Глава 16. Этнометодология: альтернатива теоретической парадигмы?

Общим в основных попытках большинства социологов понять общество служит предположение о том, что образцы социальных организаций являются реальными и внешними сущностями, которые могут быть описаны и изучены посредством использования различных теоретических концепций и методологий.

У сторонников различных концептуальных перспектив в социологии нет разногласий по вопросу о том, что общество - это "нечто вне" существующее и ожидающее своего изучения. То, что является спорным, - это концепции, стратегии построения теоретического знания и методологии, позволяющие лучшим образом понять сущность "общества". Все это, возможно, представляется социологам столь очевидным и явным, что они редко по этому вопросу дискутируют. Однако недавно именно по этому спорному вопросу прошли дебаты. Некоторые ученые сейчас задают основной и волнующий их вопрос: "Что будут изучать социологи?" Это отнюдь не просто юридический диспут, касающийся таких вопросов, как: будут ли социологи развивать теории микро- и макропроцессов; будет ли общество рассматриваться в терминах теории действия, символического интеракционизма или обмена и занимают ли всецело социальную сцену такие явления, как конфликт - согласие и стабильность - изменение? Вернее, вопрос заключается в следующем: продолжит ли социологическая теория действовать на основании того предположения, что общество поддается изучению сторонниками современных теоретических перспектив. Это вызывает альтернативный вопрос: как социологи и другие группы людей создают и поддерживают друг у друга предположение о том, что социальный мир действительно носит реальный характер. "Более реальный" феномен для тех, кто ставит этот вопрос, выявляется комплексными путями, которыми люди (подобно неспециалистам и социологам) сознательно или бессознательно создают, поддерживают и изменяют "значение" внешней социальной реальности. В действительности "цемент", скрепляющий общество воедино, может и не быть ценностями, нормами, общими дефинициями, денежным обменом, ролевыми сделками, коалициями интересов и тому подобными понятиями современной социальной теории, но он представляет собой явные и неявные методы людей для создания предположения о социальном порядке. Таковым является вызов сравнительно новой социологической перспективы - этнометодологии.

Для этнометодолога то, что является непосредственно наблюдаемым, представляет собой усилия людей по созданию общего смысла социальной реальности. Субстанция этой реальности рассматривается как нечто менее интересное, чем методы, использованные группами людей, как социологами, так и неспециалистами, для построения, подтверждения и изменения видения и образа того, что существует "вне". Хотя эта этнометодологическая позиция совсем недавно стала проясняться и имеются еще не совсем хорошо сформулированные принципы, обозначающие, как сообщество действующих лиц активно способствует договоренности об общих образах реальности. Тем не менее участие этнометодологии потенциально революционно для социологического теоретизирования.

Этнометафизика или этнометодология?

Этнометодология очень часто неправильно понималась социологами. Частично это непонимание происходит из-за неясности высказываний этнометодологов, но, возможно, более фундаментальная причина проистекает из того факта, что социологи, которые ушли с головой в теоретические традиции, изложенные в главах 1-15, с трудом различили радикальную альтернативу в тех же самых традициях. В самом деле, уже имея в своем арсенале ясные и четкие направления, большинство социологов открыто заявляют о непонимании этнометодологической позиции - возможно демонстрируя тем самым, что приверженность существующим моделям теоретизирования является интеллектуальной слепотой. Кроме того, даже в случае полного принятия этнометодологии все еще имеет место ее неверное толкование.

Одна из форм такого неверного толкования утверждает, что этнометодология представляет современному социологическому теоретизированию "коррективу", указывая на источники предубеждения среди ученых-исследователей. С этой позиции утверждается, что этнометодология может служить для "контроля" надежности и валидности исследовательских наблюдений, раскрывая предубеждения не только исследователей, но и научного сообщества, признающего его наблюдения. Поскольку этнометодология может быть использована для этой цели, если она для этого пригодна, те, кто защищает возможность этого использования, оказались не в состоянии уяснить основную направленность этнометодологической позиции. Для этнометодолога главное состоит не в вопросах о надежности и валидности исследовательских наблюдений, а в методах, используемых как "учеными" исследователями, так и неспециалистами для построения, поддержания и возможного изменения того, что каждый считает и полагает "обоснованным" и "достоверным" основанием утверждений о порядке в мире.

"Методология" в этнометодологической перспективе не обращается к вопросам, касающимся "правильного", "беспристрастного" или "действительно научного" исследования знания; более того, этнометодология касается общих методов, используемых людьми - будь то ученые, домохозяйки, страховые агенты, чернорабочие - для создания смысла порядка в тех ситуациях, в которых они взаимодействуют. Лучший ключ к этому концептуальному анализу может быть найден в смысле слова "этнометодология": Logy - исследование; method - методы, используемые при; и ethno - народ или люди.

Другой родственный источник неверного толкования этнометодологии исходит от тех, кто утверждает, что эта перспектива просто стремится использовать "неустойчивые" исследовательские методы, такие, как участвующее наблюдение для обнаружения некоторых считающихся само собой разумеющимися правил, предположений и ритуалов членов границ. Эта интерпретация свидетельствовала бы о трансформации этнометодологии в исследовательски ориентированный вариант символического интеракционизма. Такой вариант этнометодов представлял бы сейчас более сознательное усилие дли того, чтобы "получить" интерпретацию процессов действующим лицом и результирующее "определение ситуации". Используя различные техники и участие в символическом мире этих взаимодействующих индивидов, являющихся объектом изучения, можно было бы более точно установить, как определяются ситуации, как создаются нормы и как контролируется социальное действие. Хотя этнометодологи используют методы наблюдения и участвующего наблюдения для изучения взаимодействующих индивидов, их подход не является таким же, как подход символических интеракционистов. Как и все другие господствующие формы социологического теоретизирования, интеракционисты действуют на основании предположения о том, что общие определения, ценности и нормы возникают из взаимодействия и служат для регулирования того, как люди постигают мир и как они взаимодействуют друг с другом. Интеракционистов прежде всего интересуют условия, при которых различные типы ясных и неясных определений, норм и ценностей возникают и вследствие этого разрешают проблему о том, как становится возможной социальная организация. Напротив, этнометодологов интересует то, как члены пришли к согласию относительно восприятия, что имеются такие понятия и правила, определения и ценности. Именно вопрос о том, какие типы, правила и определения возникают, не является центральным для этнометодолога, поскольку существуют более фундаментальные вопросы. Посредством каких типов методов люди циркулируют, наблюдая, описывая и отстаивая тот факт, что правила и определения существуют? Каким образом люди используют свои верования о существовании определений и правил для описания друг другу "социального порядка"? Таким образом, опять "методы" этнометодологии не относятся к новой и улучшенной технике научной социологии для воссоздания более тонкой картины человеческих определений ситуации и норм социальной структуры (как в случае с интеракционистами). Этнометодолог делает ударение на методах, используемых теми, кто является объектом изучения, в создании, поддержании и изменении предположения о том, что социальный порядок, навязывая определенные виды поведения, действительно существует "вне", в "реальном" мире. Указывается, что этнометодология не идет дальше того, чтобы установить то, что она собой представляет.

Этнометодология не является новым исследовательским методом; она не пытается ответить на вопрос о том, как возможно общество, знакомя при этом социологов с новой исследовательской техникой. Скорее этнометодология занимается изучением феномена, которому было уделено незначительное внимание в пределах интеллектуальных границ традиционных теоретических перспектив. Она занимается изучением феномена путем использования многих исследовательских стратегий, включая различные варианты методов наблюдения и участвующего наблюдения. И в противовес некоторым критическим утверждениям этнометодология занимается созданием теории - общих и абстрактных построений, связанных с верифицируемыми исследовательскими данными, - изучаемого феномена. То, что является уникальным в этнометодологии, - это ее предмет. Этнометодология утверждает альтернативную позицию методологических предположений относительно природы социального мира:

1. Во всех ситуациях взаимодействия люди пытаются создавать видимость согласия относительно релевантных черт обстановки взаимодействия.

2. Эти черты обстановки могут включать установки, мнения, верования и другие знания о природе социальной обстановки, в которой они взаимодействуют.

3. Люди вступают в различные эксплицитные и имплицитные межличностные практики и методы конструирования, поддержания и, возможно, изменения кажущегося согласия относительно этих черт обстановки.

4. Эти межличностные практики и методы результируются в создании и разрушении того, что может быть названо "совокупностью рабочих представлений" ("occasioned corpus"), то есть восприятием взаимодействующими людьми того, что текущая обстановка имеет упорядоченную и понимаемую структуру.

5. Эта видимость согласия является не только результатом соглашения относительно субстанции и содержания совокупности рабочих представлений, но также отражением согласия каждого участника с "правилами и процедурами" создания и разрушения этого согласия. Непосредственно общаясь, стороны принимают подразумеваемые правила построения совокупности рабочих представлений и проходят долгий путь установления согласия относительно того, что находится "вне их" в обстановке взаимодействия.

6. В каждой ситуации взаимодействия правила для создания совокупности рабочих представлений будут единственными в некотором роде и вследствие этого неполностью пригодными для другой обстановки, требуя таким образом, чтобы люди в каждой ситуации взаимодействия использовали межличностные методы в поисках согласия относительно имплицитных правил для совокупности рабочих представлений.

7. Таким образом, создавая, вновь утверждая или изменяя правила для создания совокупности представлений, его члены в некоторой обстановке могут предложить друг другу кажущийся упорядоченным и связным мир "вне их", понуждающий их к определенным восприятиям и действиям.

Именно из такого рода допущений о человеческом взаимодействии этнометодология черпает свое содержание. Внимание сфокусировано не на действительном содержании и сущности совокупности рабочих представлений и не на том, каким образом члены верят в него, вызывая определенные восприятия и действия. Внимание приковано главным образом к методам, которые используются для построения, поддержания и изменения кажущегося упорядоченным и взаимосвязанным социального мира. Эти методы непосредственно наблюдаются и составляют главную часть человеческих действий в повседневной жизни. В противовес этому подлинная субстанция и содержание совокупности рабочих представлений непосредственно не наблюдаются и могут только подразумеваться. Более того, концентрируя внимание на создании, поддержании и изменении случайного объединения, этнометодолог мог бы задать вопрос: а не является ли это более фундаментальным ответом на гоббсовскую проблему обеспечения порядка? В самом деле, не является ли процесс создания друг для друга видимости стабильного социального порядка более важным для понимания того, как возможно общество, чем действительная сущность и содержание совокупности рабочих представлений. Существует ли что-нибудь еще в "обществе", кроме убеждений членов, такое, что, находясь "вне них", заставляло бы их делать и видеть определенные вещи? Если это так, то "порядок" является не результатом особой структуры представлений, а результатом человеческой способности постоянно создавать и разрушать совокупность представлений в каждой отдельной ситуации взаимодействия. Подобные факты наводят этнометодологов на мысль, что теоретическое внимание должно быть обращено на непрерывный процесс создания и разрушения "социального порядка" и специфические методы, используемые при этом людьми.

Этот интерес к процессам разрушения и создания совокупности рабочих представлений свидетельствует о радикальном отходе от традиционных способов социологического теоретизирования. Большинство теоретических перспектив, и, разумеется, те, которые были нами изложены в предыдущих главах, концептуализируют совокупность рабочих представлений, а не процессы его создания, поддержания и изменения. В современном социологическом теоретизировании аналитическое внимание фокусируется на нормах, ценностях, полученных в обмен, определениях ситуаций и других чертах обстановки взаимодействия, устанавливаемых действующими лицами. Из этнометодологической перспективы между тем вытекает, что социологические формулировки, сами представляют особый вид совокупности рабочих представлений членов сообщества, называемого профессиональной социологией. С точки зрения этнометодологии каждая из теоретических перспектив, рассмотренных нами в 1-4-й частях, может быть проанализирована как утверждение о природе того, что находится "вне нас" в "реальном" мире с таким результатом, что методы, используемые социологами для установления, утверждения и изменения этих положений, могли бы стать для этнометодолога плодотворной областью изучения.

Неудивительно поэтому, что социология реагирует в отношении этнометодологии несколько враждебно. Социологи любят воображать себя "объективными" учеными, ищущими верифицируемого знания о "реальном" социальном мире. Естественно, их весьма беспокоит низведение этого благородного поиска до статуса простой субъективности. Эта озабоченность социологов особенно понятна в свете того, что с точки зрения этнометодологической позиции социологи применяют при построении своих концепций "социальных фактов" те же самые общие методы, что и непрофессионалы, и, следовательно, поступают так же, как все другие группы взаимодействующих людей.

В этой связи социологи часто приводят контраргумент, что их "методы" менее пристрастны и искажены, чем у простого человека. Однако для этнометодолога социолог и обыкновенный человек не различаются между собой, так как и те и другие применяют ряд методов для утверждения предположения о существовании независимого социального порядка, который ответствен за их описание. Допущение о существовании естественного социального мира свойственно не только социологам. Тот факт, что они канонизировали некоторые (хотя и не все) из своих методов в исследовательских протоколах и теоретических построениях, не отгораживает их от повседневного мира обычных людей. Все люди, как кажется, допускают существование естественного социального порядка, и все пытаются раскрыть смысл этого порядка другим людям. На самом абстрактном уровне методы, используемые социологами и профанами, будут выглядеть одинаково.

Проведение этнометодологического исследования

Таким образом, задача этнометодологического исследования заключается в понимании пути, по которому движутся люди, уславливаясь относительно правил, которые они будут использовать, конструируя черты взаимодействия в определенной обстановке. Эти правила, однако, весьма трудно распознать, главным образом потому, что люди редко отдают себе в них отчет. Эти правила продолжают быть имплицитными несмотря на то, что в любой социальной обстановке большая часть повседневной активности участников уделяется установлению согласия относительно создания и разрушения совокупности рабочих представлений. Хотя правила, применяемые для создания совокупности представлений, только подразумеваются, они могут быть открыты, по всей вероятности, только путем научно-исследовательских методов, позволяющих исследователям проникнуть в социальную обстановку и благодаря этому постичь способы, при помощи которых их участники заключают соглашение относительно структуры совокупности рабочих представлений.

В настоящее время этнометодологическое научное исследование направлено, как кажется, на утверждение его центрального предположения о существовании скрытых правил для создания, утверждения и изменения смысла порядка в любой ситуации. Например, Гарфинкель и его коллеги описывают ряд бесед, в которых экспериментаторы оспаривают каждое утверждение отобранных испытуемых. Конечный результат был представлен в ряде бесед, выявляющих следующие модели:

Испытуемый: "У меня была скучная квартира".

Экспериментатор: "Что Вы имеете под этим в виду?"

Испытуемый (моментально столбенеет, а затем отвечает враждебным тоном): "Что Вы имеете в виду, сказав, что я имею в виду? Скучная квартира есть скучная квартира, вот что я имею в виду. Ничего особенного. Что за идиотский вопрос!"

В этой ситуации экспериментатор явно нарушил подразумеваемое правило для этого типа ситуации взаимодействия и, следовательно, вызвал не только враждебность испытуемого, но также и негативную санкцию: "Что за идиотский вопрос!" По-видимому, в любом взаимодействии имеются основополагающие черты, которые "каждый должен понимать" и о которых "не принято спрашивать", для того, чтобы стороны в ситуации могли бы "управлять своим вербальным взаимодействием без постороннего вмешательства". Такие подразумеваемые правила появляются, чтобы управлять значительным количеством повседневных дел, и являются решающим для построения, по крайней мере, перцепции у взаимодействующих людей того, что существует внешний социальный порядок.

Другие исследовательские стратегии также могут делать упор на правилах, используемых взаимодействующими сторонами для построения совокупности рабочих представлений. Например, Гарфинкель и его коллеги суммировали "правила решения" присяжных заседателей при вынесении приговора. Исследуя такую группу, как присяжные заседатели, которые должны - согласно природе своей задачи - создать интерпретацию "того, что действительно произошло", этнометодолог может постичь до некоторой степени общие свойства процессов, вовлеченных в соглашение, относительно правил, в построении смысла "социальной реальности". Из исследовательских наблюдений присяжных заседателей следует, что "человек на 95% является присяжным заседателем, прежде чем он приблизится к суду", воспринимая официальные правила вынесения приговора посредством участия в других социальных обстоятельствах и знакомства с инструкциями суда. Однако эти правила несколько изменяются, когда участники собираются вместе в реальной обстановке заседания присяжных заседателей и начинают "работу по созданию совокупности представлений, которые служат почвой для внесения поправок в приговор". Поскольку неизбежная двойственность предшествующих случаев создает трудности в достижении полного согласия при обсуждении присяжными заседателями "официальных правил", вводятся новые правила решения, чтобы позволить присяжным достигнуть "правильного" взгляда на то, "что действительно произошло". Но в своих ретроспективных отчетах интервьюерам относительно того, как они пришли к своим решениям, присяжные обычно ссылаются на "официальную линию", чтобы оправдать правильность своих решений. Когда же интервьюеры указывают на противоречие между идеальными объяснениями присяжных и действительной практикой, они начинают испытывать беспокойство. Они обычно указывают на то, что были использованы какие-то другие правила для построения совокупности представлений о том, "что действительно произошло".

В итоге эти два примера исследовательских стратегий известных этнометодологов хорошо иллюстрируют намерения этнометодологического исследования: проникнуть в естественную социальную обстановку или создать социальную обстановку, в которой исследователь может наблюдать попытки людей утверждать, создавать, поддерживать или изменять правила конструирования видимого согласия относительно структуры "реального мира". Фокусируя внимание скорее на процессах или методах, используемых для достижения согласия относительно правил конструирования совокупности рабочих представлений, чем на субстанции или содержании самих этих представлений, исследование, проведенное с этнометодологической точки зрения, потенциально может дать более интересный и релевантный ответ на вопрос о том, "как и почему возможно общество".

Построение атнометодологических объяснений

Цели этнометодологического исследования и стратегии построения теории являются, как кажется, теми же самыми, что и в обычном социологическом теоретизировании: построить систему абстрактных утверждений, верифицированных исследовательских данных относительно социального феномена. Конечно, принципиальное различие между этнометодологической стратегией и стратегией главных направлений социологии состоит в том, что сами феномены, которые исследуются, различаются.

Одной из проблем построения теории, исследуемых этнометодологами, и, возможно, всеми формами социального теоретизирования является интерпретативная природа человеческого взаимодействия. Как могут этнометодологи составить буквальное - т.е. интерсубъективно верифицируемое - описание человеческого взаимодействия, когда ход такого взаимодействия испытывает влияние большого разнообразия прошлого опыта, обстоятельств интерпретации и приверженности к имплицитно воспринятым правилам? Чтобы проникнуть в социальные обстоятельства, этнометодолог часто приходит к пониманию базовых допущений членов и естественного языка; но в процессе исследования, его собственные описания интерпретативных процессов, совершаемых членами, должны в свою очередь подвергнуться интерпретациям, которые могут отличаться от интерпретаций другого этнометодолога, изучающего те же самые социальные обстоятельства. Например, два этнометодолога, анализируя даже такую "тяжкую" улику, как запись разговора, могут попытаться понять некоторые из базовых допущений его участников и значения различных слов и фраз. Но акт попытки понять эти черты записи сам по себе является актом интерпретации. В результате чтение присяж-ными одной и той же записи может привести к различным выводам двух исследователей. Таким образом, нет возможности определить, который из них является "правильной" или "объективной" интерпретацией данных. Эти проблемы еще более усложняются, когда этнометодолог входит в естественные социальные обстоятельству и пытается интерпретировать методы членов, используемые для построения совокупности рабочих представлений, потому что в противовес записи число различных стимулов, влияющих на интерпретацию исследователем "того, что происходит", увеличивается до такой степени, что для двух исследователей становится даже более трудным прийти к сходному описанию обстоятельств взаимодействия.

Без описаний событий, которые приемлемы для сообщества ученых, работающих независимо друг от друга, развитие абстрактных теоретических утверждений становится затруднительным. Поэтому может быть поставлен следующий вопрос: как может быть опровергнуто утверждение, если исследователи не могут прийти к соглашению относительно событий, к которым должно относиться это абстрактное утверждение? Таким образом, в той степени, в какой этнометодология приступает к формулированию абстрактных и общих утверждений относительно ее определенных феноменов, она должна решить методологические проблемы интерпретации социального мира, изучаемого посредством сходных интерпретативных процессов исследователями. Эти проблемы не более тяжелы для этнометодологов, чем для других теоретиков социологии, действующих исходя из допущения, что человеческое взаимодействие является взаимным процессом интерпретации. Подобно многим другим теоретическим стратегиям в социологии, этнометодологи должны искать пути описания происходящих социальных обстоятельств или конкретных проявлений (таких, как запись) независимо от "значения", вкладываемого в обстоятельства или проявления, несмотря на факт, что интерпретация этого значения исследователями является необходимой для того, чтобы совершить описание. Таким образом, различные интерпретации социальных обстоятельств и проявлений могут быть строго сравнимы друг с другом и с последующими интерпретациями, сделанными различными исследователями. Общие элементы в описаниях могут стать первоначальной эмпирической базой для абстрактных теоретических утверждений, поскольку расходящиеся описания могут конституировать исследовательскую проблему для дальнейшего изучения.

Только посредством этого подхода к разрешению методологических проблем, включенных в собрание очевидных человеческих построений совокупности рабочих представлений, этнометодология может стать чем-то большим, чем интеллектуальная риторическая игра, и продвинуться к созданию альтернативной теоретической парадигмы по отношению к современным способам социологического теоретизирования.

Этнометодология и проблема порядка: заключительные комментарии

В главе 1 задача социологического теоретизирования рассматривалась как задача нахождения "решения" для гоббсовской "проблемы порядка". Это решение было представлено как доказательство при помощи верифицируемых абстрактных предложений условий, при которых создаются, поддерживаются, изменяются и разрушаются различные образцы социальной организации. Последующие главы фокусировали внимание на понятиях, предположениях, теоретических построениях и стратегиях функциональной, конфликтной, интеракционистской и обменной перспектив. Каждая из этих перспектив рассматривалась как основанная на допущении, что имеется "естественный порядок вне", существующий независимо от человеческих перцепций. В действительности такие перцепции и другие формы человеческого познания частично структурированы реальным социальным порядком. Построение теории и исследование, таким образом, направлены на раскрытие закономерностей в действии этого социального порядка - представляя посредством этого научное решение того, как и почему возможно общество.

Противоположностью этим допущениям и стратегиям построения теории являются взгляды этнометодологов, которые ставят под вопрос релевантность этих занятий. То, что наиболее поддается наблюдению и отсюда является реальным, - это попытки взаимодействующих индивидов убедить друг друга в том, что имеется порядок в специфических социальных обстоятельствах и в более широком "обществе". To, что "действительно реально", таким образом, - это методы, используемые людьми при построении, поддержании и изменении друг у друга смысла порядка безотносительно к содержанию и субстанции их формулировок. Так как не все этнометодологи заходят так далеко, резонно заключить, что "порядок" не поддерживается каким-то обществом "вне нас", а поддерживается способностью людей убедить друг друга в том, что общество существует вне нас. Более того, субстанция и содержание их видения общества не являются, возможно, столь же важными для поддержания порядка, как постоянно продолжающийся процесс построения, поддержания и изменения некоторого рода видения, каким бы оно могло быть. Этнометодологическое решение гоббсовской проблемы порядка, таким образом, радикально отличается от того, что предлагается современными теоретическими стратегиями, поскольку для этнометодолога усилия должны быть непосредственно направлены на создание совокупности абстрактных и верифицируемых теоретических утверждений относительно общих свойств того, как "актеры" поступают, используя правила построения, "смысла социального порядка". "Смысл порядка" - это не то, что делает возможным общество. Его делает способность людей активно и постоянно создавать и использовать правила, убеждающие друг друга в том, что существует реальный мир.

С этнометодологической точки зрения страницы этого тома, включая страницы последней главы, создают феномен для изучения. В самом деле, ведь автор предпринял попытку убедить читателя, что существуют предпочтительные пути концептуализации социального мира. Не которые из правил, которые были привлечены для разрешения этой задачи, остались нераскрытыми, продоставляя возможность автору предложить эту книгу в качестве исходных данных для исследования этнометодологами.

Примечания

* Текст приводится по изданию:

Тернер Дж. Структура социологической теории. - М.: Прогресс, 1985.

Перевод с англ. О. С. Гавриш, З. В. Каганова, В. Г. Осипова, Н. В. Перцова, В. М. Погостина, А. В. Шкаликова.

1 самостоятельную (лат.)

2 после совершившегося факта (лат.).