Глава 1 обязательства, возникающие вследствие причинения вреда

§ 1. Условия ответственности за причинение вреда

Общие условия ответственности за причинение вреда.

Обязательствам из причинения вреда посвящается гл. 40 ГК (ст. ст. 444—471). Кроме того, имеются специальные Правила возмещения предприятиями, учреждениями, организациями ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем либо иным повреждением здоровья, связанным с их работой (утверждены постановлением Государст­венного комитета Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы и Президиума ВЦСПС от 22 декабря 1961 г. с последующими изменениями и до­полнениями)⁴⁶³. Изданы также постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. «О судебной практике по искам о возмещении вреда» (с изменениями и дополнениями от 30 марта 1973 г.)⁴⁶⁴ и постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 февраля 1967 г. «О некоторых вопросах, возникших в практике судов при применении норм ГК РСФСР, регулирующих возмещение вреда»⁴⁶⁵.

Перечисленные нормативные акты предусматривают как общие условия возникновения обязательств из причи­нения вреда, так и те специальные условия, которые фор­мируют особые виды обязательств данной группы. Озна­комимся сначала с общими условиями.

Возложение на лицо, причинившее вред своими не­правомерными действиями, обязанности возместить его представляет собой один из конкретных случаев граж­данско-правовой ответственности. Как известно, ответ­ственность по советскому гражданскому праву насту­пает лишь при определенных предпосылках. Ими являются: а) противоправность поведения (действия или бездействия); б) причинная связь между ним и наступившим неправомерным результатом; в) вина на­рушителя. Те же условия предусматривает ст. 444 Г К в качестве общих предпосылок возникновения обяза­тельств по возмещению вреда. В ней говорится, что ответственность возникает лишь в результате причине­ния вреда, т. е. за вред, причинно связанный с поведе­нием лица, привлекаемого к ответственности. Но и при этом условии ответственность все же не наступает, если вред причинен «правомерными действиями». Следова­тельно, для возложения ответственности нужно, чтобы он не был обусловлен осуществлением права и вызвав­шее его поведение носило противоправный характер. Статья 444 ГК освобождает причинителя от ответствен­ности и тогда, когда доказано, что вред наступил «не по его вине». Значит, для ответственности необходима вина причинителя.

Итак, обязанность возместить причиненный вред воз­лагается при соединении трех предпосылок: противо­правности, причинной связи и вины. Но все они уже были охарактеризованы в связи с общей проблемой гражданско-правовой ответственности⁴⁶⁶ и, не приобретая в обязательствах по возмещению ущерба специфических черт, не требуют повторного анализа.

Имущественную ответственность по ст. 444 ГК несут любые причинители — как граждане, так и юридические лица. Если вред причинен гражданином, вопрос об от­ветственности решается положительно, поскольку уста­новлено, что ущерб вызван его неправомерным поведе­нием и наступил по его вине. Юридическое лицо — кол­лективное общественное образование: возглавляемый ответственным руководителем коллектив рабочих и слу­жащих в государственных либо коллектив членов (а в соответствующих случаях — работников или работ­ников и членов) в кооперативно-колхозных и общест­венных организациях. Деятельность юридических лиц и выражается соответственно в действиях их руководите­лей, а также рабочих, служащих либо членов и работ­ников. Поэтому и вред, вызванный такими действиями, считается причиненным самим юридическим лицом. Следовательно, для ответственности юридического лица по ст. 444 ГК необходимо, чтобы наступивший вред находился в причинной связи с противоправными и винов­ными действиями его ра6отников или, иначе говоря, требуется, чтобы общие условия ответственности за вред были объединены в поведении работника юридического лица,

Однако не всякое действие работника, даже винов­ное, противоправное и вредоносное, можно рассматри­вать как действие юридического лица. Четыре гуртов­щика конторы «Заготскот» перегоняли по ее поручению скот из Новгорода в Ленинград. Во время перегона один из них, чтобы завладеть деньгами другого, совер­шил на него нападение и причинил ему увечье. Хотя противоправное виновное действие, причинившее увечье, и было совершено во время работы (перегона скота), его, очевидно, нельзя считать действием самого юриди­ческого лица. Напротив, по иску Н. к родильному дому имени Снегирева в Ленинграде суд правильно взыскал с ответчика возмещение ущерба, причиненного медицин­ской сестрой, которая неправильно ввела капли ляписа в глаза ребенка истицы, и это вызвало полную утрату зрения новорожденным: действия медицинской сестры прямо вытекали из ее служебных обязанностей, но были совершены не должным, а, наоборот, преступным образом,

Следовательно, лишь когда действия работника⁴⁶⁷ находятся в прямой связи с деятельностью юридического лица в том смысле, что только данным работником и могли быть совершены в силу выполняемых им трудовых функций, ответственность за наступивший результант должно нести юридическое лицо (ст. 445 ГК). Если вред причиняется хотя и по вине работника, притом даже во время работы, но не в связи с исполнением им своих тру­довых (служебных) функций, привлечение юридического лица к ответственности возможно, лишь когда установ­лена его вина в неправильном выборе работника или не­осуществлении за ним должного надзора⁴⁶⁸. В примере с гуртовщиками конторы «Заготскот» такой вины _?не было, ибо во время перегона скота контора вообще не могла осуществлять надзор за гуртовщиками, а пред­шествующее поведение причинителя не давало повода для какого бы то ни было недоверия к нему. По другому делу увечье было причинено в драке, которую затеял ра­ботник, придя на завод в нетрезвом состоянии. Здесь уже администрация не выполнила возложенных на нее над­зорных функций, допустив к работе лицо в состоянии опьянения, а потому и иск потерпевшего был удовлетво­рен за счет завода.

Возместив вред потерпевшему, явившемуся конкретным виновником причинения ущерба. Но из этого отнюдь не следует, что тем самым сводится на нет ответственность юридического лица и что было бы проще, минуя юридическое лицо, предусмотреть прямую ответственность конкретного виновника перед потерпев­шим. Прежде всего для самого потерпевшего не безраз­лично, кто будет перед ним отвечать, ибо при взыскании убытков с юридического лица уверенность в исполнимо­сти решения суда или арбитража гораздо более проч­ная, чем когда оно выносится против гражданина. За­тем, по регрессному иску юридического лица не всегда присуждается полная сумма выплаченного потерпевшему возмещения, так как согласно нормам трудового законодательства работники отвечают перед предприя­тиями и учреждениями за причиненный вред, по общему правилу, в ограниченном объеме — обычно не свыше од­ной трети месячной тарифной ставки или оклада (ст. 49 Основ, законодательства Союза ССР и союзных республик о труде⁴⁶⁹). Кроме того, если работник причи­нил кому-либо вред невиновно, предъявление к нему ре­грессного иска вообще исключается, хотя само юридиче­ское лицо иногда несет ответственность и за случайный ущерб. Следовательно, имущественная ответственность юридических лиц вполне самостоятельна, а ее практиче­ское значение ни в какой мере не снижается появляю­щимся при определенных условиях правам на регрес­сный иск к конкретному виновнику. Что же касается об­щих условий ответственности за причиненный вред, то они остаются неизменными, независимо от того, является ли причинителем гражданин или юридическое лицо. И только их конкретное выражение оказывается различным из-за различия между гражданами как индиви­дуальными и юридическими лицами как коллективными субъектами права.

Если хотя бы одно из перечисленных условий отсутствует, обязательство из причинения вреда не возникает. Однако это общее правило, всегда применяемое к причинной связи, при определенных обстоятельствах не рас­пространяется на противоправность и виновность поведения причинителя.

В предусмотренных законом случаях возмещению, подлежит и такой вред, который возник в результате правомерных действий.

Правомерными являются, в частности, действия, со­вершенные в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости. Условия, при которых подобное состоя­ние возникает, определяются нормами уголовного закона (ст. ст. 13—14 УК РСФСР⁴⁷⁰). Они же предусматривают ненаказуемость действий, вызванных необходимой оборо­ной и крайней необходимостью. Порожденные этими дей­ствиями имущественные последствия ликвидируются в по­рядке, устанавливаемом гражданским законодатель­ством.

Вред, причиненный в состоянии необходимой обороны (ст. 448 ГК, пп. 2—3 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 февраля 1967 г.), возмещению не под­лежит. Он не возмещается, например, если причинен в результате правомерных действий по пресечению хули­ганства или задержанию преступника. Обязательно, од­нако, строгое соблюдение пределов необходимой обо­роны. Когда ее пределы превышаются, причинитель отве­чает либо в полном объеме возникшего ущерба (если, например, оборона применена после окончания нападе­ния), либо в соответствующей части с учетом вины по­терпевшего (если, например, оборонительные действия не соответствовали характеру нападения).

Вред, причиненный в состоянии крайней необходимо­сти (ст. 449 ГК, п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 февраля 1967 г.), должен быть возмещен потерпевшему. Он возмещается причинителем. Иногда, однако, причинитель совершает по крайней не­обходимости действия не в своих или не только в своих интересах, а в интересах третьих лиц. Например, чтобы предотвратить наезд на пешехода, переходившего дорогу в недозволенном месте, шофер совершает наезд на цвет­ник и уничтожает его. В таких случаях суд вправе, учи­тывая конкретные обстоятельства, возложить обязан­ность по возмещению вреда на это третье лицо, либо обязать к возмещению полностью или частично как третье лицо, так и причинителя, либо освободить от воз­мещения того и другого. Обязанность полного или частичного возмещения, возложенная на причинителя и третье лицо одновременно, должна быть ими исполнена в долях, определенных судом исходя из конкретных об­стоятельств дела. Третье лицо возмещает вред в порядке юридической ответственности если именно его противо­правное поведение породило состояние крайней необхо­димости. Напротив, действующий в таком состоянии причинитель поступает правомерно, а там, где нет правона­рушения, нет и ответственности. И если он все же обя­зывается к возмещению ущерба, то не в порядке юриди­ческой ответственности, а лишь в силу предусмотренного законом целесообразного распределения риска.

По прямому указанию закона помимо противоправ­ности поведения не исключает обязательств из причине­ния вреда и отсутствие вины. Но, даже когда есть такое указание, обязательство порождается не просто ущер­бом, а противоправным его причинением и потому служит мерой ответственности за совершенное правонарушение. Вместе с тем оно относится к числу освещаемых в даль­нейшем специальных видов обязательств данной группы.

Ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности (ст. 454 ГК, п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г.). Особенность правил об ответственности за вред, причи­ненный источником повышенной опасности, состоит в том, что для ее возложения признаются достаточными всего лишь два условия: противоправность совершен­ного действия и причинная связь между ним и наступив­шими последствиями. Вины причинителя не требуется: лицо, осуществляющее повышенно опасную для окру­жающих деятельность, отвечает и при отсутствии вины. Отмеченная специфика правил ст. 454 ГК выявляется при сопоставлении ее с текстом ст. 444 ГК. В ст. 444 го­ворится об освобождении причинителя от ответствен­ности, если доказано, что «вред причинен не по его вине». В ст. 454 этот момент в перечне обстоятельств, исклю­чающих ответственность, не упомянут. Следовательно, ответственность по ст. 454 ГК должна наступать неза­висимо от вины.

При столь существенном различии между ст. ст. 444 и 454 ГК важно знать, когда применяется каждая из них. Ясно, конечно, что общая норма ст. 444 ГК распро­страняется на причинение вреда обычной деятельностью, а специальные правила ст. 454 ГК имеют в виду вредо­носные последствия повышенно опасной деятельности. Что, однако, следует понимать под деятельностью, пред­ставляющей повышенную опасность для окружающих?

Статья 454 ГК гласит: «Организации и граждане, дея­тельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промыш­ленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п.), обязаны возместить вред, причиненный источни­ком повышенной опасности...». В тексте этой статьи речь идет, с одной стороны, о представляющей повышенную опасность деятельности, а с другой — об определенных вещественных объектах, являющихся источниками по­вышенной опасности (промышленные предприятия, авто­машины и т. п.). Не подлежит, однако, сомнению, что сам по себе вещественный объект либо вовсе не создает повышенной опасности, пока не приводится в движение человеком (как, например, автомашина, стоящая в га­раже), либо если и создаёт ее (как, например, находя­щиеся в лесу дикие животные), то, не будучи связанным с чьей-либо деятельностью, не приводит к граж­данско-правовой ответственности конкретных субъектов. В смысле особого фактора, учитываемого законом при разрешении вопроса об условиях ответственности, источ­ник повышенной опасности — это не объект, приводи­мый в действие⁴⁷¹, а деятельность, связанная с определен­ными объектами. И если, например, в выражениях «вла­делец источника повышенной опасности» и др. подоб­ным термином обозначаются вещественные объекты, то скорее ради словесной экономии, нежели характеристики сущности рассматриваемых явлений.

Но для того, чтобы человеческая деятельность могла квалифицироваться как повышенно опасная, она должна быть связана с соответствующими объектами, вне учета которых нельзя выявить специфику этой деятельности. Перечень таких объектов содержится в ст. 454 ГК, относящей к ним транспортные средства, промышленные предприятия, стройки, автомобили. Он не является, однако, исчерпывающим, о чем свиде­тельствуют не только замыкающие его слова («и т. п.»), но и отсутствие в нем указания на некоторые, объекты (например, остаточные продукты атомных исследова­ний), бесспорно таящие в себе повышенную опасность. Из-за примерного характера закрепленного в законе перечня, который иным и не может быть, иногда дея­тельность, не представляющая повышенной опасности для окружающих, подводится под ст. 454 ГК. Например, по одному из дел суд вынес решение об ответственности по ст. 454 ГК за вред, причиненный прачке дет­ских яслей иголкой, которая находилась в сданном ей для стирки белье и не была предварительно изъята. Ра­зумеется, ни детские ясли, ни стирку белья, если она не осуществляется механизированным способом, нельзя счи­тать источником повышенной опасности. Необходим поэ­тому общий критерий, позволяющий решить в каждом случае, является ли данный вид деятельности источником повышенной опасности для окружающих.

Разрабатывая такой критерий, нельзя не обратить внимания на свойственное перечисленным в ст. 454 ГК объектам общее качество: все они относятся к тому или .иному виду техники. Почему же именно техника и ее использование с точки зрения условий гражданской от­ветственности ставятся в особое положение?

Как полагает Б. С. Антимонов, потому, что техника «по данным прошлого опыта, выявила себя в качестве определяющей при­чины вреда, наносимого другим лицам»⁴⁷². Но если бы его ответ был правилен, каждое вновь вводимое техническое средство пришлось бы проверять на опыте под этим углом зрения, прежде чем подводить под понятие источника повышенной опасности, а, например, метропо­литен, на котором несчастные случаи составляют редчайшее исклю­чение, следовало бы на основе накопленных опытных данных исклю­чить из числа подобных источников.

Ближе к истине Е. А. Флейшиц, понимавшая под источником по­вышенной опасности «свойства вещей или силы природы, которые при достигнутом уровне развития техники не поддаются полностью контролю человека, а не подчиняясь полностью контролю, создают высокую степень вероятности причинения вреда...»⁴⁷³. Ошибочным в ее высказывании является лишь указание на свойства вещей и сил при­роды самих по себе. Паровоз, машина, трамвай, пока они не приво­дятся в движение человеком, не содержат ничего такого, что не под­давалось бы его контролю, а отвечать за вредность сил природы можно разве только по договору страхования. Момент подконтрольности от­носится не к вещам или силам природы, а к процессу и результатам деятельности человека, приводящего их в движение.

К разряду объектов, обусловливающих повышенную опасность связанной с ними деятельности, относится не всякая, а лишь такая техника, к которой от человека пе­решли не только рабочее орудие, но и двигательная сила. Таковы, например, механизированные (но не ручные или ножные) машины, трамваи, автомобили, мотоциклы (но не велосипеды) и т. д. Как уже было разъяснено⁴⁷⁴, при­знание эксплуатации подобных объектов повышенно опасной деятельностью находит объяснение в том, что, поскольку человек сам держать их под всеобъемлющим контролем не может, он обеспечивает необходимый контроль при помощи мер по технике безопасности. Но так как ее развитие неизбежно отстает от уровня развития общей техники, использование последней и таит опас­ность случайного причинения вреда. Конечно, указание на необходимость применения особых мер по технике безопасности в процессе эксплуатации общей техники определенного вида ориентирует не более чем на вторич­ный признак источника повышенной опасности. Но он вполне может быть привлечен к формулированию инте­ресующего нас общего понятия, поскольку, выяснены предопределяющие его первичные факторы. Повышенно опасная для окружающих деятельность тем и характери­зуется, что она связана с эксплуатацией таких видов техники, к которым переместилась двигательная сила и которые поэтому не могут приводиться в движение помимо и вне специальных мер по технике безопасности. При современном же уровне развития техники безопас­ности, несмотря на все принятые меры, полностью не исключается возможность, случайного вреда. Именно это обстоятельство учитывает закон, возлагая на лиц, которыми такая деятельность осуществляется, обязанность возместить вред, причиненный даже при полной их не­виновности.

Практическое использование изложенной трактовки источника повышенной опасности наталкивается, однако, на известные за­труднения, ибо есть технические средства, к которым хотя и пере­шла двигательная сила, но возможное разрушительное действие которых настолько невелико, что признание их эксплуатации источ­ником повышенной опасности лишается разумного смысла. Таковы, например, велосипед с электромотором, используемые в быту электри­ческие швейные машины и т. п. Поэтому А. А. Собчак предложил другой критерий — достаточный объем разрушительного действия, на которое способен эксплуатируемый объект⁴⁷⁵. Трудно, однако, определить, какого именно масштаба должны достичь разрушитель­ные способности, чтобы осуществляемая деятельность приобрела характер повышенно опасной. Предложенный критерий лишен так­же самостоятельного значения, ибо только с его помощью невоз­можно объяснить, почему, например, вред, вызываемый обвалом строящегося дома, причиняется источником повышенной опасности, а ущерб, обусловленный обвалом уже возведенного дома, с повы­шенно опасной деятельностью не связан.

И все же указание на значительные масштабы разрушитель­ных способностей практически существенно, но не в качестве одного из признаков источника повышенной опасности (признак должен быть определенным!), а лишь как внешний ориентир (он может быть и неопределенным!), исключающий непомерное расширение перечня источников повышенной опасности на основе любого опре­деления этого понятия.

При всей широте ответственности за вред, причинен­ный источником повышенной опасности, которая не ста­вится в зависимость от вины причинителя, она не яв­ляется безграничной.

Ее ограничение состоит прежде всего в том, что на­ступивший вред должен находиться в причинной связи с повышенно опасной деятельностью. Верховный Суд РСФСР отклонил по этим основаниям предъявленный пассажиром иск о возмещении вреда, причиненного ему при ограблении поезда, поскольку вред не был причинен железной дорогой.

Ее ограничение состоит, далее, в том, что ответствен­ность исключается, если вред возник вследствие умысла самого потерпевшего. Так, Ленинградский областной суд не признал железную дорогу ответственной за при­чинение смерти потому, что потерпевший, находясь в состоянии сильного опьянения, улегся спать на железнодорожном полотне и, следовательно, своим виновным по­ведением в такой мере способствовал созданию опасной ситуации, что ответственность транспортного предприя­тия при этих условиях была бы лишена всяких оснований. Логика закона, которому полностью соответствует приведенное решение, ясна: ответственность за случай чрезвычайна, и ее нельзя допускать при столкновении случая с умышленной виной потерпевшего. Если, однако, представить практически едва ли вероятное причинение вреда вследствие умысла как причинителя, так и потер­певшего, нужно было бы пойти по пути уменьшения объема ответственности первого с учетом вины второго.

Ограничение ответственности состоит, наконец, в том, что она не наступает, если доказано, что вред вызван непреодолимой силой. Понятие непреодолимой силы уже было рассмотрено⁴⁷⁶. В судебной практике подобные слу­чаи встречаются крайне редко. Но если бы они все же встретились, осуществляющий повышенно опасную деятельность должен быть освобожден от ответственности. Исключение установлено лишь для воздушного транс­порта, который согласно ст. 101 ГК и при непреодолимой силе несет ответственность за смерть, увечье или иное повреждение здоровья пассажира, причиненные во время старта, полета, посадки самолета, а также посадки пас­сажира в самолет или высадки из него.

Ответственность за вред, причиненный повышенно опасной деятельностью, возлагается на владельца соот­ветствующего объекта (по принятой в судебной практике терминологии — владельца источника повышенной опасности). Это может быть гражданин (например, собственник автомашины) или юридическое лицо (например, транспортная организация), использующие данный объект по праву собственности (оперативного управле­ния). А так как деятельность юридического лица выражается в действиях его работников, то фактическое уп­равление каким-либо техническим объектом, осуществляемое по трудовому договору отдельным работником (например, шофером, машинистом, рабочим у станка), не превращает последнего во владельца источника повышенной опасности. Им было и остается юридическое лицо. Не перестает быть владельцем источника повышенной опасности и гражданин, по трудовому договору с кото­рым для него и в его интересах автомашиной или иным техническим объектом управляет другое лицо.

Иногда, однако, объект, использование которого представляет повышенную опасность, принадлежит од­ному лицу, а эксплуатируется другим субъектом для себя и в своих интересах. Подобная ситуация может быть и правомерной, и неправомерной.

Несовпадение собственника и пользователя право­мерно, если объект, принадлежащий одному лицу, пере­дан в пользование другого на основе гражданско-пра­вового договора (например, имущественного найма или о передаче автомобиля в пользование по доверенности) либо распоряжения компетентного органа (например, о мобилизации автомашин на сельскохозяйственные ра­боты). Тогда фактический пользователь признается вла­дельцем источника повышенной опасности и обязан отвечать даже за случайный вред, а привлечение к от­ветственности собственника того же объекта исклю­чается.

Несовпадение собственника и пользователя неправо­мерно, если объектом, принадлежащим одному лицу, без всяких юридических оснований завладел другой субъект (например, похищение автомашины, ее угон и т. п.), Этот последний при всех обстоятельствах отвечает за вред как его причинитель. Если же переходу объекта в чужое неправомерное обладание способствовала вина законного владельца (например, автомобиль удалось похитить из-за недостаточности мер по его охране), он отвечает солидарно с причинителем. Понятно, однако, что при взыскании потерпевшим возмещения с законного владельца тот имел бы право переложить его в порядке регрессного иска на фактического причинителя вреда (ч. 1 ст. 456 ГК).

Ответственность за вред, причиненный актами власти (ст. ст. 446 — 447 ГК, п. 4 постановления Пленума Вер­ховного Суда СССР от 23 октября 1963 г.). По общим правилам ст. 444 ГК, как отмечалось, ответственность за причиненный ими вред несут и граждане и юридиче­ские лица, включая наделенные гражданской правосубъектностью государственные учреждения. Различают два вида деятельности учреждений: акты власти и хозяйственно-технические операции.

В актах власти выражается их управленческая функция. Отличительная особенность этих актов состоит в том, что граждане или организации, в отношении ко­торых они совершаются, должны подчиниться издающим их органам и выполнить распоряжение последних. Когда, например, компетентный государственный орган реквизирует имущество гражданина, его согласия на реквизицию не требуется, и соответствующее предписа­ние должно быть выполнено, хотя не исключается об­жалование принятого решения. Из самой природы актов власти вытекает, следовательно, что они могут быть со­вершены: а) не любыми юридическими лицами, а только государственными учреждениями в пределах их компетенции; б) не любыми работниками государственных уч­реждений, а только должностными лицами, осуществля­ющими в силу своего служебного положения властные функции; в) не любыми действиями должностных лиц, а лишь такими, которые носят характер обязательных для исполнителей распоряжений⁴⁷⁷.

Все иные действия государственных учреждений охватываются понятием хозяйственно-технических опе­раций и совершаются уже не в форме властвования, а на началах равенства с обслуживающими их или пользую­щимися их услугами организациями и гражданами. На­пример, райисполком, привлекая рабочих для ремонта здания, или больница, оказывая врачебную помощь больному, выступают не в специфическом качестве орга­нов власти, а как организации, пользующиеся услугами или наоборот, обслуживающие граждан. Точно так же, если автомашина милиции причиняет увечье пешеходу, то вред возникает в результате хозяйственно-техниче­ской операции, а не акта власти.

Различие между актами власти и хозяйственно-тех­ническими операциями имеет огромное практическое значение. Когда вред причиняется хозяйственно-техни­ческими операциями, гражданская ответственность уч­реждений возникает на общих основаниях — по ст. 444 ГК либо даже по ст. 454 ГК, если деятельность, причи­нившая вред, представляет повышенную опасность для окружающих. Когда же вред причиняется актами вла­сти, начинают действовать особые правила ответствен­ности учреждений, предусмотренные ст. ст. 446— 447 ГК.

Введение этих правил обусловлено тем, что в актах власти выражается государственный суверенитет. А по­скольку суверенитет означает независимость государ­ства, то даже при наличии общих норм об ответственно­сти за причиненный вред она может быть возложена на государство только с его согласия, выраженного в пря­мых указаниях закона. От него же как суверена зависят и пределы ответственности.

Как носитель народного суверенитета Советское го­сударство решает вопрос об ответственности за акты власти также исходя из необходимости всестороннего обеспечения интересов народа. Им установлены поэтому различные принципы ликвидации вредоносных послед­ствий актов власти в имущественной сфере граждан, с одной стороны, и организаций — с другой.

В отношениях, где в качестве потерпевшего высту­пает гражданин, ответственность за акты власти подчи­няется общим правилам ст. 444 ГК и, таким образом, ничем не отличается от ответственности за хозяй­ственно-технические операции. Как сказано в закрепив­шей этот принцип ст. 446 ГК, при причинении гражда­нину вреда актом власти ответственность учреждения исключается только в случаях, прямо предусмотренных законом. Важнейшее исключение такого рода вытекает из ст. 447 ГК.

Правила указанной статьи распространяются не на любые учреждения, а только на органы дознания, пред­варительного следствия, прокуратуры и суда. Они имеют также в виду не любые действия должностных лиц пере­численных органов, а лишь связанные с дознавательно-следственной и прокурорско-судебной деятельностью. Поэтому хотя, например, милиция и относится к органам дознания, но, если ее работник причиняет гражданину вред при выполнений не дознавательных, а иных властных функций (например, по обеспечению общественного порядка в публичных местах), милиция должна отвечать перед потерпевшим на общих основаниях. Напротив, за вред, причиненный неправильными служебными дейст­виями при осуществлении, дознавательно-следственной и прокурорско-судебной деятельности, имущественная ответственность названных органов может наступить только в случаях, предусмотренных специальным зако­ном. Не исключено, что такой закон, когда последует его издание, введет достаточно широкую ответственность за действия подобного рода, а в литературе уже выдвига­лись предложения сконструировать ее еще более ши­роко, чем предусмотрено общими правилами ст. 444 ГК⁴⁷⁸. Но, пока специальный закон не издан, имущественная ответственность за ущерб, причиненный неправильными, неправосудными действиями должностных лиц перечис­ленных органов, не может быть возложена. Тем самым норма ст. 447 ГК практически и выступает пока как исключение из правила ст. 446, подчинившей общим основаниям ответственность за ущерб, который вслед­ствие неправильных актов власти возникает в имущест­венной сфере граждан.

Но если в отношениях с гражданами общее значение имеет правило об ответственности, которая может быть устранена лишь в виде специально предусмотренного исключения, то в отношениях с организациями, на­оборот, ответственность, как правило, не допускается и может последовать только в случаях, прямо указанных в законе. Правда, в ч. 2 ст. 446 ГК, закрепляющей эту норму, говорится не о случаях, а о «порядке, установ­ленном законом». Однако поскольку основания ответ­ственности в той же статье прямо определены только для отношений с гражданами, то, говоря о «порядке» применительно к отношениям с организациями, ГК имеет в виду не просто особую процедуру, но и особые основания (случаи) возложения ответственности. В дей­ствующем законодательстве число таких случаев неве­лико. К ним относятся:

1) Сводный закон о реквизиции и конфискации имущества (постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 28 марта 1927 г.⁴⁷⁹.Статья 21 этого закона устанавливает, что потерпевшие имущественный ущерб от незаконной реквизиции и конфискации вправе требовать его компенсации с учреждения, должностными лицами которого соответствующие действия совершены;

2) постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 16 января 1928 г. «Об ответственности за убытки, причиненные незаконным вмешательством органов власти в деятельность кооперативных организаций»⁴⁸⁰. Об ответственности учреждений за указанные действия говорится в ст. 4 названного постановления, при этом требуется, чтобы в уголовном и дисциплинарном порядке была установлена ответственность конкретных виновников;

3) статья 84 КТМ и Положение о государственных морских лоцманах⁴⁸¹. Статья 19 Положения устанавливает, что ответственность за аварию, происшедшую по вине морского лоцмана, несет морской порт, к которому он прикреплен, с тем, однако, что эта ответственность ограничивается размером аварийного фонда по данному порту, образуемого из 10% отчислений от суммы лоцманского сбора, поступивших в предшествующем календарном году.

Если в заключении выразить в обобщенном виде условия ответственности за вред, причиненный актами власти, то они сведутся к трем следующим.

Во-первых, необходимо, чтобы имелись общие условия, требуемые для возложения гражданской ответственности, т. Е. чтобы действия должностного лица были виновными, противоправными, находились в причинной связи с наступившим результатом (ст. 444 ГК). Иначе ответственность вообще наступить не может.

Во-вторых, необходимо, чтобы имелись специальные условия, требуемые для гражданской ответственности юридических лиц вообще, т. е. чтобы действия должностного лица либо прямо выражали деятельность юридического лица, либо были связаны с нею (ст. 445 ГК). Иначе если и может идти речь об ответственности, то только конкретного виновника, а не госоргана — юридического лица.

В-третьих, необходимо, чтобы имелись специальные условия, требуемые для возникновения гражданской от­ветственности за акты власти, т. е. чтобы: а) вред был причинен именно актами власти, а не хозяйственно-техни­ческими операциями. Иначе подлежат применению об­щие нормы об ответственности за причинение вреда; б) вред, причиненный гражданину, не подпадал под за­кон, исключающий ответственность, а вред, причиненный организации, прямо предусматривался законом как до­статочное основание ответственности. Иначе ответствен­ность не возникнет; в) акт власти был признан непра­вильным, как совершенный с превышением власти или хотя и в ее пределах, но без достаточных юридических оснований. Признание акта власти неправильным отно­сится к компетенции тех же органов (судебных или арбитражных), которые рассматривают гражданский спор о возмещении причиненного вреда, если в специальном законе не предусмотрено иное (как, например, постанов­лением ВЦИК и СНК РСФСР от 16 января 1928 г. для случаев незаконного вмешательства в деятельность ко­операции).

Ответственность за вред, причиненный недееспособ­ными, частично дееспособными и невменяемыми (ст. ст. 450—453 ГК, п. 15 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г., пп. 5—6 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 февраля 1967г.). Недееспособные не несут ответственности за свои дейст­вия. Если одним из условий ответственности является вина, то ответственность недееспособных исключена по­тому, что они неволеспособны, а значит, не могут быть виновными в юридическом смысле этого слова. Когда же вина не обязательна, то правовые предписания все равно обращены к дееспособным лицам, обязанным обеспечить такое поведение недееспособных, которое соответство­вало бы закону. Вследствие этого на указанных лиц и возлагается ответственность за вред, причиненный не­дееспособным. Ими являются:

а) в отношении признанного недееспособным ввиду психического заболевания — опекун и организация, обя­занная нести за ним надзор (например, больница, в ко­торой он находится на излечении);

б) в отношении детей, не достигших 15-летнего воз­раста, — родители (в том числе проживающие отдельно от ребенка), опекун, учебное заведение, воспитательное или лечебное учреждение, под надзором которого ребе­нок состоит.

Но для ответственности всех перечисленных лиц или кого-либо из них необходимо, чтобы вред наступил по их вине⁴⁸² и был причинно связан с поведением недееспособ­ного. Здесь устанавливается, таким образом, ответствен­ность за свою вину и «чужое» причинение, чужое в кавыч­ках потому, что фактически одной из причин ущерба ста­новится собственное виновное поведение ответственного лица⁴⁸³. В чем, однако, должна заключаться его вина?

Вина опекуна, назначенного недееспособному по со­стоянию здоровья, как и лечебного или иного учрежде­ния, в котором недееспособный находится, может состоять только в недолжном за ним надзоре. Такой же харак­тер носит вина учебного заведения, воспитательного или лечебного учреждения, под надзором которого состоял ре­бенок, причинивший вред. Что же касается родителей или опекунов, то им вменяется в вину как недолжный надзор, так и безответственное отношение к воспитанию ребенка или такое использование своих родительских (опекун­ских) прав, результатом которого явилось повлекшее при­чинение вреда неправильное поведение детей (попусти­тельство или поощрение озорства, хулиганских действий, безнадзорность детей, отсутствие к ним внимания и т. п.).

За конкретный факт причинения вреда недееспособ­ным по состоянию здоровья к ответственности привле­кается либо учреждение, под надзором которого он находится, либо опекун. Это и понятно, ибо в момент, когда надзор нес один из них, на другом уже не лежала такая обязанность, и он не может быть виновным в ее наруше­нии. Точно так же за вред, причиненный ребенком, из числа всех учреждений отвечает лишь то, под надзором которого он находился в момент причинения вреда. Иным является положение родителей и опекунов, назна­ченных к недееспособным по возрасту. Поскольку они от­вечают также за надлежащее воспитание ребенка, отнюдь не исключено привлечение их к ответственности наряду со школой (соответствующим иным учреждением) или не­зависимо от школы, во время пребывания в которой ущерб был причинен, если из обстоятельств дела явствует, что вред возник вследствие как недолжного надзора, так и не­правильного воспитания или в результате только неправильного воспитания при надлежащем надзоре. Когда к ответственности за причиненный ребенком вред при­влекают одновременно нескольких лиц, она строится на долевых началах исходя из равенства долей, поскольку обстоятельства дела не оправдывают распределение ущерба между ответчиками в неравных долях.

Вина родителей и перечисленных иных лиц учиты­вается лишь в случаях ответственности за вред, причиненный недееспособным. Иначе обстоит дело, когда вред при­чиняется ему самому. Если имеются все условия, необхо­димые для привлечения к ответственности причинителя, то перед самим недееспособным он должен отвечать в полном объеме, независимо от вины родителей, опе­куна и др. Желательно, однако, чтобы суд по своей ини­циативе привлекал к гражданской ответственности на­ряду с причинителем виновных родителей, опекуна или иных лиц, обязанных осуществлять надзор за потерпев­шим. Благодаря этому, с одной стороны, будут пол­ностью удовлетворены интересы потерпевшего, так как он получит полное возмещение причиненного ему вреда, а с другой стороны, отвечать за вредные последствия придется всем их действительным виновникам — не только причинителю, но и тем, кто не осуществлял должного надзора за недееспособным.

Может показаться, что подобная рекомендация нежизненна по крайней мере в отношении виновных родителей, которые и без того обязаны содержать своих детей, а к этой основной родительской обязанности их имуществен­ная ответственность ничего не прибавляет. Но, когда вред причиняется собственному имуществу малолетних (например, полученному по наследству), возместить его обя­заны и виновные родители. При причинении же увечья малолетнему ответственность виновных родителей также не лишена смысла. Ведь увечье может давать о себе знать и после достижения потерпевшим совершеннолетия, а тогда родители, по вине которых оно причинено, дол­жны содержать потерпевшего уже не в порядке алиментирования, а в силу деликтного обязательства, обеспечи­вающего полное возмещение причиненного имуществен­ного ущерба.

Переходя от полностью недееспособных к частично дееспособным, именуемым несовершеннолетними (под­ростки в возрасте от 16 до 18 лет), нужно напомнить, что их частичная дееспособность проявляется и в способно­сти отвечать за причиненный вред. Если вред причиняется подростком в указанном возрасте, потерпевший вправе предъявить иск к нему непосредственно. Но наряду с ним ответственность несут также его родители или попечители. Основания их ответственности точно такие же, как и уста­новленные для привлечения родителей (опекунов) к от­ветственности за вред, причиненный малолетними: вина в недолжном надзоре или ненадлежащем воспитании. Од­нако в отличие от случаев причинения вреда малолет­ними за вред, причиненный несовершеннолетними, отве­чают только родители или попечители, но не учреждения, под надзором которых подросток состоял, причем отве­чают одновременно с самим несовершеннолетним в субсидиарном порядке.

Это означает, что потерпевший вправе предъявить иск как к причинителю, так и к его родителям или попечи­телю, а если они в исковом заявлении не обозначены, то привлекаются в качестве соответчиков по инициативе суда. Судебное решение при наличии к тому необходи­мых оснований выносится против всех привлеченных лиц, но исполняется в первую очередь за счет имущества причинителя. И лишь в части, которая не может быть им ком­пенсирована, ущерб возмещается за счет имущества его родителей (попечителей), а по достижении причинителем 18-летнего возраста дальнейшее взыскание с родителей (попечителей) прекращается. Аналогичные правила дей­ствуют и при совместном причинении вреда несколькими подростками, происходящими от разных родителей или находящимися под попечительством разных лиц. Однако сами совместные причинители несут солидарную ответственность, а субсидиарная ответственность родителей (по­печителей) ограничивается долей, определенной в реше­нии суда по принципу равенства или в ином размере.

Признавая несовершеннолетних способными само­стоятельно отвечать за причиненный вред, закон тем самым признает за ними способность быть виновными в юридическом смысле слова. Поэтому, если вред при­чиняется частично дееспособному, должна быть учтена его собственная вина как при возложении ответственно­сти на причинителя, так и при определении размера причитающегося с него возмещения⁴⁸⁴. В то же время, поскольку собственная вина родителей, опекунов, попечителей и соответствующих учреждений служит осно­ванием их ответственности за вред, причиненный неде­еспособными и частично дееспособными, выплата воз­мещения потерпевшему не создает права на его компенсацию по регрессному иску, предъявленному к причинителю (ч. 2 ст. 456 ГК).

От недееспособных, нужно отличать невменяемых, т. е. лиц дееспособных, но в момент причинения вреда находившихся в таком состоянии, когда они не могли понимать значения своих действий или руководить ими (вследствие сильного душевного расстройства, обмо­рочного состояния, внезапного резкого повышения тем­пературы и т. п.). Невменяемость исключает виновность, и потому ущерб, причиненный в таком состоянии, должен юридически квалифицироваться как вызванный не виной, а случаем. Отсюда следует, что, если для воз­ложения ответственности необходима вина (ст. 444 ГК), невменяемый причинитель к ответственности не привле­кается. Когда же по прямому указанию закона вина та­кого значения не имеет (ст. 454 ГК), ответственность на­ступает даже при причинении вреда невменяемым. Суд не освободил, например, владельца автомашины от от­ветственности, несмотря на то что вред был причинен вследствие потери сознания водителем, вызванной инфарктом миокарда, который произошел у него во время управления машиной. Вместе с тем невменяемость не исключает ответственности, требующей по закону вины причинителя, если установлено, что причинитель привел себя в невменяемое состояние употреблением алкоголя, наркотических веществ или каким-либо иным способом.