — это беспорядок в об­щественной жизни, который угрожал существованию госу­дарства, самому человеку. Поэтому главным видом деятель­ности для эллина считалась деятельность по поддержанию ра­зумного порядка в обществе. Таким образом, применительно к античному мировоззрению правильнее, видимо, говорить не о добре и зле, а, скорее, о правильности и неправильности, разумности и неразумности. Разумное поведение — добро, не­разумное — зло.

Совсем иначе ставится вопрос о добре и зле в мировоззре­нии Средневековья. Здесь добро и зло впервые выступают как самостоятельные понятия. Согласно этому мировоззрению добро и зло есть не порождение разума или воли человека, они имеют антологические корни. Всякое бытие есть добро и чем выше степень этого бытия, тем большее это добро. Абсолютное же бытие — Бог является наивысшим благом. На долю зла остается только небытие, нечто чисто отрицательное Антологической основой зла является неполнота, несовершен­ство всех вещей, стоящих ниже Бога в иерархии сущего. По­этому можно сказать, что зло возникает на основе ослабления бытия вещей и усиления их небытия, сравнения неравноцен­ных благ.

Любой переход от более высшего бытия к более низшему - есть зло. Поэтому, например, гниение есть зло, поскольку оно есть разрушение тела, уменьшение полноты его бытия, движе­ние к небытию. Но когда тело полностью уничтожено гниени­ем, то нет больше ни тела, ни самого гниения, то есть переход от бытия к небытию завершается. О гниении можно говорить лишь пока есть то, что гниет. Следовательно, о зле можно го­ворить, пока есть добро. Поэтому зло без добра не существу­ет. Если бы ничего не существовало, то не было бы и самого зла. Зло несамостоятельно.

Этого нельзя сказать о добре. Если бы все вещи обладали равной степенью блага, то зло, как результат сравнения раз­ных степеней блага, исчезло бы, но само благо, само добро сохранилось, так как сохранилось бы бытие. Поэтому гаран­том добра является абсолютное бытие, то есть Бог.

Зло подразделяется на зло физическое (порок) и зло нрав­ственное (грех).

Зло физическое — это отсутствие в телесных объектах кра­соты, формы, единства, гармонии, идущих от Бога. Оно исхо­дит из того, что Бог сотворил телесный мир из ничего, и, сле­довательно, уже по этой причине данный мир несовершенен.

Понятие нравственного зла в средневековом мировоззре­нии характеризует сферу существования человека. Как и фи­зическое зло, зло нравственное имеет антологические корни: ведь тело человека создано из материи, а следовательно, не­совершенно. Но нравственное зло приходит в мир. Оно пере­ходит из возможности в действительность только через несо­вершенство человеческого ума и воли, то есть в их направлен­ности на разрушение бытия, в особенности бытия духовного. Поэтому нравственное зло состоит в извращенности воли и в неспособности разума подчинить себе дурную волю, дурные стремления. Это становится возможным потому, что, с одной стороны, человеческая воля сотворена свободной, а, с другой стороны, человек сотворен из ничего, что является злом. Одна­ко в этом же заключена возможность для человека избежать и творить добро, поскольку, как мы уже указывали, сотворенность из ничего есть только возможность зла, но поскольку человеческая воля свободна, она может удерживаться от злаи творить добро, таким образом, в свободе воли заключен корень и добра и зла: она заключает в себе и возможность нравственного падения, и возможность нравственного подъема.

Представление о свободе в средневековом мировоззрении— еще один шаг по сравнению с мировоззрением традиционного общества, в котором существование человека представлялось жестко детерминированным каким-либо единым началом, либо разумно устроенным космосом и царящим в нем порядком. В мировоззрении Средневековья свобода человека состоит в его способности направлять волю на те или иные объекты, выбирая между ними. Это есть свобода выбора, которая неотъ­емлема от воли и дана человеку Богом в момент творения. В свободном выборе объектов волей человека нет никакой не­обходимости.

Когда воля человека направлена на чувственные страсти, на их удовлетворение, он, так или иначе, становится рабом сво­его тела. Это и есть рабство души. Если же воля человека на­правляется в мир духа, к Богу, то это освобождает человека от низменных страстей. В этом заключается свобода челове­ка. Свобода есть возможность избирать наилучшие объекты, подлинное бытие, т.е. Бога.

Механизмом, служащим правильному выбору в пользу истинных благ, является совесть. Представление о совести как деловом центре человеческой души также является существенной чертой, отличающей мировоззрение Средневековья от мировоззрения эллинской античности. Античная этика была излишне рационалистична и натуралистична. Отношение человека к своему поведению сводилось, как правило, к конфликту всеобщего разума и единичной воли, и проблема, следовательно, состояла в подчинении низшего — индивидуальной воли высшему — всеобщему разуму. Для человека, его поведения устанавливается объективный, разумный надындивидуальный стандарт.

В мировоззрении Средневековья проблема выглядит совсем по другому. Разум и воля человека есть понятия одного порядка, поэтому проблема их соотношения переходит из области неординации (подчинения) в область координации (согласования).

Механизмом координации воли и разума и является совесть. Совесть — это внутренний моральный закон, записанный Богом в человеческим сердце. Она сверяет действие воли с принципами морального разума. Когда они согласуют­ся, тогда совесть является спокойной. Когда они не совпада­ют, совесть становится беспокойной, а если у человека совесть отсутствует, тогда разум отдается во власть злой воли.

Для мировоззрения Средневековья характерна идея инди­видуальной ответственности и индивидуального спасения че­ловека и его души. Поэтому этические понятия в отличие от всеобщих понятий античной этики обретают в нем индиви­дуализированный, психологический характер. Высшей нравственной ценностью поэтому становится искренность и связан­ная с ней совесть. Поэтому такие интимные понятия как «лю­бовь», «сердце» пронизывают труды средневековых авторов, Из этого же исходит характерное для Средневековья пред­ставление о том, что добро, творимое человеком, не должно быть заметным для окружающих, а должно оставаться его интимным делом, известным лишь ему и Богу.