Глава I. История становления и особенности быта народов Поволжья и Урала

Каждый народ в зависимости от исторических условий прошёл своеобразный путь развития, что наложило отпечаток на психологический склад этноса, проявляющийся в сфере духовного производства: письменности, литературе, искусстве, традициях, обычаях, обрядах, фольклоре. Чтобы глубже понять социокультурные качества народов, нужно проследить за их многовековым развитием, рассмотреть их образ жизни и этнические особенности быта.

Например, самоназвание марийцев (мари, марий) этимологизируется как «человек», «мужчина», «муж» [27, с. 509]. Марийцы проживают в Республике Марий Эл, в Башкирии, Татарстане, Удмуртии, Нижегородской, Кировской, Свердловской областях [18, с. 229]; формирование марийского этноса происходило в I тыс. н.э. в Волго-Вятском междуречье на основе финно-угорских племён пермско-волжской этнолингвистической общности, оставивших ананьинскую археологическую культуру эпохи раннего железного века. Дальнейший этногенез марийской народности связывается с городецкой и азелинской культурами I тыс. н.э., «этнической основой формирования марийского народа была древнемарийская соплеменность, выделившаяся в конце I тыс. до н.э. — нач. I тыс.н.э. из исторически предшествовавшей ей совокупности волгоокских финно-угорских племён» [20, с. 289]. Впервые марийцы под названием «цр-мис» упоминаются в X в. в письменных документах Хазарского каганата. После нашествия монголо-татар земли марийцев вошли в состав Золотой Орды, а затем Казанского ханства. Их этническое развитие протекало в тесном контакте с соседними народами — волжскими болгарами, чувашами, татарами, а после вхождения в состав России в 1550-х годах — русскими, у которых были заимствованы многие элементы культуры. В 1920 г. создана Марийская АО, в 1936 г. она преобразована в АССР, а в 1992 г. переименована в Республику Марий Эл. По мнению В.П.Алексеева, марийцы — представители субуральского антропологического типа, отличающегося большой долей монголоидного компонента.

Известно, что верующие марийцы преимущественно православные, хотя «массовая христианизация марийцев происходила в ХVIII-ХIХ вв., но не была завершена. Значительная их часть поныне сохраняет дохристианскую (этническую) веру, для которой характерны почитание божеств-покровителей и покровительниц сил природы, жилищ и хозяйственных построек, культ предков, вера в верховного бога Кугу Юмо» [27, с. 509]. Следовательно, марийцы сочетают христианство и архаическую религию, что характерно для многих народов Евразии.

Как заметил В.Н. Петров, тесные этнокультурные связи с тюркскими народами, а также с русскими оказали большое влияние на материальную культуру марийцев. Это влияние отразилось в ведении полевой, огородной и садовой культур. Во второй половине ХIХ века в планировке жилищ стал преобладать северно-великорусский тип. «Жилище — срубная изба с двускатной крышей, двухраздельная (изба-сени) или трёхраздельная (изба-сени-клеть, изба-сени-изба)» [18, с. 230]. Что касается внутреннего вида комнат, то у марийцев расположение интерьера было также похоже на его размещение в русской избе: «У русской печи часто устраивалась небольшая плита с вмазанным котлом (под), кухня отделялась перегородкой (кыдеж), вдоль передней и боковой стен помещались лавки (олымбал), в переднем углу — стол с деревянным стулом (пюкен) главы семьи, полки для икон и посуды, сбоку от входной двери — деревянная кровать или нары, над окнами вышитые полотенца» [18, с. 230].

Основным традиционным занятием марийцев было пашенное земледелие. Выращивались рожь, овёс, ячмень, полба, гречиха, репа, конопля, лён, из огородных культур — лук, капуста, редька, картофель. Немалое значение имело животноводство: разведение лошадей, крупного и мелкого рогатого скота. Существенную роль играли охота, рыболовство, бортничество, а затем пасечное пчеловодство, лесные промыслы — заготовка и сплав леса, смолокурение. Домашние ремёсла (прядение, ткачество, вышивка) с развитием товарно-денежных отношений приобрели характер промысла. Развиты были деревообработка, плетение из лозы, гонка дёгтя, смолы, скипидара, жжение угля, но железоделательное производство не получило развития, покупались даже простые металлические изделия.

Интересен марийский традиционный костюм (его изучением занималась Т.Л.Молотова). Мужская одежда состояла из рубахи туникообразного кроя и штанов, в качестве верхней одежды носили кафтаны, тулупы, шубы; рубаху и верхнюю одежду надевали с поясами. Головными уборами были войлочные шляпы и меховые бараньи шапки. Для женской одежды в основном характерны те же детали, имевшие некоторые отличия. Женская рубаха была длиннее мужской и богато украшалась вышивкой на груди, плечах, спине и рукавах. С рубахой женщины носили штаны, поверх рубахи и штанов надевали холщовый балахон с вышивкой, а также суконный кафтан с клиньями или борами; зимой носили овчинный тулуп. Женские головные уборы были разнообразны. В энциклопедии «Народы мира» подчёркивается: «Существовали три вида головных уборов замужних женщин: конусообразный «колпак» с затылочной лопастью, сорока, заимствованная у русских, шарпан — головное полотенце с очельем, а также высокий женский головной убор — шурка, который напоминал мордовские и удмуртские уборы» [19, с. 230]. Специфическим элементом женской одежды был передник, который сейчас шьётся разноцветным, женщины носили большое количество украшений из бисера, раковин каури, монет. Мужской и женской обувью были лапти, кожаные сапоги, валенки, для работ в болотистых местах к обуви прикрепляли деревянные платформы.

В настоящее время традиционную одежду носят представители старшего поколения, а также её используют для свадебных обрядов, которые марийцы чтут и соблюдают, как и похоронные, обряды, связанные с рождением ребёнка, и, конечно, календарно-праздничные ритуалы. Н.Ф. Мокшин, занимаясь исследованием народов Поволжья и Приуралья, пришёл к выводу, что быт марийцев сосредотачивался вокруг семьи, у них долгое время сохранялась родовая организация общества. «Семья сообща пользовалась полученной от общины надельной зе­млёй, имела в общей собственности скот, жилые и надворные постройки, сельско­хозяйственный инвентарь, продовольственные запасы» [11, с. 259]. Из данного исследования ясно: взаимоотношения в семье были неравными. Главенствовал обычно старший её член — мужчина, большак. Его положение и роль, впрочем, были неодинаковыми: «в семьях, состоявших из родственников разных степеней родства по прямой линии, глава семьи не оказывал большого влияния на её жизнь. Его деятельность контролировалась семейным советом, в котором право совещательного голоса имели и старшие женщины. Хотя все взрослые члены семьи могли высказывать собственное мнение, решающее слово всегда оставалось за большаком. Эти семьи, как правило, отличались демократичностью своего строя. В семьях, состоявших из отца и его женатых сыновей, глава имел большую, порой деспотическую, власть, он фактически являлся хозяином семейного имущества и не всегда советовался с другими членами семьи в предпринимаемых действиях» [11, с. 259]. Изучением большой семьи XIX — начала XX вв. занималась К.И. Козлова, а исследованием положения женщины в марийской семье — И.Н. Смирнов, из их трудов проистекает, что глава семьи, как старший и опытный человек, распоряжался всеми работами, заботился о благополучии. Также большую роль играла старшая женщина — кува (большуха). В её ведении находилась вся женская половина семьи, она распоряжалась домаш­ним хозяйством, и мужчины обыкновенно не вмешивались в её дела.

Ку­ва оказывала большое влияние на внутреннюю жизнь семьи. «Она улаживала семей­ные споры и неурядицы, выступала посредницей между главой семьи и иными чле­нами, особенно снохами» [25, с. 125]. Исследователь подмечает, что остальные женщины не имели права голоса, а девушки пользовались особым положением: «они меньше работали, уделяя больше внимания изготовлению прида­ного, и считались временными членами в семье, так как с замужеством покидали родной дом» [там же, с. 128]. Позже роль женщины в марийской семье возросла, она получила право голоса. Муж при обдумывании важных семейных проблем советовался с нею, а мелкие хо­зяйственные вопросы она решала самостоятельно. Н.Ф. Мокшин замечает, что во многих малых семьях женщина пользовалась авторите­том и уважением за личные качества. Однако юридически она ни в малой, ни в большой семье не имела никаких прав.

В марийской семье изрядное внимание уделялось воспитанию детей, которым занимались все её члены, особенно старшее поколение. Дети рано привыкали к труду и к жизненному укладу своего окружения; возмужав, они следова­ли традициям и обычаям патриархальной старины.

Мордва — самый крупный из финно-угорских народов Российской Федерации. В энциклопедии «Народы мира» утверждается, что «значительная часть нынешних русских имеет мордовских предков» [21, с. 356]. Название «мордва», иранское по происхождению, восходит к понятию «человек», «мужчина». Люди данного этноса сами себя не называют «мордва», а пользуются исключительно самоназваниями «эрзя» и «мокша». История этого народа уходит корнями в античность, полагают, что кочевое персидское племя марды, упоминаемое в «Истории» Геродота ещё в V в. до н.э., принимало участие в этногенезе мордвы. Есть мнение, что первые письменные свидетельства об эрзе содержатся в трудах древнегреческих авторов Страбона («аорсы») и Птолемея («арсииты»). Этноним «мокша» упоминается в записках фламандского путешественника ХIII века В.Рубрука и в сборнике летописей Рашид-ад-Дина, жившего в ХIII — начале ХIV вв. [27, с. 517]. Н.Ф. Мокшин полагает, что впервые термин «мордва» зафиксирован у Иордана; позднее Константин Багрянородный (913-959 гг.) упоминает Мордию, удалённую от страны печенегов на десять дней пути. В русских летописях «мордва», «мордовичи», «Мордовская земля» фигурируют с ХI в. [18, с. 233]. Современная государственность мордовского народа начинается в 1930 году с образования Мордовской автономной области, которая в 1994 году была провозглашена Республикой Мордовией в составе Российской Федерации.

Почти все верующие мордвины — православные. Крещение мордвы началось в процессе вхождения в состав Русского государства в ХVI веке и завершилось к середине ХVIII века. Однако до сих пор не исчезли религиозные верования и представления, восходящие к дохристианскому периоду, которые отражаются в обрядовых традициях этого народа. Так у мордвы есть оберег — кудовадыш, представляющий собой пучок веток; раньше он хранился в сакральной постройке — кудо.

Народ состоит из двух основных этнических групп, говорящих на близких, но по лингвистической классификации разных языках. Мордва-мокша проживает преимущественно в западных и южных районах республики, мордва-эрзя — в восточных и северо-восточных. Такое деление предполагает различия и в бытовой сфере. Если рассмотреть традиционный костюм мордвы, описанный во многих энциклопедиях, можно заметить, что он довольно самобытен и красочен. Однако, при значительном сходстве, выделяются мокшанский и эрзянский виды одежды, внутри которых существуют свои различия. Например, в состав женской одежды входила рубаха, носимая с поясом, а у эрзи — со сложным набедренным украшением (пулай, пулагай, пулакш), которое девушка надевала в первый раз в день совершеннолетия и носила до глубокой старости. Пулай «являлся реликтом какой-то чрезвычайно архаичной формы женской поясной одежды, превратившейся позднее в украшение» [18, с. 236]. Его увешивали цепочками, расшивали медными пуговицами, унизывали бисером, на вороте рубахи находилось специальное украшение-застёжка (сюлгам, сюлгамо).

Обильны были и другие украшения: сложные нагрудники из бисера, шерстяных кисточек, монет, бусы, серьги, браслеты, кольца, изготовлявшиеся из меди, золота, серебра. Эрзянки носили высокие головные уборы с длинной, спускавшейся на спину украшенной лопастью из холста, мокшанки — двурогие головные уборы и тюрбанообразные повязки. Женщины обувались в остроносые кожаные сапожки со сборками, отделанные красным сафьяном, а повседневной обувью были лапти. Мокшанки носили вязаные наколенники, которые не вышли из обихода и в настоящее время. По информации энциклопедии «Народы России», сегодня традиционный костюм в будни чаще носят мокши, эрзянки надевают его лишь по праздникам, а некоторые берегут в качестве посмертной одежды. Элементы мордовского костюма продолжают функционировать в творчестве молодых модельеров.

По утверждению Н.Ф. Мокшина, для мордвы вплоть до начала ХХ в. характерны большие патриархальные семьи численностью 30-40 человек, затем преобладающими становятся малые семьи. Важную роль в жизни мордовского села играла территориальная община, которая на основе обычного права регулировала многие стороны экономической, общественной и культурно-бытовой жизни. Как подмечает Н.Ф. Беляева, для успешного функционирования больших семейных коллективов необходима была строгая регламентация прав и обязанностей каждого их члена и всего бытового уклада: «по обычаю, во главе такой семьи стоял самый старший мужчина — кудазор (у мокши), покштя (у эрзи), по отношению к младшим дед или прадед. Ряд глав домохозяйств имели возраст 80 и более лет» [1, с. 20].

Власть главы была очень велика, всё находилось в его воле. Он представлял домохозяйство перед властями, общиной, поэтому имел право распоряжаться семейным имуществом, а также обладал правом купли и продажи, осуществлял сделки и договоры [11, с. 385]. «Кудазор (покштя) руководил всеми работами, следил за ходом их исполнения, был ответственным за моральный облик членов семьи. В случае совершения проступка кем-либо из домочадцев он платил за него штраф. Глава мог лично наказать виновного даже розгами, и никто не вправе был обижаться или жаловаться. В обыденной жизни правым почти всегда считался хозяин, полагали, что он никогда напрасно не накажет. В нравственном отношении сам глава руководствовался правилом — воли не давать, бесчинства не допускать» [1, с. 26]. Н.Ф. Мокшин в работе «Семейный и общественный уклад мордвы» пришёл к выводу, что лишить кудазора (покштя) его власти фактически никто не мог, ибо такой поступок рассматривался бы как покушение на священные воззрения и убеждения всего народа. Лишь по собственной инициативе или в случае болезни он мог отказаться от власти и передать её любому из членов семьи. Высокий статус имела лишь жена главы семейства — кудазорава (у мокши), покштява (у эрзи), её называли также большуха или главная хозяйка. «Эффективность домашнего хозяйства, — пишет Мокшин, — атмосфера внутри семьи, характер взаимоотношений между членами, само содержание семейно-бытового уклада во многом зависели от её характера и личных качеств, от той атмосферы, которая складывалась веками. Она ведала всеми женскими делами, управляла и распоряжалась всеми женщинами, почиталась не менее большака. Невестки находились от неё в полной зависимости, без её согласия они и шага не могли ступить» [11, с. 385].

По обычаю в распоряжения большой хозяйки никто из мужчин не вмешивался. При возникновении конфликтов она могла обратиться за помощью к мужу, а тот принимал меры, однако невестки старались жить в мире и согласии с ней, и случаи неповиновения были редки. Знаком уважения к жене главы дома служило её участие в семейном совете, в решении наиболее важных финансовых вопросов. Нередко ей принадлежала решающая роль при заключении браков её внуками. Полагали, что от её умения и знаний зависели жизнь, здоровье и благополучие как членов семьи, так и всего хозяйства. Она совершала обряды жертвоприношения покровителю дома и двора, другим божествам, приготавливала для этой цели ритуальные кушанья и напитки, под её руководством соблюдались многие обычаи, отмечались календарные и религиозные праздники. «Участие старшей женщины в похоронно-поминальном обряде воспринимается семьёй и в целом социумом как одна из главнейших её обязанностей» [11, с. 385]. Положение других женщин в большой семье определялось традицией обычного права, личными качествами и тем трудовым вкладом, который они вносили в общее хозяйство. Сильная, здоровая, работящая сноха пользовалась уважением и находилась в лучшем положении, чем сноха непроворная или болезненная. Невесткам в мордовской семье следовало соблюдать некоторые запреты: они не имели права называть старших родственников по именам, показываться перед ними без головного убора, с обнажёнными ногами.

Особенно сложным было поло­жение младшей невестки, которая находилась в подчинении не только у мужа, свё­кра и свекрови, но и у старших невесток. Молодая некоторое время после замуже­ства не садилась со всеми за стол, а ела стоя, чтобы в случае необходимости услу­жить кому-нибудь из старших. Входя в новую семью, невестка теряла имя. Её начинали звать в соответствии с возрастной иерархией мужа среди других сыновей: «мазай» (от мазы — «красивая») — жена старшего брата по отношению к младшим его братьям и сёстрам; «тязай» — жена второго брата, «вяжай» (от вяжа — «малая») — жена третьего, «павай» (от павазу — «счастливая») — четвёртого, «тятай» — пятого. Позже круг терминов сузился, часть их трансформировалась в обычные женские имена. Несмотря на такое, казалось бы, унизительное отношение к женщинам, у мордвы, как и у других финно-угорских народов, не было строгой изоляции полов в семейном и общественном быту. Н.Ф. Беляева указывает, что «мокшанки и эрзянки не знали затворничества, участвовали в семейных и общественных праздниках, посещали женские посиделки. В отсутствие мужа хозяйка могла принимать гостей любого общественного положения» [1, с. 53]. В несколько лучшей ситуации находились незамужние дочери. Хотя они во всём зависели от воли родителей и в семейной иерархии стояли ниже своих братьев, но всё же пользовались относительной свободой и выполняли меньше работ. Большая часть времени у них уходила на подготовку приданого, свадебных подарков.

В мордовской семье каждая девушка имела своё личное имущество, которое включало праздничную одежду, головной убор, украшения. «Девочки с ранних лет начинали вышивать себе рубахи, подбирать бусы, пуговицы, жетоны и т. п. Из семейного бюджета дочерям выделялась определённая сумма денег для приобретения нужных предметов. Их собственный доход мог складываться также от продажи ягод, грибов, орехов. Нередко девушки нанимались на сторону полоть огород, молотить хлеб, вязать снопы, ощипывать гусей» [2, с. 55]. Несмотря на некоторую свободу, на девушке всё же лежали обязанности: заботиться о младших братьях и сёстрах, обшивать и обстирывать их.

В мордовской семье взаимоотношения между поколениями держались не на страхе и силе, а на взаимном уважении. «Детям в традиционной мордовской семье следовало повиноваться родителям. Родительскую волю мордва ставила и ставит чрезвычайно высоко, что отрази­лось в пословице «И царь хотел, да отец не велел». Непочтительного сына отец мог лишить наследства и даже выгнать из дома» [11, с. 385]. Показательно, что мордва очень редко злоупотребляла ро­дительской властью, предоставляя детям в их личных делах большую свободу. Многие исследователи подчёркивают, что в современной семье авторитет главы не так непререкаем и неоспорим, как прежде. Многие вопросы, касающиеся семьи, бюджета решаются совместно всеми взрослы­ми, иным стало положение жен­щин, особенно невесток, «теперь они равноправные члены семьи» [11, с. 385].

Однако в повседневно-бытовом общении у мордвы отчасти сохранились опреде­лённые запреты. До нашего времени дошли обычаи, по которым муж и жена не на­зывают друг друга по имени, используя при обращении междометие «эй» и местоиме­ние «тон» (ты), не зовут по имени и невестку в семье мужа. Велико было и остаётся значение старшего поколения в сохранении традиционной культуры. Оно осуществляет передачу этнических традиций, лучших достижений народного культурного наследия. «Богатый жизненный опыт позволял им знакомить членов семьи с устным народным творчеством, требованиями традиционного этикета внутрисемейных и внутриобщинных отношений, а также с народными праздниками и обрядами» [2, с. 57].

Таким образом, мы выяснили, что данный этнос, как и марийцы, сформировался на финно-угорской основе. Отличительной его чертой является бинарность: он состоит из двух субэтносов, каждый из которых имеет свою культуру, особенности в расселении и антропологическом облике. В семейных отношениях преобладает голос главы, в воспитании детей участвуют все члены семьи.

Татары (самоназвание — татар) — этнос, составляющий основное население Татарстана. По данным энциклопедии «Народы мира» татары являются «вторым по численности коренным народом Российской Федерации после русских и самым крупным тюркским этносом России» [21, с. 500]. В антропологическом плане татары относятся к уральскому типу. В настоящее время выделяют три группы татар: поволжско-приуральские, сибирские и астраханские. При этом, как заметил исследователь Д.М. Исхаков, поволжско-приуральские татары являются самыми многочисленными и подразделяются на казанских татар и татар-мишарей, имея различия в культурном аспекте. Примечательно, что волго-уральские татары были первой большой группой «носителей нехристианской мировой религии, оказавшейся в составе Российского государства с середины XVI в. — после завоевания Казанского и Астраханского ханств» [27, с. 570].

Этноним «татары» возник довольно поздно, полагают, что он стал распространяться среди монгольских и тюркских племён с VI по XIII вв. Как утверждает А.Х. Халиков, изначально «татары — название монгольского племени XI-XII вв. Термин «татары» впервые встречается в китайских летописях именно для обозначения северных кочевых соседей, позже становится самоназванием многочисленных народностей, говорящих на языках тюркской языковой группы алтайской языковой семьи» [34, с. 33]. По его мнению, именно тюркские племена, называвшие себя татарами и покорённые Золотой Ордой, значительно повлияли на формирование этого этноса. После распада Золотой Орды в татарских ханствах знатные слои общества именовали себя татарами, однако этноним был перенесён в простонародную среду, где уже в XVI веке воспринимался как «имеющий уничижительный смысл» [18, с. 321]. Только во второй половине XIX — начале XX вв., в процессе роста национального самосознания и ощущения единства, был выбран этноним «татары», объединяющий все группы народа. Благодаря этому в 1920 году возникла Татарская АССР, которую в 1991 году преобразовали в Республику Татарстан.

Традиционными занятиями татар были пашенное земледелие и скотоводство, среди ремёсел значительную роль играла деревообработка. Высоким мастерством отличались обработка кожи, шитьё золотом, развиты были ткацкое, валяльно-войлочное, кузнечное, ювелирное дело. О промыслах татар подробно писали Ф.Ш. Сафинова в работе «Ткачество татар Поволжья и Урала» и С.В. Суслова в книге «Татарские ювелирные украшения».

Как известно, татары — исконные знатоки в области купли-продажи, они «практически монополизировали в крае мелочную торговлю» [19, с. 517]. Не забудем из истории, что татары были и степными кочевниками, и оседлым народом. Этот образ жизни, по мнению некоторых исследователей, отразился в элементах одежды. Например, нижней одеждой и мужчин и женщин была широкая и длинная рубаха туникообразного покроя и широкие штаны, но у женщин она длиннее, со сборкой по подолу и вышитым нагрудником. В качестве украшений часто использовались аппликации, тамбурная вышивка с цветочно-растительным орнаментом и художественное ткачество. Поверх рубахи носили безрукавный камзол, на него мужчины обычно надевали «длинный просторный халат (жилен) с небольшим шалевым воротником» [27, с. 570]. Халат был однотонным либо полосатым и подпоясывался кушаком. Женский камзол шили из цветного или однотонного бархата и украшали по краям и внизу тесьмой и мехом. В холодное время носили меховые бешметы, дублёные шубы.

Головным убором мужчин была тюбетейка разных форм: четырёхклинная, полусферическая, в виде усечённого конуса. Праздничная тюбетейка украшалась тамбурной золотошвейной вышивкой. Поверх неё в холодную погоду надевали меховую или стёганую шапку полусферической или цилиндрической формы, а летом — войлочную шляпу с опущенными полями. Женские головные уборы отличались большим разнообразием: разнотипные богато украшенные шапочки, покрывала, полотенцеобразные уборы. Из исследований С.В.Сусловой известно, что женщины носили много украшений: серьги, подвески к косам, нагрудные украшения, перевязи, браслеты. При изготовлении украшений широко применялись серебряные монеты. Традиционные виды обуви — кожаные ичиги и башмаки с мягкой или жёсткой подошвой, сшитые из цветной кожи; «праздничные женские ичиги и башмачки были орнаментированы в стиле многоцветной кожаной мозаики, так называемые «казанские сапожки» [18, с. 325]. В повседневной жизни использовали лапти татарского образца, которые носили с белыми суконными чулками, а мишари — с онучами.

Необычен и семейный быт татар. У Р.Н. Мусиной сказано, что до начала ХХ века для общественных отношений некоторых групп татар было характерно родоплеменное деление. В области семейных отношений отмечалось преобладание малой семьи при наличии небольшого процента больших семей, включавших 3-4 поколения родственников. Являясь единственным собственником всего движимого и недвижимого имущества в семье, муж (в трёхпоколенных семьях — отец) обладал преимуществен­ным правом решения всех вопросов семейной жизни и непререкаемым авторитетом в семье. «Он осуществлял руководящие и контролирующие функции. Жена, экономически зависимая от мужа и юридически бесправная, занимала подчинённое положение, её роль сводилась в основном к занятию домашним хозяйством, уходу за мужем, детьми и другими членами семьи» [32, с. 334].

Исключение составляла старшая женщина — мать мужа, которая пользовалась авторитетом и уважением остальных членов семьи, но не властью. Татарским женщинам, как и другим мусульманкам, предписывалось соблюдать один из наиболее консервативных принципов шариата — «женское затворничество, представлявшее собой целую систему правил поведения и норм повседневной жиз­ни женщин: следовало избегать встреч с посторонними мужчинами, запрещалось свободно, тем более одной, посещать общественные места. На улице женщина должна была идти на определённом расстоянии сзади мужа, а при встрече с мужчи­нами — уступать им дорогу и прикрывать лицо концом платка» [16, с. 238]. Также женщина в татарской семье не имела права приглашать кого-либо в дом и даже посещать своих родителей без разрешения мужа. Встречи юношей и девушек происходили, но осуждались общественным мнением. Особенно большим грехом считалось находиться наедине. В таких условиях «интенсивно развивалось опосредованное общение молодёжи путём переписки; письма богато украшались, подчас свои чувства юноши и девушки излагали в стихах» [32, с. 335].

Однако затворничество было характерно в большей степени для городского населения татар, в деревнях же женщины и девушки участвовали совместно с мужчинами в хозяйственной жизни и обладали большей са­мостоятельностью и свободой. Р.К. Уразманова подчёркивает, что в настоящее время татарки ак­тивны во всех сферах общества. «Для современной татарской семьи характерны демократизация внутренней жизни, уравнение прав и обязанностей её членов» [32, с. 335]. Татары всегда ценили семью и семейные отношения, где важнейшей функцией было и остаётся воспитание детей. Татарская пословица гласит: «Дом с детьми — базар, дом без детей — кладбище» [32, с.338], но с самого рождения отношение к мальчикам и девочкам сильно различалось. «Рождение сына воспринималось как радостное событие, а рождение дочери счита­лось нежелательным: в отличие от сына, который являлся продолжателем рода, надеждой родителей в старости, дочь не получала земельный надел, она была в семье временным членом» [16, с. 240]. С малого возраста детей приучали к труду; он и сейчас один из главных принципов воспитания в современной татарской семье. Детей учили почитать старших (особым уважением пользовались бабушка и дедушка), более взрослые дети должны были оберегать младших и заботиться о них.

Согласно семейному этикету у татар принято обращение к старшим братьям и сёстрам не по имени, а с помощью звательных форм терминов родства: апа — старшая сестра, абый — старший брат. Такие же формы обращения употребляются и по отношению к братьям и сёстрам родителей, о чём подробно писала Д.Б. Рамазанова в книге «Термины родства и свойства в татарском языке». По отношению к младшим употребляются звательные термины: энем — братик, сецлем — сестрёнка, сохраняются традиционные формы обращения к мужу (атасы — отец детей) и жене (энисе — мать детей), к старшим родственникам с помощью терминов родства и свойства, не называя их по имени [22, с. 268-292]. Интересно, что де­тей старались назвать именами, созвучными между собой или с именами родителей; традиция сохранилась и в современных семьях.

Стремясь формировать у детей морально-нравственные качества, родители оберегали своих чад от проступков, осуждаемых в обществе; Р.К. Уразманова акцентирует, что пьянство и курение, не имев­шие распространения среди татар в прошлом, сурово осуждаются старшим поколением. «В сёлах и сейчас среди курящих юношей и даже мужчин, имеющих семьи и взрослых детей, редко кто осмелится курить при стариках, тем более при родителях» [32, с. 338]. Важным в воспитании детей остаются сохранение и передача этнокультурных традиций, выработка национального само­сознания. Также обязательным является образование как мальчиков, так и девочек; татары всегда высоко ценили образованность. По мнению многих исследователей, для татар характерны такие качества, как честность, порядочность. Взаимоотношения в семье строятся на заботе, доброте, взаимопомощи и уважении к старшим. Показательно, что на территории России закрепился такой большой по численности народ, исповедующий ислам; именно религия диктует многие традиции, которым следуют татары. Мы можем говорить о высоком духовном и нравственном развитии этого народа.

Удмурты (вотяки) — угро-финская народность Поволжья. Проблема происхождения этнонима «удмурт» решена не до конца. В энциклопедии «Народы мира» говорится, что «раскрыта этимология лишь форманта «мурт», что в переводе с иорданского означает «муж», «мужчина», «человек». Татары называют удмуртов этнонимом «ар», «арлар». Под этим же именем (арян, аров, арских людей), а также чуди отяцкой, отяков, вотяков они выступают в русских исторических документах XVI-XVII вв.» [21, с. 524]. Русское обозначение части удмуртов — арские люди — возникло из чувашского «ар» («муж», «мужчина»). Интересно, что основой этногенеза этого народа послужили «аборигенные финно-угорские племена Волго-Камья с включением иноэтнических образований (индоиранских, тюркских, славянских и др.)» [21, с. 524]. Историки утверждают, что на севере на удмуртов заметное воздействие оказали контакты с русскими в XI-XII веках. В 1489 г. северные удмурты вошли в состав русского централизованного государства; южные удмурты попали под власть Волжско-Камской Булгарии, позднее — Золотой Орды и Казанского ханства, и с падением последнего в 1552 г. были присоединены к Русскому государству. Процесс присоединения завершился к 1558 г. В 1920 г. образована Вотская АО, переименованная в 1932 г. в Удмуртский АО, а с 1991 г. — в Удмуртскую Республику [18, с. 348]. Также как и марийцы, удмурты относятся к субуральскому антропологическому типу с заметным участием монголоидных элементов.

Большая часть верующих удмуртов — православные, некоторая часть придерживается традиционных верований. У каждой семьи есть свой покровитель — святыня, хранящаяся в особых местах, в доме или усадьбе, так называемый «воршуд», то есть берестяная коробка или иной предмет, которую раньше укрывали в обрядовой постройке во дворе.

Из исследований В.Е. Владыкина и Л.С.Христолюбовой известно, что удмурты занимались в основном сельскохозяйственными работами. Также составной частью традиционного хозяйства удмуртов были ремёсла и промыслы: «рубка леса и заготовка древесины, смолокурение, углежжение, деревообработка, а также мукомольное производство, извозничество и др. Распространёнными занятиями женщин были прядение, вязание, вышивка и ткачество» [19, с. 560]. Надо заметить, что ткани домашнего производства ценились на рынке очень высоко. В Удмуртии с XVIII века сложилась развитая металлургическая и металлообрабатывающая промышленность. По данным энциклопедии «Народы мира», сейчас Удмуртия — «индустриально-аграрная республика. Её предприятия выпускают оборудование для разведки и добычи нефти, радиоаппаратуру» [21, с. 525].

Североудмуртский женский костюм начала XX века состоял из «белой холщовой туникообразной рубахи (дэрем) с прямыми рукавами с ластовицами, с треугольным или овальным вырезом на груди, закрываемым съёмным вышитым нагрудником (кабачи). Поверх рубахи — холщовый белый халат (шортдэрем) с короткими рукавами. Подпоясывались тканой или плетёной опояской и передником без грудки. У южных удмуртов к этому времени белая одежда сохранялась лишь в качестве ритуальной, для всех остальных случаев шили дэремы из пестряди, расширяющиеся книзу и оканчивающиеся оборкой. Грудь рубахи украшали аппликацией из кумача и цветных ситцев. На рубаху надевали сшитый в талию камзол или безрукавку (саестэм). Передник южные удмурты шили с высокой грудкой» [21, с. 350]. В качестве верхней одежды носили полушерстяные и шерстяные кафтаны и шубы.

Интересны по форме головные уборы удмуртов. Например, женщины носили налобную повязку (йыркерттэт), головное полотенце с затканными концами, спускаемыми на спину (чалма, весяк кышет), высокую берестяную шапку, обшитую холстом и украшенную монетами, бисером, раковинами (айшон). Такой головной убор был похож на русский кокошник, на него накидывали вышитое покрывало (сюлык). Другой модели были головные уборы девочек: «платок, налобная повязка (укотуг), небольшая холщовая шапочка, украшенная вышивкой, бисером, металлическими бляшками или мелкими монетами (такъя)» [19, с. 561]. Среди женских украшений можно было увидеть нагрудники из монет, бисера, чересплечные перевязи камали, бутьмар, серьги (пельугы), цепочки (жильы), кольца, перстни (зундэс), браслеты (поскес), бусы, ожерелья (весь). «Белая холщовая одежда украшалась вышивкой по подолу, на груди и рукавах. Девушки вплетали косники (йырси пунэт) с монетами и бусами. В украшениях северных удмуртов преобладали вышивка, бисер и бусы, у южных — монеты» [18, с. 351]. Традиционная одежда удмуртов — яркая, пёстрая, обильно украшенная, что мы видим и в мужском костюме, для которого характерны пестрядинная рубаха-косоворотка, штаны из пестряди, чаще синие в белую полоску. Подпоясывались ремнями или шерстяными ткаными поясами.

Головные уборы удмуртских мужчин просты, это валяные шляпы, шапки из овчины; верхняя тёплая одежда не отличалась от женской. Обувь была разнообразной, у женщин это узорные чулки, вязаные или сшитые холщовые носки, лапти (кут) с узорными шерстяными оборами, башмаки, валенки, у мужчин — холщовые или шерстяные онучи, лапти, сапоги, валенки. Для удмуртов были важны обрядовые традиции: свадьба, похороны, рождение ребёнка, календарно-обрядовые праздники, которые сопровождались жертвоприношениями, молитвенными и песенными заклинаниями и различными магическими действами.

Г.А. Никитина, изучая общественный уклад удмуртов, писала о том, что до начала ХХ века у них существовала земледельческая община соседского типа, во главе которой стоял совет — кенеш. Как большие (до 50 человек), так и малые семьи, и наряду с ними гнёзда родственных семей (боляк, иськавын), имели общие поля, гумна, бани, широко использовали разные формы взаимопомощи. Большая семья, состоявшая из главы (кузё), его женатых братьев и их де­тей, имела общие имущество и земельный надел, вела общее хозяйство, жила в не­скольких избах на одной усадьбе. «Глава семьи представлял её на сельском сходе, был распорядителем хозяйственных работ, имущества и семейной кассы» [11, с. 460]. Домашни­ми работами, приготовлением пищи распоряжалась его жена (кузё кышно). Женщи­ны выполняли все работы по дому: «ухаживали за скотом, (кроме лошадей), ткали, шили одежду, воспитывали детей» [11, с. 460]. Они выполняли и полевые работы, имен­но поэтому «родители старались дольше удержать в доме дочь, не выдавая её замуж, а сына женить пораньше, чтобы получить в дом работницу» [11, с. 460].

Обо всех важных хозяйст­венных делах глава семьи советовался с женой. Но на сельском сходе права голоса женщина обычно не имела, если только она не замещала мужа или сына, которые уехали на долгое время, или же у неё была личная просьба, например, в отношении наследства. Повседневный быт удмуртской крестьянской семьи определялся земледельче­ским трудом и годовым сельскохозяйственным календарём, которые «влияли на форми­рование и поддержание обычаев, проведение обрядов и праздников, обусловили си­стему воспитания подрастающих поколений и передачу этнокультурных традиций» [11, с. 460]. Взаимоотношения членов семьи регламентировались обычаем (сям), как пра­вило, в ней царили мир и согласие, забота друг о друге.

В общении удмурты мало пользовались именами. Супруги называли друг друга местоимениями второго и тре­тьего лица (тон, со), детей — пие, нылы («мой сын», «моя дочь»). Младшие дети, обращаясь к старшим сёстрам и братьям или говоря о них, называли их агай, нюню, апай, что значит «старший брат», «дядя», «старшая сестра», «тётя». Если их было несколько, то перед термином родства ставили имя, так же звали они брать­ев и сестёр своих родителей. К родителям мужа сноха обращалась в третьем лице: анайзы, атайзы, т.е. «их мать», «их отец».

Детей с малых лет привлекали к хозяйственным делам, приучая их к труду. «Во время совместной работы дети перенимали от старших все необходимые трудо­вые навыки. К 14-15 годам и девочки, и мальчики умели делать всё, что требова­лось в крестьянском хозяйстве» [11, с. 461]. Однако, по свидетельствам некоторых исследователей, образование было малодоступно, в лучшем случае отец отдавал в школу одного из сыновей, которого забирал обратно, как только тот выучивался читать и писать. Судьба девочек была печальна: им отказывали в обучении, аргументируя тем, что для них много работы и дома. По словам Н.Ф. Мокшина, «ныне бытовой уклад удмуртов определяется современными общественными отношениями и заметно отличается от традиционного» [11, с. 462]. В настоящее время произошёл рост образования и культу­ры, «участие в общественном труде и деятельности организаций изме­нили характер внутрисемейных отношений. Для них свойственно сочетание тради­ционных и новых черт» [там же]. Главой в полных семьях по традиции считается муж, однако он не является, как в прошлом, полновластным хозяином, каждый взрос­лый член семьи участвует в обсуждении и решении общесемейных и личных дел.

Народ удмурты, как мордва и марийцы, относится к угро-финской группе. Несмотря на то, что этнос возник давно, самоназвание «удморд» впервые было упомянуто лишь в ХVI веке. В настоящее время принято выделять северных и южных удмуртов, различающихся некоторыми культурными особенностями.

Чуваши (самоназвание — чаваш) — народ, чью этническую основу составили «тюркские племена болгар, пришедшие в VII—VIII вв. из северо-кавказских и приазовских степей и слившиеся с местными финно-угорскими племенами. Самоназвание чувашей, по одной из версий, восходит к названию одного из родственных болгарам племён — сувар или суваз, суас» [21, с. 641]. В русских источниках чуваши упоминаются с начала ХVI века, а в состав России вошли в его второй половине. Вхождение в состав России было «прогрессивным событием для чувашей, так как они обрели возможность жить в мирных условиях: прекратились бесконечные разорительные военные действия на территории Чувашии, а также опустошительные набеги ногайцев, крымцев и других кочевников» [7, с. 27]. По мнению многих этнологов, вхождение Чувашского края в состав Русского государства в ХVI в. и последствия этого события, в том числе обращение чувашей в православие, оказались для них событиями эпохального значения, определили ход новой социальной и этнической истории чувашей, избавив их, в частности, от исламизации и реальной перспективы исчезновения как этноса.

Первоначально у чувашской народности сложились две этнографические группы: вирьял (верховые, называемые также тури) — в западной половине Чувашского края, анатри (низовые) — в восточной половине. Историки полагают, что этническая группа анатри образовалась в результате переселения в ХVI-ХVII веках в Самарский край, Башкирию и Оренбуржье. В настоящее время к этой этнической группе относятся почти все чуваши, проживающие в юго-восточных районах Чувашской Республики и регионах Среднего Поволжья и Приуралья. Полагают, что татары оказали влияние на их язык и культуру. В.П. Иванов писал по этому поводу: «Постоянные контакты с казанскими татарами и мишарами, ослабление связей с материнскими сёлами, жизнь в иной среде и в иных условиях, привели к изменениям в их культуре и быте. В результате южные чуваши обособились, сложилась отдельная этнографическая группа, получившая название анатри» [7, с. 58]. Вирьял и анатри имеют явные отличия в языке, одежде и обрядовой культуре, но их этническое самосознание едино.

Исследователи замечают, что этногруппы чувашей различаются главным образом по женской одежде. Наиболее древней считается рубашка «анат енчи». У вирьял она была длиннее и шире, кроилась из пяти полотнищ без клиньев снизу; у анатри же — из четырёх полотнищ белого холста, а к низу вставлялись клинья. IIокрой рубахи у верховых чувашей и горных мариек, как и весь комплекс одежды, почти одинаков. Женская одежда у вирьял и анатри различалась по материалу: для первых было характерно использование пестряди, вирьялки эту ткань не переняли. В.П. Иванов, исследуя этнические различия чувашей, указал, что верховые чувашки (вирьял) носили 2-3 пояса из ткани другого цвета (для создания напуска), а анатри — только один пояс, который служил больше для подвешивания поясных украшений. Поверх рубахи женщины носили вышитые передники (саппун), надевали также холщовые балахоны типа просторного халата без бортов. Мужские штаны, нательные и верхние, также делались из холста. Зимой люди среднего достатка носили тёплые штаны из домашнего сукна, а богатые — из кармазинного зелёного и синего сукна. Обычной обувью были кожаные сапоги, зимой — валенки, но наиболее общеупотребительной обувью являлись лапти (сапата). «Вирьялы носили лапти с чёрными суконными онучами, анатри — с белыми шерстяными чулками, вязаными или сшитыми из сукна (тала чалха)» [18, с. 406]. Лапти верховых были идентичны горномарийским и отличались от остальных чувашских.

Замужние женщины носили «хупшу» — убор цилиндрической или конической формы, который «обильно украшали бисером, бусинами, серебряными монетами» [19, с. 632]. Также носили полотенчатый холщовый сурпан, поверх которого анатри надевали шапочку в форме усечённого конуса, с наушниками, застёгивающимися под подбородком, и длинной лопастью сзади (хупшу); вирьял скрепляли сурпаном вышитую полоску на темени (масмак). В.В.Николаев подмечает, что сурпан у верховых чувашей короче, чем у анатри. Девочки носили тухью — полусферическую шапочку из холста, которая у вирьял была покрыта монетами, а у анатри «обшита бисером, несколькими рядами монеток и имела вверху обшитый бисером конус с металлической шишечкой» [7, с. 58].

Разнообразными были и женские украшения: ожерелье (шарса), шейное украшение из монет (суха), нагрудное украшение (ама), перевязь (тевет), которую носили через плечо, наспинное украшение (пус хыса), подвески к поясам (сара, яркач), нагрудные шўлкеме и сурбанные подвесы (сурпан сакки). «Все уборы украшались вышивками, бисером, серебряными монетами, раковинами-ужовками, тесьмой, кумачом» [7, с. 58]. Заметим, что некоторые элементы одежды у вирьял схожи с марийским национальным костюмом.

Хоть чуваши и православный народ, их обряды и праздники в прошлом были тесно связаны с языческими воззрениями и строго соответствовали хозяйственно-земледельческому календарю. По словам В.П. Иванова, «чувашам неясно было назначение икон: считая их идолами «русского бога», доносившими ему о поступках чувашей, они выкалывали изображениям глаза, ставили их ликом к стене. В течение довольно длительного времени христианские догматы оставались для чувашей неясными, их обыденное религиозное сознание представляло собой сочетание язычества с православием» [7, с. 34]. Семейным хранителем у чувашей считается йирих (йерех), кукла, изображающая женское существо. Йерехов делали женщины и девочки, хранили их в лубяном кузовке, который вешался в углу клети.

Положение женщины в чувашской семье было почётным. При совершении моления за передний стол за главой рода сажались именно женщины, им поручалось произнести главные молитвы. Конечно, формально главенствовал мужчина, однако жена имела равные права с мужем, и не было обычаев, унижающих слабый пол. При необходимости и женщина бралась за мужскую работу, и мужчина мог выполнять домашние обязанности; ни один труд не считался важнее прочих. Друг к другу супруги обращались не по имени, а «упăшка» и «арăм» (муж и жена). Чуваши ценили семейные отношения, почитали родителей, верили, что проклятье матери — самое страшное, поэтому особенно чтили её.

Радовались любому ребёнку: и мальчику, и девочке. Лишь в ХVIII веке, когда землю стали распределять по количеству мужчин в семье, появилось желание иметь больше сыновей. При этом вырастить дочь или несколько дочерей, настоящих невест, считалось престижным, ведь в женский костюм входило много дорогих серебряных украшений. Только в трудолюбивой и богатой семье можно было снабдить невесту достойным приданым.

Об особом отношении к детям говорит и то, что после рождения первого ребёнка муж и жена начинали обращаться друг к другу не «упăшка» и «арăм», а «ашшĕ» и «амăшĕ» (отец и мать). Соседи также начинали называть родителей по имени их первого ребёнка, например, «Таливан амăшĕ» (мать Таливана), «Атнепи ашшĕ» (отец Атнепи).

По замечанию И.Я. Яковлева, в чувашских селениях никогда не было брошенных детей. Сирот забирали к себе родственники или соседи и растили их как своих собственных детей. У чувашей большую роль играло общественное мнение, резко осуждалось вызывающее поведение, сквернословие, а тем более пьянство, за воровство вообще устраивали самосуд.

Итак, марийцы, мордва и удмурты являются финноязычными народами, а татары и чуваши — тюркоязычными; марийцы, мордва, удмурты, чуваши с XIV-XV вв. обращены в христианство, а татары — в ислам, причём чуваши были подвержены исламизации, но присоединение к России обусловило их выбор веры. Отличительной чертой народов Поволжья и Урала является тот факт, что внутри каждого этноса выделяются субэтносы, различия которых мы наблюдаем в культуре, языке, образе жизни. При этом этническое самосознание каждого из народов остаётся единым. В момент формирования этносов народы Поволжья и Урала постоянно взаимодействовали друг с другом, поэтому мы можем выделить некое сходство в особенностях их быта. Например, положение женщин в марийской, мордовской, татарской семье долгое время было унизительным, у татар существовало женское затворничество, однако в удмуртской семье положение слабого пола было более свободным. Следовательно, несмотря на ряд сходств, в бытовой сфере всё же наблюдаются различия, благодаря которым можно говорить о самобытности народов Поволжья и Урала.