Содержание

Предромантизм: некоторые аспекты истории и теории (вводная лекция)………………………………………………………………………………..6

Введение в курс. Теория и обшая эстетическая система предромантизма…………………………………………………………………..11

Тема I. Поэтика предромантизма в русской философской лирике……………………………………………………………………………… 12

Занятие 1. Русская предромантическая поэзия и традиции Э.Юнга………………………………………………………………………………12

Занятие 2. Тема Гения в поэзии русского предромантизма……13

Занятие 3. Феномен «легкой поэзии» в предромантизме………15

Тема II. Лироэпические формы русской предромантической поэзии (предромантическая поэма)……………………………………………………..17

Тема III. Оссианизм в русской литературе XVIII – начала XIX веков…………………………………………………………………………………19

Тема IV. Предромантическая проза в России………………………… .21

Тема V. Проблематика драматургии русского предромантизма…… 23

Заключительная лекция. Поэма А.С.Пушкина «Руслан и Людмила» как итог русского предромантизма……………………………………………..25

Постскриптум. «Диалоги»: предромантизм и система русской лирики XIX – начала XX веков……………………………………………………………32

Приложение 1. Общая рекомендуемая к курсу литература по теории и истории предромантизма…………………………………………………….. 33

Приложение 2. Примерная тематика аттестационных письменных работ…………………………………………………………………………………43

Приложение 3. Основные источники………………….………………….45

Приложение 4. Некоторые примеры лирики русского предромантизма………………………………………………………………… 48

Приложение 5. Манифест русского предромантизма – «Сила Гения» М.Н.Муравьева (образец анализа поэтического текста)……………………60

Приложение 6. Тестовые задания……….……………………………… 64

Предромантизм: некоторые аспекты истории и теории

(вводная лекция)

Предромантизм – очень своеобразный литературный феномен, с ярко выраженной переходностью своего характера. Даже хронологические его границы, тем более – в пестрейший период последней четверти XVIII столетия в России – постоянно, в концепциях различных исследователей, подвергаются корректировке. Так или иначе, время господства этого направления в русской литературе признается современными учеными от психологической лирики и поздних поэм Хераскова и балладных опытов Муравьева (1760-1780-е годы) – через карамзинский «Московский журнал» (1791) - вплоть до творческих моделей Батюшкова, Гнедича, а в некоторых случаях – даже Дениса Давыдова (1800-1820-е годы)¹.

Сам термин был введен в науку о литературе исследователями французской словесности в начале XX века: почти одновременно его использовали в своих трудах Поль Азар («Этюды по истории французской литературы», 1907) и Даниэль Морне («Романтизм во Франции XVIII века», 1909). К 1920-1930-м годам научная концепция внове открытого явления была наиболее полно разработана в исследованиях голландца Поля ван Тигема. В западном литературоведении, с этого времени и по сей день, наиболее частотен термин «преромантизм». В 1910-е годы в России идея о существовании в западных литературах рубежа XVIII-XIX веков последовательно проводится А.Н.Веселовским, используя в новом научном контексте кальку с итальянского, ученый именует исследуемый феномен – «до-романтизм». Наконец, к 1950-1960-м годам в отечественной науке окончательно закрепляется термин «предромантизм».

Понятийная сущность термина («преромантизм» / «доромантизм» / «предромантизм») также все еще достаточно подвижна. Как замечал в начале XX века академик А.Н.Веселовский, целый ряд ярких примет направления «заключен» в поэтике баллады: «Присоединим к таинственному пейзажу […] оссиановские туманы и мир экзотических призраков – и у нас […] целая система представлений и образов, питавших балладу […] это не романтизм […], а доромантизм (итальянцы называли его preromantismo) на почве чувствительности …».

В итоге, уже на закате дореволюционного литературоведения – и вплоть до ярких работ Г.Гуковского, Д.Благого, Л.Пумпянского² возникает устойчивая тенденция отказать предромантизму в «суверенности», увидеть в нем нечто, фактически неразделимое с сентиментализмом (западные слависты, наоборот берут за точку отсчета предромантизм, а сентиментализм, по крайней мере – в России, объявляют не более как «внутривидовым» явлением в нем – показательна в этом свете идея Р.Нойхойзера о предромантизме Карамзина.

С другой стороны, попытки «отстоять» предромантизм нередко ведут к стремлению составить максимально полные и точные «списки» его черт – которые (списки) на деле оказываются, правда, нередко полуповторением основных постулатов романтической теории. Показательна «модель» предромантизма, предложенная Л.Суханеком (в его книге «Предромантизм в России», 1990):

«1. Оригинальность - реакция на псевдоклассический нормативизм; […]

2. Культ воображения, наития и Гения;

3. Ключевое внимание к сфере человеческих эмоций […] – равно отличающееся и от «чувствительности» сентиментализма и от психологизма романтизма; […]

4. Идеализация средневековья, интерес к народно-исторической теме;

5. Увлечение […] дикой, зловещей, таинственной природой […] <и> фантастикой, чудесным, так называемым «надприродным»».

В сходном русле работала и А.В.Архипова, еще более «смешав» предромантизм с романтизмом своим предложением считать за его (их!) мировоззренческую основу «психологизм, историзм, народность». В.А.Западов более определенен, предлагая считать «опознавательными знаками» феномена предромантизма выдвижение человеческой индивидуальности с окружающим ее «объективно-реальным, конкретно-чувственным миром»¹ и «отказ от […] «подражания образцам»» в пользу «концепции гениальности и творческого» вдохновения.

В.Н.Касаткина, конкретизируя гипотезы предшественников, «добавляет» в научно-исследовательскую картину такую существенную черту предромантического «экзистенциализма», как «выражение неудовлетворения жизнью и меланхолия».

Ряд ученых-филологов (от Р.Нойхойзера в 1960 – 1970-е годы – до А.И.Разживина и его исследований уже начала XXI века), в рамках общей проблемы предромантического историзма (и фольклоризма) склонны усматривать прозрачное «предшествующее влияние» просветительских концепций Руссо и Гердера².

Прямые родственные параллели, нередко даже – в «обход» более близкого историко-литературного контекста, проводятся современными интерпретаторами наследия предромантизма и с такими далекими в принципе по времени явлениями как барокко или классицизм («мистериальность», становление проблемы поэтической избранности (гениальности), трансформация поздней оды и др.).

В недавней диссертации Е.И.Кузьминой предпринята еще более интересная попытка: найти созвучия между литературой, традиционно считавшейся (пред)романтической, и таким самобытным явлением, как русский неоклассицизм. Черты последнего в развитии исследователь находит в творчестве целого ряда поэтов последней четверти XVIII – первых десятилетий XIX веков: от Муравьева и Львова – до Жуковского и Батюшкова. В целом, обобщая концепцию ученого, можно говорить о том, что, по ее мнению, именно новое видение античности стимулирует фольклористические изыски писателей конца XVIII – начала XIX столетий (в том числе, прежде всего – идея «высокой свободы» с целью «…возвысить предмет поэтического изображения»), новое прочтение гердеровской теории истории, рецепцию европейского оссианизма (к примеру, в опытах В.Капниста, Г.Державина) и др.

Амбивалентная природа предромантизма ведет к тому, что сущность его полно отображается в ряде характерных диалектических оппозиций:

1) «ночная поэтика» как «кладбищенская», знак бренности, преходящести – и символ человеческого Бессмертия, стремления в Бесконечность и приобщения к Богу;

2) оптимистический гуманистический пафос (в том числе через темы восприятия мира как Чуда, Гения и Мечты) - в противостоянии мотивам раздвоенности, катастрофичности и трагизма¹;

3) мифологизм, в том числе – как мировоззрение, намечающее путь из ограниченного человеческого Бытия к новому осмыслению «объективно-чувственного» мира Природы;

4) «готическая школа» и оссианизм в новоевропейской литературной традиции как воплощение предромантической рефлексии, выходящей уже и к романтическому культу «мировой скорби»;

5) философия смерти и Бессмертия в юнгианстве².

Очевидные отголоски предромантизма продолжают жизнь и в последующем литературном развитии, что показательно, особенно актуализируясь в словесности порубежных периодов. Так, в литературе Серебряного века, при общем возросшем интересе к поэзии XVIII века (в т.ч. – к предромантическим изыскам позднего Г.Р.Державина), очень востребованной оказывается неоготическая поэтика, характерный культ Гениальности и т.п. В современной постмодернистской ситуации не обошлось дело без подтекстового «воспоминания» о принципах предромантической иронии и игры.

Безусловно важно, возвращаясь к ближнему для предромантизма контексту русской словесности XVIII – начала XIX веков, иметь в виду его творческие диалоги с поэтикой барокко, классицизма и сентиментализма. В литературе барокко конца XVII – начала XVIII веков предромантизму, в частности, наиболее близки оказываются такие принципы, как:

- диалектика Разума и Чувств,

- смешение жанров и стилей (вспомним: проблему соединения остроумного с серьезным, синкретичный жанр трагедокомедии и т.п.),

- представления о Поэте как «посланнике» и «переводчике» богов (через мифологемы Солнца и Пути готовится, в частности, будущий культ Гения),

- характерная метафоризация Бытия (напр., уже в поэмах школы С.Полоцкого устойчиво варьируется мистический архетипический образ Вселенной, возникшей из Хаоса, что затем получит свое логическое развитие в масонской предромантической поэме М.Хераскова – «Вселенная»).

К характерному, ключевому для классицизма, понятию Красоты (Образец – как воплощение вечности эстетического Идеала), предромантизм в диалоге с ним добавляет новые смысловые виды: Ужасного, Экзотического (модификация – так наз. Готическое), Народного и некот.др.

Исследователями западной словесности Нового времени пре(д)романтизм изучается уже давно и, к настоящему моменту, острота научных дискуссий и противоречий уже достаточно стихла. От классических трудов академиков М.Алексеева и В.Жирмунского (первая половина XX века) – к работам Н.Михальской и Н.Соловьевой (1970-1980-е гг.) – и к современным аналитическим монографиям М.Ладыгина, Вл.Лукова, И.Вершинина (2000-е годы)… - налицо, разветвленная и единая одновременно, научная школа.

Среди исследователей феномена предромантизма в русской словесности подобного согласия пока еще нет. Очевидна все еще тенденция «сосуществования» отдельных авторских школ, каждая из каковых возникает вокруг определенного ученого. В настоящее время определились и завоевали свои позиции школы таких литературоведов, как:

А. Проф. Владимир Александрович Западов (Ленинградский – Санкт-петербургский педагогический институт / университет), наиболее известны из его последователей: Светлана Александровна Сионова (Елецкий университет им.И.А.Бунина) и Римма Михайловна Лазарчук (Череповецкий университет);

Б. Акад. Вера Николаевна Аношкина (Москва, Московский государственный областной университет). В 2006 году ученицей В.Н.Аношкиной – Татьяной Васильевной Федосеевой (Рязанский университет) защищена докторская диссертация по проблемам прозы и драматургии русского предромантизма;

В. Проф. Валентин Иванович Федоров (Московский государственный педагогический университет). Значительное внимание предромантизму ученый уделил в своей докторской диссертации, легшей позднее в основу классического учебника «История русской литературы XVIII века» (первое издание – 1982 г.). Продолжили исследования В.И.Федорова его коллеги и ученики: проф. Сергей Николаевич Травников, доц. Ирина Николаевна Гаврилкова

Г. Проф. Анатолий Ильич Разживин (Елабужский педагогический университет). Круг научных интересов этого литературоведа связан прежде всего с поэмами русского предромантизма. В начале 2000-х годов ученик А.И.Разживина Эмиль Наильевич Валеев защитил диссертацию по творчеству одного из виднейших поэтов русского предромантизма – Гавриила Каменева.

Кроме того, вопросы русского предромантизма, и в первую очередь – аспекты изучения предромантической мифопоэтики, активно разрабатываются: в Магнитогорском университете (проф. Алексей Владимирович Петров), а также в ближнем Зарубежье: в Белоруссии (проф. Татьяна Евгеньевна Автухович, Гродненский университет), в Украине (доц. Анастасия Валентиновна Попович, Херсонский университет).

Постскриптум