Нейродинамические основы возникновения эмоций человека.

Вероятно наибольшую связь с конфликтным поведением человека будет иметь эмоциональная сфера человека. В этой связи вопрос о механизмах возникновения эмоций для понимания нейродинамических основ конфликтного поведения будет играть решающую роль.

Эмоция относится к основным формам проявления деятельности головного мозга. Наряду с функциями памяти, анализа и синтеза раздражителей и т. д. эмоции участвуют в организации нормальной высшей нервной деятельности. Они играют большую роль и в возникновении, а также течении разных форм патологии высшей нервной деятельности.

В разное время высказывались предположения о природе и биологической роли эмоций, причем некоторые из них и в настоящее время сохраняют свое значение и способствуют дальнейшему развитию проблемы. К ним, прежде всего, относятся представления о роли лимбических структур в организации и регуляции эмоции (Papez, 1937),о роли ретикулярной формации в регуляции эмоции – «активизационная» теория эмоции (Lindsley, 1951) и т.д., но они переносят общие вопросы происхождения эмоций в плоскость анализа ее структурных основ. Более широким биологическим подходом к проблеме отличается взгляд П.К. Анохина (1968), согласно которому решающей чертой эмоционального состояния является его интегральность по отношению к другим состояниям и другим реакциям. Эмоции охватывают весь организм, они придают состоянию человека определенный тип переживания. Производя почти моментальную интеграцию (объединение в единое целое) всех функций организма, эмоции, по мнению П.К. Анохина, сами по себе и в первую очередь могут быть абсолютным сигналом полезного или вредного воздействия на организм, часто даже раньше, чем определены локализация воздействия и конкретный механизм ответной реакции организма. Благодаря эмоциям организм может со «спасительной быстротой» отреагировать на воздействие с помощью определенного качества эмоционального состояния, подводя как бы общий биологический знаменатель: полезно или вредно для него данное воздействие.

Эмоции, согласно этой концепции, закреплялись как механизм, удерживающий жизненные процессы в их оптимальных границах и предупреждающий разрушительный характер недостатка или избытка каких-либо факторов. Считается общепризнанным, что два проявления эмоции определяют ее специфику: характерное внешнее выражение реакции (соматовегетативный комплекс) и сопутствующее ей субъективное переживание. В настоящее время разнообразные проявления эмоционально окрашенных реакций пределяются терминами, выражающими субъективные состояния человека.

Считается само собой разумеющимся, что сходство внешних проявлений животных и человека (в ответ на соответствующие сигналы) является достаточным аргументом для вывода об общности их субъективных (внутренних) состояний (гнев, страх и т. п.). Можно понять исследователей, направляющих арсенал существующих методических приемов на исследование этого субъективно переживаемого «состояния», поиски в мозговых проявлениях – например в ЭЭГ – специфических сдвигов для объективизации такого «состояния». Тем не менее, в настоящее время все представления о «внутреннем состоянии» мозга во время эмоционально окрашенных реакций остаются в значительной мере антропоморфизированными. Это замечание не должно рассматриваться как негативное отношение к задаче поиска нейрофизиологических коррелятов тех центральных сдвигов, которые имеют место во время «специфических» внешних эмоциональных реакций и по аналогии с человеческим субъективным отчетом определяются как «переживания». Более того, такой поиск должен осуществляться особенно интенсивно, и для этого есть веские основания. Так, совершенно очевидно, что аппарат внешних проявлений эмоции имеет иную структурную основу, чем аппарат формирования тех «внутренних» состояний мозга, которые сопровождают внешние реакции. Например, реакция «ярости» возникает даже после разрушения всего переднего мозга и отключения гипоталамуса (Magoun, 1958) (опыты на собаках), однако она не направлена на устранение внешней опасности и не сопровождается соответствующим переживанием (И.С. Бериташвили, 1968).

Согласно П. С. Купалову, на определенном этапе филогенетического и онтогенетического развития присущее животным тканям общее свойство раздражаемости обогащается свойством переживаемости. Это «величайший скачок, величайшее событие» в ходе эволюции жизни. Возникает то, что, мы называем субъективным, а в более полном смысле – психическим. Говоря о природе субъективного, переживаемого, П. С. Купалов подчеркивает, что переживается не физиологическая структура процесса возбуждения и торможения, а отражение тех воздействий, которыми вызван этот нервный процесс. Далее,важно в этой концепции, что психическое явление представляется как нервный процесс, а не его порождение или сопровождение.

Согласно А.В. Вальдману (1972), следует различать три системы структурной организации эмоции: субстрата «эмоционального переживания», структур, связанных с«выражением» эмоции, и системы, осуществляющей «запуск» эмоциональных реакций. При этом вопрос о «субстрате эмоции» у животных в настоящее время может быть решен определенно только в отношении топографии интегративных центров выражения эмоции, в целом же эмоциональное поведение имеет фрагментарную организацию. Эта гипотеза основывается на результатах применения психотропных препаратов, которые оказывали разнонаправленные воздействия на отдельные проявления эмоционально-поведенческих реакций, облегчая одни и тормозя другие. Фрагментарную теорию организации эмоционального поведения развивает и Delgado (1964, 1970).

Следует учитывать, что у здорового человека при реализации адаптивной деятельности «внутренний» и «внешний» компоненты эмоциональной реакции функционально тесно взаимосвязаны, а это значит, что подход к анализу механизмов регуляции отдельных компонентов эмоции должен все же быть «монистическим». Сказанное легко аргументировать следующим примером регуляции отдельных компонентов эмоций человека, где они выступают в определенном смысле антагонистически и вместе с тем взаимообусловлено. В цивилизованном обществе воспитание человека с раннего детства направлено на подавление соматовегетативного компонента некоторых (если не многих) проявлений эмоциональных реакций – такое воспитание во много м определеяется необходимостью научения неконфликтному поведению. Есть основание утверждать, что «воспитанию» поддается и субъективно переживаемый компонент эмоции. Во всяком случае, совершенно очевидно, что он: тоже меняется в онтогенезе – имеет определенную динамику своего развития, например, явно ослабевает к старости. Учитывая это, правильнее каждый раз говорить не об отсутствии соматовегетативного компонента эмоциональной реакции у человека, а об его подавлении, а точнее – о степени его подавления, что само по себе является нервным напряжением для некоторых людей и составляет определенную трудность. Это является еще одним аргументом в пользу «монистического» подхода к соотношению механизмов «субъективного» и «внешнего» компонентов эмоций: по существу каждый раз отсутствие внешнего проявления эмоций есть не отсутствие реакции мозга, а наоборот, сильное нервное напряжение, подавляющее соматовегетативные компоненты эмоций. Эта реакция подавления может не распространяться на субъективно» (переживаемое) состояние; более того, она может вступить с ним в конфликт, а сильное проявление обоих и их длительное противоборство – стать причиной невроза.